Стена

        «хроники ржавой империи»


    - Когда ты уже свежие могилы закрасишь? – кричал начальник ЖЭКа на маляра Гошу. – Под статью всех подвести хочешь? Так нас быстро прижмут за дискредитацию министерства кладбищ и комиссии по контролю за покойниками.
    - Я и так стараюсь, Вениамин Павлович, - плакал Гоша от обиды. – Каждую неделю эту проклятую стену закрашиваю, а надгробные рисунки на ней по-прежнему появляются. Причем с каждым днем все больше. С новыми фамилиями и крестами. Меня уже три раза били родственники покойных, - маляр потер демонстративно синяки на лице, - а я все равно закрашиваю. Сил больше нет.
    - Меня твои синяки не интересуют, - заявил сурово начальник. – А вот подконтрольная стена с незарегистрированным кладбищем гораздо важнее. Тем более, когда на нем сплошные фальшивые могилы.
    - Разве я виноват, что они растут как руины после бомбардировки?
    - Виноват! С работой не справляешься. Художника еще не поймали?
    - Нет. Его даже не видели. Хотя одна старуха утверждает, что на стене рисует ученица самой смерти. Под видом тринадцатилетней девочки в сиреневом платье. С длиной черной косой свернутой в виде гнезда для дроздов и обрезом двустволки в руке.
    - Знаю я эту старуху, - махнул рукой Вениамин Павлович. – Она давно пережила свой мозг. А ты если хочешь прожить еще парочку лет на этой должности, иди работай. Обязанности свои выполняй и серым цветом все замазывай. Если не справишься мы тебе красную графу в личном деле организуем. И она доведет тебя до черного воронка.
    Маляр в знак покорности приложил руку к испуганному сердцу и склонил голову.

   Бидон с серой краской Гоша поставил у глухой кирпичной стены рано утром. Задрав голову, он посчитал свежие нарисованные холмы. Настенное кладбище тянулось уже до самой крыши - выше было только чистое синее небо. Гоша еще хорошо помнил когда могил было всего несколько. Они умещались в нижнем ряду и притягивали взгляды фамилиями на крестах. Тогда у них еще не толпились люди, а только спятившая старуха зажигала рядом свечи. Потом появился второй ряд, третий, четвертый. Нарисованное кладбище будто поднималось на лифте, проглатывая по дороге этажи. Захватывала все большую территорию, толстело на глазах, стучалось в стены жильцов за пыльными коврами.  Фамилий становилось с каждым днем все больше, свечи внизу уже вытеснили мусорные баки. Они горели с хрупкой скорбью и распространяли предчувствие беды.
    Автора рисунков поймать так и не удалось. Хотя на него делали засады, устраивали облавы, даже натравливали союз благонадежных художников. Но не смотря на все попытки, схватить его за кисть так и не удалось. Он по прежнем оставлял на стене скорбные печати в виде надгробий. Тогда все вокруг окружили заграждениями, на стену накинули сеть из колючей проволоки и даже разрешили всем желающим мочиться на кирпичи. Но и шлагбаумная тактика в итоге не помогла. Жильцы ближайших домов быстро сломали заграждения, сдали колючую проволоку в металлолом и заткнули парочке «желающим» их шланги.

    Гоша с беспокойством оглянулся кругом. В столь ранний час никого не было. Тогда он затушил свечи прогнал рыжего кота, что уютно устроился у красочного надгробия и принялся за работу. Посадил внизу ростки серого цвета, что быстро стали разрастаться по поверхности стены. Вскоре они как сорняк проглотили своей массой траурное поле и добрались до девятого этажа. Там, замазывая стену под самой крышей Гена вдруг увидел на могильном кресте у левого края имя старшего брата. Еще полгода назад он ушел воевать в соседнюю страну и пропал без вести. От неожиданности Гоша дернулся, перевернулся вниз головой и повис на страховочном тросе. Его сердце дрогнуло, остановилось на мгновение и окунулось в серый цвет. Подтянувшись на тросе маляр посмотрел на нарисованный холм еще раз . На могильном кресте сидел дрозд с белым пером, а на зеленом искусственном дерне росли две ромашки. Гоша прикоснулся к ним испачканной в краске рукой и тотчас «сорвал» цветы серым цветом.

   Закрасив по приказу начальства стену целиком, маляр сел на борт крыши и свесил ноги вниз. Посмотрел на манящий к себе асфальт, взглянул равнодушно на небо. Летящий высоко бомбардировщик натягивал на него брезент стальных туч. Они тянулись за воинственным самолетом, пожирая синеву без остатка. Гоша плюнул со злости вниз и размахнувшись что есть силы ударил себя в лицо. Из разбитого носа брызнула кровь. Потекла по подбородку, украсила грудь, попала на свежевыкрашенную стену. Но Гоша вытирать ничего не стал. Он сидел молча, свесив ноги в пропасть и думал о старшем брате. Над головой тем временем, серость дотянулась до горизонта. Пошел дождь. Он быстро смыли кровь с Гошиного подбородка, но красные пятна на стене оставил.