Римские каникулы Глава 6

 Ближайшие места, где можно было спрятаться, были давно уже известны, и поэтому ребята стали убегать за пределы освоенной территории. Времени на то, чтобы найти укромное место, оставалось всё меньше и меньше, оно ограничивалось словами во- дившего: «Раз, два, три, четыре, пять, я иду искать! Кто не спрятался, я не виноват! Иду, иду, никого не жду!»
 К концу этой фразы Анюта ещё не определилась с местом и, долго не думая, решила укрыться за горой стройматериалов у Катюхиного дома. Она присела на корточки за большими брёвнами и тут же мысленно похвалила себя за удачно выбранную позицию. Здесь её точно никто не найдёт! От бега её сердечко громко стучало, за прерывистым и частым дыханием Анюта не услышала позади себя подозрительной возни. И только когда у самого уха прозвучал зловещий рык, она поняла, что попала в беду. Не оборачиваясь, Анюта рванулась вперёд, но когти огромного пса, который, стоя на задних лапах, превосходил её в росте, вонзились ей в спину. Послышался звук рвущейся ткани – это в лапах и зубах чудовища осталась задняя часть Анютиного сарафана в нежную голубую полосочку. Только цепь, ограничивающая движение собаки, спасла девочку от серьёзных ран, а может быть, даже сохранила ей жизнь. Как можно было догадаться, пса звали Гром, и он с невероятным собачьим рвением выполнял свой долг, охраняя хозяйское добро. Босая, с болтающимися на бретельках лохмотьями, оставшимися от сарафана, Анюта бежала по улице, сначала молча, потом с жутким рёвом, который был слышен на всю округу. Бабушка, сидевшая с подругами в одном из соседских палисадников, услышав вопли, выбежала навстречу внучке. То, что она увидела, не вписывалось в рамки её понимания, но что произошла беда, она чётко осознала. Схватив Анюту на руки, баба Поля быстрым шагом, насколько это было возможно в её возрасте, поспешила домой. За ней, перебивая друг друга, желая разъяснить ситуацию, шли все те, кто принимал участие в посиделках на колесе. Дома, пытаясь успокоить Анюту, вся родня суетилась вокруг неё, бабушка обмывала травяным настоем раны на спине и в кровь сбитые коленки, дедушка, нервно прохаживаясь по комнате, грозился написать заявление в милицию. Любашка, уверенная в своих медицинских познаниях, успокаивая ревущую Анюту, настаивала на смазывании ран исключительно йодом и утверждала, что так всегда делает её мама. Саша и Юрка сидели в сторонке и молчали, чувствуя себя виноватыми. Выяснив, что и как произошло, бабушка негодовала, кляла пса и тех, кто привязал его за брёвнами.
– Это что удумали! Знают, что детишки по вечерам недалеко играются, и такое сделать, собаку свою бешеную там спрятать! Изверги! Это улица, а не частный двор! Во дворе у себя делай, что хочешь, а на улице не моги! С весны эти дрова лежат у дома! И нет дела хозяевам до этого, лень-матушка вперёд Федьки родилась! Это он такое сотворил, больше некому! Дорожишь брёвнами, найми мужиков, перетаскай во двор! А не делай такие зверства! А если бы девчонку до смерти закусала эта псина? Что тогда? Я этого так не оставлю! В правление завтра с дедом пойдём! И чтоб никто к Выскубовым ни ногой, пока не изведут эту собаку! Поняли?! В ответ на пламенную речь бабы Поли ребята закивали, только Любашка осмелилась внести уточнение.
– Бабушка, Анюта ни у каких Выскубовых за брёвнами не пряталась, это случилось у двора Катюхи Ольшанской!
– Вот я и говорю, чтоб близко к их дому не подходили!
Здесь вступил в разговор дедушка. Глядя на притихших внуков и всхлипывающую пострадавшую, он пояснил: «Ольшанские и есть Выскубовы – это их уличная фамилия. Вы же помните, что в деревне почти у всех есть уличные фамилии. Свою знаете?» Ребята хором ответили: «Вересовы!» «Нет, уличную!» – возразил дед.
«Тимохины…» – чуть слышно произнёс Саша. Дед Мишаня понял, что нужно немного разрядить обстановку, отвлечь ребят от тревожных мыслей, и продолжил разговор на уже начатую тему.
– Почти все уличные фамилии происходят от имён прадедов и прабабок. Вот наша, например, от моего отца пошла, которого Тимохой кликали. Я же Тимофеевич. А наши соседи Панарины, а по-уличному – Данилкины. Тоже от прадеда Данилы. Но есть фамилии не от имени, вот, например, Свистуновы… Это был у них такой предок, у которого при разговоре со словами из горла вырывался свист, видно, болел чем;то, а может, такой голос от природы сиплый. И прозвище ему дали Свистун, а уж все остальные из его рода получили уличную фамилию Свистуновы.
– Дедушка, это кто;то из них привёз вам из города патефон?
– Точно! Петька Свистунов, внучатый племянник этого деда!
– А как же фамилия Выскубовых получилась?
– Это я не в курсе, тоже, наверное, какая;то история есть, но я её просто не знаю.

 Притихшие и немного успокоившиеся ребята слушали дедушку, привалившись к высокой спинке старого дивана, позёвывая и потирая уставшие за день сон- ные глаза. Баба Поля, стоявшая поодаль, подошла к деду и ласково погладила его по плечу: «Умеешь ты, Мишаня, успокоить и заговорить детишек. Вот кому надо было стать учителем, а не твоей заполошной сестрице! Ребята, давайте по койкам, и спать! А младшенькую сегодня положим одну, на большую кровать, чтоб никто не потревожил. Завтра солнышко взойдёт, будет день, и всёпрояснится. Утро вечера мудреней».
Весть о том, что собака Выскубовых «порвала» внучку деда Мишани, быстро разошлась по деревне и с каждым часом обрастала невероятными подробностями. Весть дошла и до хозяев «больного бешенством пса», так деревенские распространители новостей называли Грома. С утра пораньше во дворе Вересовых появились Ольшанские Люся и Катюха. Баба Поля молча вышла им навстречу.

– Тёть Поля, здравствуйте! Мы узнали, что вчера произошло. Говорят в деревне разное, вот мы пришли узнать про Анютку, что и как?
– Пришли полюбоваться на дело рук своих?
– Да Бог с вами, тётя Поля! Разве ж я такое допустила бы! Это всё Федька, чёрт безмозглый! Ему показалось, что досок стало меньше, подумал, что воруют. Вот и привязал вчера на ночь Грома! И никому, главное, ничего об этом не сказал! Катюха как услышала, всё утро проревела! Мы пришли просить прощения! Как там Анюта, сильно пёс ей навредил? Если нужно, то Фёдор возьмёт лошадь с подводой в колхозе, отвезём в район в больницу! Сам;то он тоже за голову схватился, переживает!
– А что ж с вами не пришёл? Переживальщик!
– Стыдится! Да, по правде сказать, основательно струхнул, побоялся, что прогоните да участковому заявление напишете!
– Эх, мужики! Наделают дел, а потом за бабьи юбки прячутся! А с Анюткой могло быть и хуже! Спину ей пёс сильно когтями поцарапал, хорошо, что цепок был коротким, а то не знаю, что было бы! Я вот тебе, Люся, что скажу, баба ты хорошая, но если твой муженёк не уберёт брёвна и доски с улицы, пойду в правление жаловаться! Не обессудь!
– Не сомневайтесь! Он уже с мужиками договорился на завтра! Всё перетащат во двор. Тётя Поля, у меня к вам просьба! Вы уж девчонок, Анюту с Катюхой, не разлучайте, уж больно хорошо они дружат!
– Пусть дружат, но только не около собаки! Лучше к нам пусть приходит.
– Да у вас у самих целая орава!
– Ничего! Где четверо, там и пятому место найдётся!

 На протяжении всего дня приходили проведать Анюту сочувствующие бабушкины подруги, или, как она их называла, – товарки. А к вечеру явился колхозный ветеринар Матвей Петрович, друг деда Мишани. Он принёс в баночке мазь, которая, по его утверждению, даёт стопроцентное заживление. То ли мазь и в самом деле была чудодейственной, то ли молодой организм решил, что не стоит чахнуть в дни летних каникул, но вскоре Анюта быстро пошла на поправку. А печальная история, происшедшая с ней, стала постепенно забываться.

 Саша отсутствовал уже два дня, как сказала бабушка: «Отправился на побывку к родителям». Девчонки скучали по нему, но знали, что в выходные дни он вернёт ся, и не один, а со своим отцом, дядей Пашей. Дедушке нужна была помощь, чтобы косить траву на большом открытом участке, который начинался сразу за старым садом и заканчивался у самой реки. Возвращение Саши и его отца было шумным и радостным. Павел явился не с пустыми руками, а с подарком, который пришёлся по душе всей честно;й компании. Это была камера от большой грузовой машины, насос для накачивания колёс Павел также принёс с собой. Качали ребята по очереди, и когда сплющенная бесформенная резина превратилась в огромную чёрную камеру, то все были в восторге. Теперь можно вчетвером сплавляться по реке! Об этом ребята давно мечтали и завидовали деревенским, у которых была такая возможность и небольшие камеры, но они не шли ни в какое сравнение с той, огромной и блестящей, которая теперь принадлежала им. К сплаву готовились тщательно. Бабушка выдвинула условие, чтобы все внуки от солнца защитили головы, будь то панамка, соломенная шляпа или что;то другое. Дедушка сказал, что без питьевой воды пускаться в сплав нельзя, и отдал ребятам во временное пользование свою фронтовую фляжку. Она была зелёного цвета, слегка помятой, на горлышко навинчивалась крышка, прикреплённая цепочкой, а с боков за металлические ушки был привязан тугой шнурок.
Саша вспомнил, что в сарае он видел детские пластмассовые лопатки, давным-давно привезённые ребятам для игры в песок. Он предложил их взять, чтобы при необходимости направлять движение камеры. Катюха принесла яблоки из своего сада, их положили в авоську и привязали к торчащему из камеры металлическому соску, который был в виде крючка и при первом пробном спуске камеры на воду расцарапал Юрке живот. И потому, для полной безопасности, бабушка обвязала его тряпкой. Всё было готово к сплаву! Договорились, что сплав, начинающийся на реке почти у самого дома, должен закончиться, когда река, сделав оборот вокруг деревни, потечёт мимо садов, по мелководью. Там у брода компания и сделает высадку. Дедушка и дядя Паша пришли проводить ребят и пожелать им удачного плавания, а сами вернулись в сад продолжать сенокос. Юра в путешествие взял бинокль, и ребята по очереди рассматривали всё, мимо чего проплывало их «судно». Любашка хотела, чтобы в путешествии звучала музыка, и её новенький транзистор «Альпинист» тоже был приготовлен к плаванию. Но бабушка категорически возразила против этого: «Не дай Бог, перевернётесь и утопите ценную вещь! Тридцать семь рублей – это вам не три копейки! Не дам, как хотите!»
 Ребятам пришлось смириться и пуститься в плавание без музыкального сопровождения. Когда миновали лиман, то оказались в том месте, где почти каждый день сами купались и прыгали с кручи. Там, как всегда, было шумно и весело. Купальщики увидели большую камеру с четырьмя пассажирами, и некоторые из них, самые хулиганистые, решив порезвиться, с криками и визгом быстро вплавь направились к путешественникам.
– Сейчас они нас перевернут! Вот и закончился наш сплав! Ребята, что будем делать?!
– Любашка, не дрейфь! Подплывут – мы будем отбиваться! Команда! Будьте готовы отбить нападение пиратов!
Каждый вооружился, как мог, в ход пошли лопатки, бинокль и даже яблоки из авоськи. Только Анюта осталась без ничего, но не растерялась и сказала, что будет отбиваться ногами, и попросила держать её, чтобы нападающие не стащили её в воду. Все были готовы к атаке. Но предупреждающий окрик с берега остановил желающих похулиганить.
– А ну, не трогайте их, это внуки деда Мишани! Кто будет к ним приставать, сразу уши надеру!
 В высоком юноше, защитившем компанию путешественников, ребята узнали соседа Егора, недавно приехавшего к родителям на свои студенческие каникулы. Плавание продолжалось, и ребята были довольны, что им не пришлось сражаться и прерывать путешествие. Расположившись поудобнее, дружная четвёрка расслабилась и стала наслаждаться поеданием яблок, неспешными разговорами и созерцанием природы по обоим берегам реки. Они миновали несколько купальных мест, опасаясь, что может повториться история с плавающими хулиганами, но никто не покушался на их судно, им только махали вслед и желали счастливого пути. В такие моменты Юрка изображал из себя капитана, отдавал команды и махал в ответ потрёпанной соломенной шляпой деда Мишани. Девчонки смотрели на него и весело смеялись.
– Юра, когда там, у кручи, ты кричал: «Команда! Будь готова отбить нападение пиратов!» – то сам был похож на настоящего пирата в этой шляпе, осталось только закрыть глаз чёрной повязкой!
Юрке понравилось сравнение, и он постарался быстрее забыть причину, по которой он получил именно этот головной убор. Накануне отплытия дядя Паша предложил мальчишкам научиться делать из газеты пилотки и взять их в путешествие. Идея всем понравилась, и Павел начал обучение. Саша быстро постиг эту немудрёную науку и, ловко складывая газетные листы, предложил и девчонкам сделать такие же треуголки. А у Юры дело никак не продвигалось. Раз за разом выходило что;то не то. И тут слова дяди Паши совсем отбили у него желание мастерить: «Э-э-э, парень, да это же просто! Геометрические фигуры! Какой же ты математик!»
Юра обиделся и вышел из комнаты. А бабушка, укоризненно посмотрев на сына, покачала головой. Но на следующий день перед сплавом она вынесла из чулана старую дедову шляпу, похожую на воронье гнездо, поля которой тоже были растрёпаны. И тут Павел опять не сдержался: «Мам, это что за произведение искусства? Её что, корова жевала?» Но Юрке шляпа понравилась, он молча надел её и лихо завернул с одной стороны уцелевшие соломенные поля. Плавание продолжалось. Там, где река слегка изгибалась, течение замедлялось, а по берегам заросли камышей были гуще и разрастались ближе к середине реки.

 В одном месте они оставили для пловцов совсем узкую протоку. И ребята решили, что миновать этот путь без помощи лопаток не получится. Они уже приготовились к прохождению трудного участка, как неожиданно из камышовых зарослей с громким кряканьем выплыла утка, а за ней целый выводок жёлто-коричневых утят.
Они тоже волновались и пищали, пытаясь успеть за матерью, перебирая в воде своими маленькими перепончатыми лапками. Утка металась по протоке, но не уплывала прочь, хотя ребята отступили и освободили путь для того, чтобы утиная семья могла покинуть это место. Многодетная мать кричала и снова возвращалась туда, откуда появилась с выводком. Взволнованные малыши в испуге пытались следовать за ней. Анюта, прижав ладони к щекам, внимательно вглядывалась в происходящее и пыталась понять, почему так ведёт себя утка.
– Ребята! А вам не кажется, что с ней случилась беда и она просит помощи?
– Не придумывай! Она просто испугалась!
– А давайте подплывём к тому месту, откуда они появились!
Ребята, осторожно подгребая лопатками, приблизились к зарослям. Раздвинув руками камыши, они увидели двух обессилевших утят, которые запутались лапками в густых водорослях. Утята тихо пищали, и поэтому их не было слышно сквозь шум, который создавала их родня. Мальчишки спустились с камеры в воду и, осторожно освободив утят, передали их сёстрам. Воссоединение семьи произошло, и утка, крякнув несколько раз, спокойно удалилась, уводя за собой вереницу пушистых жёлто-коричневых малышей.
– Хотя бы спасибо сказала! Невежа!
– Она тебе и сказала! «Кря-кря» на утином – это и есть «спасибо»!

 Дальнейший путь отважных путешественников пролегал через водные поля белоснежных лилий и желтоголовых кувшинок. У девчонок разыгралась фантазия, и они из этих цветов стали плести венки, делать бусы, собрали жёлто-белый букет для бабушки и обернули его в большие круглые листья. Вдалеке за поворотом показались ивы, низко склонившиеся над водой, ребята знали, что за плакучими ивами будет мелководье, проще говоря – брод. А это значит, что их плавание подходит к концу, и возвращаться домой придётся по суше. Нужно будет катить перед собой огромную камеру, и делать это с осторожностью, чтобы не повредить и на каком;нибудь сучке не проколоть её. Одного только не могли учесть юные путешественники, что весь обратный путь им придётся преодолевать босыми ногами, а это совсем не входило в их планы.

 Дома ребят ждали борщ, пироги с капустой и яблоками и волнующиеся родственники. Хотя путешественники устали от долгого плавания, а дедушка и дядя Паша от работы на сенокосе, разговоры за столом не умолкали, и было нарушено правило, которое бабушка постоянно повторяла внукам: «Когда я ем, я глух и нем!»