Ехали ведмеди

               
                ***

     С самого утра в один из жарких дней августа в бронированную дверь дома местной продавщицы Зинаиды постучались двое.

     Георгина Аркадьевна с Василием Ивановичем в срочном порядке на несколько дней собирались покинуть Малые Лопухи. За хозяйством присматривать во время отсутствия хозяев согласились Григорий и Демьян. За свою работу Васины товарищи запросили определённую плату, которая их благополучно ожидала на столике в прихожей. А вот про кошку Зюсю вовремя не вспомнили Василий с Георгиной. Пока та бегала на свидания и не мелькала перед глазами, о её существовании пара благополучно позабыла.  По этой причине сейчас Георгине с Василием и пришлось барабанить в дверь соседям.

— Ну, кого ещё там нечистый принёс? — послышался сонный и недовольный голос Зинаиды.
— Зинка, мы это! Открывай, не бойся! — задорно отозвался на недовольство соседки Василий.
— Вы на часы смотрели, неандертальцы? — сердито глядя на непрошеных гостей, пробурчала Зинаида. — Что нужно?
— За Зюсей присмотри, пожалуйста! Мы же тебе уже говорили, что срочно в столицу нужно ехать! — бросилась в объяснения Георгина.
— Я и так её кормлю чаще, чем вы! Стоило из-за ерунды будить! — сердито возмущалась разбуженная Зина. — Она только и околачивается возле моих котов и их мисок. Ждите: скоро принесёт вам в подоле.
     Пара данную тираду восприняла как знак согласия, поэтому с лёгкостью покинула соседский двор.

                ***

     В конкурсе гражданско-патриотической поэзии, проводимом периферийной газетой «Красный крест Октября» Георгина Аркадьевна Здыбай-Нога получила диплом третьей степени из пяти участвующих региональных поэтов-любителей. На торжественном вручении диплома в районной библиотеке корреспондент газеты «Жёлтый дождь» Аврора Неугомонная случайно обронила информацию о том, что новое столичное издательство «Чупакабра» ищет гениальных авторов, которые готовы поделиться своим талантом с серым и убогим миром. Издательство берёт на себя обязательства по части выпуска книг одарённых авторов. От последних требуется лишь талант, трудолюбие и ответственность. Когда Георгина Аркадьевна услышала о  реальной возможности приблизиться к славе Пушкина и Грибоедова, она, не задумываясь, вытрясла из чулка пачку рублей, перетянутых канцелярской резинкой.

— Дорогой Василий Иванович, едем же в Москву. Наконец-то я сумею осуществить свою мечту и получу заслуженное признание и дачу в Переделкине! Вот он шанс, который я ждала всю свою сознательную жизнь, поставив крест на материнстве и личных, так сказать, отношениях! Если повезет, то ещё и место на Ваганьковском занять получится.

     Собрав два пакета рукописей на пожелтевших страницах и оставив временно хозяйство на Божью помощь, Георгина и Василий отправились автостопом до железнодорожного вокзала.

     В дороге Георгина Аркадьевна в блокноте расписала все места, которые нужно было почтить своим присутствием помимо «Чупакабры».
     Первым делом после издательства пара планировала отправиться в Театр кукол Сергея Образцова, в котором педагог последний раз была, когда привозила свой класс на экскурсию в Москву.

     Затем по плану — посещение новозарёвского фирменного магазина на Арбате, где Аркадьевна обещала приобрести духи «Кузнецкий Мост» для соседки Зинаиды.

     Также поэтессе одна бывшая коллега подсказала адресок весьма нужной лавки, где можно было взять за недорого парик как у Аллегровой, о котором педагог мечтала с момента появления «угонщицы» на эстраде. Всё-таки Лопуховская светская львица должна держать марку и выглядеть соответствующе на разных творческих вечерах. А так — паричок нацепила, и Катрин Денев готова!

     Ну и, наконец, Третьяковская галерея, где были выставлены парочка картин, увидеть которые живьём мечтал Василий Иванович — «Купание красного коня» Петрова-Водкина и «Не ждали» Репина. Репродукции именно этих двух полотен висели в его сторожке, оставшись в качестве нехитрого наследия от предыдущего сторожа.

                ***

     По прибытии в первопрестольную гости столицы, особо не раздумывая, прыгнули в первое подвернувшееся такси и доверили свою судьбу целиком и полностью таксисту по имени не то Сурен, не то Вазген. Водитель действительно справился с задачей очень лихо: через пару часов провинциалы уже поднимались по широкой лестнице, ведущей в издательство «Чупакабра».

     В вестибюле сидело с дюжину человек,  желающих прославиться. Лопуховской паре пришлось также приземлиться на свободные места и ждать свой черёд. Когда очередь в мир богемы уже сократилась до нескольких человек, дверь в волшебный кабинет распахнулась и оставалась открытой, как спасение от духоты и спёртого летнего воздуха для внутри сидящих. Георгина Аркадьевна навострила уши и принялась внимательно подслушивать то, о чём говорили между собой издатель и потенциальные авторы «Чупакабры».

— Уважаемая Мальвина Скоробогатова, вы утверждаете, что являетесь стопроцентно автором данных строк?
— Ну, разумеется, это из раннего! А что Вас так смутило, господин Зудов? — поинтересовалась дама в шляпе, усиленно машущая веером. Образ был дополнен ещё и искусственной лисой, лежащей в качестве воротника на пурпурном платье.
— Вы сейчас серьёзно спрашиваете? Вы не понимаете весь абсурд происходящего?
— Разумеется! Разве я похожа на сумасшедшую?
— Ну что вы! Нет, конечно! — пытался себя держать в руках сотрудник издательства. — Вы пишете:

«Майку бросила хозяйка,
Под дождём она лежала,
Грусть-тоска её съедала.
Тише, маечка, не плачь!
Глянь — поверх текучих вод
Лебедь белая плывёт!»

— Ещё раз спрашиваю: это вы написали всё до единой строки? — начинал выходить из себя издатель.
— Да, это я написала! Говорю же вам: из раннего! Единственное, думаю, что куда-то нужно бы вставить «не видать ни зги». Но это я потом доработаю.
— Возможно, но не с нами. Всего доброго! Следующий!
— Как скажете, — обиженно оттопырила нижнюю губу поэтесса.
— Мальвина, — неожиданно резко обратился издатель к несостоявшемуся своему автору, — степлер оставьте на столе.
     Женщина с недовольным видом положила на стол ярко-оранжевый канцелярский инструмент и покинула душное помещение.

     В порядке живой очереди в кабинет медленно и важно прошёл мужчина неопределённого возраста, одетый в пиджак поверх майки-алкоголички. Волосы были зализаны назад, пара прядей которых небрежно свисали влажными сосульками над кустистыми бровями. Капельки пота стекали по лицу и быстро скрывались в густой бороде, оставляя едва заметные влажные бороздки на упитанных, покрытых щетиной щеках.
— Лабутен Правдивый, — представился автор. — Предлагаю ознакомиться с моей лучшей миниатюрой «Глупый филин или записки орнитолога». Начинать?
— Конечно! — дал добро издатель Зудов.
Мужчина достал скомканный носовой платок, вытер пот и принялся читать:

 «Над седой равниной моря,
Цапли стонут перед бурей…
Стонут, мечутся над ветром!
И подорлик тоже стонет…
Глупый филин ловко прячет
Тело жирное в утёсах…»

— Достаточно! — перебил автора издатель. — Вы свободны. Следующий!
— Но я ещё не дочитал, — начал упираться Лабутен Правдивый. — У меня чемодан работ с собой! Мне всей деревней на билет скидывались, чтобы я вот так просто взял и ушёл?
— Уважаемый Лабутен, а как вы определили форму своего нетленного труда? С чего вы взяли, что это миниатюра, а не рассказ, к примеру? Можете мне объяснить, в чём разница между рассказом и миниатюрой? У вас в анкете написано, что вы окончили литературный институт.
— А какое это имеет значение? Я расцениваю этот вопрос как провокацию и предвзятое отношение! — взбеленился автор из народа. — У вас здесь всё куплено! Сколько я должен вам дать «на лапу»? Ну-ка признавайтесь!
— Вы свободны! Подойдите к секретарю на втором этаже, она вам даст денег на билет. Я сейчас распоряжусь. Всего доброго!

     Перед Георгиной Аркадьевной оставалась одна женщина, которая сразу зашла и села перед Зудовым, как только помещение покинул автор Правдивый.

— Уважаемая Козьма Пруткова, мы ознакомились со сборником ваших рассказов, которые вы заблаговременно прислали, — обратившись к даме, начал интервьюер. — Вам не кажется, что название «Мешок с обидами» для сборника с детскими рассказами является весьма странным? А названия произведений: «Забери моё сердце», «Я твой раб», «Я буду ноги твои целовать», «Хочешь, я убью соседей, что мешают спать?», «Отдам жизнь за тебя»… Вам не видится всё это манипуляторным по отношению к юному читателю?

— Да Бог с вами! Где вы здесь узрели манипуляции? Это новый жанр, мной открытый, где ведется невидимый диалог с читателем уже на этапе знакомства с названием. Я собираюсь его запатентовать в самое ближайшее время. И поверьте, эта форма будет весьма востребованной!
 — Думаю, что наше издательство воздержится от подобных публикаций, — продолжил издатель. — В другом, возможно, вам обрадуются. Но мы с этим связываться пока что не рискнём.
— Спасибо за то, что вы так чётко увидели посыл моих работ. Он таков и есть! Рентген случайно не был вашим предком? Извините, шутка такая. Может быть, подскажете, в каком издательстве мне обрадуются? — живо поинтересовалась Козьма Пруткова.
— Да, разумеется. Здесь на углу есть издательство «128 попугаев и 1 удав». Они как раз специализируются на детско-юношеской литературе и ищут новых авторов.
— Спасибо большое. Я ваша должница!
— Да, конечно. Всего доброго. Следующий.

     Георгина Аркадьевна уже лет десять как пользовалась одним и тем же псевдонимом — Александра Пушкогрибова. Поэтесса соединила фамилии своих любимых классиков. Ну и, конечно, женщину не могло не радовать, что имя у гениев было одно, да ещё имелся его аналог среди женских имён.

— Ну, уважаемая Александра Пушкогрибова, погнали, — устало продолжал принимать авторов издатель. — Гражданско-патриотическая лирика, говорите…  Давайте разбирать ваше изваяние:

«Поверь мне, Родина родная,
Люблю грозу в начале мая!
Не видать конца и края,
Гой ты, Русь, моя родная…
Не стану как Кощей над златом чахнуть,
Позволь мне, Русь, тобою пахнуть!»

     После прочитанного издатель закатил глаза и откинулся на спинку стула, не произнося ни слова. Мужчина нервно начал раскачиваться, что было воспринято Александрой Пушкогрибовой как «одобрямс».

— А вот это моё любимое, — продолжила воодушевлённая поэтесса, краем глаза заметив, что мужчина уставился в одну точку и сидел, не шевелясь.

«Я пришла к тебе с приветом,
Рассказать, что вы больны не мной!
И с обнажённою душой,
Я на обломках самовластия пишу:
Василий Тёркин — мой герой!»

     Услышав последнюю реплику, произнесённую Георгиной, Вася влетел в кабинет и принялся выяснять отношения:

— Я это не понял: кто твой герой? Какой ещё Василий Тёркин? Ты ничего, кума, не путаешь? Или рыбий жир для памяти принять забыла? Может не Тёркин, а Капаев?
— Василий Иванович, угомонитесь! Не позорьте ни себя, ни меня! — принялась успокаивать своего Отелло Георгина Аркадьевна. — Речь идёт о герое поэмы  Твардовского.
     В этот самый момент ожил издатель, на что указывал его истеричный смех.
— Забирайте свои шедевры и идите с Богом, — сквозь смех и слёзы произнёс издатель. — Как говорится, мы вам перезвоним. Усё! Кина не будет: финита ля комедия!
     Но заведённого Василия Капаева было уже не остановить. Остапушку, как говорится, понесло:

— Что значит: вы нам перезвоните? Ну, уж нет! Как сказал один великий классик: куй железо, не отходя от кассы! Мы вам не ротвейлеры, чтобы кататься туда-сюда!
— Рокфеллеры, — исправил Васю издатель.
— Чего? Не понял!..
— Идите уже с миром! — устало бросил издатель. — На сегодня хора имени Шарикова хватит с меня.
     Георгина Аркадьевна собрала свои yellow pages и  потащила Васю из душного кабинета.
— Васенька, уходим. У нас сегодня ещё театр кукол Сергея Образцова. И не нужна нам дача в Переделкине-Недоделкине, когда в Малых Лопухах у нас такая красота!