Мы Робинзоны современности и прошлого We are the R

                Мы Робинзоны современности и прошлого.

       Листая страницы фолианта Даниэля Дефо о «Робинзоне Крузо», Мирошка понял, что истинным образцом счастья на Земле был не кто иной, как этот самый Крузо. Он процветал, обладая личным островом, источником чистой пресной воды, зелеными лесами, наполненными всякой съедобной растительностью, стадами домашнего скота и собственными морскими просторами вокруг острова. Питаясь самой экологически чистой пищей, которую предлагает наша планета, его владычество оставалось неприкосновенным, практически никто не посягал на его собственность. Податей он никому не отдавал. Его внутреннее спокойствие не нарушал никто, кроме Пятницы, которого он вырвал из лап прибывших с соседних островов аборигенов-людоедов. Никакие денежные проблемы не омрачали его яркое солнце над головой. Законы, по которым он жил, были созданы им самим. Это состояние блаженства длилось двадцать восемь лет! Однако спрашивается, с какой целью он покинул это царство Эдема, чтобы вернуться в Британию? Для того, чтобы написать книгу и затем купаться в лучах славы?
       Опус «Робинзон Крузо», действительно, возвестил о рождении классического английского романа, спровоцировав моду на псевдодокументальную художественную прозу, часто провозглашенную первым главным «аутентичным» романом на английском языке. Основа повествования Крузо, коренящаяся в нравственной утонченности в одиночестве и общении с природой, вдали от страданий общества, нашла отражение в мотиве, восходящем к двенадцатому веку, в философском произведении «Хай ибн Якзан» мавританского мудреца Ибн Туфайля (1105 – 1185). Именно это произведение неизгладимо сформировало повествовательную основу у Даниэля Дефо. В той арабской рукописи был записан рассказ о младенце, брошенном на необитаемый остров, вскормленном газелью и выросшем среди диких существ. (Позднее эту же тему мы можем прочитать и у Редьярда Киплинга в его книге Джунглей про Маугли.) Наблюдая за природой, Хай ибн Якзан, силой своего разума постиг основы мироздания и непреложные законы жизни. Воодушевленный своим пониманием, он приступил к миссии по просветлению ближних, но обнаружил, что человечество невосприимчиво к учению. Неисправимость от порока, бесконечные религиозные и иные учения, укоренившиеся среди людей, возвращают назад на остров отчаявшегося вдохновить общество Хайю. Он снова погружается в уединение и созерцание…       
       Попытка описать светлое справедливое общество на протяжении столетий была предпринята очень многими. Несбыточная сказка, которая постоянно борется с реальностью человеческих низменных чувств властителей над обществом. Уже 21 век, а фашизация, взращённая Древним Римом, приобрела новые формы цифрового управления, в так называемое «благо и безопасность» Нового Мирового Порядка (Novus Оrdo) и Контролируемого Хаоса (Imperium Chaos).         
       Мирослав уже давно повзрослел, но чарующий остров Робинзона Крузо, где среди фантастических идиллий представляли себя бесчисленные юные читатели, оказал свое влияние и на него. Уже поседевший и постигший мудрость предков Мирошка, придумал свой сказочный остров Буян в сказочном царстве-государстве царя Салтана. Наполненный романтическим воображением из детства, он всё вокруг себя превращал в сказку, но Робинзоном так и не стал...



                We are the Robinsons of the present and the past.

       As Miroshka turned the parchment pages of Daniel Defoe's folio chronicling the saga of «Robinson Crusoe, » a revelation unfurled within him, casting illumination upon the embodiment of earthly felicity in none other than the very Crusoe himself. Flourishing amid the dominion of his private isle, a fount of limpid, unpolluted water, verdant woods adorned with an array of edible flora, herds of docile livestock, and maritime expanses that circled his island realm, he thrived. Feasting upon the most pristine morsels that our planet offers, his sovereignty remained unsoiled, scarcely did anyone breach the bounds of his property. Tribute he paid unto none. His inner tranquility encountered disruption solely through the presence of Friday, whom he plucked from the clutches of the aboriginal cannibals on neighboring isles. Financial tribulations never cast shadows over his resplendent sun. Laws, woven by his own hands, regulated his existence. This epoch of beatitude endured for twenty-eight years! Yet, one must query, with what intention did he forsake this Edenic dominion, departing for the shores of Britannia? In pursuit of crafting a book, then to luxuriate in the rays of renown?
       Indeed, the opus «Robinson Crusoe» heralded the advent of the classic English novel, igniting a vogue for pseudo-documentary artistic prose, often hailed as the premier authentic novel in the English tongue. The bedrock of Crusoe's narrative, nestled within moral refinement amidst solitude and communion with nature, distant from the travails of society, resonates within a motif tracing its origins back to the twelfth century, enshrined within the philosophical work «Hayy ibn Yaqzan» by the Mauritanian sage Ibn Tufayl (c.;1105 – 1185). This very composition indelibly shaped Defoe's narrative essence. Within this Arabian manuscript lies the tale of an infant cast upon a forsaken isle, nurtured by a gazelle, maturing amidst the wild creatures.(Subsequently, this very theme can be encountered in the works of Rudyard Kipling, within his Jungle Book narratives, concerning Mowgli.) Through the prism of nature's observance, Hayy ibn Yaqzan, via the force of his intellect, unveiled the bedrock of creation and the immutable laws of life. Kindled by his comprehension, he embarked upon a mission to illuminate his compatriots, yet discovered humanity impervious to Hayy's teachings. Irreparable and mired in vice, ensnared by ceaseless religious and other doctrines, mankind's state thwarted Hayy's efforts, compelling his retreat to the solitude of contemplation...
       A century-spanning endeavor to delineate an equitable, luminous society has been undertaken by many. Yet, a fairytale persists, eternally contending against the tide of human venal impulses, manifest in the dominion of societal rulers. Now in the twenty-first century, the fascist inclinations bred by Ancient Rome have metamorphosed into novel forms of digital governance, veiled under the guise of «welfare and security» in the realm of the New World Order (Novus Ordo) and Controlled Chaos (Imperium Chaos).
       Miroslav had long since matured, yet the enchanting island of Robinson Crusoe, where countless youthful readers envisioned themselves amidst fantastical idylls, cast its influence upon him as well. Now adorned with the wisdom of age and ancestral lineage, Miroshka invented his own mythical Buyan Isle within the fantastical realm of Saltan's dominion. Fueled by the romantic imaginings of his childhood, he transmuted all in his vicinity into the fabric of a fairytale. Yet, the mantle of Robinson remained forever beyond his grasp...

            

                By Angelblazer, 09.08.2023