Дурочка. Часть 2. Глава 5

Глава пятая.
     Где-то через полчаса показался старый, одинокий деревянный дом. Катя зашла внутрь. После пережитых приключений ей было не страшно оставаться один на один с незнакомцем.
— Садись, не бойся. Сейчас чайник поставлю. Согреешься. Как тебя зовут?
— Катя, а вы кто?
— Игнат.
     Мужчина безобидно хозяйничал, проявляя некоторую заботу о гостье.
— Знаешь, кто тебя похитил?
— Ян.
— Вот как! Король одного из кланов. Я смотрю, что на тебе когда-то было красивое белое платье. Расскажи-ка мне все по порядку.
     Фимова излила душу за чашкой чая. Игнат осуждающе на нее смотрел, и его ответ был не лучше.
— Сама виновата. Можно подумать, я просто так сижу и таблички выцарапываю.
— Вы наш или их?
— Не тот и не другой. Изгой, одним словом.
— Кто вас изгнал?
— Мой отец. Я был вторым сыном первой семьи северного клана. Однажды влюбился в девушку из обычной семьи. Родители оказались категоричны в плане моего выбора, да и вообще считали, что брак с человеком на стороне приравнивается к унижению. Не получив поддержки, я ушел и стал жить на этой территории. Во времена моей юности здесь располагалась ближайшая деревня к нашему поселению. Так сказать, первая линия. Сейчас это место носит название «Нейтральная зона». Виктория знала мою историю, и, что странно, полюбила, а я ее просто обожал. Тесть с тещей приняли меня как родного. Мы поженились. Я построил этот дом и ни о чем не жалел. Только отец не смог смириться с моим счастьем. Ночью он со своими людьми напал на деревню. Мы проснулись от криков и выстрелов. Когда выбежали на улицу, увидели, что дома охвачены огнем, а отцовские прихвостни расстреливали людей. Все это время тот, кого я когда-то считал образцом, стоял и спокойно смотрел на немыслимый ужас. Мы пытались спастись, но не вышло. Я на коленях умолял отца сохранить Виктории жизнь, ведь в ней уже билось сердце его внука. Знаешь, что он сделал? Взял пистолет и со словами: «В таком случае я собственноручно уничтожу это отродье», застрелил ее. Меня же единственного оставили в живых. Таким образом отец решил меня проучить за своенравный поступок. Показал, что раз решил пойти против одного мира, то тебе не будет жизни в другом. Я всю ночь провел на пепелище, возле тела жены.
— А что дальше?
— Дальше… терять было нечего, и я решил заглушить боль кровью. Убивал всех, кто близко подъезжал к границе. Мне было плевать, кто это был. В конце концов, меня лишили самого дорогого, и я просто платил той же монетой. Когда навел достаточно шороху, старейшины сами пригласили меня на заседание совета, где мы подписали мирный договор. Пообещав закончить бойню, я взял с них слово, что они никогда не тронут жителей по ту сторону Нейтральной зоны. Я ведь знал, что тебя похитили и разрабатывал способы тебя освободить, а ты сделала за меня всю работу.
     Игнат впервые улыбнулся.
— Бесчеловечно. Страшно подумать, насколько люди могут быть жестоки. Особенно к собственным детям. Как же вы познакомились с Викторией?
— Первый раз увидел ее, когда помог бежать хорошему другу. Точнее, подруге. Вале. Кстати, ты на нее чем-то похожа.
— Вале?! В смысле Валентине? Так звали мою бабушку.
     Мужчина потерял дар речи после этих слов.
— Пожалуйста, Игнат, расскажите про нее. Я не знаю, чем жила бабушка и что скрывала. Умоляю.
— Валя родилась в семье прислуги. Родители работали в нашем доме. Так как мы ровесники, нам было интересно совместно проводить время. Тайно. После совершеннолетия отец положил на нее глаз, вожделел ее. Я предупреждал, чтобы она держалась от него подальше, но можно ли осуждать глупую девчонку, попавшуюся в когти взрослого обольстителя. Очень быстро Валя поняла, во что ввязалась, только было уже поздно. Папаша пользовался ей, когда ему заблагорассудится. Разумеется, об их связи узнала мать. Разве могла она обвинить мужа в неверности? Конечно нет. Поэтому возненавидела молодую разлучницу, однако открыто избавиться тоже не могла. В тот год вступил закон, защищающий права рабов. Если бы старейшины узнали о причине гибели Вали, то нашему клану не избежать стыда. Оставалось одно — изводить, чтобы Валя либо сбежала, либо наложила на себя руки, что мать и делала. То кипяток на нее прольет, а то и похуже. Видела у нее шрамы на руках? Ожоги от щипцов для завивки волос. Мать била прицельно, не промахивалась. Потом Валя по секрету мне призналась, что беременна, и это стало последней каплей. Зная мать, я понял одно: те меры расправы — всего лишь цветочки. Я вывез ее в ту деревню, где она прожила всю жизнь. Помог восстановить дом прадеда, который в свое время заблудился на болотах и оказался в нашем поселении. Кого она родила?
— Сына.
— Выходит, ты моя племянница.
— А где сейчас ваш отец?
— Последний раз, когда я его видел, он входил в число старейшин. Сейчас не знаю.
— Я вспомнила интересную вещь. Все не давала мне и Яну покоя. На представлении главный старейшина меня странно разглядывал. Такой худой, неприятный, и взгляд… как ножом режет.
— Он и есть. Признал-таки в тебе Валю. Старый маразматик.
     Катя заревела в голос.
— Бабушка… милая, — доносились слова сквозь всхлипы. — Ее всю жизнь клеймили сумасшедшей, а она одна знала правду, в отличие от тех тварей, которые над ней издевались. Да и я не лучше! Тоже так думала. Вот бы попросить прощения…
     Игнат хотел успокоить девушку, но, прикоснувшись, почувствовал могильный холод, исходящий от кожи.
— Да ты совсем замерзла! Сейчас.
     Мужчина стал рыться в шкафу.
— Вещи чистые. Не брезгуй.
     Фимова надела мужской большой свитер и теплые кальсоны. Держа в руках чашку с крутым кипятком, она пыталась сообразить дальнейший ход действий.
— Что мне делать?
— Сегодня поспишь у меня, а завтра отвезу тебя домой. Похищать больше не станут. Для них это слишком опасно.
— Я ведь жена Яна. Приедет и заберет на официальных основаниях.
— Скажи, ты где-нибудь расписывалась в день свадьбы?
— Нет.
— Тогда все в порядке. Сейчас ваш брак не имеет никакой юридической силы.
— Надеюсь, участковый завтра будет на месте. Заявление о похищении напишу. Я не собираюсь молчать.
— Бредовая идея, но дело, конечно, твое.