Гл. 23, заключительная. Человек у подъезда
Пройдя парк, она свернула на свою улицу, прошла через арку к дому. У её подъезда, опершись на стену стоял высокий человек. Что-то знакомое вдруг почудилось Анне в его облике, хотя лица не было видно – стоял он к ней спиной, да и одет был для города довольно странно. Обычно так одевались в деревнях пастухи – кепка, телогрейка, широкие штаны заправленные в кирзовые сапоги. Так был одет для маскировки и Борис, когда они ехали с ним в Центр. Но это был не Борис.
– Не может быть... – остановившись, прошептала Анна. – Нет. Так не бывает. Морок какой-то!
Услыхав шаги за спиной, человек внезапно обернулся, отделился от стены и быстро двинулся ей навстречу. Знакомая улыбка осветила его исхудавшее лицо.
– Аня... Я тебе звонил. Почему ты не брала трубку?
Сказал он это так просто, будто расстались они всего час назад.
– Я выключила телефон. В филармонии. Там играли фортепианный концерт, твой концерт. Вот только что. Я... Дима, мне же сказали, что ты... Я не верила. А потом... – Она внезапно заплакала.
– Что я пропал? Не я. Павел пропал. Он в плену. Скоро обменяют.
Дмитрий крепко прижал её к себе.
– Ну-ну... Не плачь. Я вернулся. И сколько будет моей жизни, я...
– ... всегда будешь со мной. Близко ли, далеко ли... – прошептала она сквозь слёзы.
– Ты помнишь...
– Я помню всё.
Целую ночь не смыкая глаз, они говорили и не могли наговориться, глядели и не могли наглядеться друг на друга. Лишь под самое утро сморил их сон.
А на следующий день наступил час прощания.
– Дима, Твой контракт закончился, – сказала она, – и теперь...
– Нет, Аня. Война. И у нас с тобой остался всего лишь один день. Я отправляюсь в тыловой лагерь, там нужны инструкторы вроде меня. Путь туда очень непростой. Чтобы успеть, нужно выйти завтра ещё затемно.
– Сегодня после полудня я должна вместе с Андреем снова отправляться в полевой госпиталь, откуда прилетела только для того, чтобы побывать на концерте. Так что нет у нас с тобой, Дима, и этого дня. Война...
– Что ж, значит, сколько будет моей жизни... – нежно обнимая её, прошептал Дмитрий.
– Нашей жизни, Дима. Мы всегда будем вместе. Неважно, близко ли, далеко ли...
– Знаешь, Аня, Андрюха как-то привел мне слова одного итальянского врача: «Платоническая любовь не знает объятий, ведь бесконечность нельзя обнять».* Неправда. Мы ведь с тобой попытаемся?
– Да, Дима. И для этого у нас с тобой есть музыка. Ведь музыка – это сама бесконечность... Как сказал Фредерик Шопен – «Музыка не имеет отечества, отечество её - вся Вселенная».
Ровно в полдень они простились. А война тем временем продолжала набирать обороты...
***
КРАТКОЕ ПОСЛЕСЛОВИЕ.
– Вот и дописан мой «Роман о несбывшемся». О «пока» несбывшемся, – тут же поправила она себя. – Ибо неисповедимы пути... Что же ждет дальше героев моего романа?
За окном уже зеленела первая трава и первые нежные древесные листочки стремились поскорее вырваться из тесных оков на свободу.
– Одно лишь можно сказать с уверенностью. За этой весной наступит лето, за ним осень, зима и новая весна... А что ждёт Анну? Что ждёт меня? Да то же, что и Анну... – вздохнула Вероника. – Ведь в ней, как в зеркале отразилась и моя судьба.
Ты, мой читатель, вероятно, успел уже позабыть, кто такая Вероника. Долго скрывалась она в тени героини своего романа. В тени Анны, о которой и поведала тебе столь длинная и столь же непростая история. История длиною почти в целую жизнь, жизнь самой Вероники. Жизнь – «до», жизнь – «во время».
А будет ли у неё жизнь «после»? После страшной, жестокой, братоубийственной войны. И какой будет эта жизнь?
Возможно, всё это уже станет темой нового романа. Или новеллы, а может быть рассказа. Если будет эта жизнь, если не остановит её война.
А пока, ничто не способно остановить буйство возрождающейся жизни, как бывает это каждой весной.
Так думала Вероника-Анна, глядя, как на срезанном осколком почти до основания дереве, пробиваются робкие побеги и зеленеют первые листочки.
– Что ж, будем жить. Несмотря ни на что. А войны... Войны были и будут. Ровно до тех пор, пока не пропадет в людских душах жажда наживы, жажда власти и первенства. Пока не будут изжиты гордыня, зависть, злоба. А это вряд ли.
Значит, войны будут всегда. И это, дорогой читатель, всего лишь реалии нашей земной жизни.
Нравится это нам или нет, но так уж она устроена. И не будем спрашивать – кем.
И почему.
Нет ответа.
__________________________
* Паоло Мантегацца (1831 — 1910) — итальянский врач и гигиенист.
КОНЕЦ
Свидетельство о публикации №223081400807
Спасибо!
С уважением и пожеланием дальнейших успехов и, главное, мира!
Галина.
Галина Нечитайло 16.08.2023 11:00 Заявить о нарушении
Светлана Лескова 18.08.2023 10:41 Заявить о нарушении