Выстрел в степи

Небольшой рассказ из детства, далекого, как самая удаленная во Вселенной Галактика. Как запись в блокноте. Самые простые воспоминания из той жизни, знакомой до боли многим моим сверстникам.
                1
                Мальчик в степи
       Продуваемая всеми ветрами зимняя Северо-Казахстанская степь. По бескрайнему белому, безжизненному пространству, через сугробы и снежные заструги медленно брела на широких лыжах одинокая фигурка в длинном не по росту овчинном тулупе. Это был мальчишка двенадцати лет. Уже не малыш, но еще не подросток. От жуткого мороза его голову защищала - заячья шапка, ноги были обуты в валенки. Мальчишка слегка сгибался под тяжестью перекинутого через правое плечо ружья - двустволки, с его левого плеча свисала котомка с теплой домашней лепешкой, укутанной в белую, чисто постиранную тряпицу. Под лепешкой предусмотрительно был спрятан кусок сыра, в котомке имелась еще щепотка чаю, коробок спичек и один из самых ценных предметов обладателя этих "сокровищ" - складной ножик "Белка".
        Но самое ценное путник спрятал за пазухой. В тепле овчинного тулупа грелся небольшой транзисторный радиоприемник. Радио было в удобном кожаном футляре с ремешком, да к тому же имело в списке диапазонов - коротковолновый диапазон. Именно из-за этого "чуда" советской радиопромышленности мальчишка согласился заменить старшего брата в сторожке тракторного полевого стана, который находился в двух - трех километрах от села. Брат приготовился культурно провести вечер. В поселковый клуб приехал на гастроли вокально-инструментальный ансамбль из ГДР, группа из Германской Демократической Республики. Вся поселковая молодежь знала, что это безбожное вранье. Гэдээровцы были самые что ни на есть советские немцы из Алма-Аты. Но, музыкантам прощалась это невинная ложь в стиле "мадемуазель Жужу из самого Парижу". Гитары и барабан у группы были, звуки с их помощью они производить умели, остальное считалось не столь важным. Мама стороженка, вечно занятая домашними делами, не обратила внимание на кадровые перестановки во вверенном ей мальчишеском подразделении, состоявшем из одного двенадцатилетнего и двух шестнадцатилетних мужчин...Нужно было заниматься воспитанием и делами двух дочерей.
            Мальчишка иногда останавливался, поправлял двустволку на плече и доставал из-за пазухи "транзистор". Щелчком пальца переключался тумблер. Начинал светиться экран частот, и из динамика по полю разносилось шипение и бульканье. Мальчишка тут же выключал радио и отправлял его снова в теплую овчину, нужно экономить энергию батареек.
           Зимний день на севере Казахстана, в Предуралье, совсем короток. Солнце должно было скрыться через час или полтора. Поэтому нужно спешить. Мальчик ускорил ход на лыжах. Были они самодельные, изготовленные из толстой и крепкой фанеры.  Пропаренные и изогнутые верх носки лыж дерзко смотрели по направлению движения. Крепления из прочных сыромятных ремней были удобно подогнаны к валенкам. Смазанные утиным жиром лыжи легко управлялись их юным обладателем. Уже через много лет, на службе в СА, командир части удивленный тем, что один из его подчиненных, призванный из далекого Юга, пришел к финишу первым на лыжных соревнованиях, спросил его, - откуда мастерство? Тот ответил коротко: "товарищ полковник, я - казахстанский чеченец". Вопросов больше не поступило.
        Вскоре, мальчишка перевалил через занесенный снегом земляной вал полевого стана. Юный сторож "социалистической собственности" вошел в темное здание - стоянку тракторов, в углу которой была устроена комната сторожей, открыл дверь, вошел, сбросил с себя тяжелое ружье, котомку, тулуп и растянулся на нарах. В сторожке было жарко от тепла самодельной электроплитки. За окном начало быстро темнеть. Мальчишка, разомлевший от тепла, впал в короткий сон.
                2
                Свет луны
         Мальчик проснулся от того, что почувствовал в сторожке стылый холод. За маленьким оконцем каморки уже вовсе бушевала метель. Свет в сторожке погас. Наверняка, ветер оборвал провода, как это часто случалось на бескрайних степных просторах во время бурана. Сквозняк выдул все тепло, и в каморке стало совсем неуютно. Темные, обшарпанные, обкуренные стены, со следами побелки, грубо сколоченный топчан и стойкий запах солярки, солидола и тракторных масел тянувшийся из-за двери в сторожку. Мальчик запахнулся в тулуп, обнял ружье и погрузился в глубокие размышления.
      - Ишь, какой буран! Все дороги сразу же заметет. Теперь уж
        Никого, ни Ю. ни Юс.,  ждать на смену не стоит. Пока
        напляшутся в клубе, пройдет два, а то и три часа. Ну, ничего.
        Дотерплю до утра. А там мама сама придет.
     Ветер усилился. Пурга, завывая, буйно заметалась, бросая пригоршни снега в окошко каморки. В комнатке стало холоднее. Мальчик весь ушел в тулуп, только мертвенно белый свет Луны, преломлённый в снежной пыли отражался в серо-голубых глазах малыша, тревожно всматривавшегося в темноту.
     Прошло полчаса. Буран все так же не унимался, в степи стоял вой, и свист снежного урагана. В сторожке стало совсем уж холодно. Ни звука, только заунывный древний плач ветра, иногда прерываемый треском и стоном уставшего металла тракторов, стоявших под крышей хранилища.
                3
                Борьба за огонь
       - Ээ, так я не дотяну до утра, и мама будет ругаться,
       когда найдет меня здесь замерзшим.
Подумал мальчик. Он медленно поднял голову от деревянного оголовника, заменявшего подушку под головой, присел на топчане, закутавшись в тулуп, и начал оглядывать сторожку. Взгляд его упал на полуразрушенную кирпичную конструкцию в углу каморки. Преодолев желание оставаться в нагретом детским тельцем тулупе, стороженок подошел к небольшому сооружению из кирпича, выраставшему из грубо сколоченного дощатого пола. Вдруг он понял, это же печь, вернее - руины печи. В полумраке, он осторожно, наощупь изучил то, что осталось от бывшего отопительного устройства. Печная решетка - колосник имелась. Мальчишка влез на нее и попытался определить место выхода дымохода. Рука ушла в пустое пространство - это была кирпичная труба, в которую когда-то уходил дым во времена исправной работы печи. Мальчик вытащил руку, ладонь покрылась пылью и сажей. Значит, решил он, дымоход исправен и печку топили в недавнем прошлом.
          Сторож вернулся в теплое пространство тулупа и вновь задумался.
          - А что, если приложить вместо плиты, которой нет,
            какой-нибудь металлический лист, нарубить дров, топор
            и старые доски тут имеются, и затопить печку?
      Мальчишка еще раз продумал план действий. Ничего другое ему в голову не шло. Тяжело вздохнув, стороженок запахнул тулуп, подвязал его старым солдатским ремнем с медной бляхой. Ремень был подарком от "партизана", солдата - дембеля, командированного на уборку урожая. В боксе - хранилище стоял могильный холод, казалось, исходивший от металла тяжелой тракторной техники.
        Несколько раз, споткнувшись в темноте о длинные полы тулупа и один раз пребольно ударившись лбом о нечто напоминавшее тракторную тележку, мальчишка нашел большой диск от культиватора.
       - Ух ты..., а ведь его можно вместо плиты!
        Решил он, и кряхтя потащил диск в сторожку. Диск был очень тяжелый и неподъемный для двенадцатилетнего мальчишки. Пришлось катить, как колесо. Вскоре, импровизированная плита с большим трудом была водружена на место своего предназначения. Вслед за этим, мальчик вычистил руками поддувало от остатков мусора и золы. Теперь оставалось разжиться дровами для топки. Топор был добыт с пожарного щита. Доски на дрова, вскоре, были собраны по углам блока - хранилища техники. Через некоторое время под крышей склада техники начал "раздаваться топор дровосека" и треск ломаемых досок. Работа спорилась. Сельские дети, в те времена, с малых лет приучались к работе с топором, а  рубка дров считалась наиболее простым трудом. Мальчик вспотел, длинные рукава, и полы тулупа начали ему мешать. Овчинная шуба была отброшена в сторону, работа пошла быстрее и веселее. Нарубив изрядную кучу дров, мальчишка перетаскал ее  поближе к сторожке.
        Тем временем, из бака одного из тракторов была добыта соляра для розжига дров. Мальчик открутил крышку бака, сунул в него, скрученную в шнур тряпицу, и вытащил ее уже напитанной соляркой. Все было готово к растопке печи. Стороженок обложил тряпицу щепками и дровами, чиркнул спичкой. Огонь быстро разгорелся, но к досаде малыша, дым, обязанный по ранее принятому плану уйти в метель через дымоход, отказался следовать замыслам мальчишки, и сей момент заполнил все пространство каморки сторожей. Мальчик зашелся в кашле от дыма, открыл дверь и уселся на полу перед печью. Он задумался. Подкинул в топку уже нечто вроде изношенной робы тракториста, облив ее соляркой. Печь начала извергать адские клубы дыма. Рожица, не подозревавшего об этом малыша, покрылась ровным слоем сажи. Убогое убранство сторожки скрылось в черных клубах дыма. Мальчишка выбегал из нее, возвращался с охапкой дров и подкидывал их в топку. Слой копоти на лице становился толще, из его глаз начали литься слезы от злости, досады и дыма. Размазывая слезами сажу на лице, мальчишка снова усаживался перед печкой и смотрел в огонь. Тем временем, плита-диск начала раскаляться, дым стал менять цвет от угольно черного до белесого цвета утреннего тумана, и видимость в комнатке начала улучшаться. Вскоре сторожка очистилась от смога, дымоход стал гудеть дуэтом с вьюгой за окном. Мальчишка понял, что он выиграл это сражение за огонь.
                4
                Радио в буранной степи.

      Мальчик сидел и смотрел на огонь в печи. Время тянулось медленно. За окном каморки все так же бушевала метель, луна начала клониться к заходу. Пропал и тот скудный свет, что придавал очертания контурам предметов.  Демоны страха темноты и одиночества кружили вокруг стороженка, пытаясь забраться в его маленькое сердце. Мальчик встал,
      - Надо заняться чем-то. Мама говорила, что когда ты
         что-то делаешь, время бежит быстрее.
      - А может убраться здесь? Сюда, даже страшно входить.
      - Давай! Только не забывай подкидывать дрова в огонь.
      - Да. Огонь не должен погаснуть.
     В комнате становилось теплее. Согревшись у открытого огня в топке, поскольку дверцы у нее не имелось, как у всякой порядочной, уважающей себя печи, мальчик решил привести в порядок свое убогое жилище. Была найдена старая метла, изрядно облысевшая от долгой трудовой жизни. Вскоре, старый дощатый пол был поражен тем, что избавился, наконец от надоедливого мусора. Была сметена и паутина, висевшая годами по углам каморки, как в избушке сказочной Бабы-Яги. Сторожка приобрела вид, отдаленно напоминающий жилище, пригодное для обитания человека.
    Мальчишка нашел старое ведро, набрал в него снегу и поставил на раскаленную плиту. Прошло двадцать минут, снег растаял и превратился в пару литров теплой водицы, которой стороженок попытался отмыть от сажи лицо и руки. Первая попытка не удалась, воду пришлось греть еще пару раз, да пустить в ход обмылок, найденный в старой тумбочке.
    Пурга все так же выла и плакала, словно живая душа, жаловавшаяся на свою горькую судьбу. Ветры, пришедшие от берегов Студёного океана, разгулялись в буйном веселье в бескрайнем степном просторе. Но в каморке стало уютно и тепло. В печи горели с треском, порубленные сосновые доски и бревнышки. Мальчик набил снегом пузатый, алюминиевый чайник. Есть свежая лепешка, есть кусок сыра - нахча, есть щепотка чая и сахар, завернутые аккуратно в плотную бумагу. Жизнь, в сущности, иногда доставляет приятные минуты. Вдруг он вспомнил о том, ради чего согласился на все нынешние трудности и неудобства сторожевой жизни. Из глубоких складок овчинного тулупа был бережно извлечен радиоприемник. Мальчик поставил "транзистор" на стол, оглядывал его пару минут и затем щелкнул тумблером питания.
      В маленькую комнатку - сторожку на окраине мира ворвался огромный, яркий, дивный мир, наполненный неведомыми доселе красками и звуками. Радио говорило странными языками, играло странные, грустные и зажигательные мелодии, смеялось, плакало. Казалось, это не соседи по планете, но какой-то запредельно далекий мир, яркий как тысячи галактик, пытается пробиться сквозь миллионы парсек пространства, сквозь этот буран, в убогую каморку, в которой под овчинным тулупом спрятался маленький мальчик, оглушенный беспредельностью мира.
     - Вы слушаете Голос Америки!
     - Саа..ат саа..ат саа..тчи. Радио Монте-Карло!
     - Радио Маяк! Передаем сигналы точного времени!
     - Дойче велле! Дойче велле!
     - ;аза;стан е;бекшілері жоспарды орындады!
    Где-то там, в огромных, важных городах узнали, что в крохотной сторожке, в буранной степи маленький мальчик щелкнул тумблером и поспешили оглушить его новостями, музыкой, карнавалом, воплями и криками спортивных комментаторов и нудными голосами дикторов. Глаза мальчонки расширились, он весь превратился в слух и во внимание, пытаясь понять, кому внимать и что слушать.

                5
                Ужас, таящийся в ночи   
        Огонь был добыт, в сторожке прибрано, лепешка и сыр съедены, радио больше шипело и булькало, чем играло музыку или сообщало новости. Мальчик, вдруг, вспомнил, что он сторож, и пора проверить вверенное ему имущество совхоза, настало время обходить полевой стан.
        Влез в тулуп, снова опоясался солдатским ремнем, натянул шерстяные варежки, и затем перевесил ружье через плечо.
       Под ногами хрустел, прихваченный морозом наст. Метель начала стихать. Время перевалило уже далеко за полночь. Высоко в небе, обездвиженные морозом, холодно сияли звезды. По рядам самой разнообразной техники, предназначенной для пахоты, посева, уборки...бродила маленькая фигурка мальчишки, волоча на плече тяжелое, длинное ружье. Сторож иногда проваливался в сугроб и в широкие валенки набивался снег. Мальчик морщился, терпел,
       - Ничего, потом высушу у печки.
      Остался последний объект проверки - ряды сеялок. Стороженок, прокладывая себе путь в сугробе, как ледокол во льдах Арктики, добрался до одного из агрегатов. Взобрался на сеялку, встал на крышку ящика для зерна и осмотрелся кругом.
        Далеко на севере тускло светили огоньки керосиновых ламп, и там, в поселке тоже - не было электроэнергии.  Но все же, мальчишке захотелось туда, домой, в уютную комнатку с телевизором и теплой постелью. Мальчишка долго стоял и размышлял,
     - А может пойти домой? Полчаса и я дома.
     - Нельзя, Ю. будет ругаться. Скажет, что я не выдержал.
       Подвел его. И всем достанется от мамы, Ю., Юс., и мне
       тоже.
     - Когда же закончится это проклятый концерт?
       Уехали бы уже эти немцы к себе домой, в свою Германию!
     Прогоняя невеселые мысли, мальчик повернулся в сторону противоположную от поселка...и .... волосы его под старой заячьей шапкой стали сами по себе шевелиться и приподниматься, будто пытались разглядеть Нечто - бесформенное, невесомое, чернее черного мрака ночи, двигавшееся во тьме. Мальчик застыл, как ледяной столбик, ноги его приклеились к крышке сеялки, язык во рту отказался повиноваться...Нечто скользило над снежным покровом степи, замирало на секунду, приподнималось и снова начинало движение. Вдруг, оно, кажется, заметило одинокую фигурку, стоявшую на крышке агрегата для посева и начало двигаться в ее сторону.  Оцепенение длилось несколько секунд, стороженок в ужасе и страхе, сорвал с плеча двустволку, взвел тугой курок, прицелился и зажмурил глаза.В ночной, морозной степи раздался оглушительный звук выстрела. Тяжелое ружье дало сильную отдачу, мальчик полетел кубарем вместе со своим оружием в глубокий сугроб. Быстро вскочил, выбрался из него, и, подхватив за ремень ружье, чтобы было мочи припустился в сторожку. Влетел в каморку, закрыл дверь на крючок, спрятался под топчаном с ружьем, взвел курок и стал ждать. Все это произошло в несколько секунд. Мальчик шумно дышал, задыхаясь от тяжелого бега по глубокому снегу, в висках шумно, так что было слышно ему самому, пульсировала кровь.
       - У меня всего один патрон! Почему я не взял много
         патронов!? Нужно же было взять все патроны!!!
       - Что я буду делать, когда выстрелю последний
         патрон!!!? Зря я не взял больше патронов!!!
       - Топор!!! Топор лежит там!!! Надо было занести топор!!!
     Враг не появлялся. Нечто задерживалось.
       - Может он прошел мимо!!? Не заметил! А может я попал в
         него!!?
       Шло время. Под деревянным топчаном так же лежал мальчик, обняв ружье. Огонь в печи начал догорать, в комнате стало заметно холодней, словно этот холод исходил от безглазого, неведомого Нечто, бродившего вокруг сторожки. Мальчик боялся шелохнуться. Стояла могильная тишина.
      - Ну почему никто не идет ко мне!!? Про меня все забыли!!!
        Мама, ну приходи же скорей!!!
    Мальчик начал беззвучно плакать, размазывая по щеке слезы.
      Время все так же тянулось медленно. Ничего не происходило. Мальчик в тулупе, забившийся под топчан, обнял свое верное оружие и стал медленно засыпать.
                6
                Страшный сон и пробуждение

     Окоченев на холодном дощатом полу, несмотря на теплый тулуп, мальчик в дрёме выбрался из под деревянного топчана и прилег на нем, еще сильнее завернувшись в овчину. Ружье осталось лежать под нарами. Мальчику снились сцены войны - звуки выстрелов, грохот орудий, по небу летали странные аппараты, изрыгая огонь и дым, строчил пулемет. Пулемет стрелял так странно, будто кого-то призывая. В полудреме, прислушавшись к звукам стрельбы, мальчик отметил, что похожи они на частый стук в деревянную дверь и голоса называют его имя. Один из голосов вдруг стал до боли похожим на голос его матери. Мальчишка, вскочил, будто его ударило током. В дверь часто били кулаком, и голос мамы настойчиво звал его! Стороженок подбежал к двери и откинул крючок. На пороге стояли мама и его старший брат Ю.! Мальчик ткнулся головой в маму и обнял ее. Брат засмеялся,
          - Эй, ты что!? Год не видел маму?!
      Мама замахнулась рукой на Ю.,
          - Замолчи! Довели младшего...! Больше он здесь
             не появится, сами будете сторожить!
       Рослый не по годам, плечистый юноша засмеялся и изобразил испуганный вид.
          - Ничего! Отдам ему транзистор, он меня и Юс., сам не
            пустит на стан!
       В сторожке, безмолвной и угрюмой до тех пор, стоял шум голосов - смеха, упреков, оправданий, сердитого голоса матери, произносившей свою самую "страшную" брань в адрес старших сыновей,
         - 1аьрж хьакх, луьр лаьх, сийна сармак!
        "Черная свинья, свирепый змей, синий дракон". Почему несчастный дракон был окрашен в синие тона - не объяснялось...
       Ю. смеялся, обнимал крепко свою маму, изредка поддевая младшего брата легким подзатыльником,
         - Ты что Петька сопли распустил!? Подумаешь, дрыхнул тут
            на нарах целую ночь.
       Братья звали своего младшего брата Петей, Петькой. Откуда взялось это прозвище, юноши не осведомляли мальчика. Петя и есть Петя.
         Вскоре, в печи снова ярко вспыхнул огонь, в комнате стало тепло. Мальчик ел пирожки, прихваченные мамой из дома, и глядел невидящим, тревожным взглядом в темноту. Теплые, вкусные, с начинкой из квашеной капусты, пахнущие руками его мамы. Ю. уже лежал на топчане и крутил настройки транзистора. Женщина молчала и смотрела на сыновей.
        Вдруг Ю., спохватился,
         - А где ружье!?
        Мальчик, доедая пирожок, махнул рукой под нары,
         - Там.
     Юноша изогнулся сильным, стройным телом и вытащил из-под топчана двустволку. Переломив ружье, и увидев, что в  одном из стволов нет патрона, молча посмотрел на брата и убрал оружие в сторону.
        Мать встала,
       - Пора идти. Собирайся.
     Мама и сын вышли из сторожки. Провожая их, Ю. незаметно дернул братишку за ухо и тихо спросил,
       - Стрелял?
     Малыш промолчал и поплелся за мамой, прихватив лыжи, стоявшие у дверей сторожки. Ночной мороз стал сильнее и больно щипал нос и щеки. Метель прекратилась.
     Мальчик встал на лыжи и направился вместе с мамой в сторону поселка. Вдруг, он остановился, застыл как суслик -байбак, выглянувший погреться весной из норки. Мальчишка развернулся и побежал на лыжах, несмотря на призывы матери, к месту боя с Нечто. Здесь он остановился и стоял без движения. Перед его взглядом простиралась ровное пространство снега, наметенного ночной метелью. Никаких следов схватки с Ужасом. Вслед за ним прибежала мама. Подняв старую шапчонку сына, она приложила руку к его лбу. Мальчик все также молчал и смотрел на снег. Вскоре, женщина и ее сын пошли к огням поселка и медленно растворились в предрассветной тьме долгой, зимней, казахстанской ночи.
      Ночное дежурство двенадцатилетнего мальчишки на далеком полевом стане для сельскохозяйственной техники в далекой, пустынной Северо-Казахстанской степи закончилось. Прошла зима, затем весна, после нее жаркое засушливое лето. В конце этого лета мальчик, однажды сидел, перед боксом для стоянки техники и смотрел на желтую, иссохшую степь. По степи неслись перекати-поле. Вечные невольники ветра. перекати-поле набились под один из тракторных прицепов - "ветродуев". Залегли под ним, в тени, словно отдыхая перед дальней дорогой. Вдруг, несколько сцепившихся между собой перекати-поле, выдуло легким смерчем из-под ветродуя. Танцуя, опускаясь и приподнимаясь над землей, шарообразная фигура из перекати-поля направилась в сторону стоянки сеялок. Мальчик вскочил. Посерьезневший, суровый взгляд серых глаз и застывшая фигура, выдавали напряженную работу мысли в его голове. Мальчишка направился вслед за кучкой перекати-поле. Остановился. Бесформенная масса под действием степного суховея покатилась дальше и скрылась из глаз мальчика. Постояв безмолвно минуту, мальчик, ставший после той памятной ночи старше на полгода, направился домой.
      Вот так закончилась эта история. Через два года старший брат мальчика, большой, сильный парень, называвший своего младшего брата Петей, погиб от выстрела из обреза охотничьего ружья. Стрелял пьяный гопник, перепугавшийся и убегавший от толпы, которая хотела его обезоружить. Не стало вечно подтрунивавшего над мальчиком, заботившегося о нем и любившего его старшего брата. Еще через год вся семья собралась и отправилась домой, на Кавказ. Ехали они по железной дороге, по которой много лет назад везли в вечное изгнание маленькую девочку, будущую мать трех братьев и двух сестер. Жизнь мамы детей началась голодным, беспросветно бедным детством со смертями родителей и брата, и завершилась через много десятилетий войнами, холодом пещеры, в которой она пряталась вместе с жителями ее родового села, далекого высокогорного аула. Смертью ее двух братьев, которых она любила всем сердцем. А между ними была жизнь, состоявшая из тяжелого труда и коротких минут радости от мысли, что оставшиеся в живых дети выросли и стали на ноги.
          Мальчик вырос, встал взрослым, жизнь уже прожита. И все чаще ему кажется, что стрелял он той ночью не в кучку перекати поле, а во что-то, имя которого нельзя произносить. И   искало это Нечто его старшего брата, к нему оно приходило. Жаль, что мальчик в момент стрельбы зажмурился и не навел точно оружие на Нечто. В Ужас нужно стрелять точно, твердо