Записки гипнозитёра. 9 глава

     Сдав госэкзамены, я стал готовиться к защите диплома. Тему выбрал "Неземные цивилизации" и начал писать. В библиотеке нашёл нужную литературу и целыми днями там и пропадал. Наконец защитив диплом, я стал собираться домой. Свадьбу решили сыграть в конце августа, Мария Григорьевна занялась приготовлениями. Ксения просила родителей, чтобы свадьба была как можно скромней и с минимумом гостей. Всеволод Константинович заказал пригласительные билеты и арендовал ресторан на двадцать второе августа.
     Собравшись, мы с Ксенией поехали в Псков. Ксения, будучи самодостаточной, к моему удивлению никуда не выезжала из своего города и впервые сев в поезд, как ребёнок восхищалась видом из окна. Решив её побаловать, я пригласил её в вагон-ресторан. Она улыбалась, выбирая из меню разные вкусности. Деньги у нас были и мы могли себе это позволить. Настроение у неё было хорошее, беременность протекала хорошо, даже токсикоза не было и почти не тошнило. В Пскове мы пересели на рейсовый автобус и благополучно доехали домой. Ксения волновалась.
     - А вдруг я не понравлюсь твоим родителям? - спросила она, для уверенности взяв меня за руку.
     - Как ты можешь не понравиться? Ты же у меня красавица, - успокоил я её.
     Возле нашего дома собрались соседи, видимо мама растрезвонила всем, что я еду с невестой. Все глазели на нас, здоровались, мы им отвечали, во дворе, за длиннющим накрытым столом, сидели мои дорогие родители. Наверное в этот момент я понял, что дороже их, у меня на свете никого нет, Ксения тоже была мне дорога, я её очень любил, но это было другое. Сердце наполнилось нежностью, я подошёл к ним и по очереди крепко обнял. За оградой стояли соседи и с интересом глазели на нас.
     - Мама, папа... познакомьтесь. Это Ксения, моя невеста. А это мой диплом, - сказал я, отдавая диплом отцу.
     Папа с гордостью раскрыл его и с такой же гордостью закрыл и положил на стол. А мама обнимала Ксению и целовала её, приговаривая:
     - Ох, хороша невестушка, ох хороша. Белолица, черноброва... - говорила она, разглядывая Ксению.
     Но видя её смущение, я прервал восхищённые возгласы матери.
     - Мам, мы с дороги, есть хотим, - сказал я.
     - Ой, что же это я? Вот глупая! Садитесь за стол, буду вас потчевать. Эй, соседушки? Заходите и вы, порадоваться нашему счастью! - помахав рукой, воскликнула мама.
     Соседи второго приглашения ждать не стали, все разом зашли во двор и поглядывая на нас, расселись за длинным столом. Я занёс вещи в дом и подошёл к висевшему на дереве умывальнику, чтобы помыть руки. Ксения последовала за мной. А когда мы вернулись к столу, нас стали все поздравлять.
     - Совет вам да любовь! - кричали одни.
     - Будьте счастливы! - кричали иные.
     - Горько! - вдруг раздался возглас, который подхватили все разом.
     - Так ведь это только смотрины, свадьба позже будет. Тогда и  горько будет, а пока ешьте, пейте и даже танцевать можете! - громко сказал я.
     Вроде все согласились, но разочаровались, уж очень им хотелось увидеть, как мы с Ксенией любим друг друга.
     - Ох, Галина, возьмёшь городскую невестку то, а она ни сном ни духом в домашних делах. Деревенскую брать надо было, - услышал я рядом голос соседки.
     - Да я и научу её, дитя человеческое, научится. Не с неба же свалилась. Главное, они любят друг друга. А ты, Клавдия, ешь, пей и молчи. Не твоего ума дело, - ответила ей мама.
     К вечеру все захмелели, пришли мои одноклассники, которые ещё оставались в деревне. Девчонки конечно с интересом и бесцеремонно разглядывали Ксению, она резко отличалась от деревенских девушек. Те были покрепче, розовощёкие, с крепкими руками и ногами. А моя Ксения была хрупкая, нежная, худенькая и очень красивая.
     - Что ж ты, Андрей, себе жену из своих, деревенских не выбрал? Или лицом не вышли, али фигурой? Кажись, не хуже твоей Ксении, а? - сказала одна из девушек, которая жила по соседству, она и была более бойкая и смелая, что ли.
     - Так ведь сердцу не прикажешь, Глашенька. Люблю я свою Ксению! - громко ответил я.
     - Ну что, получила, дурёха? - толкнув Глашу в бок, сказала другая девушка, сидевшая рядом с ней.
     Я видел, как Ксения то бледнела, то краснела от взглядов и слов в свой адрес, я обнял её за талию.
     - Они так шутят, милая, так что не тревожься, - тихо шепнул я ей на ушко и поцеловал в висок, в завиток светлых волос.
     Совсем уже к ночи, на всю громкость включили музыку и стали танцевать. Те, кто выпили больше, чем полагается, едва волоча ноги, ушли в обнимку со своими жёнами. Более молодые остались веселиться дальше.
     - Андрюша, айда танцевать! - воскликнула одна из девушек, вплотную подойдя ко мне.
     Я посмотрел на Ксению, та молча пожала плечами.
     - Да неужель невесты своей испужался? Заругает или заревнует, что ли? - засмеявшись, сказала Нюра, что приглашала меня танцевать.
     - Глупая ты, Нюра, ты ведь знаешь, что я не танцор. Забыла что ли? Когда ты видела, чтобы я танцевал? Вон, пригласи Витька, тот любитель потанцевать, - ответил я, от чего сидевшие рядом девушка засмеялись.
     Нюра злобно посмотрела на Ксению и хмыкнув, ушла со двора.
     - Ты, Ксения, не обижайся на нас. Мы ж простые деревенские девушки и всё у нас по-простому, - сказала рядом сидевшая моя одноклассница.
     - Да нет, что Вы... какие обиды? - ответила Ксения.
     - Ладно, гости дорогие. Поели, попили, хорошо посидели, пора и честь знать. Давайте уже по домам, поздно, ночь на дворе! - громко сказала соседка тётя Даша, выключая музыку.
     Ох и благодарен я ей был за это! Чертовски с дороги устал, да и Ксения клевала носом, засыпая на ходу. Все тут же встали, убрали за собой скамейки к стене и побрели со двора. Мама проводила их и закрыла за ними калитку.
     - Вот ведь сороки. Чешут языками, сами не знают, что. А ты, дочка, иди в дом да ложись. Вон, еле на ногах стоишь. Я тебе постелила в комнате Андрюши, а он в другой комнате, у печки ляжет, - сказала мама.
     Ксения посмотрела на меня, не понимая, о чём это говорит её будущая свекровь.
     - Мам, да Ксения уже на втором месяце беременности. Что ж ты нам по отдельности стелешь? - спросил я.
     - Это ничего, что беременна. Всё равно, до свадьбы будете спать врозь. Увидит кто, засмеют. И не спорь с матерью! - ответила мама, строго глядя на меня.
     - Спасибо Вам. Может я помогу со столов убрать? - предложила Ксения.
     Я посмотрел на мать. Было интересно, что она ей ответит.
     - Утром поможешь. На столах окромя посуды ничего и не осталось. Даже кошкам ничего не оставили. Так что, иди ложись. Вижу же, еле на ногах стоишь, - ответила мама.
     - Я провожу тебя, пойдём, - сказал я и мы с ней прошли в дом.
     Ксения осмотрелась, я провёл её в свою комнату.
     - Здесь ты вырос, как славно тут у Вас, - зевая, произнесла Ксения.
     - Ложись, милая, ты и правда очень устала, - сказал я, показывая на кровать.
     - Мне бы пижаму надеть. Где мой чемодан? - спросила Ксения.
     - А... сейчас. Я принесу его, я же наши вещи в сенцах оставил, - ответил я и вышел.
     В сенцах, как и в далёком детстве, на скамье стояло ведро с колодезной водой и на крышке ведра ковшик. Я зачерпнул прохладной воды и с удовольствием выпил. Потом занёс чемодан Ксении, она быстро переоделась и легла. Я нагнулся над ней, погладил по волосам и поцеловал в щёчку. Она закрыла глаза и прошептала:
     - Спокойной ночи, милый...
     - Спи, моя радость, - прошептал я и укрыв её тонким одеялом, тихо вышел, закрыв за собой дверь.
     Окна летом всегда были открыты настежь, хотя ночи в деревне были прохладными. Я тоже лёг и тут же уснул.
     Глубокой ночью я почувствовал, будто и во сне это было, а будто и наяву, моё тело расслабилось и душа покинуло моё тело. Взлетела душа и оказалась в другой прострации. Страшно не было, скорее хорошо, я чувствовал лёгкость и негу. Свет, вроде как днём, я в другом измерении и попадаю в какой-то город, где люди оживлённо занимаются своими делами. Но что поразило меня, одежды на них были странные, типа греческих хитонов и тог. Пасся скот, женщины на самодельных жерновах молотили зерно, мужчины ладили деревянные инструменты, типа плуга и копья. Это было большое поселение у подножия горы, где паслись овцы с хвостами и козы с изогнутыми рогами. Вроде здесь было так спокойно, но на лицах людей была тревога.
     Через некоторое время начался переполох, женщины хватали своих детишек, сидящих на земле и безмятежно играющих с деревянными игрушками, мужчины загоняли скот в каменные дома, потом все побежали к подножию горы, где находилась пещера. Появились всадники в доспехах и кто не успевал убежать, протыкали копьями, не разбирая, был то мужчина, женщина или даже ребёнок, которые замертво падали, обливаясь кровью. Молодых девушек хватали и закидывая на круп лошади, увозили, не обращая внимание на крики и плач. Зрелище было ужасное, а главное, было непонятно, зачем их убивают? Живут себе люди, никого не трогают, не тревожат и тут такое. И кто эти всадники в доспехах? На этот вопрос у меня ответа не было, но я лишь понял, что попал в древнюю Грецию, когда люди ещё не знали цивилизации. Тут я почувствовал, что душа моя взлетает наверх и возвращается назад, в моё тело. Я проснулся и сел на кровати, понимая, что то был совсем не сон. Я читал, что в прострации душа тоже может путешествовать во времени.
     - Неужели началось моё путешествие во времени? Но почему только душа? - то ли радуясь, то ли расстраиваясь прошептал я.
     Уснуть я уже не мог, вышел во двор и закурил сигарету, что, кстати, делал очень редко, когда волновался или перевозбуждался. Светало, рассвет был очень красивым и успокаивал меня.
     - Что, не спится, сынок? - услышал я позади себя голос отца.
     - Красиво очень, вот смотрю, - ответил я.
     - Да, у нас и закаты красивые, особенно когда в поле выйдешь. Ладно, я на работу, а вы тут отдыхайте. Вечером увидимся, - сказал отец и вышел со двора на улицу.
     Отец работал механиком, чинил трактора и машины. Следом вышла мама.
     - Что ж не спится тебе, сынок? - спросила и она.
     - Да вот, вышел рассветом полюбоваться, - ответил я.
     - Ну и ладно. А я корову подою и завтрак приготовлю. Я ж с вечера тесто на пироги поставила, вот и испеку, горяченькими поедите, с молочком. Да и Ксении твоей полезно будет, - сказала мама, крепко повязывая на голову старенький ситцевый платок.
     Тут я вспомнил, что в подарок ей из города привёз большой шёлковый платок с цветами и красивую кофту. А отцу взял белую рубашку. Но вещи мы пока не разбирали, вот и забыл. Вскоре, с ведром в руках, закрыв его марлей, в дом зашла мама. Ксения уже проснулась, умывшись она переоделась и мы с ней сидели за столом.
     - Небось есть хотите? Сейчас я пирожков напеку, молока вскипячу, вот и поедите, - сказала мама, сцеживая в кастрюлю надоенное молоко.
     - А может парного хочешь, дочка? Так я налью, - спросила мама Ксению.
     - Спасибо, я никогда не пила парного молока, даже не знаю, - смущаясь, ответила Ксения.
     К моему удивлению, такая бойкая и жизнерадостная Ксения, стала вдруг кроткой и скромной. На неё это было не похоже. А может беременность так влияла?
     - Вот и попробуешь, - сказала мама, наливая в кружку молока Ксении и мне.
     - Надо же... никогда не думала, что это так вкусно, - искренне произнесла Ксения.
     - Конечно вкусно. Ты пей, не сомневайся, корова моя здоровая, ветеринары с фермы каждый месяц обследует. Недавно только родила она, вот сначала телёнок мать пососёт, только потом моя корова и мне молока даёт. Добрая она у меня. Пей, не сомневайся. Может ещё налить? - не переставая, говорила мама.
     Я встал и прошёл в свою комнату, где лежали наши вещи. Порывшись в своём чемодане, я вытащил платок и кофту и пошёл назад.
     - Мам, это мы с Ксенией тебе купили. Носи на здоровье, - сказал я.
     Честно говоря, Ксения даже не знала о том, что я купил матери и отцу подарки, просто я решил, что если скажу, что это и от нее, матери будет приятно. Посмотрев на Ксению, я мимикой дал понять, чтобы она ненароком не сказала, что к подаркам отношения не имеет. Но увидел, как она покраснела.
     - Боже ж ты мой! Красота какая! Вот спасибо, соседки мои обзавидуются. Ах, как красиво! - говорила мама, накинув на плечи платок и прикладывая кофту к груди.
     Тут вдруг Ксения встала и подошла к матери. Я наблюдал за ней и зная её честность, подумал что она сейчас скажет, что ничего не знала о подарках. Но она молча сняла с пальца золотое кольцо с изумрудом и подала матери.
     - А это лично от меня, Вам, - сказала она.
     Мама с недоумением посмотрела на Ксению.
     - Да нет, дочка, зачем? Вот ведь, привезли платок и кофту, спасибо. А это дорого очень, я не могу взять, - ответила мама.
     - Ничего на свете нет дороже внимания и любви. Не обижайте меня, возьмите, - попросила Ксения.
     Расчувствовавшись, мама прослезилась и протянула свою огрубевшую от работы руку. Но изящные, тонкие пальцы Ксении не соответствовали пальцам моей матери и кольцо просто не полезло ей на палец. Мама пожала плечами и улыбнулась.
     - Ну вот, видишь? Оно мне и не лезет, носи сама, дочка. Спасибо тебе, - сказала мама.
     Недолго думая, Ксения надела кольцо на свой палец и сняла золотые серёжки без камней, в виде сердечек.
     - А вот это точно полезет, - улыбнувшись, сказала Ксения и протянула серьги матери.
     Отказываться во второй раз, мама не стала. Она быстро сняла со своих ушей простые серёжки и надела золотые.
     - Ну как, идёт? - улыбнувшись, спросила мама.
     - Очень. Носите на здоровье, - улыбнувшись в ответ, сказала Ксения.
     - Спасибо, дочка, уважила. А теперь пироги печь надо, небось проголодались уже. А тебе то, в твоём положении, больше кушать надо и гулять на свежем воздухе. Андрюш, а ты покажи Ксении наши места, лес, поляну с цветами и речку покажи. А захотите искупаться, можно и искупаться, - говорила мама, отделяя пышное тесто и скатывая в шарики.
     - А можно и мне так? Можно, я Вам помогу? - неуверенно спросила Ксения.
     - А что нельзя-то? Можно конечно. Иди, покажу, - ответила мама, ловко работая руками.
     У Ксении
     - Как же хорошо... - подумал я, потягиваясь и садясь за стол.
     Ночное происшествие не выходило у меня из головы. это поначалу совсем не получалось, но после нескольких попыток, она уже лепила пироги с капустой и отдельно с рисом, яйцами и зелёным луком, которые я очень любил.