Необычный ужин

Трудовой день подошел к концу, работники мануфактуры расходились по своим домом. Фридолин, как и остальные направлялся к себе по Каретной улице, что соответствовало своему содержанию: по брусчатке регулярно проезжали кареты и повозки. Проходя мимо мясной лавки, Фридолина нагнали двое работников с той же мануфактуры – Ганс и Франц – а тот, не чураясь разговора с удовольствием вступил в беседу.
Из мясной лавки вышла тучная немолодая женщина, фрау Пеш, чтобы слить какие-то нечистоты, но заметив мужчин, она оживилась и приветливо позвала их:
¬– Заходите, у нас тут мяско свежее.
Работники переглянулись, тряхнули кошельками и, решив, что серебро, на небольшую радость, есть, согласились отужинать в лавке Пеш. Они зашли и заняли один из круглых столов. Фрау Пеш сразу принесла три кружки пива, дабы умилостивить гостей.
– И что же за мясо вам доставили сегодня? – спросил веселый Ганс.
– Фройляйн Монтанг принесла мясца, что растила. Сейчас и разделаем. Вам жаркое, господа?
– Будьте любезны и поскорее, день рабочий был долог.
Фрау Пеш ушла вглубь лавки, а к гостям вышел местный галантерейщик герр Моль.
– Доброго вам дня, добрые труженики, – поприветствовал он.
– И вам не хворать, герр Моль. Вы тут зачем?
– Так дождаться гостей, чтобы шкуркой разжиться. Вот вы мясо съедите, а я остатки заберу. Перчатки будут.
– Это вам работы привалило, раньше вы окромя сапог ничего и не делали.
– Это правда, как свободу торговли дали, так материалов стало море, а заказы разнообразились. Вот перчатки мне заказали не кто-нибудь, а герцогиня. Да-а-а, серебра кругом развелось от продаж своих мясных детишек.
Тут вернулась фрау Пеш, держа в руках пухлого розового, будто из-под плети, ребеночка. Он пищал и извивался, а хозяйка твердой рукой заколола крикуна, спустила кровь и ловко освежевала тельце. Мясо тут же отправилось на сковороду на очаг, а рядом варился рис с морковью.
– Ох и сочен был. А сколько стоил такой, фрау Пеш? – спросил Фридолин.
– Два золотых экю. Для фрау Монтаг это немало. Но она и выкармливала своих отлично, себестоимость детишек ведь достаточно низка, так что она получает недурную прибыль.
– Верное решение, это раскрепощение торговли, – сказал Франц, – эх, жаль старики никому не сдались. А то, моя матушка уже совсем стара и пользы никакой не приносит, последняя польза могла бы быть только в паре-тройке золотых монет.
– Так можно её передать в пансион аббата Керкира, – предложил Ганс, – я слыхал, там покупают не только детей. Там и старики нужны. Аббат их отвозит в замок ради убоя, на потеху дворян и богачей.
– Это правда, – сказал Фридолин, – мой брат, уродившимся безногим, тоже был годен лишь для этого. И я отправил его в пансион. За такого дали лишь три золотых экю, ибо он сильно сопротивлялся, и не радовал аббата. Безумные старики и несознательные дети то даже и не подозревают о действиях, происходящих вокруг них, а этот вот такой.
– Но ведь твой брат был неплохим счетоводом, – обратился к нему Ганс, – его ведь в монастыре учили.
– Да, мог считать. И читать умел, нам гимны пел. Но уж понимаешь, Ганс, есть полезные люди и сопутствующие им. Вот мы с вами, герр Моль, фрау Пеш, полезные люди, работаем, продукт производим, приносим своими трудами серебро в дом, где наши семьи счастливы.
– Оно верно, не поспоришь. Но все же, можно приладить разных людей к производству.
– Вообразить можно все, что угодно, – продолжил Фридолин, – но не поспоришь, что такое положение дел самое рациональное. Раз не приносишь денег или денег мало, не окупаешь свое существование, то и зачем ты нужен? Возможно, от смерти и освежевания будет намного больше пользы, нежели от влачения своей бесполезной жизни? Думаю, так оно и есть. Да и пусь о нашей жизни думают парламентарии, мы ведь не можем увидеть картины всей страны.
– И то верно. Нам дана возможность зарабатывать, а более и не надо. Семья сыта, мы пьяны, а что ещё нужно? Да и от этого стало меньше бедняков, дети и старики смогли озолотить своих работящих родственников. А кто не хотел работать или торговать – их выбор. Чужое дело – не наше дело.
Работяги опустошили свои кружки, а фрау Пеш подала жаркое и рис. Герр Моль же ощупывал шкурку и косточки приготовленного дитя.
– И действительно, кожа хороша. Хватит как раз на пару перчаток для крохотных ручек герцогини Фален. Она будет довольна.
– А кости вам зачем?
– Для изделий. Они хорошо продаются, если знать куда толкнуть.
– Э-э-э, тогда восемь серебром.
– А вы умеете, фрау Пеш, – присвистнул Моль.
Они сторговались и герр Моль покинул лавку. Работяги разделались с нежным мясом, выпили ещё по пиву и на том решили закончить. За вкусный ужин они отблагодарили фрау Пеш двумя серебряными экю, покинули лавку и распрощались.
Фридолин направился домой, квартиру, нанятую в доме на улице Роз. Зайдя внутрь, хозяин обнял свою жену Марту, которая осчастливила его новостью.
– У нас снова будет ребенок.
– Прекрасно, милая моя. Я тотчас же приступлю к расчётам.
Марта улеглась на постель, а Фридолин уселся за стол и долго считал серебряные монеты из кошелька, разделяя их на столбики, затем смешивая снова.
– Да-а-а-а, братец справился бы лучше. Но вроде бы, я справился.
Он присел рядом с женой и положил свою ладонь на её живот.
–Думаю, благодаря ему, мы возьмём пару золотых экю. Наше благосостояние укрепиться.
– И хорошо, двоих сыновей нам хватит. Я спрошу у фрау Монтаг, как она достигла такой мясистости своего дитя.
– Сегодня я им отужинал. Подозреваю, она перед продажей отстегала его плетью.
– Умно придумано.
– А кожицу и кости можно продать в галантерею.
– Какой ты удалой.
– Для нас и стараюсь. Теперь мы ни за что не вернемся в бедность. Будем всегда наплаву. Все есть условия.
Фридолин поцеловал жену и стал готовиться ко сну. Завтра снова будет трудный день.