Звоночек из прошлого к началу августа

Профессор Дайчи Хирозе был очень стар. Светло-серый костюм висел на нем как на маленькой вешалочке. Высокие скулы и остренький носик оратора были обтянуты полупрозрачным пергаментом, на черепе такой же пергамент прикрывали редкие пряди сивых волос. Я не помню, носил ли он очки, но помню тонкие землистые губы. Профессор говорил слабым голосом, но мы все сидели поблизости и неудобства не испытывали. Его английский тоже был вполне понятен.

Собственно, на встречу с Хирозе-сенсеем я попал совершенно случайно. Мы с Митей собирались после работы поехать в “За Бродвеем”, но тот открывался в семь, и надо было как-то убить промежуточное время. Влажная уличная жара к прогулкам не располагала, a Митя вовремя вспомнил о ни к чему не обязывающей встрече с одним из бывших профессоров Института, проводимой химическим факультетом для иностранцев. Против моего участия никто не возражал, и мы уселись с Митей среди десятка азиатских студентов и нескольких гайджинов.

Профессор Дайчи Хирозе проработал в Университете с середины тридцатых годов до конца шестидесятых с единственным перерывом в 1945 году. Его ранние работы, о которых он рассказывал на мой взгляд несколько затянуто, меня заинтересовали мало. Что-то, не вполне понял что, он сделал впервые в Азии, получил свою докторскую степень, затем позицию ассистирующего профессора. Преподавал. Потом довольно резко изменил свои научные интересы. А случилось вот что:

Как-то у него в кабинете появились два высокопоставленных военных. Они вежливо расспрашивали Хирозе-сан о его работе и планах на будущее, намекнули на то, что хорошо осведомлены о том как верно служили отечеству предки профессора. Сказали, что рады тому, что, счастливый случай привел отпрыска уважаемой семьи в знаменитый Императорский Университет, известный научными достижениями и несомненным патриотизмом профессуры и студентов. Потом раскланялись и ушли. А еще через некоторое время профессор Хирозе получил грант от Министерства Обороны на проведение исследований. Ни слова не было сказано о том каких именно.

Такие вещи в Японии случаются до сих пор. И означают они, что человек должен сам решить, что визитерам нужно и как этого достичь. Конечно, если хочет, чтобы они появились снова и выписали новый грант.

Профессор Хирозе был в курсе современной ему научной жизни. До него доходили слухи о разработке Германией и Америкой сверхмощной бомбы, способной произвести чудовищные разрушения. Якобы такая бомба, будучи размером со спичечный коробок, легко отправит на дно тяжелый бронированный крейсер. И профессор занялся химией радиоактивных материалов.

Очевидно, он угадал. Гранты от МО следовали один за другим, и ни профессора, ни его ближайших сотрудников не отправили на фронты Мировой войны. Вот только в начале 45-го года профессору пришло приглашение, которое отказа не предполагало. Ему предписывалось незамедлительно прибыть в столицу.

На вокзале в Токио Хирозе-сенсея встретили и отвезли в гостиницу. Там он и узнал, что стал членом Экспертного Совета при императоре Хирохито. Среди обитателей гостиницы – а посторонних там не было –  он встретил нескольких известных специалистов в области естественных наук. Но были и промышленники, экономисты и историки; всего около двадцати человек. С некоторой гордостью Хирозе-сенсей сообщил нам, что он был среди них самым молодым и, по его сведениям, единственным остающимся к настоящему моменту в живых.

Через несколько дней генерал Исида от имени императора Хирохито выдал Совету единственное задание. Им предстояло в месячный срок оценить шансы Японии на победу в войне и выработать соответствующие рекоммендации. С этой целью членам совета разрешалось без ограничений слушать радио, a также читать доставляемые в гостиницу газеты нейтральных и враждебных стран. Со своей стороны Исида обязался периодически знакомить уважаемых членов совета со сводками с фронтов.

Точно в срок Совет представил свои рекомендации. Там были графики и аналитические разделы, но страница выводов была лаконична:

Учитывая подавляющее превосходство Соединенных Штатов Америки в производстве промышленной продукции и вооружений;
Учитываю размер и боевой опыт армии Советского Союза, а также неичерпаемый резерв его живой силы;
Учитывая такие факторы как широкие антияпонские выступления в Азии и неминуемое поражение Германии –
Совет нижайше рекоммендует прекратить сопротивление и пока не поздно искать приемлемые условия капитуляции.

Ответ императора пришел через несколько дней. Всех членов Совета под конвоем погрузили на поезд и отправили на пустующую военную базу, превращенную в импровизированный концлагерь. Там они, не имея ни малейшего представления о том, что происходит в стране и мире, находились до 7-го августа 1945 года. В этот день их снова погрузили на поезд.

К ночи поезд остановился на станции Акитаката префектуры Хиросима. Дальше ехали утром следующего дня на двух армейских грузовиках. Самого города Хиросима они не обнаружили. Члены совета день ходили по пепелищу под горячим августовским солнцем, временами затеняемым дымом пожаров и пыльными вихрями. Видели испепеленный бетон и остекленевшую глину. Видели сгоревшие тела и скрученные в узлы стальные конструкции. На окраинах бывшего города видели обожженных странным огнем людей, говоривших о непереносимо яркой вспышке и последовавшем за ней чудовищном ударе. Рассказывали умирающие люди и о поднявшемся ввысь и растекшемся по небу гигантском дымном стобе.

Когда им приказали представить рапорт, Совету много времени не понадобилось. Они написали, что увиденное ими несомненно является результатом применения той самой использующей атомные силы бомбы, о которой столько лет велись разговоры в научных и политических кругах. И так как у противника такая бомба теперь есть, сдаваться надо немедленно.

Их снова отправили в концлагерь.

Освободили их уже американские власти. Как пострадавших, всех распустили по домам. После этого профессор проработал до отставки на своем прежнем месте.

Вопросов задали удивительно мало. Митя спросил, не испытали ли они сами влияние радиации. Профессор Хирозе ответил, что тогда они не знали, на что обращать внимание. У него самого впоследствии было заболевание горла, которое удалось вылечить; об  остальных он информации не имеет. Разве только, что сразу после похода по Хиросиме у многих из членов Совета покраснела и местами вспузырилась обнаженная кожа, но это приписали солнечному ожогу.

Я тоже задал вопрос. Спросил, опубликована ли где эта история про Императорский Экспертный Совет. Хирозе-сенсей сказал в ответ, что публиковать нечего, потому что ничего стоящего они не сделали. Их первый совет был проигнорирован, и у него нет уверенности, что император был ознакомлен со вторым.

По дороге в “За Бродвеем” мы с Митей обсуждали эту историю. Но, приехав на место, встретили наших, и разговор пошел на общие темы.