Нить светловолосой рабыни

Нитка отсюда, нить оттуда, еще одна из прошлого, которая годами ждала своей сопутствующей нити, без которой картина была бы неполной.

Но судьба терпелива. Она ждёт сто или тысячу лет, чтобы соединить две нити, соединение которых необходимо для изготовления ее гобелена, для композиции узора, который был без начала и без конца.
Около тысячи восьмисот шестидесяти пяти лет назад (учёные расходятся во мнениях относительно точного года) Павел из Тарса принял мученическую смерть в Риме.

Что столь далекая трагедия должна серьезно повлиять на жизнь и судьбу английской летчицы и американского профессора геологии, ни один из которых не подозревал о существовании другого в то время, когда начинается это повествование — когда оно начинается, что еще не известно. , поскольку Павел из Тарса является лишь прологом, — может показаться замечательным нам, но не Судьбе, которая терпеливо ждала эти почти две тысячи лет тех самых событий, которые я собираюсь описать.

Но между Полом и этими двумя молодыми людьми есть связь. Это Ангуст Эфесский. Ангуст был молодым человеком с капризами и эпилепсией, племянником дома Онисифоров. Он был причислен к числу первых обращенных в новую веру, когда Павел из Тарса впервые посетил древний ионийский город Эфес.

Склонный к фанатизму, с раннего детства страдающий эпилепсией и поклоняющийся апостолу как представителю Учителя на земле, неудивительно, что известие о мученической смерти Павла должно было так подействовать на Ангуста, что серьезно угрожало его душевному равновесию.

Создавая иллюзию преследования, он бежал из Эфеса, отправившись на корабле в Александрию; и здесь мы могли бы оставить его, закутанного в мантию, скрюченного, больного и испуганного, на палубе маленького корабля, если бы не тот факт, что на острове Родос, где корабль причалил, Ангуст, сойдя на берег, приобрел каким-то образом (будь то путем обращения или покупки, мы не знаем) светловолосая рабыня из какого-то далекого северного варварского племени.

И здесь мы прощаемся с Ангустом и днями Цезаря, и не без некоторого сожаления с моей стороны, потому что я вполне могу представить приключение, если не романтику, в бегстве Ангуста и светловолосой рабыни в Африку из легендарного порт Александрии, через Мемфис и Фивы в великое неизвестное.