Кудесник

1 января, минус 25, ветер слабый, снежная пыль за машиной – туман, и на дороге – никого. Вот так.

Для кого-то 1 января – головная боль после встречи Нового года, для кого-то - приборка и готовка закуски – гостей ждут. А для нас с женой – выезд на рыбалку, лет десять подряд. Единственное, что может помешать этому – сильный мороз, от тридцати градусов и ниже, пурга. Но сегодня, самый раз.

На поляне у болота, за которым река, один УАЗ-буханка. Не одни мы рыбаки, и это радует, рыбные места не заняты. Идем по хорошо утоптанной тропке через болото, она напоминает окоп, высота ее снежных стенок местами с метр. Яркие лучи солнышка, уже пробиваются через дальние кроны тайги. А мысли бегут, где бурить лунки.

Омут, на который идем – рыбный. Справа по берегу – сорожка берет, слева – окунь, чуть дальше по окружности – сорога с окуньком вперемешку, по центру, он небольшой, - в диаметре метров тридцать, ерш, достаточно крупный – сантиметров двадцать-двадцать пять и жирный… А по центру – налим. Но он сейчас вот-вот нереститься начнет, днем не берет, а ночью. Да кто на середину пойдет, место опасное, лед там всегда тонкий. А вправо по реке – сорожка, влево – тоже.
Размечтался.

Но когда вышли на омут, невольно выругался. На всех рыбных местах косынки стоят, каждая метрах в трех друг от друга. И по реке, что вправо, что влево – их вереницы. Рыбак один в метрах двадцати, к нам спиной. Вдали, еще один.

- Может на следующий омут пойдем?

Жена в ответ пожимает плечами, и предлагает: «Может ершика половим? Рыбы вкуснее его нет».

Соглашаюсь, бурю лунку в метрах пяти от берега, глубина – около трех метров, и сразу поклевка, ерш крупный, растопырил свои иголки и грозно смотрит на нас.
Бурю себе лунку рядом. Тоже самое, ерш.

И успокаиваю себя, дети с внуками любят уху ершовую. Вечером в гости придут, накормим.

Жене везет больше, окунишки грамм по двести-триста попадаются, а мне одни «колючки».

Сзади нас женский голос:

- Леша, убери там у бережка косынки, а то людям негде рыбачить.
Это говорила женщина, можно уточнить, бабушка. Здоровается, с Новым годом поздравляет нас, и мы не отстаем, улыбаемся.

Рядом, за нами, по хрусту снега, слышно, что кто-то подошел, кряхтит и резко восклицает:

- О, Надь, щука попалась, ты смотри!

Невольно оборачиваюсь и я, с завистью смотрю на бьющуюся на льду чурку, килограмма на три, не меньше.

- Вот ребята, - смеется дед, лунки готовы, присаживайтесь. Примите щуку в подарок новогодний.

- Да, что вы, - начинаю отказываться, но и бабушка меня останавливает.

- Разве можно от подарка отказываться?

- А нам, чем вас угостить, - не сдаюсь я, - ершами?

-  Щас молодежь, стол накроем, и встретим Новый год, - положил мне руку на плечо улыбающийся дед.

Глянул на него, и невольно закралась у меня мысль, что видел его, и чем-то он мне знаком. А, большой родинкой с левой стороны ноздри, а справа – поменьше.
Дед направился к своей пайве, бабушка о чем-то расспрашивает жену, а я сел на ящик, и ищу в памяти, этого мужчину с родинкой.

Через минут двадцать мы расселись вокруг стола – покрывала на льду, на котором котлеты, варенные яйца, тушенка в литровой банке, по центру термосы – наш и их. Идет пар с чая, разлитого в пластмассовых кружках, и глядя на него теплее на душе становится, праздничнее.

- Светочка, что тут видишь, все свое, не магазинное. Мы с мужем свой дом отдали сыну, большая у него семья, а себе дачу построили. Каждый год двух телят берем, шесть голов хрюшек, есть куры с утками и гуси. Тем вообще мороз нипочем. Так что угощайтесь. А еще вас вареньем арбузным угощу, домой заберете. Нынче большой урожай их собрали.

- Вы арбузы выращиваете? – удивилась Света.

- Так в теплице…

И тут же вспомнилось, кто этот дед Алексей. Это он же меня пару раз на трубовозе подбирал в дальних поселках, когда вертолеты из-за непогоды не летали, и подвозил домой. Из Приполярного, где стоит наша компрессорная станция, из Таежного. А как-то летом, встретив меня на рынке, уговорив, привез к себе домой, да показал свои теплицы. На верху тянулись по трубе стебли арбузные, а в подвешенных сетках, набирались соку полосатые ягодки. Небольшие, в диаметре двадцать пять – тридцать сантиметров. А какие вкусные. А во второй теплице – виноград, поспевший. Что говорить, кубанская душа, в десятках поколений казак.
И для приличия уточняю:

- А вы не работали, случайно водителем трубовоза?

И - не ошибся.

- А вы не писатель? – поморщившись, что-то пытаясь вспомнить, спрашивает вместо ответа он.

- Нет, журналист.

- И обо мне писали, - не сводя глаз смотрит на меня.

- Было дело, - улыбаюсь и протягиваю руку для пожатия.

- Так ваша заметка у нас рядом с иконой, как портрет… - всплеснула руками бабушка Надя. – Все ее читают, а Лексей гордится.
Разговорились. Деду уже семьдесят восемь лет, а жена постарше его на четыре года.

После чаю, вернулись с женой к своим лункам, отказавшись занимать их места.  И только опустив в воду мормышку, тут же мощная поклевка. Что-то тяжелое на крючке, еле вытащил – окунь горбач, с полкило, а может и больше.

- Ваня, - кричит жена, - помоги!

У нее рыба еще тяжелее, сопротивляется, но, вытащил. Вот так ершик, горбач под килограмм.

Вторая поклевка. И на снегу бьется язь. Сколько здесь рыбачил, такого не было, язь давно ушел отсюда в большие реки, еще в сентябре. И тут на тебе. За жену вытащил снова окуня.

- Лешенька, сетки проверяй, - кричит мужу баба Надя.

- Щас, щас, погоди, а то уйду, и рыба уйдет от них, снова ерша будут ловить, - тихо, словно про себя говорит дед, стоящий за моей спиной.

- Вам может помочь? – оборачиваюсь к нему. – Льдом затянуло лунки, мороз-то какой!

А он, рукой махнув, говорит:

- Успеется. Ты давай лови, пока ловится.

- Вы, что, кудесник? – вытаскивая следующего горбача, спрашиваю у него.

- Не веришь? - прищурился он, развернувшись, пошел к лунке, из которой вытащил щуку, подаренную нам.

И у меня снова поклевка, подсекаю. Но – пустая. Вытаскиваю мормышку, на ней мелкий ершик. И у жены тоже. За ним, второй-третий, мелочевка пошла. Ушла рыба, оставив после себя колючек.

Через час дед вернулся:

- Неплохой улов, хвастается он, килограмм пятьдесят взял. Еще столько же и поедем, птица голодная, будет чем накормить.

И тут же сильный удар, и еле-еле потянул вверх рыбину, горбач не меньше килограмма. И у жены – сорога грамм трехсот, не меньше. И снова у меня поклевка.

- Ну я пошел, - говорит дед.

- Стойте, стойте, - прошу его, - постойте еще немного, удачу приносите.

- Вот, и ты поверил, - и широкая улыбка появилась на его лице.
«Настоящий кудесник!» - подумал я, вытаскивая из-под лунки нового горбача…