4. Последняя ступенька. 4 курс. - 10

Начало здесь:http://proza.ru/2023/07/30/437

4.10. ДОЛГИЙ ПУТЬ НА КАВКАЗ

Наша компания заняла все четыре места ячейки вагона, пятый на нижнем боковом сиденье или на верхнем, как повезёт к ночи.
- Если что, на следующую ночь поменяемся, – Вовка хлопает по плечу удручённого боковым местом Сашку Машагина, - не переживай, сейчас все улягутся и проспят до утра, - замечая, как он мотает головой из стороны в сторону, прикидывая, кто в соседних купе.
- Ты чего так башкой мотаешь, как флюгер на ветру? – спрашиваю, слегка усмехаясь над другом.
- Да посмотреть, кто рядом. Ночью кипишь будет, не хотелось бы, что бы пьяные парни тревожили. Вроде, они далеко от нас.
- А почему пьяные?
- Да в Москве водки набрали где-то, втихаря, мимо командира роты протащили. Говорят, надо женский праздник ночью отметить, когда «танкист» уснёт, - поминает Сашка кличку нашего командира роты.
- Да он к нам не будет много ходить, Бриленкова старшим оставил по вагону, - замечает Андрюха, - командир понадеется на его сознательность, а он ленивый, будет спать или с теми же парнями бухать, - и отмахнулся рукой, - спокойно спать будем.
- Да, наверное, - Сашка успокоился, - только водки многовато набрали, только на закуску пожалели денег, оставили на похмелье. А с нашего пайка какая закусь? Так, фигня, быстро окосеешь, – словно вспоминая наши проводы учёбы и вкусный стол, облизываясь, резюмировал он и полез на верхнюю полку, пока не нашлось желающих, да и не мешать что бы шатающимся, место всё равно курсантское…

Пока мы делились впечатлениями от столицы, разбирали сухие пайки и перекусывали с чаем от проводника, за окном вагона серые кирпичные и бетонные коробки с тусклыми глазницами окон сменились лесными массивами и деревеньками, Москва осталась позади поезда. Ранняя весна сквозь облачное небо едва пропускает солнечные лучи, серо-зелёные рощи и перелески берёз и тополей, сосен и клёнов, бегущих со скоростью состава в противоположном от нас направлении, навевают грусть мокроты и серого снега, грязно-коричневых проталин уменьшающихся на глазах тяжёлых чернеющих сугробов. Скорый «Москва – Баку» неумолимо увозит курсантов речного училища со средней полосы страны на самую южную её окраину. Туда, где своими сине-зелёными волнами Каспийское море бьётся о берега портовых городов необъятной Родины. Туда, где мы встанем на последнюю ступень нашего курсантства и примем Торжественную Присягу на верность этой самое Родине, получив затем звания старшин второй статьи, а потом  разлетимся во все стороны света. Туда, где, наверное, уже тёплое весеннее солнышко поджаривает бока выставляющим их напоказ смелым пляжникам и охотникам стать шоколадного цвета с самого первого дня новой весны. Туда…

Стоило за окном появиться серым сумеркам, во всех ячейках вагона зашуршали газеты и пакеты, на столах стали появляться бутылки с водкой и зазвенели стаканы с чаем или чем покрепче. Аромат варёной колбасы и свежего сыра наполнил вагон по самую его крышу. Кто-то умудрился в столице найти данное лакомство, не из Горького же везут. Ой, как крупно повезло тем пассажирам, которые мимо нас просто проходят в соседние вагоны или в вагон-ресторан. Быстро хмелеющая курсантская братья уже щеголяет с голыми торсами или, в крайнем случае, в полосатых тельниках. Отдельные экземпляры уже начинают выставлять напоказ своё «я» и пытаться махать кулаками, кто-то жаловаться на жизнь всему вагону, в котором пассажирами едут только такие же, как он сам. Кто-то уже на второй полке похрапывает от большого объёма залитого спиртного да к тому же недоспав сегодня ночью, перед дальней дорогой. Бедный проводник кавказской национальности, он устал бегать за чаем и вытирать пол от нашего свинства, которое почему-то начало вылезать из многих подвыпивших ребят, словно чёртовщина из табакерки, не замечаемая от них раньше…

- Что я вам говорил? – Санька свешивается половиной своего грузноватого тела над проходом. – То ли ещё будет, если никто не угомонит. Проводнику надоест и он вызовет на станции милицию.
- Да, у нас некоторые товарищи пить совсем не умеют. Имел честь видеть в роте как-то ночью, - не выглядывая в проход, а понимая по голосу, кто там выпендривается, немногословный Вовка сидит на своём нижнем месте и не изменяет привычке, потирая ладонь об ладонь, - выпьют на копейку, а выёживаются на рубль.
- А там, что, в роте пили, что ли? – словно только проснувшись, искренне удивился Санька Абрамов.
- А то! – только и произнёс Вовка.
Больше Санёк вопросов не задавал, выглядывая в продольный проход вагона, где разыгрался нешуточный спектакль, в котором главными лицами стали ребята в тельняшках, разнимая друг друга, разделяя подвыпившее общество на своих деревенских и чужих городских. Неужели за четыре или три года совместного проживания и ежедневного обозрения друг друга так и не стали близкими друзьями или, хотя бы, товарищами? Неужели не перестали делить друг друга на деревенских и городских? Всё-таки, чистая водка многих выводит на чистую воду. Да…
- Вай-вай, - только и слышим слова бегающего по вагону немолодого проводника с приложенными к голове руками и квадратными глазами.
Усы у бедного повисли от нашего ужаса. А когда он в конце увидел разбитый выдвигающийся стол, вообще, убежал из вагона. Там одного нашего перепившего товарища по роте такие же перепившие запихнули на третью полку, где обычно складывают белье. Впихнули, что бы не мешал никому и места не занимал, уж больно ретиво вёл себя. Вроде, угомонился на какое-то время. Да только когда вагон сильно тряхнуло после очередной остановки у красного огня семафора, он решил свалиться прямо на головы собутыльников. Промахнулся, бедолага, попал почему-то на стол, у которого подломилась наклонная ножка и он сложился, как карточный домик, разлив и рассыпав по полу всё, что на нём лежало и стояло. Его, курсанта, тут же, как ни в чём не бывало, отправили обратно на третью полку, поставили под крышку стола чей-то чемодан и продолжили своё действие, собрав еду с пола, протерев рукавами форменных рубашек и водрузив её обратно на газетку. И что самое интересное, когда парень утром проснулся, он ничего не вспомнил и у него не нашли ни синяка, ни ссадины, ни даже, ушиба головного мозга, который, впрочем, у курсанта, наверное, отсутствовал напрочь, позволив так напиться…

Товарищу старшине, всё-таки, пришлось вступить в свои законные права надсмотрщика за вагоном и, оторвать тело от полки, потому, что проводник пожаловался главному из проводников и тот пришёл с грозным лицом кавказской национальности для выяснения обстоятельств. Тут-то старшине и пришлось краснеть перед взрослыми мужиками за своё разгильдяйство и непринятие своевременных мер по устранению пьянки и дебошей. А через пару минут в вагон зашёл командир роты и все резко ретировались по своим местам, как мыши. Он походил по вагону молча и курсанты сами угомонились, когда выключили свет. Воцарилась тишина и повсеместный храп со всех пахнущих спиртным полок…

Помятые и не выспавшиеся, больные и голодные, мы проснулись, за полдень, когда голос проводника объявил:
- Ростов-на-Дону, стоянка сорок минут. Прошу всех выйти погулять.
Яркоё южное солнышко резко отдалось болью в глазах и затылке, вид центрального вокзала знаменитого «Ростова папы» приятно удивил чистотой и порядком, гораздо меньшей суетой, нежели в столице. Люди размеренно ходят по перронам, продавцы предлагают всякие южные вкусности прошлогоднего урожая и свежие пирожки с непонятными внутренностями. Южная житница страны живёт по своим же южным законам. К поездам, прибывающим в этот город с севера и юга страны каждые полчаса, все уже давно привыкли и бабушкам всё равно, кому продавать еду, они смотрят с заинтересованными глазами на чопорных москвичей и наглых кавказцев, на щедрых мурманчан и прижимистых украинцев. На всех они смотрят с просящими лицами – купи! А с нас что взять, масса молодых людей в тёмно-синих фланках и полосатых тельниках высыпала из вагонов с голодными глазами, которым уже надоела несолёная курсантская еда и непережовываемый сухой паёк, хочется чего-нибудь необычного, свежего и настоящего. Нарасхват пошли «свежие» жареные пирожки с непонятной начинкой, приготовленные когда-то ночью и «вчерашние» малосольные огурчики, засунутые в бочонки еще прошлым летом, яблоки и груши, сохранённые в древесной стружке с золотой осени Придонья. Мы сметали с их нехитрых прилавков всё, на что «положили глаз» и хватило денег. Не страшно остаться без денег, сегодня прошло уже полдня, а завтра обещают прибытие на флотилию и поставку на продуктовое довольствие боевых кораблей Краснознамённой Каспийской флотилии…

Вторая ночь оказалась спокойной и тихой, только очень душной и жаркой. Поезд двигался почему-то всё медленнее и медленнее, но упорно южнее и южнее. Он практически полз по степям, где днём они накалялись лучами солнца и за ночь не остывали, здесь наступила настоящая весна со всеми своими красками и выкрутасами. Здесь уже начали перепахивать поля и возделывать огороды. Люди засучили рукава и отправились сажать и сеять, дабы начать восполнять свои домашние запасы, уничтоженные прожорливыми семьями за осень и зиму. Пора трудиться…

Продолжение здесь:http://proza.ru/2023/08/14/660