Пишите короче!

               

               
                «Пишите короче, вы не Гоголь!»

                /И.Ильф/.


С одной стороны, это кажется само-собой понятным. Ибо, как сказал Достоевский: «Краткость - сестра таланта». То есть Алексей Толстой.
С другой стороны, Гоголь тоже не последний человек и писать как он тоже неплохо.
К тому же, солидный читатель не любит коротких рассказов. Только он войдет в курс дела, как уже пора выходить.
С третьей стороны, Илья Ильф, хотя и поучал писать покороче, но сам-то написал два толстых романа ,  не считая «Одноэтажной Америки». 
В-общем, насколько я понимаю  в литературе, писать можно коротко как Козьма Прутков,  длинно как отец Дюма - это все равно. За исключением одной разницы - хорошо ли написано или плохо, увлекательно или занудно, можно это дочитать до конца, или это тяжело даже  для самого автора.
Но все же писать коротко как-то солидней, благородней, просто круче.
Тем более, многие классики, начинавшие свой путь с длинных творений, в конце заканчивали чуть ли не притчами. Бунин, сочинявший в юности стихи про природу страниц на двадцать, кончил стишком о трактирной канарейке, только выиграв в классе. Вольтер, не постеснявшийся написать длиннейшую непристойную поэму о Жанне д Арк, в старости  в маленьком опусочке расстраивался, зачем вообще связался с литературой. Стендаль прерывал затянувшуюся фразу словами «и так далее».  Тот  же Лев Толстой со своим «Филипком». И так далее.
Другие сразу начинали писать коротко, например Хармс и Кафка. Правда, их не занимал вопрос гонорара, основополагающий для графомана.  Хармс писал «Случаи» «в стол», а на папиросы  зарабатывал детскими стишками. А Кафка и так был богатый, и лишь однажды, не сдержавшись, написал три романа,  да  и то не до конца.
Я, поскольку меня тоже не тревожит проблема гонорара, исчезнувшая вместе с Госиздатом,  хочу как и они, или даже как Анатоль Франс, уместивший всю литературу вместе с историей  в одну  строчку: «Они рождались, страдали и умирали»,  - описывать  жизнь рублеными фразами.
Как-нибудь так:


                РАССКАЗ ОБ ОДНОМ ПРОФЕССОРЕ.

Один профессор Коростышевского государственного университета имени Леси Украинки всю жизнь  мечтал стать ректором, а вслед за этим пойти на министерство, а может быть и, чем черт не шутит,  стать министром  народного просвещения. И так переживал, что этого никогда не будет, что заболел сердцем. 
В областной больнице ему сделали такую операцию, что хирурги сами удивлялись как он выжил.
После такого профессор,  чудом поднявшись и получив вторую группу инвалидности,  стал замечать краски родной  природы, трели соловьев, облачко,  похожее  на летящего Пантагрюэля; вспомнил, чем пахнет шишечка хмеля, когда разомнешь ее в пальцах, и как шелестят опавшие листья, если загребать  их ногами.
 И хотя профессор в конце-концов умер, но просветленным,  полным радостных предчувствий,  как Махатма Ганди,  в чем,  видимо  и заключался Божий промысел  насчет него.


                РАССКАЗ ОБ ОДНОМ ПАЦАНЕ.

Один пацан, допустим, его звали Коля Бахур, в школе был очень красивым юношей, в которого влюблялись не только одноклассницы, но и девочки из параллельных классов и даже одна десятиклассница, уже познавшая мужчин.
Но хотя Коля был спортсменом, гребцом на байдарках, не пил, не курил, но его всегда снедала мысль, что и его отец, и дед, и может быть и прадед - все сидели в тюрьме по «хулиганке». И он предчувствовал, что наследственность еще свое возьмет.
Но пока ничем таким не пахло и Коля сходил в армию, где частично облысел, служа в радиовойсках, а дембельнувшись, женился на одной девушке, но не хохлушке из материного села, которую ему сватали, а на одной ассирийке.
У него это было не впервые и в школе он одно время ухаживал за одной девочкой из богатой еврейской семьи, так что его мама уже  не знала что думать  и не раз говорила соседкам во дворе:
- Шо ты зробышь? То жидовка, то чучмечка якась! Добре, хоть батько не дожив!
И вот Коля Бахур женился на Амине Ахатасовой  из богатой ассирийской  семьи и зажил как ему мечталось.
Но тут вдруг оказалось, что родной брат жены - известный всему городу рэкетир по кличке Фуц.
Этот бешеный шурин быстро запутал Николая в своих криминальных сетях, потому что, надо это признать, Коле всегда хотелось денег побольше после бедных отрочества и юности.
Так что вскоре  он уже сидел в СИЗО за то, что вывез пострадавшего  в лес, дал ему  лопату и велел копать могилу,  пока тот не пойдет ему навстречу.
Коля отсидел два года, и потом вся его жизнь была сломана. Как он и предполагал в свое время.
Потом он покочевал по разным тюрьмам и наконец завязал.
Сейчас это сморщенный  урка с двумя инфарктами и одним легким, похожий на героя Шукшина  в «Калине красной». В нем не осталось ничего  такого, за что его любили девушки.
Так что, как ни крутите, а наследственность и предопределение существуют и с этим надо считаться.


                РАССКАЗ  О  ЗАКОНЕ  МЕРФИ.

Если вы не знаете, то есть такой закон - Закон Мерфи, по имени его первооткрывателя.
Собственно, этот Мерфи  ничего такого не открыл, за что стоило бы давать Нобелевскую премию в области мира, он просто облек в слова то, что мы знали и сами.
Если перевести Закон Мерфи с сухого языка науки на человеческий, то он гласит:
«Если неприятность или катастрофа могут  случиться, они произойдут обязательно».
Из этого вывода следует подвывод:
«Если у человека  жизнь хорошая, он ее сто процентов испортит.»
И вот один человек, назовем его для краткости Попановым Егором Васильевичем, ничего не зная о Законе Мерфи и думая что он умнее других, взял и женился на дочери  судьи апелляционного суда, разведенной девице двадцати девяти лет.
Раньше Попан  жил как у Бога за пазухой.
После того как его выгнали из милиции, кореша менты пристроили его ночным администратором в круглосуточный гастроном «Веселка».
Там Гога только тем и занимался, что пил коньяк, закусывал  сервелатом  и  драл в подсобке  ядреных продавщиц  по очереди.
Нет сомнения, что если бы Егор Васильевич был знаком с Законом Мерфи, он бы так и продолжал оставаться на этих позициях и умер в глубокой старости, окруженный почетом и напоенный жизнью, как пишется в Ветхом Завете.
Но в недобрый час повстречал он в ночном клубе «До-до» девушку Бэллу, оказавшейся впоследствии единственной наследницей  благородного  судьи.
Слово-за-слово и легкий, ни к чему не обязывающий, секс в кабинке туалета между хмельным Егором Васильичем и неукротимой Бэллой привел к вспыхнувшему роману, закончившемуся на ступеньках ЗАГСа.
Зажил Егор Васильевич как в эмпиреях, в холе и в неге. Тестя-судью он называл папой, а тещу, владелицу агенства недвижимости «Тартар»,  мамой.
Его устроили  в «Промстройбанк» юристом, купили джип «Субару» и повезли летом в Египет.
Но эта добрая сказка скоро закончилась, когда Гога после Египта без всякой задней мысли отправился по бабам, имея, как это ни грустно, непреодолимое влечение к смене половых партнеров, называемое в психиатрии «промискуитетом».
И тут же, не имея навыков супружеской конспирации, спалился.
Рожа Егора Васильича была расцарапана, а папа-судья так постриг ему пух, что лучше не надо.
Снова и снова бегал Гога  на б…ки, и каждый раз опытная, съевшая собаку на этих делах, Бэлла его ловила.
Рожа у Егора Васильича не заживала. Он вздрагивал от оклика и зяб на солнцепеке.
Сильно горевал Егор Васильевич  по утраченному смыслу жизни. А поделать было нечего, так как он привык к своей золотой клетке, да к тому же сгоряча в самом начале склепал  двойню, Злату и  Антошку.
А потом как-то сразу сник, зачах и надломился как полевая ромашка или стебелек.
Теперь это сивый мерин с потухшим взором и, как сообщает его жена по секрету,  полный импотент.
Вот что наделал Мерфи со своим законом и вот о чем всем нужно помнить и никогда не забывать.


Поставив точку, я хотел продолжить и описать еще пару-тройку сюжетов из жизни,  так как у меня в голове уже бродили: «Рассказ об одном кандидате в мастера спорта по лошадиным скачкам, отсидевшим пять лет в Княжестве Андорра»; любовная «Повесть о поруганной нежности» и патриотическое эссе «Напевы старого Житомира».
Но, заметив, что раз от разу пишу все длиннее и скоро скачусь до Гоголя, остановился.
Нет, в натуре, тяжело писать коротко, это только кажется что раз плюнуть. Тем более если вы не Анатоль Франс. Как  там у него: «Они родились, отмучились и померли»?
Изумительно! Гениально!
Сразу видно, что в 1921 году  Нобелевскую премию  давали не всем подряд.