Жара

Борис Рустамович лежал на диване и страдал. Жара и духота на улице стояли ужасные, поэтому Борис Рустамович лежал обнаженный, лишь прикрыв чресла газетой.
Все окна были открыты, балконная дверь была нараспашку. Ленивый сквознячок гулял по квартире, нисколько не удовлетворяя Бориса Рустамовича. Он обмахивался веером из черных перьев, с которым жена ходила в гости. Обмахиваться приходилось беспрерывно и от этого физического усилия потелось еще больше.
«Зачем жить? – злобно думал Борис Рустамович. – К тридцатому году обещают такой климат, что лучше сдохнуть сразу. Хватит, нажился, намучился – шестьдесят два уже!»
Он закинул ногу на спинку дивана, помахал веером внизу, под чреслами и с ненавистью посмотрел на ковер. Ковер на стене был желтых, серых и коричневых тонов – всех оттенков дерьма. По краям и в углах были симметричные загогулины, а в центре было нечто, похожее на поперечный разрез танка, набитого зелеными цветами. Покойная теща выстояла в очереди за этим дефицитом длинную зимнюю ночь под магазином «Троянда». Гэдээровский, бля… Бедной теще достался последний, с какими-то мочевыми потеками в углу, но она радовалась и такому, тем более что ей сделали скидку. И как же радовалась вся семья – муж – токарь-алкоголик и две дочки-спиногрызки, когда ковер повесили на беленую стену.
Борис Рустамович вспомнил похороны тещи и отвращение к жизни с новой силой охватило его – зачем жить в мире, где на стенах висят такие ковры? Что вообще удерживает его на этой помойке?! Вот взять, да и…
Подушка была влажной от пота и не было сил привстать и перевернуть ее на другой бок…
В полуденном аду проскрипели половицы и в комнату впорхнула супруга Бориса Рустамовича, девушка шестидесяти лет, одетая в костюм Евы.
Наталья не только не страдала от жары, но даже не потела.
«Мертвые, индейцы и Наташка не потеют», - шутил Борис Рустамович, и жена обижалась и говорила: «Сам ты мертвый индеец!»
Наталья стала перед Борисом Рустамовичем, чтобы ему было лучше видно.
- Смотри, Бобик, - сказала она, - какие я упражнения делала: сначала махи назад, - жена помахала ногой, - потом вот так вбок, - а потом так – вперед и вверх!
Заинтересованный Борис Рустамович посмотрел упражнения.
Наталья Остаповна была еще хоть куда. По мере взросления она непрерывно поправлялась, так что на ее статном, полном теле все было упруго и не только не было морщин, но даже и «апельсиновой корки», которую так боятся молодые девушки. И, кроме того, смуглая, непонятно в кого, кожа и короткая, «мальчуковая», стрижка, так мастерски покрашенная, что не видно было ни одной сединки! И если бы не расплывшееся лицо с губами-варениками, то…
Борис Рустамович заурчал и пошевелился.
- Но-но! – встревожилась жена, по-девичьи стыдливо поворачиваясь к нему голым задом.
Борис Рустамович зарычал и вскочил с дивана…
… Через полторы минуты, тяжко дыша, он лежал на спине на нагретых солнцем половицах, в узком проходе между диваном и письменным столом.
- Не-ет, Попочка, рано нам еще вешать клюшку на гвоздь! – молодецки ухмыляясь, прохрипел он.
- Ну тебя, дурак!.. – пролепетала жена и зарылась лицом в страшных мохнатых зарослях на мужниной груди.