Мои гости

Когда они позвонили в дверь, я сидел за ноутом и работал. Ну ладно, не работал, хрены пинал, как я говорю, чтобы не выражаться слишком грубо – я же всё-таки не быдло! В общем, не работалось. То играл, то под фоновую музычку листал ленту, в которой всякий раз попадались картинки и ролики с котиками или мемы из жизни тех, кому за 30, – про опостылевшую работу, товары по акции и хрустящие коленки. Удивительная штука Интернет – он действительно умён и всегда подсовывает юмор на злобу твоего дня. Помню, в пору студенчества мне попадались шутки о том, как бы не завалить сессию или полностью написать дипломную работу в ночь перед защитой, а теперь вот это всё. Интересно, какой юмор предлагается старичкам? Про несносных взрослых детей, совершенно не спешащих порадовать тебя появлением внучат? Или вообще про откладывание денег на стремительно приближающиеся похороны? Одно ясно: котики вечны! Ну и капибары с ними за компанию. Однако я отвлёкся.
Так вот, то играл, то листал ленту, а то ощупывал большим пальцем шрам на указательном – порезал его несколько дней назад, рана зажила, но на её месте обосновался тонкий шершавый шрам, нарушивший гладкую гармонию кожи. И как ни странно, но ощущение его шершавости доставляло мне необъяснимое, туповатое удовольствие. Может, я скрытый мазохист, а может, так и должно быть иногда в жизни – шершаво. Будь всё гладко – и чего-то уже не хватает. Да, определённо, на этом свете надо быть скрытым мазохистом. Однако я опять отвлёкся.
Знаете, бывает такое чувство, хотя ты жив и в сознании, но внутри будто останавливаются все движения. Например, если вечером на улице к тебе подойдёт какой-нибудь мрачный субъект. И ты знаешь, что сейчас совершится что-то – пока неизвестно, что, но непременно страшное. А как поступить – наоборот, не знаешь. Помощи просить не у кого, на себя вообще ни малейшей надежды. Услышав звонок в дверь, я испытал именно то чувство. Вот ведь, даже дома невозможно ощущать себя в безопасности! И самое страшное, что именно в квартиру – в наше-то время, когда каждый подъезд защищён домофоном. Значит, они успешно миновали это препятствие. Помню, пошёл однажды в гости, захотел сделать сюрприз друзьям и проникнуть в подъезд вместе с некоей бабкой. Но нет! Вздумалось же ей проявить гражданскую сознательность и учинить мне допрос: куда, к кому, зачем? А почему я, спрашивается, должен отчитываться перед посторонними? И лишь теперь я понял всю важность подобных допросов. И дорого заплатил бы, чтобы сейчас там оказалась та дотошная бабка и не пустила бы их! Однако я в очередной раз отвлёкся.
Итак, они достигли двери моей квартиры. Но кто они? Друзей я не жду, да и вряд ли они захотят сделать мне сюрприз. Я и сам сюрпризов стараюсь не делать, даже в тот раз, когда столкнулся с бдительной бабкой, меня пригласили заранее. Да и не до того моим друзьям, их попробуй вытащи… Соседи? Но их я никак не тревожу, что им может от меня понадобиться? Торгаши? Политические агитаторы? Сектанты? Хотя, надо признать, в последние годы их заметно меньше, во всяком случае, по квартирам давно не ходят, в последний раз это было, если не ошибаюсь, ещё в моём детстве. Полиция? Только её не хватало. Но по какому вопросу? Я ничего не нарушал, кажется… Впрочем, кого я обманываю, ведь я знаю, кто они… В таких ситуациях выход один – не открывать. Держаться, из последних сил, не выдавая своё присутствие. Да и занят я, у меня работа с места никак не сдвинется, у меня квартира не прибрана, посуда не вымыта, у меня, в конце концов, шершавый шрам на пальце! И без того куча проблем, которые я никак не решу (сам не знаю почему). И тут – они…
И всё же главный ужас ждал своего часа. А я ждал этот главный ужас. И час настал довольно скоро. А заключался главный ужас в том, что, не получив от меня никакого ответа, они вошли сами. Да-да, щёлкнул замок, лёгкий сквознячок подхватил шторы и потянул их вглубь комнаты, а в ушах защекотало от еле слышного гула лестничной клетки. И незваные гости вошли ко мне. Я знал, что они придут. Несколько человек, а в их главе невысокая дама с носом, не соответствующим росту.
Ладно, дорогих гостей надо уважить, и для начала я предложил им чаю.
– Отчего же не почаёвничать? Охотно!
Я удалился на кухню ставить воду, попутно думая о том, чего ждать от этих товарищей и что с ними делать. Но донёсшийся из комнаты голос предводительницы моих гостей насторожил меня:
– Ты со мной тут, ты – на балкон, ты – в ванную, ты – на кухню. Действуйте.
Что ещё за шутки? Как понять «действуйте»? Я быстро пошёл по коротенькому коридорчику, соединявшему кухню с прихожей, а навстречу мне уже двигалась сонная девица. Не успев столкнуться со мной, она свернула в ванную. Я – следом, посмотреть, как эта девица будет здесь «действовать». Она медленно повернула подтекавший (руки никак не доходили взяться за его починку) кран и остановила его между раковиной и ванной. Я опешил, машинально ощупал шрам на пальце – он на месте, стало быть, я не во сне. Потянул было руку к крану, но девица, опередив меня, открыла его на полную мощность. Струя ударила в битую кафельную плитку, отстреливаясь брызгами. Через секунду-другую начала расползаться лужа. Я невольно выскочил из ванной, по-быстрому оглядев ноги – не промочил ли? Но не успел я понять это, как за моей спиной кто-то прошмыгнул на кухню. Оставив девицу баловаться с краном, я метнулся за тем кем-то.
На кухне безобидный с виду толстячок бросил на меня недоумённый взгляд и вырвал из розетки вилку закипавшего чайника. Потом, немного подумав с каким-то тупоумным видом, вырвал провод из самого чайника. Что ж вы делаете, я же для вас воду ставил, чаем хотел угостить!
– Да ничего, мы и без чаю не проголодаемся!
Ну ладно, дело ваше. Но какая-то мысль, которую я толком не успел ухватить и осознать, сама схватила меня в охапку и понесла в комнату. Там я застал даму-предводительницу и худощавого долговязого мужчину, они рыскали по сторонам, где бы и им напакостить. Наконец мужчина как ни в чём не бывало подошёл к стене, подковырнул ногтем обои и оторвал огромный их кусок, легко отделившийся от стены. Признаться, эта картина заворожила меня. Я стоял и наблюдал, как от стены отходили всё новые и новые кусманы обоев, издавая звуки наподобие «шв-вур-рх». В какое-то мгновение мне самому захотелось присоединиться к этому занятию. Было в нём нечто медитативное, успокаивающее. Даже аппетитное. Не так ли в детстве на даче я любил отколупывать со стен и дверей потрескавшуюся, распавшуюся на заскорузло-выгнутые кусочки краску? И тогда, и сейчас я не понимал, отчего во мне просыпалась эта тяга к разрушению того, что будто само просит себя разрушить? Да даже если и не просит: в зимнем лесу я обожал наступать в чистый, гладкий, белый снег. Да, он прекрасен, не то что засохшая краска на даче, и всё же так хочется оставить в нём свои следы, словно лишить его девственности! Оставить на нём такие же шрамы, как на гладкой коже моего указательного пальца. А осенью тоже в лесу просто невозможно вкусно хрустят под ногами ветки и опавшие листья, от которых после твоих ботинок остаётся безобразная труха! А может, я не только скрытый мазохист, но и скрытый садист? Но один ли я такой? Однако сколько можно отвлекаться?!
В итоге здравый смысл всё-таки возобладал над моей потаённой жаждой разрушения. Ведь если оборвать обои, придётся же клеить новые. А мне только этого не хватало. И я уже хотел было остановить очередного хулигана, как заметил за занавесками подозрительную возню на балконе, она отвлекла меня, и я кинулся туда.
Массивный детина с ничего не выражающим видом скидывал с балкона вещи. Ну как вещи – всякий хлам, который вроде бы и выбрасывать жалко (вдруг пригодится?), а в квартире держать – согласитесь, по-плюшкински. Вот и отправлял всё нужно-ненужное на балкон. Банки и бутылки с налипшей снаружи и внутри и пропитавшейся жиром или сахаром пылью, сломанные часы и радиоприёмник (неужели я планировал их починить?), тоже сломанный и разобранный велосипед (эх, вот его бы, да, починить!..), допотопные настольные игры, где уже недоставало какого-то нужного реквизита, ржавая и дырявая посуда и такие же столовые приборы, рваные, покрытые сальными пятнами подушки, да и просто коробки, деревяшки… Даже непонятно откуда взявшийся тысячу лет назад арифмометр. В принципе, многое пора бы и выбросить без сожаления – наконец-то кто-то из моих гостей занялся поистине полезным делом! Но, право, не таким же манером! Потом отвечать за свалку под окнами, да и не хватало зашибить кого-нибудь. Правда, у меня под балконом лужайка, ходят тут мало, но вдруг дети играют или кто собаку выгуливает… Я хотел было что-то сказать, но из моего напряжённого горла успел вырваться только сдавленный звук, похожий на отрыжку. Детина, наблюдавший за полётом каждого предмета вплоть до его приземления, обернулся и вонзил в меня взгляд, в котором читалось одно короткое слово: «Чё?» Стало ясно: ещё один выпад с моей стороны – и вместо велосипедного колеса или арифмометра с балкона полечу я сам.
Вернувшись после позорного отступления в комнату, я обнаружил, что весь пол, точно снегом, засыпало обрывками уже не только обоев, но и книг, тут и там попадались и кусочки льда – осколки стёкол из полок и шкафов. Долговязый мужчина протаптывал в бумажном снегу дорожки, а носатая дама-предводительница сидела за моим ноутом и сосредоточенно рылась в папках. Я осторожно подошёл сзади и пригляделся. Дама заметила моё присутствие, но будто не обратила внимания. О нет!!! Она один за другим удаляла мои рабочие файлы!!!
Что ж, после этого хоть потоп, хоть пожар.
Между тем вода шумела сильнее прежнего. Потоп? Я устало направился на шум воды, хотя смысла уже не видел. Так и есть, потоп. Перевалившая через порожек ванной вода растекалась по коридорчику, разжижая грязь на полу. На кухне бывшая сонной, а теперь заметно встряхнувшаяся девица набирала полную раковину воды, где немытая посуда отправлялась в недалёкое плаванье. Вскоре начало затапливать и кухню. Не чувствуя себя, точно зомби, я развернулся и тут же наткнулся на толстячка. Тычок в живот пробудил меня от оцепенения. Больно! Толстячок глупо ухмыльнулся и ткнул ещё раз, другой, третий… Я с силой отпихнул толстячка, он налетел на дверь, и её чуть не сорвало с петель.
Я инстинктивно шлёпал по мокрому полу навстречу устремляющемуся на меня дыму. Пожар? Так и есть. Уже полыхала гладильная доска с поставленным на неё и включённым утюгом. Поджигатели пристально глядели на меня. Уже огонь захватывал и мебель, и обрывки на полу. Вызвать пожарных? Но гости успели испортить все мои средства связи – разбили домашний телефон, сломали симку. Даже ноут хрустнул пополам в чьих-то умелых руках. В безысходности я залюбовался пламенем – снова она, жажда разрушения! Вспомнилось детство. Костёр, в котором пеклась картошка. А от её слегка палёного аромата так и предвкушалось, как вынешь её, обжигающую, сковырнёшь чёрную скорлупу, а под ней рыхлая, исходящая паром жёлтая мякоть!.. А костёр отбрасывал искорки, едва взметнувшиеся и тут же плавно опадающие, словно пушинки от одуванчиков, и гаснущие, не успев долететь до земли. Костёр танцевал и устремлялся в безоблачное вечереющее небо.
Однако я отвлёкся. Тот костёр из детства как-никак нёс в себе созидание, а не разрушение. Долго наслаждаться разрушением у меня не хватило сил – да, и скрытому садомазохизму есть предел. Знать бы стоп-слово, которое само разом всё бы остановило и вернуло в прежнее русло! Оставалось два выхода – или что-то делать (а я не знал, что делать), или… не смотреть. И вот уже меня несло вниз по лестнице и выбросило на улицу. Куда дальше? Да куда угодно, земля бесконечная, в любом случае куда-нибудь придёшь.
Сначала я шагал стремительно, не оглядываясь и подавшись вперёд всем корпусом, лишь бы куда подальше, лишь бы не думать, не вспоминать о горящем доме. Город кончился, за ним встал тёмный лес. Одна-единственная тропинка лежала передо мной, ни малейшего выбора – тут тебе не сказка! Переведя дух и покорившись судьбе, я переключил скорость на прогулочную. Но в какой-то момент внутренний голос пусть и молча, но приказал обернуться. Я послушался.
Они тоже остановились. Они не бросались на меня, просто всё это время шли позади, не упуская меня из виду. Я двинулся по той единственной тропинке дальше, заходя всё глубже в лесную гущу. Тропинка поворачивала и поворачивала, никакого света впереди не наблюдалось, один сплошной лес, чем дальше, тем темнее. Я ощупывал шрам на пальце и поминутно оглядывался. Они снова, не отставая, шли за мной.
Так мы и шли.

2023 г.