Римские каникулы Глава 11

«"Римские" каникулы»
Глава 11

В последнюю неделю появилась новая тема, которую обсуждали в семье Вересовых и не только. Ведь свадьба в Римовке – это большое и очень важное событие для всех односельчан, тем более, если ваша родная бабушка является крёстной жениха. А собрался жениться Витюшка Парамонов, сын кумы Лизаветы. Полина Серафимовна с Лизаветой дружила давно, ещё с молодых лет, она была на свадьбах всех её детей, и вот настал черёд младшенького, крестника Витюшки. Когда Анюта с Любашкой впервые услышали от бабушки имя «Витюшка», то представляли мальчика, младшего в семье, подростка, но, увидев его, были удивлены, это был взрослый парень высокого роста, чернявый, с хорошим добрым лицом. Он отучился в институте, его специальность была как;то связана с сельским хозяйством. Как точно, бабушка Поля не знала, но утверждала, что учился крестник на «отлично» и был ещё при этом в институте комсомольским вожаком. А когда вернулся после учёбы, то ему предложили возглавить районную комсомольскую организацию. Вот так неожиданно для себя и стал Витюшка большим комсомольским начальником. Там же, на работе в райкоме, он встретил свою суженую, и вот теперь они женятся. На эту свадьбу из Вересовых были приглашены крёстная – бабушка Поля, дедушка Мишаня и все их внуки. Мальчишки сразу отказались идти на этот праздник: «Что мы там не видели! Смотреть, как жених с невестой будут целоваться! Фу, противно! Вон пусть девчонки идут, они это любят!»
Бабушка много говорила о свадьбе и сетовала на то, что расписываться молодые будут не в сельсовете, а в районном ЗАГСе, а потом уже со всей невестиной роднёй вернутся в Римовку на машине. С кумой Лизаветой они договорились молодых встречать вместе, мать и крёстная мать, это будет правильно. Ведь в отсутствие родного отца и крёстного отца, давно покинувших этот мир, кому же ещё, как не им, выходить навстречу молодым с хлебом-солью.

 Накануне неожиданно приболел дед Мишаня, он очень хотел пойти на свадьбу и поэтому позволил бабушке натереть ему спину мазью с отвратительным едким запахом. Деду стало немного легче, он взбодрился, предвкушая завтрашнее событие. А бабушка вечером ударилась в воспоминания, она рассказала, как много лет назад она, будущая крёстная, и будущий крёстный вместе с Витюшкиными родителями отправились в район, чтобы окрестить младенца. Там была единственная ближайшая церковь, в которой проводили этот обряд. Ребёнок в незнакомой обстановке и, видя перед собой в чёрном одеянии дядьку с бородой, расплакался, а когда батюшка взял его на руки, так стал орать, что не сдержался и описал рясу священника. Но тот даже не обратил на это внимания и довёл обряд до конца. После этого родители пытались извиниться, на что батюшка ответил: «Дитя – от Бога! И всё, что это невинное дитя делает, – тоже от Бога! Ну окропил рясу, не беда!» Потом повернулся и благословил всех присутствующих: родителей, новоявленных крёстных и, конечно, младенца: «Храни вас Господь!»
 
 Внуки слушали рассказ бабушки, и им не верилось, что такой большой и красивый бабушкин крестник был когда;то глупым младенцем, писающим без разбора где попало.
Наступил день свадьбы, с утра все суетились, выбирали наряды. Девчонки решили к своей одежде, что- бы подчеркнуть торжественность момента, надеть белые носочки, а в косы Анюты вплести банты. Во двор вышла бабушка, она была в праздничном платье, без традиционного платка на голове, с волосами, убранными в тугой серебристый пучок. Внучки тоже были ей под стать, Анюта в розовом платье с кружевным воротничком, а Любашка в белой кофточке и цветной юбке «солнце клёш». Бабушка похвалила девчонок за их красивые наряды, и они стали ждать деда Мишаню, который почему;то задерживался. Прошло ещё некоторое время, а он всё не появлялся, бабушка начала нервничать и звать его, покрикивая в открытое окно, выходящее во двор: «Дед, ну чего ты там вошкаешься?! Пора идти, уж молодые скоро приедут, а мне с Лизаветой их встречать! Чего застрял, выходи!» Но ответа не последовало, ещё немного подождав, бабушка вернулась в дом. И перед её глазами предстала грустная картина: скрючившись, опираясь на стол обеими руками, стоял дед Мишаня, на его лице отразилось страдание от нестерпимой боли.
– Дед, это ты чего? Я ж тебя натирала, говорил, что полегчало!
– Раскудрит твою! Не могу разогнуться. Спина проклятущая! Видно, не попаду я на свадьбу! Идите сами, бери девчонок и идите! Не ждите меня! Если отпустит… Я потом подойду…
– Да как же я тебя такого оставлю! Ну, дед, всё не слава Богу! А идти;то мне придётся, Лизавете обещала, ждать будет. Давай-ка я тебя уложу, потом, как встретим молодых, прибегу, проведаю. Благо, что недалеко. Баба Поля, обвязав спину деда пуховым платком и уложив его в кровать, пошла выполнять свой долг, ведь обязанностей крёстной матери, особенно на деревенской свадьбе, никто ещё не отменял!
 У ворот дома Парамоновых собралась толпа, это было обычное явление. Посмотреть на встречу молодых, на их родственников, на приглашённых гостей собиралось множество любопытных. В большинстве это были пожилые женщины, не уступали им в желании посудачить и более молодые. А обсудить было что! Кто во что одет, кто как причёсан, кто что сказал и как на это ему ответили, кто на кого посмотрел и нужно ли было это делать. И ещё много волнующих вопросов роилось в головах любопытных и собиралось слететь с их языков. Среди толпы находилось много деревенской детворы, ведь по неписаным законам им обязательно должны со свадьбы выносить угощение: печенье, пряники и конфеты, а взрослым, то есть женщинам, – на подносе стопки с вином. Задача хозяев заключалась ещё и в том, чтобы после свадьбы в деревне о ней говорили только хорошее, и все, кто пришёл посмотреть на торжество, были довольны угощением и не обвинили хозяев в жадности и несоблюдении обычаев. Вскоре к воротам Парамоновых подъехали две легковые машины. Толпа расступилась, из первой вышли молодожёны и их свидетели, а из второй – родители и родственники со стороны невесты. Их уже ждали, по обычаю, встречающие: мать Виктора Елизавета Андреевна и крёстная мать Полина Серафимовна, очень взволнованные, понимающие важность торжественного момента.
 На вышитом узорами полотенце, который держали обе женщины, красовался большой румяный каравай. Анюта и Любашка ни в коем случае не хотели пропустить всего, что будет происходить на этой свадьбе, ведь они впервые присутствовали на таком торжестве. Девчонки попытались смешаться с толпой и со стороны наблюдать за молодожёнами, за гостями и, конечно же, за бабушкой. Они видели, как она поддерживала свою слегка растерявшуюся подругу, как взяла инициативу в свои руки, как приветствовала молодых добрыми, проникновенными словами. И внучки с удовольствием отметили, что их бабушка очень смелая и находчивая. А когда во время приветствия её щёки от волнения покрылись румянцем, морщинки на лице разгладились, то было видно, какая она красивая, и совсем не старая, а очень даже молодая.
 Анюта и Любашка постарались выдвинуться в первые ряды, потому что взрослые женщины закрывали им весь обзор. И наконец удачное место было выбрано, и встреча молодожёнов продолжалась, но постоянно галдящие над ухом тётки мешали им сосредоточиться.
– Ты гляди, как Серафимовна разговорилась, прям соловьём поёт!
– А ты что хочешь, она наипервейшая подруга Лизаветы, да ещё и кума. А Лизавета как разнервничалась, аж слезу пустила, здесь её Полина и поддержала.
– Понятно, что разнервничалась! Говорят, не хотела она, чтоб Витюшка на этой районной девице женился. Хотела, чтоб свою, римовскую взял, была ж у него здесь зазноба, ещё до отъезда в город!
– Это ты про кого, про Лидушку Сумарокову, что ли? Так они тогда дитями были! Всё давным-давно прошло!
Она уже с Гришкой Давыдовым хороводится, слышала, хотят пожениться.
– А я думаю, бабы, Лизавета расстроена совсем не поэтому! Витюшка;то младшенький, позднее дитё, всю жизнь она его сама тянула, Иван рано умер. Старшие давно по городам разъехались, они с сыном вдвоём жили, очень ладили. А теперь что? Как ей одной оставаться, Витюшка;то в примаки уходит!
– Хватит болтать, Петровна, молодым райком жильё выделяет, пусть пока казённое, зато отдельное! Я точно знаю! А Витька хороший парень, мать не бросит! Каждый день на мотоцикле в район на работу ездил, что ж сейчас ему помешает часто её навещать?
 Женщины немного угомонились, когда пара новобрачных проходила мимо по коридору, выстроенному из любопытных односельчан. Но затишье было недолгим, пропустить возможность посудачить по поводу наряда невесты было для них смерти подобно!
– Бабы, вот смотрю и удивляюсь, это разве свадьбишное платье, выше колен?! Когда такое было?! А туфли;то, туфли! КаЛБуки тонкие, прям в землю провалились! Всю моду с городских списывают, а ЧЁ на них равняться, там асВальт, не провалишься!
– А знаете, как эти каЛБуки называют? – «Гвоздики». Вон подружки невестины тоже все в «гвоздях» приехали! Мне внучка сказала, что бывают ещё тоньше, и они уже шпильками называются! Смех, да и только!
– А что ж свадьбу;то летом гуляют, до осени дотерпеть не могли? Да что там до осени, до яблочного Спаса не дотянули!
– Да, это неспроста! Видно, нельзя дольше ждать!
– Что, думаешь, невеста тяжёлая?
– По всем признакам, вон сколько складок на животе сделала! Вроде как для пышности, но нас;то, бабы, не проведёшь!
Анюта услышала фразу о том, что невеста тяжёлая. У неё на этот счёт было другое мнение, наоборот, эта девушка показалась ей такой воздушной и красивой в своём лёгком коротком платьице. Ей очень шла пышная двухслойная фата, закреплённая на голове заколкой с маленькими белыми цветочками. И вообще, Анюте всё нравилось в этой милой незнакомке, которая сегодня стала женой Витюшки, бабушкиного крестника. И, как положено всем девочкам, Анюта разрешила себе помечтать и представить себя в белом воздушном наряде, ведь когда;то будет в её жизни такой же красивый и счастливый день! Процессия удалилась с улицы и скрылась за воротами Лизаветиного дома, а любительницы посплетничать никак не унимались.

– Жалеете Лизавету, говорите, что, мол, одинокая останется, несчастная! А знаете, что её старшая дочка к себе зовёт жить, а она ни в какую! Нет, да и только!
– Старшая – это Ольга, что ли?
– Ну да! И уход был бы, и забота! Ведь дочка врач! ДеРЬматолог!!!
– Ох, беда! О чём она только думала, когда профессию себе выбирала? Она что ж, анализы делает или запоры лечит? Не приведи Господи всю жизнь в дерьме ковыряться! Это хуже, чем скотником на ферме!
– Ты чё, старая, несёшь?!
– Сама только что сказала – дерьмо и ещё там как;то!
– Ну насмешила! Вот так они, сплетни, и получаются! ДеРЬматолог – это по-медицински, а по-простому – кожник!
– Ну так и не умничай! Говори по-простому!
– Бабы, ну что, по домам? Или подождём, когда угощать будут?
– Подождём! Как же мы узнаем, какое вино подают гостям!
 
Девчонки уже не слышали научных споров о медицине, они поспешили за гостями во двор. Сейчас самое главное для них было отыскать бабушку и занять возле неё место за столом! Свадебные столы были расставлены во дворе и уже накрыты, приглашённые с шумом расселись на лавки, застеленные пёстрыми самоткаными дорожками. Начались поздравления, гости дарили подарки, потом выпивали чарочку, кричали «Горько!», и женщины, собирающие подношения молодожёнам, переходили к следующему гостю. Процедура дарения затянулась, и бабушка начала волноваться, ведь она обещала деду проведать его. Как только пошли тосты по второму кругу, баба Поля, предупредив девчонок, уминающих сладкие порожки с яблочным компотом, незаметно покинула пределы Лизаветиного двора.
В доме было тихо, не считая похрапывания, доносившегося из дальней комнаты. Полина Серафимовна, осторожно ступая, подошла к постели мужа, он спал с приоткрытым ртом, его лоб был покрыт испариной. Прикладывая влажное полотенце на разгорячённый лоб мужа, она почувствовала запах алкоголя. За дедом Мишаней никогда такого не водилось, чтобы посреди дня, безо всякой причины он мог употребить горячительные напитки. От прохладного прикосновения дед проснулся.

– А, Полюшка! Я тут прикорнул маленько, так спина замучила, что пришлось употребить болеуДаляющее.
– Ну и как, удалил?
Глядя на деда, бабушка с грустью улыбнулась, потом погладила его по редким белёсым волосам и, присев на край кровати, тихо заплакала.
– Горе ты моё луковое! Видно, невмоготу тебе, вон как тебя трясёт. Всё вида не подаёшь, какие боли терпишь! Уж сколько лет прошло, а война всё не отпускает. Осколок так и сидит в тебе! Был бы это радикулит, мазь бы помогла, но всё равно давай натру, хоть немного полегчает.
– Сделай милость, натри! А сама ступай, не бросай куму в такой день! Да и девчонки как там без тебя!

 Полина Серафимовна вернулась, когда свадебное веселье было в самом разгаре, гости громко разговаривали, смеялись, танцевали. И вот послышались звуки гармони, застольные песни, без которых не обходится ни одно деревенское гулянье, разнеслись по округе, рассказывая о счастливой и несчастной любви, о сборе урожая, о военных походах, о напрасных надеждах и сбывшихся мечтах.ю
Гости как;то притихли и немного погрустнели. И здесь известная на всю деревню певунья, черноглазая, задорная молодая женщина, подошла к гармонисту, что;то сказала ему на ухо, залилась весёлым смехом и пошла по кругу, увлекая за собой засидевшуюся публику. Гости как будто только и ждали этого, каждый включился в водоворот танца, двигался, кто как мог, не стесняясь неловкости движений, стараясь попадать в такт музыки, которую извлекал из своего инструмента лихой гармонист.
 Дети, пришедшие на свадьбу с родителями или с дедушками и бабушками, познакомились между собой, уселись на отдельную лавку и дружно поддерживали аплодисментами всех солирующих в танцах или пении. Они от души удивлялись тому, что вчерашние строгие взрослые сегодня развлекаются и веселятся, как дети, и, осмелев, сами присоединились к всеобщему веселью. Присутствие детей на сельских свадьбах – это обычное явление, а вернее сказать, добрая примета. Много детей на свадьбе, значит, пара не будет бесплодной, и вскоре у них родится свой ребёнок. А если молодожёнам, направляющимся в дом родителей, ребёнок перебежит дорогу или выбежит навстречу, то можно точно сказать, какого пола будет их первенец! Веселье продолжалось, и ребята с удовольствием принимали в этом участие. Особенно громко они хлопали в ладоши участникам частушечной перепалки. В этих соревнованиях каждая женщина старалась, как могла, задорно приплясывая одна перед другой, выбирая из своего репертуара самые злободневные частушки.

– За столом шептались гости,
Слышала я разговор.
Говорят, красивей пары
Не видали до сих пор!

– Свадьба пусть поёт и пляшет,
Расцветает, как букет.
Тёща ручкой нежно машет
И свекрови шлёт привет!

– По селу хожу с Тимошкой,
А Тимошка мой с гармошкой.
Он играет, напевает,
Ветер кудри развевает!

– Я накрашу губки ярко,
Я пойду через село,
Будет всем ребятам жарко,
Ну а мне;то весело!

 Все аплодисментами подбадривали певуний, частушечное соревнование продолжалось. В круг, приплясывая, вышла та самая черноглазая молодуха, которая в разгар свадьбы сумела подзадорить публику.
– Завела гармонь девчонку,
От любви горят глаза.
Полюбила гармониста,
Не сдержали тормоза!

После этой частушки, как полагалось, молодуха не передала эстафету следующей участнице, а сама продолжала петь дальше, при этом демонстративно похлопывая себя по бедру.

– У моей милашки
Патефон на ляжке.
Патефон как запоёт,
Мужикам спать не даёт!

 Гости смехом отреагировали на частушку. А вот Анюта, если до этого ей было всё понятно, то здесь она усомнилась в правильности слов. Что такое ляжка, она поняла, потому как тётенька точно указывала на её местонахождение, тем более было неясно, как там может уместиться патефон. Анюта хорошо помнила, каким большим и тяжёлым был футляр, который они с ребятами нашли на чердаке. Помнила, как братья вдвоём несли его в сад, чтобы спрятать в шалаше, как долго не могли открыть таинственный чемодан. И вдруг эта тётенька напевает, что его запросто можно разместить на ноге. Вопросы множились, а ответов на них не было. Своими сомнениями Анюта поделилась с Любашкой, и та предложила обо всём расспросить бабушку. Когда наперебой девчонки выпалили свои вопросы, бабушка, сдерживая улыбку, посоветовала им не обращать внимания на неточности в тексте, и что вообще здесь идёт речь не о патефоне, просто это слово вставлено, чтобы частушка была веселей.
– Девчата, вот что я вам скажу! На жениха с невестой насмотрелись? Напелись, наплясались? Пирожков наелись? Компоту напились? Вот вам конфетки и ещё по пирожку, и давайте идите на улицу бегать! Но вначале зайдите домой, проведайте дедушку, если что, то прибегите скажите мне!
– Бабушка, а можно ещё пирожок, мы сейчас за Катюхой зайдём, потом уже к нам.
– Возьмите! Только к собаке этой бешеной близко не подходите, помните, что сказала!
 По дороге к дому Катюхи девчонки рассуждали о том, что сегодня они ещё успеют присоединиться к ребятам, искупаться и попрыгать с кручи, а вечером на колесе им будет о чём рассказать, ведь не всем выпадает случай побывать на свадьбе.