Грустная, но не грустная история

Раз, допустим, полюбил один мужчина одну женщину. Подала та ему некий знак, может, даже символ, который за неисчислимое – с человеческой точки зрения – число лет выработан был что называется «совокупным трудом человечества», о чём человечество нисколько не догадывалось, потому и не радовалось и не сожалело: да и может ли абстракция, тем более абстракция среднего рода, о чём-то сожалеть или чему-то радоваться? Но нашлись люди, которые в это верили (порой небесплатно. К тому же, чтобы получать деньги, иногда нужно писать что-нибудь занимательное, а иногда даже с моралью) и изливали эту веру свою в статьях, исследованиях и художественной прозе; они-то и заронили в голову Васи (так звали нашего героя) покорность Судьбе, то есть в данном случае тому, что он, вследствие намёка, направленному в его адрес указанной выше женщиной, пошёл за ней куда-то, чтобы сделать что-то, что делает большинство мужчин, полюбив женщину.

Долго или коротко, но любовь в итоге дошла до той стадии, когда женщина решила отделаться от Васи, поскольку он не соответствовал её притязаниям. И хотя Вася посильно сопротивлялся, так как был покорен Судьбе, но женщина настаивала на своём и в конце концов предъявила ему неоспоримые доказательства того, что она его не любит.

Поскольку у Васи были чувства, он стал переживать; и вот в тот момент, когда его переживания достигли некого предела, после которого что-то могло произойти (Вася, разумеется, никакого особого предела не почувствовал и ни о каком возможном происшествии впереди не догадывался), что-то и произошло.

Явилось Васе некое существо и стало с ним говорить; и хотя в этот момент Вася очищал апельсин, и сторонний наблюдатель, который мог бы наблюдать его в этот момент со стороны, увидел бы только это (очистку апельсина), но тем не менее Вася – в этот самый момент, в момент очистки апельсина – разговаривал с этим существом.

Это покажется странным или даже удивительным, но Васю это странное и удивительное само по себе положение, или событие, нисколько не удивило и не показалось странным. Если можно было бы спросить его, что он чувствовал в этот момент, то он бы ответил: ничего, - если, конечно, можно было бы ожидать от Васи точного или хотя бы честного ответа.

Если вкратце пересказать этот их с Васей разговор, то он сводился к следующему: существо это предложило Васе дополнительных тридцать человеческих существований, в течение которых он будет влюбляться в различных женщин, чтобы в итоге прийти к некому конечному выводу, чрезвычайно простому, хотя и (тут существо это употребило слово «целомудренному», до сих пор мало кому понятное)... хотя и вот какого качества (того, что в предыдущих скобках). Что именно представляет собой этот вывод, существо это не сказало, сказав лишь: ну, это слишком банально, – а Вася и не настаивал, сразу согласившись на эксперимент, само существо которого в тот момент не показалось ему ни особо чудесным, ни особо желаемым: согласился, потому что согласился; согласился и всё.

После чего они с существом этим, ему явленным, обсудили технические детали предстоящего Васиного приключения; согласитесь, выполнить в нашей вполне реальной реальности подобное соглашение – задача не из простых.

И затем существо это удалилось и не появлялось перед Васей – или, вернее, в Васе – приблизительно 2250 лет.

За это время Вася, конечно, много (тридцать) раз переставал быть Васей; но вдаваться в такие мелочи мы, пожалуй, не будем. Упомянем только, что в какой-то момент Вася (Игорь, Джон, Пьер, Авраам, Рамаз и так далее) вспоминал, вернее, как бы вспоминал, кем он был раньше, но вспоминал спокойно, как нечто само собой разумеющееся. Конечно, в иных существованиях бывали такие моменты, о которых лучше забыть, но – тут уж ничего не поделаешь; и, в конце концов, это было всего лишь прошлое, пусть теперь и его прошлое; это был некий опыт, а «опытом (как он однажды выразился, будучи популярным в то время мыслителем: кажется, будучи Клодом) обладает и крыса»; это, короче говоря, были события, которые он не переживал непосредственно, поэтому он мог в той или иной мере какие-то из них отстранить от себя, а какие-то – приблизить.
 
Так что можно с полной уверенностью сказать, что Вася в итоге стал человеком, обладающим самым протяжённым и в каком-то смысле самым гладким сознанием в мире.

Однако исполненное простоты и ясности существо это, снова явившись Васе, или бывшему Васе, в надлежащий момент, не слишком рассердилось на него за эту его «дивную новую психику», а, взирая на дело рук своих («а чьих же ещё?» – думает Вася) довольно спокойно и, если можно так выразиться, с добродушной иронией, добавило Васе ещё столько существований, сколько потребуется, потому что договор с ним, с этим существом, невозможен, даже если нам кажется, что он состоялся – и даже если он состоялся.