Сны моего меча

                Когда кто-то обнажает меч, он мысленно убивает человека.
                Като Киёмаса, самурай


5

Первый сон приснился ему в ночь после дня рождения…
Все тело ныло от бесчисленных застарелых ран, но особенно сильно болели запястья, туго связанные грубыми веревками. Боль накатывала волнами в такт каждому второму шагу: он сильно хромал на правую ногу. Рядом с ним шли два вооруженных стражника, крепко сжимая его руки, что, впрочем, казалось ему совершенно излишним. Он еле-еле передвигал ноги, так что о побеге можно было не беспокоиться. Перед ними шел пышно одетый чиновник с деревянной табличкой.
Они двигались по оживленной улице. Вокруг шла бойкая торговля, из лавок выглядывали щеголеватые приказчики, громко предлагая свой товар, ровно, как пчелиный улей, гудела пестрая толпа покупателей. В основном здесь были крестьяне из окрестных деревень, да городской народец средней руки, но попадались и крепкие задиристые самураи с суровыми лицами или холеные придворные кугэ с прелестными женами.
Но как бы ни были увлечены все торговлей, их процессия приковывала всеобщее внимание. Когда они проходили, шумное торжище утихало, и сотни глаз обращались на них. Кажется, он сгорел бы со стыда от этих взглядов, если бы не боль, которая сковывало все его чувства, не давала думать ни о чем другом.
Они проходили мимо небольшой грязной забегаловки, где несколько пьяных компаний пили сакэ из больших бутылок.
– Господин! Господин! – это он окликнул идущего впереди чиновника с табличкой. – Пожалуйста, купи мне сакэ. Очень больно.
– Как скажешь – коротко и серьезно ответил тот.
Когда он пил обжигающую водку, ему пришлось языком крепко прижать к щеке монету. Из-за этого проглотить сакэ долго не получалось. Напиток обжигал рот и горло, но ему все же казалось, что этот огонь лечит его глубокие раны на теле и облегчает страдания.
Наконец впереди показалась заполненная народом площадь. Они пошли быстрее. Когда до конца улицы оставалось всего несколько шагов, он опять обратился к чиновнику.
– Господин! Господин!
Чиновник обернулся.
– Прошу, сделай так, чтобы после тело мое осталось чистым после смерти. Вот плата – он вытолкнул языком монету и зажал ее одними губами, чтобы чиновник мог забрать ее. Но он брезгливо поморщился и кивнул одному из охранников, который держал его за правую руку.
– Возьми.
Площадь гудела тысячей голосов, но как только они вступили на камни мостовой с пыльной улицы, мгновенно стало тихо. Он вдруг четко осознал страшное значение этой тишины. Вся его боль отошла на второй план. Смерть – вот что ждет его прямо здесь и прямо сейчас. Не когда-то там, в непонятном и смутном будущем, вот она – на острие меча, который висит на поясе у этого громадного человека.
Он знал, что этого человека зовут Ивао. Он помнил, как ходил на казнь, которую проводил этот знаменитый палач. Шел сильный дождь, Ивао в одной руке держал зонт, а второй с потрясающей скоростью вынимал меч из ножен и резким движением отрубал головы. Преступников было пятеро, и все пять голов расстались с телом после первого удара. Потом его брат рассказывал, что на лезвие меча Ивао не попало ни одной капли дождя, настолько быстрыми были удары. Услуги Ивао стоили дорого – видимо мать или кто-то из некогда многочисленных друзей сделал ему последний подарок. Иначе власти назначили бы более дешевого палача за государственный счет, и смерть была бы такой же мучительной, как и последние дни жизни.
Охранники поставили его на колени, и он увидел перед глазами камни мостовой. Это последнее, что увидят его глаза. Легкие жадно и часто хватали воздух, он не слышал, как чиновник громко и сухо читал приговор. Перед самым ударом его внимание привлекла крохотная травинка, которая вылезла из-под камня мостовой в яме-кровостоке, как раз там куда через секунду хлынул красный горячий поток…

1

Подарок был безупречен, но это совсем не то, чего он ждал.
Все его мечты, которые он вынашивал последние два месяца разрушились за мгновение.
– Сын, это катана, сделанная знаменитым кузнецом Мурамасой в шестнадцатом веке. Ты только подумай. У нас в это время опричники по Москве бояр гоняли! В Европе католики гугенотов резали. А в самой Японии шли феодальные войны. Хорошие мечи очень ценились, и Мурамаса был один из лучших. Ты же любишь японские мультфильмы. Так что уверен, подарок тебе понравится.
– Спасибо, папа, – проговорил Леша, но в его голосе чувствовалось разочарование. Оно было написано и на его лице с тех самых пор, как отец достал из-под стола не ключи от машины, как ожидалось, а изящный меч в черных блестящих ножнах.
Леша взял меч из рук отца, медленно вытащил его из ножен и торжественно поднял над головой. Гости принялись аплодировать.
В самом деле – не мог же он начать ссору с отцом прямо здесь – в помпезном ресторане на Поварской. Здесь на его восемнадцатый день рождения собралось почти сотня гостей, многих из которых он даже не знал. В основном это были друзья отца, его партнеры по бизнесу, полезные люди из числа высокопоставленных чиновников, несколько знаменитостей и все первые красавицы Москвы из хороших семей, где отец планировал в ближайшее время найти Леше подходящую невесту.
Его отец, Николай Михайлович Дерябин не был олигархом, но входил во вторую сотню российских богачей и мог позволить себе отметить совершеннолетие сына с большим размахом.
Тем не менее после праздника, уже в машине по дороге домой Леша сказал, все что думал о подарке.
– Пап, ну а как же машина? Ты же обещал. Мне восемнадцать! Я уже могу водить. Зачем мне права, если нет своей машины. Ты же обещал!
– Леша, я тебе ничего не обещал. И это не просто подарок. Во-первых, это урок. Если ты хочешь жить в своих фантазиях, а не в реальной жизни – машина тебе не нужна. Хочется тебе экзотики, Японии, аниме – пожалуйста, подарок как раз по тебе. А во-вторых, это хорошая инвестиция. Мечей Мурамасы в мире осталось всего около сорока. Они дорожают с каждым годом. Да, я отдал за него большие деньги, но через несколько лет он станет еще дороже. Это как хорошая картина, только лучше. Кстати, нужно его застраховать…
В этом был весь его отец – прагматичный и расчетливый, безупречно логичный и бесчеловечно сухой. Леша ненавидел этот бескомпромиссный самоуверенный тон и эту стройную аргументацию, которой он ничего не мог противопоставить.

4

Обычно сны он забывал почти сразу как просыпался. Какими бы яркими они не были, как сильны не были бы в них радость или печаль, как только он открывал глаза – тут же все проходило. Смех или слезы прекращались и было совершенно непонятно, над чем он смеялся или плакал секунду назад. Но эти сны были другие. Длинные и подробные они врезались в память, и он мог вспомнить каждую мельчайшую деталь даже через несколько дней. Как бы ему ни хотелось это отрицать, они пугали его…
Он был самураем, и его учили переносить боль. Но это была не просто боль. Они медленно и аккуратно по кусочкам убивали его тело. Так было принято в его стране, у его народа: любое дело совершалось медленно, аккуратно и неизбежно. По известной пословице, что быстро – это медленно, но без перерывов. Именно так, медленно и без перерывов теперь терзали его плоть.
В комнате пахло кровью и потом. Следователь задавал вопросы тихо и сухо, как будто совершал какой-то странный бюрократический обряд. Как будто не было перед ним этого вопящего, корчащегося в муках куска мяса.
Он уже не помнил, сколько времени прошло с тех пор, как начались пытки. Возможно, это длилось недели или месяцы, а может – всего несколько дней. Время перестало служить ему так же, как раньше. Теперь оно делилось на короткие промежутки отдыха в тюрьме и бесконечно длинные, мучительно тягучие мучения в этой комнате. Все началось, когда он отказался признаться в убийстве. Да, он совсем не хотел в нем признаваться, хотя улик против него хватало. Но самурайская честь не давала ему принять этот позор. И теперь он страдал за это.
Поначалу его просто били, но с каждым днем его упрямства мучения становились все более изощренными.
Его ставили голыми коленями на тупой меч и вешали один за другим камни, пока он не потерял сознание. Его сажали на деревянные пирамидки и ставили на колени тяжелые ведра воды, пока его кишки не начали вываливаться наружу. Его обмазывали сырой глиной и клали на горячую золу, и горячая глина раздирала кожу, а он кричал так, что его рвало. Сегодня его мучители делали надрезы на спине и заливали в них расплавленную медь, а когда она застывала – вырывали медные слитки, смешанные с плотью.
После первого же разреза он вдруг ясно осознал, что это конец. Он уже перестал быть человеком. А если он не человек, значит он не может быть самураем. Значит ему не может быть стыдно. И все эти представления о том, что такое стыдно, привитые ему с самого детства – они не имеют никакого смысла. Потому что бесконечная боль превратила его в животное, вытравило вместе с кусками плоти из его тела человеческую душу, которая может испытывать любовь, радость, счастье и стыд.
– Я хочу признаться, – прохрипел он сквозь рыдания и всхлипы.
– Хорошо, – безразлично и сухо проговорил чиновник. – Это правильный выбор, Иоширо. Правильный. Я тебя слушаю.
– Я сознаюсь.
– Почему ты это сделал?
– Я не знаю. Это демоны меня сбили с толку.
– Это не ответ.
– Я знаю, но другого ответа у меня нет.
Застывшую медь вырвали из его тела, и он проснулся от собственного крика…

2

Леша рос тихим, странноватым парнем. Про таких говорят, малохольный. Мать его ушла от отца, когда ему было три года. Николай Михайлович – тогда еще просто Коля – уже закончил строительный техникум и работал мастером на стройке, а его жена Даша училась в университете на филологическом. Ребенок появился через несколько месяцев после свадьбы.
Они жили в маленькой скромной комнате-малосемейке, и первое время были очень счастливы. А потом в один день Коля пришел с работы, забрав Лешу из садика и увидел, что дома пусто. Она оставила ему записку, в которой просила не искать и говорила, что любит другого. Он и не искал. Просто вычеркнул ее из жизни раз и навсегда. Одному Богу известно, чего ему это стоило.
Через три года Коля быстро пошел в гору. Дело было так. Его друг Гриша предложил ему стать партнером по небольшому торговому бизнесу. Он убедил отца дать им денег для старта и дело быстро пошло в гору. Уже совсем скоро два партнера были вполне обеспеченными людьми, а еще через некоторое время уже не Коля, а Николай Михайлович, довольно цинично выбросил из бизнеса своего друга.
Коля с Лешей переехали из малосемейки сначала в большую роскошную квартиру на Беговой, а потом и в большой дом в районе знаменитой Рублевки. Как и любой родитель, который сам был лишен в детстве много, Николай давал Леше практически все, что только может купить отец ребенку. Он не мог дать ему одного – внимания. Все его время забирал бизнес, а еще – саморазвитие. Не имея высшего образования, Николай Михайлович посещал лекции, постоянно проходил какие-то образовательные курсы, смотрел обучающие видео или читал книги. Ораторское искусство, курсы продаж, современная живопись, языки программирования, здоровый образ жизни, древние религии, арт-хаус или английский язык – казалось, каждый день у него было новое увлечение. И это занимало практически все его время, свободное от работы.
А Леша был предоставлен самому себе. Учился он плохо, спортом заниматься не хотел, никаких особых увлечений в детстве у него не было, и он проводил время в праздных детских занятиях – играл в компьютерные игры и смотрел мультфильмы.
В 13 он влюбился в девочку из параллельного класса, но так и не нашел в себе силы признаться в своих чувствах. Год он тихо страдал. Поделиться чувствами ему было не с кем. Отца рядом не было, а друзей Леша не завел. В какой-то момент он вдруг понял, что его влюбленность прошла и больше он девочками не интересовался.
А потом увидел у одноклассника комикс-мангу, попросил посмотреть и неожиданно для самого себя быстро ушел с головой в этот фантастический мир. Теперь его жизнь стала осознанной. На немалые карманные деньги он покупал и читал мангу, смотрел мультфильмы-аниме, играл в компьютерные игры, сделанные на их основе. У него появились такие же друзья. В кругу анимешников Леша получил прозвище Юширо по имени демона из манги «Клинок, рассекающий демонов».
Николай Михайлович долгое время не обращал внимания на сына, уверенный: все, что нужно все сделает детский сад и школа. Потом, когда он уже осознал, что Леша растет совсем не таким, каким хотелось бы ему видеть своего сына, начал было строить планы по его воспитанию. То хотел отдать его в суворовское училище, чтобы из него сделали мужчину, то хотел нанять воспитателя-иностранца по типу дворянских гувернеров пушкинских времен. Но его постоянно что-то отвлекало и всем этим замыслам так и не суждено было осуществиться.
Теперь, когда Леше исполнилось 18, он понял, что уже слишком поздно что-то радикально менять. И все же он считал, что вытащить сына из мира вредных – как он считал – фантазий еще можно. Он испугался, что его планы опять не дойдут до дела, поэтому решил действовать быстро. На следующий день после дня рождения он зашел в комнату сына.
– Леша, нам нужно поговорить.
– Папа, это срочно? У меня сейчас дела.
– Какие? Позволь уточнить?
– Важные.
– Что именно ты называешь важными делами? Аниме будешь смотреть?
– Для меня это важно.
– Отлично. Попробуй меня убедить в том, что это важно. Поверь, я могу это принять, если у тебя найдутся аргументы. Вот читаем же мы художественные книги. Тоже дело, казалось бы, бесполезное. Тем не менее хорошие книги делают нас умнее, глубже, тоньше. Обогащают наш язык, наш жизненный опыт. Кино, хотя и гораздо проще книг, но все-таки… Есть отличные фильмы, которые крайне важны для формирования нашего мировоззрения. Посмотри Михалкова, Тарковского, Шахназарова – это ведь потрясающие шедевры. Я никогда не смотрел аниме. Допускаю, что и там есть какие-то неведомые для меня смыслы. Попробуй меня убедить, что это полезное и важное дело. Я тебя слушаю очень внимательно…
– Не знаю, как тебе объяснить… Ну вот смотри. Это аниме «Истребитель демонов», – Леша показал на экран большого телевизор, – Все происходит в эпоху Тайсё. Это примерно 20-е годы, XX века. На самом деле не так уж давно. Главный герой – бедный парень Тандзиро, у него семью убили демоны. Всех, кроме одной сестры. Ее обратили в демона, но она еще может спастись, остаться человеком. Вот Тандзиро ищет, как это сделать.
– Хорошо. И чем смысл?
– Не знаю. Интересно просто. Моим друзьям нравится. Мы общаемся, рассказываем друг другу разное про аниме. У нас типа клуба что-то…
Он замолчал. Отец долго и внимательно смотрел на него, словно впервые увидел. Леша понял, что убедить отца у него не получилось и не получится никогда.
– Леша, тебе восемнадцать лет. Если ты это мне рассказывал в десять – я бы все понял. Детство есть детство: дочки-матери, казаки-разбойники, аниме-шманиме. Но ты уже совершеннолетний. Школа позади. Учиться дальше ты не хочешь ни в какую. Предлагал тебе МГУ, МГИМО, ВШУ, Сколково. Ладно. Не хочешь в России – пожалуйста, езжай за рубеж: Кембридж, Оксфорд, Йель – я не знаю, что еще? Что угодно. Нет, не хочешь. Заставить тебя я не могу. Уже с этим смирился. Ну ок. Значит – иди работай. Я не потерплю в своем доме тунеядцев.
– Как работать? Куда?
– Если у тебя нет предложения от Илона Маска или Билла Гейтса, предлагаю тебе работу в моей компании. Это ведь и твоя компания тоже. Точнее, она станет твоей, когда-нибудь. Поэтому давай, погружайся в семейный бизнес. Конечно, бизнес – дело серьезное. Без образования трудно будет, но начать можно и так. Будешь пока менеджером в отделе закупок. Я дам задание, тебя всему научат. У меня там толковый начальник – Сергей Бабкин. Дело не хитрое. Можно даже без образования для начала, а там посмотрим. Может быть, проснется в тебе стремление к знаниям. Если все будет нормально, на Новый год получишь машину…
Он помолчал, как будто ожидая, что сын ему что-то ответит.
– Леша, пойми, деньги, которые я имею, добыты большим трудом. Потом и кровью – буквально. А потерять их очень просто. Ты мой единственный сын и единственный наследник. Если я не передам тебе то, что знаю сам, ты скоро окажешься на улице без денег, без образования. Что ты будешь делать? Как тебе помогут твои друзья-анимешники? Пойми, это действительно важно. Так что давай, просыпайся, завтра в девять вместе отправляемся в офис.

3

– Ааа, дорогой, проснулся? – широко улыбнулся староста. – Садись обедать. У тебя сегодня очень вкусный обед, мой хороший. Кэтсеро как раз покакал. Бери палочки и кушай.
Иоширо проснулся от сильного удара. Староста кинул в него «метательную подушку» – плотный, тяжелый и мокрый комок из обрезков ткани. Ее использовали, когда кто-то из заключенных засыпал днем, сморенный ужасающей летней жарой или просто от усталости.
Выспаться в камере не получалось. В маленькой душной конуре было битком набито пятнадцать человек, места на полу всем не хватало. Иоширо приходилось спать на коленях у Кейджи – единственного, кого он с натяжкой мог назвать товарищем после трех месяцев, проведенных в тюрьме.
Встретили его хорошо. Староста камеры знал, что Иоширо из прославленной и богатой семьи. Поэтому считал, что ему крупно повезло. Но когда Иоширо обыскали – выяснилось, что денег при нем нет.
Тогда он приставил к нему человека, который проверял его экскременты. Проносить в тюрьму деньги в желудке было обычным делом. Но Иоширо этого не знал. А и знал бы – все равно ничего не получилось. Его арестовали неожиданно и сразу же отправили в тюрьму, даже вещи не дали собрать. Через неделю староста понял, что денег в желудке Иоширо нет. Семья отказалась помогать ему и хлопотать за перевод под домашний арест или в тюрьму для благородных преступников.
Вот тогда для Иоширо начался настоящий ад. Староста был мстительным. Минимум раз в день его избивали почти всей камерой. И только Кейджи жалел его и поэтому бил не сильно, но не отказывался участвовать в расправе, сам опасаясь попасть в немилость. А еще как сейчас – его заставляли есть экскременты сокамерников. После такого обеда его рвало в углу, а староста и другие заключенные издевательски хохотали за спиной.
– Давай, ешь, дорогой! Быстро! – сильный удар палкой заставил его вскрикнуть от боли, и он проснулся.

3

– Давай, быстро ешь и поехали. Ненавижу опаздывать и тебе не советую. Бизнес – дело людей пунктуальных. Если пришел вовремя – показываешь, что ценишь свое время и время других людей.
«Может отец прав – надо завязывать с аниме. Они сводят меня с ума. Эти сны выглядят слишком реальными. Настоящее помешательство» – думал Леша утром по дороге в офис со страхом и омерзением вспоминая ночной кошмар.
Первый день в офисе оказался настоящей пыткой. Сергей явно не собирался лебезить перед сыном начальника и взялся за его воспитание довольно серьезно. Он долго и несколько раздраженно рассказывал ему про текущие дела. Леша испуганно и покорно слушал, хотя практически ничего не понимал. Все эти «поставщики», «договоры», «переговоры» и «скидки» были так далеки от его привычного и знакомого мира.
Потом он долго делал вид, что читает документы в большой папке-скоросшивателе, которую дал ему Сергей. Все эти бумаги казались ему бессмысленно-таинственными, а люди в отделе, которые смотрели на него с опаской и довольно враждебно, кроме секретаря Евгении Петровны, пожилой уже женщины, которая с какой-то материнской нежностью угостила его кофе, а потом долго пыталась завязать разговор на общие темы. Леша так и не понял, хотела ли она подмаслиться к сыну всесильного Николая Михайловича Дерябина, или просто проявляет человеческую чуткость к молодому, растерянному парню.
– Ладно, хватит на первый раз. Иди домой, – мрачно сказал Сергей, когда дело дошло до обеда. Он видел, что Леша даже не пытается слышать и понимать. «Что же с ним делать?» – подумал он – «Ведь Дерябин от меня не отвяжется. Нужно будет воспитывать его тупого щенка. Вот свезло так свезло. Ладно подумаем. Утро вечера мудренее». А пока он позвонил шефу и сказал, что отпустил Лешу домой, а на протесты Николая Михайловича возразил, что на слишком резко наваливать на парня работу не стоит. Пусть привыкает постепенно. Дерябин нехотя согласился.
А Леша, когда вернулся домой, долго и пристально разглядывал меч, который ему позавчера подарил на день рождения отец. На его письменном столе стояла деревянная подставка, на которой покоился клинок, а под ним – черные деревянные ножны. Было трудно представить, что этому оружию было больше четырехсот лет. Сталь клинка и железная цуба, блестели как новые, деревянная рукоятка, защищенная оплеткой из ткани, тоже не имела никаких признаков времени.
Он взял ноутбук и зашел в интернет. Быстро нашел карточку меча на антикварном сайте. Здесь уже стоял статус «Передано в частную коллекцию», но описание меча с сайта не убрали.
«Японский меч катана кузнеца Мурамаса.
Статус: исключительно ценная работа 1523-1525 гг.
Длина – 2 сяку 2 сун 9 бу 5 рин (69,5 см)
Убранство меча: железная цуба круглой формы декорирована изображением Дракона Рю в морских волнах, поверхность покрыта темной патиной».
Далее следовал большой набор сухих и малопонятных для Леши технических и юридических подробностей. Здесь было много слов на английском и на японском. А дальше был рассказ о мастере Мурамаса, видимо не очень правильно переведенный с японского авторами сайта:
«Сэнго Мурамаса – известный мастер из провинции Исэ, родился в 1-й год Бунки (1501 г.), основатель школы Сэнго. Один из наиболее известных мастеров Японии. Его работы как безупречно острое оружие, которое можно применять в реальном бою, ценили выдающиеся деятели эпохи воюющих провинций.
После серии несчастных случаев и убийств, произошедших в семье знаменитого сёгуна Токугавы Иэясу, которые народная молва связала с проклятием Мурамасы, правительство объявило клинки мастера вне закона, и большая их часть была уничтожена. В эпоху Эдо репутация клинков пострадала из-за легенды о проклятии, но в позднем Эдо мечи Мурамаса полюбили многие выдающиеся деятели.
Согласно легенде, Мурамаса молил богов, чтобы те наделили его клинки кровожадностью и разрушительной силой. Мастер делал очень хорошие мечи, и боги уважили его просьбу, поместив в каждый клинок демонический дух истребления всего живого.
Считается, что если меч Мурамасы долго пылится без дела, он может спровоцировать владельца на убийство или суицид, чтобы таким образом «напиться» крови. Существует бесчисленное множество историй об обладателях мечей Мурамасы, которые сошли с ума или зарезали множество людей.
Также говорили, что, раз обнаженный, клинок Мурамасы не вернется в ножны, пока не изведает вкуса крови, будь то даже кровь его собственного владельца. Меч Мурамасы всегда несет смерть, его владельцы начинали испытывать жажду крови, совершали жуткие преступления или погибали от своего же меча».
Леша спокойно и бережно взял меч в руки. Он чувствовал, что это была совершенно удивительная, необычайная вещь, с какой ему еще не приходилось сталкиваться в своей жизни. Он долго смотрел на клинок, который блестел красным в лучах заходящего солнца…

2

Его охватила эйфория. Остановиться было невозможно. Он танцевал и смеялся, бешено кружился в танце. Мать, братья и сестры, которые прибежали на шум, смотрели на него и все, что он сделал с ужасом и недоумением.
По всей комнате тут и там были брызги крови. Минуту назад она брызгала клокочущим фонтаном из шеи, на которой уже не было головы. Точнее она была прикреплена к шее и сейчас, но их связывал только небольшой лоскут кожи. Теперь кровь уже не била так сильно, но продолжала понемногу течь из быстро чернеющей раны. Тело в богатом ночном халате еще судорожно подергивалось.
Боги мои, как же хорошо! Наконец это случилось! Почему я так долго сопротивлялся? Пытался избежать этого, хотя давно уже знал, что кровь должна пролиться, что смерть неизбежна?
Казалось, танец будет продолжаться бесконечно. Но в комнату вошли вооруженные люди и крепко связали его. Тогда остался только смех. Его заглушили платком, который использовали вместо кляпа. Иоширо заплакал…

4

Он проснулся от того, что его душили слезы.
– Леша, что с тобой? Кошмар приснился? Вставай, пошли завтракать и поехали на работу, – отец уже пришел с утренней тренировки. Его голос дышал бодростью и энергией. Казалось, ему смешно смотреть на слезы сына.
– Папа, я заболел. Можно не поеду сегодня, – слезы катились из его глаз по инерции.
– Ндаааа? – протянул отец, – Ну и что же у нас болит? Леша, не держи меня за дурака. Вставай и поехали.
– Нет, – Леша отрезал это слово резко и громко. Слезы тут же высохли, он смотрел на отца мрачно и упрямо. Первый раз в жизни он говорил с ним в таком тоне, – Я не поеду.
– Ммм, даже так! – вдруг резко помрачнел Дерябин.
Он недолго поразмышлял.
– Ладно. Только учти, сейчас у тебя заберут компьютер, ноутбук и телефон. Все твои комиксы сегодня же отправятся на свалку. Я от тебя не отстану. Еще раз говорю тебе: просыпайся! Возвращайся в реальный мир!
– Папа! Прошу тебя, не делай этого! – Леша опять был готов зарыдать.
Отец ничего не сказал. Он быстро вышел из его спальни и уже через две минуты Леша услышал как с грохотом захлопнулась входная дверь.
Он так же лежал на кровати, изредка всхлипывал и не встал даже когда горничная и садовник выносили телевизор и компьютер, складывали в большие мусорные мешки его комиксы. Они с опаской смотрели на молодого хозяина, но тот так ничего и не сказал.

1

– Пожалуйста, посмейтесь надо мной!
Иоширо стоял на пороге грязного трактира. Посетители сидели за столами пили сакэ и ели рис. Сначала они с недоумением посмотрели на него. Потом раздались редкие смешки. А за ними – взрыв хохота.
В груди жгло от стыда и обиды. Это было невиданное унижение для потомка самурайского рода. Но так сказал отец и ослушаться его Иоширо не мог. Хотя и не мог понять, в чем именно состояла его вина.
Да, из него не получился могучий воин или мудрый военный стратег, как положено сыну самурая. Он много времени проводил с сестрами, занимаясь рисованием. Ему нравилось водить кистью по бумаге или складывать бумажные фигурки. Что же поделать? Ведь он не мог изменить себя.
Сегодня, когда они с братьями занимались фехтованием на мечах, отец окончательно вышел из себя.
– Иоширо, как ты держишь меч. О чем ты думаешь? Ты позоришь наш род!
Он кричал и кричал на него. Иоширо упал на колени и весь пунцовый от стыда, закрыл лицо руками и пригнулся к земле. Он чувствовал как братья посмеиваются над ним и это еще больше приводило его в отчаяние.
– Ты будешь наказан. Сейчас пройдешь по деревне и везде будешь просить людей смеяться над тобой.
– Отец, нет! Это же наказание для крестьян!
– Я сказал, будешь просить!
Вечером за ужином с ним никто не говорил. Он видел, что мать очень хочет пожалеть его. Но она тоже боялась отцовского гнева и только изредка украдкой бросала на него взгляды. Отец привычно много ел и много пил. Резкий отвратительный запах сакэ будоражил Иоширо…
Ночью он долго лежал в кровати, обдумывая то, что должно было случиться. Иоширо знал, что это неизбежно. Иначе он просто не знал, как дальше жить с этой невыносимой тяжестью, которая давила на его грудь.
В самый темный час ночи он взял свой меч и вошел в спальню отца…

5

Он не успел проронить ни звука. Удар был таким сильным, а меч таким острым, что прошел через шею и прорезал часть матраса. Крови было очень много. С минуту Леша в ужасе смотрел на этот пульсирующий фонтан. Но постепенно в нем поднималось совсем другое чувство.
Это была невероятная, бурная радость. Сначала он тихо улыбнулся. Потом коротко усмехнулся. А уже через несколько секунд он хохотал во весь голос и кружился, кружился в бешеном, бесконечном танце…