5. Геи

Как я начал общаться с геями?
Я никогда не ощущал себя геем, наоборот даже был зло к ним настроен, как и многие люди в нашей, да и не только в нашей, стране.
В Америке меня эта тема не касалась. Мы жили довольно уединенно в небольшом городке, и геев там было на пересчет - может быть если бы я жил в Нью-Йорке или Бостоне, то я раньше бы с этой темой лично соприкоснулся, уверен!
В России после первого моего настоящего секса с Бышкиной, в комнате, которую она снимала, я почувствовал какой-то прилив женственности в себе, какие-то нежнейшие чувства, когда мы закончили, и она ушла к подруге, оставив меня одного наедине с собой, чтобы я мог спокойно заснуть. Даже когда мы станем жить на Гагаринской - мы будем спать на разных кроватях, благо, их было две, в наших спальнях, - мы просто придвинем их близко друг к другу, чтобы можно было легко перелезать с одной кровати на другую. Она еще любила лежать рядом со мной и класть мою ногу между своими ногами – так и говорила:”Дай ногу!” Ох уж эта Саша-Няша!))
Она также меня часто спрашивала, пока мы жили вместе:”Я не понимаю кто из нас девушка – ты или я?” Она была довольно сильная для женщины – отжималась по 40 раз, но я все равно у нее конечно же выигрывал в армрестлинг, на что она обижалась – “Ну вот, вся моя физкультура насмарку!”)) Но вернемся к главной теме данной главы!
За год до того, как поселиться на Гагаринской, я написал гневный пост в Фейсбуке (запрещена в РФ) по поводу геев, когда уже был в России. Кажется, это было после Олимпиады в Сочи, в которой Запад обвинял нашу страну в том, что она плохо относится к таким лицам! Я написал, что это неправильно быть геем, и вообще разошелся - чуть ли не желал им смерти! На меня обрушился шквал критики от моих американских друзей по колледжу, хотя были и люди, поддержавшие меня, но их было меньше – наверное, республиканцы, все! Мой пост даже удалили админы социальной сети, посчитав, что я разжигаю ненависть! Конечно мне было легче писать такой пост, находясь в другой стране, зная, что до меня, при желании, не доберутся, если что, мои хейтеры. Во мне тогда взыграл все еще юношеский максимализм, желание с чем-то бороться, куда-то направить свою энергию, я был, как все, в этом плане, россияне - в общем русле. И вот после мытарств, когда я мучил Сашу и себя, мы решили жить вместе!
"Но с нами будет жить мой новый друг - Фюрен!" - сказала она.
"Ок, Фюрен, дак Фюрен!" - сказал я. Напомню, с Фюреном она познакомилась в хостеле, после того, как я отверг на время ее любовь. Вместе было бы легче и целесообразнее снимать большую квартиру в центре города - в историческом доме.
И вот, в конце декабря 2014-ого года, мы переехали в новую квартиру на Гагаринской улице, рядом с Летним Садом, недалеко от Невы – в квартиру с высокими потолками, по три с половиной метра, и с тремя большими комнатами, а так-же с длиннющим коридором, и довольно просторной кухней.
Помню свой первый день, когда я проснулся в нашей новой спальне, где мы с Сашей поселились, и над головой не было никакого топота соседа, как было прежде в Купчино - тут были толстые стены и тихие соседи - и я ощутил себя тогда таким счастливым, как редко когда еще!
С нами стали жить Фюрен и Олег Чиногин. Олег оказался парнем Фюрена! Первый вопрос, который он мне задал при встрече, которая состоялась все в том же злополучном хостеле на Васильевском, был: "Я - гей! Надеюсь вас это не смущает?"
Я промямлил, что "нет, не смущает!" ("ладно уж, живи!")
Они поселились в соседней комнате, и мне было все равно чем они там занимаются, потому что меня это лично не касалось, как мне тогда казалось, хотя мы все-таки очутились в одной квартире, и могли встретиться на кухне или в коридоре, что и произошло впоследствии.
Олег оказался поэтом и довольно интеллектуальным, интересным человеком. Он многое знал из культуры прошлых лет, что мне безусловно симпонировало, мы нашли точки соприкосновения, к тому же, когда я узнал, что он играет в шахматы, он меня этим подкупил как-бы, не смотря на мои прежние подозрительные отношения к лицам нетрадиционной ориентации, и мы тут-же засели за партию за кухонным столом - у меня был январский отпуск, и мы так заигрались, что я чуть не забыл про Сашу - она терпела это мое увлечение довольно выносливо. Шахматы для меня на время даже заменили секс - он мне попросту стал надоедать, хотя это было лишь начало нашего совместного житья! Просто нужен был перерыв, и он пришелся на мой зимний период, хотя совсем уж про Сашу я не забывал конечно, просто она давала мне время позаниматься чем-то другим, как и я ей - общаться с ее новым другом Фюреном, и смотреть свои любимые постмодернистские фильмы и слушать такую же музыку.
Я, в основном, выигрывал у Олега - сказывался мой американский опыт. Несколько раз, вскользь, я затрагивал тему его ориентации, приводил в пример Содом и Гоморру, где погибли падшие люди, говорил, что то, что они делают - это против Бога, на что Олег мне возражал, говоря, что он не виноват в том, что таким родился, и мы расходились ничьей - и в нашем споре, и - на доске.
В первое время, в той квартире, мне даже стали сниться кошмары, что меня заперли в комнате вместе с геями и трансами, я пытаюсь выбраться и не могу, а они тусуются и веселятся там, напирая на меня, в итоге я в отчаяние выбиваю окно ногой и выпрыгиваю! Но потом, спустя время, такие сны подпрекратились.
С Олегом мы больше находили общий язык, чем с Фюреном. Фюреном сильнее была увлечена Саша - они часто общались на кухне, сам не знаю, о чем, в то время, когда мы там не играли в шахматы. Олег был очень высокого роста - 205 см и довольно худой. Я все время удивлялся - какой он высокий, при встрече! Фюрен был тоже выше меня, хотя и я не маленький - 183 см. Фюрен говорил, что его дед был абхазом, поэтому сам он всегда любил покупать абхазское вино - Апсны или Лыхны, которое мы тут-же опорожняли. Оба они, и Олег, и Фюрен, были родом из Москвы, но пару лет назад решили перебраться в Питер, ради "культурной" и иной жизни. Я узнал, что, среди геев, Питер считается своеобразной гей-столицей России.
Олег как-то рассказал мне свою историю. Оказывается, его отец был очень религиозный человек, с детства он отправлял его в православные лагеря, водил в церковь и на православные общественные встречи. Уже к подростковому возрасту Олег все это возненавидел. Сначала он даже пытался встречаться с девушкой, у него даже был секс с ней, но во время секса он понял, что происходит что-то не то, что-то не так должно быть! В школе он занимался боксом и баскетболом, что естественно при его росте. Боксом он стал заниматься, чтобы давать отпор главному агрессору класса с кавказской фамилией. Отпор получилось давать - агрессор отстал. Олег начал сочинять стихи, и сам не заметил для себя, как обнаружил, что он - гей. По нему, кстати, этого и не скажешь! Геи бывают разные - бывают женственные, а бывают такие самцы, которые легко могут навалять натуралу. Он был, скорее, из второй когорты, мне так кажется, правда после окончания школы и переезда в Петербург, он полностью перестал заниматься спортом, сосредоточившись только на интеллектуальной деятельности. Он был оппозиционен к власти, что, естественно, при его ориентации, хотя и не всегда обязательно - ходил на Болотную в 2012-ом году, и к тюрьме, в которую посадили тогда Навального, когда тот еще радовался житью на свободе. Давно это было! Фюрен был такой же - тот еще, оппозиционер!
Фюрен не отличался какими-то особыми талантами, но был довольно симпатичен - почему-то нравился очень моей Саше - она даже во сне его видела, когда он уезжал на время в Москву! Они могли подолгу болтать, после того, как мы с Сашей позанимаемся сексом. Я не знал, о чем они разговаривают и ужасно ревновал ее к нему. Мы играли в шахматы с Олегом часами, а в другие часы Саша с Фюреном беседовали на кухне. Фюрен даже пошутил, что нам надо поменяться партнерами. "Да! Ок!" - сказал я - "но только я - не гей!"
Некоторые геи правда говорят про других натуралов, что они еще не знают, что они - геи. Ну это конечно - маразм! Пытаются затянуть в свою секту!
Отпуск мой прошел - все стали снова ходить на работу - я на свою, Саша и Фюрен - на свою - в хостел - только один Олег не работал, а торчал целыми днями дома. Он жил на деньги от сдачи своей московской квартиры, доставшейся ему по наследству от покойной бабушки. Денег всем хватало на оплату этой большущей квартиры, когда мы скидывались.
Коридор в этой квартире был длиннющий, так что я перестал по ночам ходить по малой нужде в туалет, потому что мне было просто далеко идти, поэтому я стал писать в вазу из под цветов, которую обнаружил на полке, и которая принадлежала хозяину той квартиры с незамысловатой фамилией Костров. Этого Кострова мы видели ровно раз в месяц, когда нужно было оплачивать жилье, по договору, который было оформлен на меня, как единственного из присутствовавших, имевшего Питерскую прописку. Он тоже был очень худой, особенно - его уши. В другое время он почти нас не доставал, не мешал нам заниматься чем угодно, тем, чем мы хотели, а мы...
Мы с Сашей часто занимались сексом в нашей спальне, а Олег с Фюреном - в своей, иногда одновременно с нами, через стенку от нас. Олег с Фюреном также постоянно приглашали в гости других геев, либо для секса, либо для порки ремнем за деньги. Я слышал стоны из их комнаты, когда они пороли друг друга по своим задам. Для меня это была жесть, конечно, жестянка, самая настоящая! Но я все уже принимал терпимо и как данность... Ну мало ли у кого какие причуды!?
Один раз я завтракал на кухне, а Олег вошел полностью голый, прошел мимо стола, взял то, что ему нужно, и вышел. Потом он сказал, что считает абсолютно нормальным наготу, что одежда его стесняет, и что “всем было бы лучше, если бы они ходили голыми по дому!” Я это стерпел. Я вообще оказался терпеливым на удивление, хотя удивляться нечему - полукровка ведь, а значит ширше взгляды, мировоззрение, и тому подобное, само собой...
Так мы и прОжили год вместе. Летом во время отпуска, я играл на гитаре и пел в микрофон на улице, на канале Грибоедова, до которого можно было дойти пешком. Получалось заработать немного на карманные расходы. Один раз я даже принес домой 4,500 рублей после игры на улице - просто один пьяный мужик подарил мне 3000 - ему понравилось, как я пою! Но в основном за пару часов я зарабатывал 500-700 рублей, пел вместе с другим музыкантом и его друзьями - "растаманами из глубинки". Мы познакомились там-же, на канале. Они меня потом все время звали петь, зарабатывать деньги вместе, потому что я был очень ленивый, не хотел этого делать - они меня как-бы подталкивали играть.
Также я полгода ходил на платный курс по вокалу - учился петь профессионально, и это тоже помогало мне в пении на улице - несколько часов мой голос не садился. Иногда я пел каверы по заказу кого-то, кто платил небольшие деньги, насколько мог, зная слова, но в основном исполнял лишь то, что сам хотел, что подготовил - имелась толстая тетрадь с напечатанными на моем принтере текстами, когда он еще работал - принтер. Потом я его продал!
В то же лето я успел даже влюбиться - в новую девушку, которая приходила меня слушать на канал. Ее звали Аней, и у нее были длинные вьющиеся рыжие волосы - очень длинные, чуть ли не до пояса! Я даже испытал к ней страсть. Да и она, как мне показалось, отвечала взаимностью на мою страсть, мы даже погуляли вместе, но тогда у меня была Саша, и я не мог ей изменить. Она, Аня, даже всплакнула один раз при мне, когда я играл и пел. Она потом остановится у меня, приехав из славного города, Тулы, где она жила, и где родилась, и мы выпьем с ней белого вина, и погуляем по ночному городу в праздник Алых Парусов - она скажет, что эта ночь будет одной из самых романтичных в ее жизни - но дальше этого ничего не пойдет в наших отношениях с ней, да и ладно. Она уедет к себе обратно, а я останусь один - без Саши и без моей новой подруги, с которой вскоре и перестану общаться вовсе. Слишком она была молода для меня - слишком разные стили поведения и мировоззрения, взгляды на жизнь. Она, кстати, приезжала в Питер 2 раза, чтобы поступить в Театральный, но оба раза провалила экзамены, в итоге и уехала ни с чем, но все же, я попытался скрасить кое-как ее пребывание здесь, чтобы она запомнила это надолго, и думаю - у меня это получилось. Но вернемся в нашу квартиру и в тот год, когда мы развлекались, как могли... О, что это был за год!
Олег с Фюреном продолжали водить парней к себе. И я, и они, потом говорили, что 2015-ый был самым счастливым в нашей новейшей жизни: моей - после приезда в Россию, а их - после переезда в Питер из Москвы.
Так могло бы продолжаться еще долго, но в конце того злополучного года, который все тянулся и тянулся, как жевательная резинка, Олег попал в больницу с пневмонией. Фюрен сначала скрывал это от нас с Бышкиной - настоящую причину, но потом все же не выдержал и рассказал, что у Олега обнаружили СПИД, и он находится в инфекционной больнице. Сам Фюрен тоже решил провериться, и у него обнаружили ВИЧ, что оказывается не так плохо, как СПИД, но тоже опасно, тоже надо будет принимать таблетки каждый день всю жизнь.
Не могу сказать, что меня потрясла эта новость, но для них она похоже была шоком. Это все был результат их бурного веселья. Они заверили меня, что СПИД и ВИЧ-инфицированные не опасны для простых людей, и мы можем так же и дальше продолжать жить вместе. Я им поверил на слово! И так мы продолжили общаться, как будто ничего и не произошло ни с кем, как будто ничего не обнаружилось...
Год прошел, истек срок нашей аренды в квартире на Гагаринской рядом с Летним Садом. Кстати я узнал, что мрамор для этого дома использовали тот, что остался от постройки Исаакиевского Собора, но это - так, к слову!
Мы съехали оттуда и переехали в квартиру поменьше, но тоже, трехкомнатную, рядом с улицей Рубинштейна - местом тусовок молодежи. Ровно в том же доме мы стали жить, в котором в Советское время обитал писатель Довлатов - там даже рядом стояла его скульптура. В этом доме мы прожили 3 месяца. Олег с Фюреном продолжали приводить парней и мужчин, но уже не так часто, к тому же они никому не говорили, что больны, и мне строго-настрого запретили об этом кому-либо рассказывать. У одного из их гостей - мужчины в возрасте - оказалась смешная кличка - Мотунель! Они потом все время смеялись и повторяли это слово:"Мотунель! Мотунель! Мотунель! Ха-ха-ха!"
Я продолжал работать, продолжал писать и сводить свой первый англоязычный альбом на дому. К нам подселился какой-то парень, тоже музыкант, бурят по национальности - родом из Иркутска - он был в поисках работы, у него оставались последние деньги на съем, а мы искали соседа, чтобы было легче платить за квартиру. Когда он узнал, что Олег и Фюрен - геи, он хотел разбить им голову об батарею, правда они были намного выше и здоровее его, и выперли его из квартиры тут-же, когда он стал "возникать", так что он недолго у нас прожил, всего чуть больше недели. Я почти все время был на работе. Буряту ничего не оставалось после этого, как вернуться обратно в свой Иркутск - деньги у него совсем закончились, а работу он так и не нашел. Он сначала не мог поверить, что они - гомосексуалы - думал, что они шутят! А когда все понял, то последовала соответствующая реакция. Жалко, что он уехал, так как у нас хорошо получалось вместе играть песни битлов на гитарах на кухне. Я даже успел использовать его электрическую гитару для своей записи.
Саша тогда подстриглась под каре и выглядела очень мило, ходила в беретике и в пальто, как француженка; мы гуляли по улицам, держась за руку - сходили на фильм "Страна Оз" c Яной Трояновой в главной роли. Я даже всплакнул на главной песне из этого фильма в финальных титрах в исполнении Гоши Куценко.
Мы продолжали заниматься сексом, особенно нам нравился красный кожаный диван, на котором мы резвились, когда Фюрен с Олегом куда-то уходили из дома. Я купил надувной матрац, потому что кровати не было, но он быстро сдулся, и тогда Олег и Фюрен поделились своим большим обычным матрацем, так как у них был второй, дополнительный. На этом матраце мне стали сниться странные сны, будто я иду по какой-то квартире, а вокруг меня - одни голые парни, и почти все совокупляются или готовы к этому. Я рассказал об этом Фюрену, а он сказал:"Да ты, видимо, - ясновидящий! - на этом матраце столько всего происходило!"
Еще в одну ночь мне приснился вдруг мой давно умерший дед Аркадий, который с искаженным гневом лицом заявил мне во сне:"Да ты просто - английский хулиган!" Причем лицо у него было наполовину его, а наполовину - моей тети. Я проснулся с криком, разбудившим Сашу. Потом я успокоился и мы заснули, хотя сон тот был очень яркий, что довольно редко случается.
Саша также уходила после нашего секса на кухню к Фюрену. Я лежал один на матраце и просто трясся от гнева и ревности, думая:"Мы только что по*бались! - ты должна быть со мной! Ты должна быть моя!"
Один раз я не выдержал, пошел на кухню, схватил нож, и приставил его к шее Саши. Фюрен с Олегом закричали на меня - они испугались пуще Саши, и хотели меня тоже выгнать из квартиры, как и того бурята, но я ушел в свою комнату, и сказал, что "никуда не пойду!" Я просто хотел ее попугать, а получилось, что испугались они.
Был еще один памятный случай, когда мы жили еще на Гагаринской. Мы поссорились с Сашей в очередной раз - из-за Фюрена - и она сдуру наглоталась моих антидепрессантов, и стала засыпать. Я вызвал скорую - сказал, что “моя девушка пыталась покончить с собой!”  Они приехали, вставили ей трубку в горло, чтобы промыть желудок, и после этого ее увезли на скорой в НИИ им. Джанилидзе, что находилось в Купчино, недалеко от того места, где я раньше жил. На следующий день, я поехал в это НИИ, чтобы ее разыскать, но мне сказали, что такой пациентки у них нет, вернее сказали, что она была, но ушла в неизвестном направлении. Я так сильно расстроился, что не знал, что делать, целый день я не находил себе места. Я пошел искать ее по ближайшим дворам, думая, что она возможно сошла с ума и пропала куда-то. Вернулся на Гагаринскую - Олег, встретивший меня, тоже стал переживать - "что с Сашей, где она?"
На следующий день я снова туда поехал. В больнице мне сказали на этот раз, что такая пациентка у них есть - оказывается меня за день до этого обманули, мне специально не сказали, где она, поскольку думали, что она - наркоманка, и ее нужно срочно изолировать от ее друзей-наркодилеров. Я смог пробраться к ней - она лежала в наркологическом отделении за решеткой. Меня пропустили, я подошел к ее кровати, и опустился на колени, моля о прощении. Саша плохо что-то понимала, она была все еще очень сонная - результат приема моих таблеток. Лежавшая рядом девушка отвернулась и заплакала про себя, когда я, стоя на коленях, вымолвил одно только слово Саше:"Прости!.." Я подумал тогда же - "пускай она там еще побудет", и уехал обратно.
Еще через день, Фюрен, как ее друг, решил, что ее пора вызволять оттуда. Он поехал в НИИ и вечером уже, они вместе с Сашей вернулись домой на Гагаринскую внезапно. Он убедил врача, что с ней уже все в порядке стало, и, кажется, они все равно сами сбежали оттуда. Саша пришла в себя и была безумно счастлива, что Фюрен приехал ее спасать. Мне она так рада не была почему-то! Они забрели на местное кладбище, и там валялись в непонятно откуда взявшемся стоге сена, и даже поцеловались раз-другой, о чем мне потом сами и признались же. С этой поры я решил, что Фюрен теперь стал главнее для нее, чем я - что произошел некий коренной перевес в его сторону в нашем с ним споре.
На Гагаринской они принимали наркотики один раз - МДМэшки (химические вещества), и у Саши ужасно разболелись сосуды головы. Мы с Фюреном встали над ней и стали ее успокаивать, принесли ей воды, но скорую на этот раз решили не вызывать, решили, что ей надо перетерпеть как-то.
Когда боль сняло, она расплылась в блаженной улыбке, и смотря на нас сказала: "Мои два любимых мужчины!"
Еще, несколько раз, приходил их друг - Мирон Менакер - и приносил с собой траву. Он всех накуривал, а я говорил, что мне нельзя курить - у меня плохой опыт имеется! (Один раз в Америке я покурил афганской травы с одним арабом и у меня стало так сильно стучать сердце, что я попросил, стал умолять, чтобы он отвез меня в ближайшую больницу, после чего я чуть не заболел - несколько дней находился в сильной слабости всего организма, и еле-еле смог после этого восстановиться, когда после сдачи всех колледжских экзаменов, которые тогда уже были на носу, я снова, уже на этот раз по-настоящему, "загнался" и слег в болезни на несколько мрачных зимних месяцев, которые были сущей пыткой для меня, поскольку я не был уверен, что выживу - настолько болело в груди, и настолько сильна была слабость, что я только лишь мог дойти до туалета и обратно, и почти ничего не ел и не пил, что привело к обезвоживанию организма. Каким-то чудом я смог из этого тлена выбраться, но навсегда зарекся курить при любых условиях.
На Рубинштейна они тоже принимали наркотики, без меня. Это очень интимная вещь, такая же интимная, как секс, наверное. Саша с Фюреном легли голые в ванной и наслаждались "приходом", когда я явился с улицы. Был весенний солнечный день, а внутри, в нашей квартире был сумрак и полный декаданс, как мне показалось тогда. Я зашел в ванную, увидел их, меня это просто взбесило, как и контраст с солнечным лучом, и я на них наорал. На этот раз Фюрен тоже не выдержал и пошел голым за мной в комнату, чтобы выразить недовольство тем, что я нарушил их блаженный покой. Я схватил 6-килограммовую гантелю (я всегда качался дедушкиными гантелями, на все квартиры брал их с собой!) и хотел ударить Фюрена этой гантелей, но он заблокировал мою руку и с силой меня оттолкнул - я чуть не упал на пол. После этого наша ссора закончилась, и я дал им спокойно досмотреть их наркотическую феерию и фиесту. Я всегда волновался, вдруг, они с Сашей займутся любовью, поскольку Фюрен тоже встречался с девушками в Москве раньше, до того, как понял, что он - гей. Но мои волнения оказались напрасными. Фюрен один раз со мной решил поговорить, и убедил меня в том, что они с Сашей - просто хорошие друзья, и ему не интересны девушки, как сексуальные партнеры, и еще он боится разрушить ту дружбу и взаимопонимание, которое у них с ней образовалось. Я все понял, но все равно завидовал им, тому, что они на гораздо более близкой волне, чем мы с ней, находятся. Секс сексом, но на одном сексе далеко не уедешь! Видимо поэтому мы в конце концов и расстанемся по обоюдному согласию в том же году. Но до этого было еще как минимум полгода.
Мы вскоре снова съехали с Рубинштейна. Я переехал назад к маме, а они втроем переехали в спальный район около метро Академическая - на Северо-Восток города - там было гораздо дешевле снимать жилье. Я продолжал к ним ездить в гости, мы продолжали с Сашей спать вместе, плюс недалеко находилась точка, где я работал на Джиллетт - в магазине Лента. Фюрен неоднократно говорил Саше, чтобы она меня бросала и занялась наконец настоящим делом, т.е. проституцией, как и он сам. Во-первых - это современно - свободная любовь, во-вторых - это приносит деньги, так что тут - "два в одном". Итак, он убедил Cашу, и она летом поехала в Москву в свою первую "командировку". Она потом мне осенью рассказала в 2016-ом году, незадолго до нашего разрыва, что у нее в Москве было 6 мужчин в тот первый ее раз! Я уже толерантно к этому отнесся, я ко всему стал относиться равнодушно более-менее. Все-таки мы еще один раз занялись сексом, на этот раз - последний раз, я был без гандона, но потом стал пугаться, вдруг она меня какой венерической болезнью заразит! Она мне сказала, что "мой член - самый лучший, лучше, чем у всех других мужчин, с которыми она уже спала, ни смотря ни на что!" Мы еще немного походили за ручку по улице в спальном районе. Время было ближе к зиме, но она все еще носила тот беретик. Я потом проверился на ВИЧ в местной больничке - все было в порядке, пронесло!
Примерно в то же самое время, к ним в квартиру подселилась одна парочка - два гея, только помоложе. С одним из них я как-то разговорился - он оказался наполовину армянин, наполовину русский, отчего сильно комплексовал. Он работал в сети ресторанов Евразия. Я ему рассказал про Фюрена и Олега, сказал, что они больны Спидом и Вич, чтобы они были осторожнее с ними, во что он не сразу поверил. Я ушел, а он потом передал им, сказанные мною слова. Фюрен и Олег уверяли его, что я пошутил, и что это все неправда. Возможно они боялись, что эти геи от них съедут, и им будет не хватать денег оплачивать "хату", к тому же Фюрен тогда ушел с работы, задолбавшись официальной рутиной.
Согласен - я поступил низко! Во всем виноваты моя болтливость и чрезмерная открытость - мой язык меня подвел в очередной раз. После этого Олег мне передал, что они больше не хотят со мной общаться, что я - "ужасный человек!" То же самое сказала мне и Саша. Не знаю, видимо, она поддалась общему влиянию. На этом наши контакты полностью прекратились - вот так! Что ж, даже к лучшему! К этому все и шло; я немного жалею, что так получилось, но с другой стороны - я не жалею! Чему быть, того не миновать! Так, Бышкина, которая была девственницей, когда я ее встретил, стала проституткой в конце концов, но я надеюсь она осталась чистым человеком внутри, как Настасья Филипповна или Соня Мармеладова у Достоевского, не смотря на все страсти, которые были присущи этим героиням. Мне было больше нечего с ней делить - так и моя мама мне посоветовала, пока меня самого не забрал водоворот похоти. Олег все время мне говорил, что я как "человек в футляре", что я всего боюсь нового, и храню, мол, верность, а надо быть свободным в сексуальном плане и в мыслях, и во всем вообще! Что же - жизнь все расставляет по своим местам, и каждому дает свое. Я просил Бога, до того, как стал жить отдельно - развития, и вот ирония судьбы - я получил его сполна, живя с геями - какой абсурд! И все-таки я "не жалею, не зову, не плачу!" Что было, то прошло! Идем дальше!
*        *        *
Той же осенью я работал на новой подработке - раздаче листовок на улице и возле торгового центра от магазина Леонардо, рядом с метро Звездная, на юге города, южнее Купчино. Со мной в паре работал какой-то блондинистый парень из Мариуполя. Он тоже оказался геем. Каждый вечер за ним заезжал его парень - здоровенный мужик, выше меня, и они уходили вдвоем. Гея этого звали Виктор Гиберт, он был довольно симпатичный - переехал с Украины недавно, как беженец, и зарабатывал чем попало. Вот и я тоже - где попало - по карьерной лестнице не смог пойти вверх, да и не хотел. Я пообщался с ним поближе, он раскрепостился и выдал себя, а вот я сам стал вести себя уже, как гей, скоро - манерно - в один из вечеров. Приехал домой, а я тогда снимал один месяц комнату на студии звукозаписи Тайга, где записывал новый русскоязычный альбом - и у меня был цвет настроения до того "синий и голубой", что я слушал английского певца-гея Сэма Смита на смартфоне, и думал о своем новом друге, и о новом состоянии, в котором очутился - такой сладкий и нежный, что ужас! Слава Богу, оно длилось недолго, и буквально на следующий же день прошло, а то я уже за себя испугался. Я еще немного с ним пообщался, а потом перешел на другую работу, а он остался там же. Я даже пару раз навещал его на работе - он был рад меня встретить снова, говорил: "Какая на мне красивая курточка, и какой я сам красивый!" Мы шли есть разные плюшки и булочки, пирожные к еще одному гею по фамилии Тюленев - еще одному красавчику, что работал в том же торговом центре в одном месте в стоящем посередине зала кафе, когда у Гиберта были перерывы по работе - а потом после этого мы шли курить рядом с местной рюмочной. Мы немного продолжали переписываться, он говорил мне, что возможно я - тоже гей, и что я только лишь, якобы, начинаю это осознавать. Он присылал мне фотки своих друзей, все были геи, а один был трансом - бывший парень, ныне девушка - с длинными волосами и макияжем, с которой/с которым он любил гулять по Питеру, когда тот приезжал к нему в гости. Я думал, стоит ли мне еще раз с ним встретиться, сам не знаю зачем! Вернее, знаю, но не скажу! Но потом, его парень - мужик, который также заодно и увлекался фотографией - разнюхал все и написал мне, чтобы я от них отстал, что они верны друг другу, и чтобы я не лез ни в свою область, потому что я понятия не имею что это такое! На этом наше общение закончилось, и гей из меня не получился! Но из-за того, что я стал общаться с лицами этой ориентации, был открыт ящик Пандоры, и мне стали попадаться вскоре другие, и, почти одни только, геи, на жизненном пути.