Грибы

                1.
      
           Сырая деревня успокаивалась, отходила от тёплого дождя, радостно возбуждая певчих птиц, и дворовую живность. Восточный горизонт, мягко закрашивался лиловыми красками, приближая уставший день к вечеру.

У справного «пятистенка», на сырых брёвнах расположилась тётка Надя. В окружении грибов и невестки с внуками, вела долгий разговор, уплывая разговорами в далёкую старину своей молодой и сложной жизни.

Работящие мужики, родные люди, после доброго прибытка, после трудной тайги, наносили воды, подтопили субботнюю «баню». Сейчас, поглядывая на чёрные дымы, попивают «чаи», рассуждая о покосах, о доброй нынче траве, о славном сене.

Им не слышен бабский разговор, а меж тем, невестка, укачивая кроху-ребёнка, спросила свекровь:      
  — Мамм, а как Вы познакомились с мужем? Папа же был из соседней Переяславки!

Надежда Ильинична, расцвела в доброй улыбке, смахнула со лба комара, взяла следующий гриб:
  — Ой, Светонька! Как далёконько это было! (пауза) — С началу сказать… получится длинно…

  — Мамм… мне очень интересно, и думаю, вашим внукам тоже будет…

  — Сказать правду при малых детках… смехом получится! (засмеялась, во взгляде, явно улетела, в молодую свою жизнь, голодное время…) — вот, через эти славные грибочки, и сподвинулись личиком к личику!

  — Бааб! Как это… не пойму!? — оживился внук, начиная «халтурить».

Бабушка точным глазом, уже заметила, как Вася, грубо расправляется с грибом, много срезая лишнего. Бухтит на него, взывает к внимательности, хозяйскому обращению, любви к дорогому подарку леса. На него, в довесок, нравоучением накатывает старшая сестра, рассказывая как вести себя со старшими, показывая как надо подрезать.

   — Голодненкое времечко было, деточки… выпавшее на нашу деревенскую долю. Всё в тот город гнали, с нас сдирая последние шкуры. Город, он же главный… а мы так… тягловый приросток, как в твоей, внучик, книжке, картинкой – семижильный бурлак.  Всё сначалу сделай для колхозу, а на остаточках силы, уже своё, хоть в ночь, хоть ливень, ой! Но, не буду об етом, а то у тебя голова закружится Васенька, от бабушкиной правды. Тебя ж, в школе учат правильной правде… её, и знай на хорошие оценки. «А моя, пусть со мной в землю ляжет… думаю, вам, не доведётся хлебать такого «сытого» счастья…» — уже не говорит, а только думает Надежда Ильинична. — Ой, мамочка! (женщина режет, вздыхает, грустнеет лицом) — тогда мы с самого рану работали на дальнем поле. Мне при передыхе, Валька Жаркова… (поворачивается к невестке) — твой подружки детства, Альки, её тётки, покойная мать. Суёт на обмен мне свою лепёшку, я ей, уже не помню, что своё. Наелась я чужого. Такого помню, не вкусного, с молотой травой, палёным жмыхом. Обратом запила. Тут вилами надо махать, а меня «низ» зовёт в лес.
 
  — Кто зовёт, бааб? — округлились глаза ребенка.

Мать его стыдит, просит, до окончания «рассказа» не перебивать бабушку, вести себя как внимательная сетра Леночка.

  —  Ну, что… деранула я в тайгу, в самый сосонник… а тут на коне председатель, тут как тут, паскуда. Ещё норовит за мной следом рвануть… вроде как, я, лодырем хотела в лес убегчи, чтобы ягодок, грибочков пособирать.

  — А что, баб… разве нельзя было собирать… почему? — разинув рот, удивился внук.

  — Тебе же бабушка ясно сказала! Сначала с колхозным надо было управиться… чем ты слушаешь? — цыкнула сестрёнка на брата.
 
  — Ну, бабы ему криком объяснили… отстал… а я до густоты бегу, думаю не успею…Ой, смех, смехом… лучше я промолчу!
 
   — Маам, ну, пожалуйста… а то столько живём…а я о Вас ничего не знаю. Колю спросишь… отмахнётся… ничего не знает…

   — Даа… сыны росли, без интересу к старине… всё бегом и бегом, мимо… так помрёшь… (вздыхает, смотрит куда-то в проулок, на кривую деревню) — и школа, не подскажет вам, стариков не послушается…   

На улицу, со скрипом калитки, выходит Семён Фёдорович, больными ногами тянется к жене, невестке, внукам, кричит:
  — Не забудьте… чрез ннадцать минутак Штирлица, «Семнадцать мгновений» будут показывать… управитесь?

                2.

             Все этого трепетного мига ждут. Для колхозников, это, и по первому, и по второму разу, событие. Отслеживает народ «программочки» в СМИ, под названием «раёнка». Хоть и велик СССР, давно запуская в космос спутники и людей, а в этой сибирской деревне, ещё не во всех хатах светится «голубой экран».

  — Кнешно! Тут ужо осталось… на донышке… нонче молодцы, мало «червивых» привезли… — удовлетворённо улыбается мужу жена.

  — Дык, дождями не залило… а помнишь как в прошлым годе… сначала вода, а птом мороз, жах… што с груздями сделалось… одна чернота… (говорит, исчезает во двор)

  — Мам… а дальше что было? — добрым голосом прозвучала невестка, радуясь сладкому сну самого маленького в дружной семье.

  — Ты думашь… я раз бегала!? Ой, смеху было! Им всем гогач, подначки… а меня лес не отпускает… Откуль мне было знать, что в соседней Переяславки, живёт Сенька. И он, в эти сутки, уже двое, на ногах. Рыскае по тайге, в поисках пропавшей колхозной коровы. Батька его в другом углу чащобы носился, а этот здеся… прямо под моей (замолкает, смеётся)

К внукам подбегают два избеганных грязных мальчика, разговоры только о главном «кине» года. В их многодетных семьях, нет пока телевизоров, но скоро будут. Убегают телезрителями-гостями в чужую избу.

На разговор остались свекровь с невесткой, и старенькая кошка Муська.

  — Последний раз освободилась… травой подтёрлась… в близину приглянулась… а рядом, грибов… — тьмища! Прямо как под Господний заказ! Хорошо председатель умотал на соседнее поле, там уже горланит… Думаю, пока не сорву все, не уйду… вот братики и мамочка обрадуются. На коленках ползаю, тороплюсь, там уже вредная Емельяниха ором зовёт, похабные частушки запевая. Ползую кружком, в небо не гляжу… а тут сучок сзадку сломался… я так спужалась… думала: медведь! А это мой Фёдорович, такий худый парнишка… но зато чуб, прямо гривой на самое ухо. Тож, на коленках… с ножичком мои грибки режет. Тута наши взгляды уже и соединились. Он мне сразу никак не приглянулся! А я девка резвая была, с гвоздями в голове, гворю: «А ну, с дороги прочь! Это мои грибы! Я их первая нашла!»

Невестка расцветает лицом, заливается смехом, невольно будит ребёнка.

  — А он, трусовато коленками пятится назад… не ведая, что я здесь… (женщина вдруг срывается в безудержный смех, бросает нож, трёт глазницы, не зная, как остановиться, с каких слов вновь вести разговор) — Ссмотрю… заамер! Лицоо скриви… — рассказчица вновь влетает в реку живого смеха, только успевая протирать платочком морщинистые глаза и разговорчивые губы, — вляяпался… ты бы видела глаза… будто «это» сглотнул…

От неё не отстаёт и невестка Света, качая на руках ребёнка, уже картинно представляя необычную сценку в очень, очень, давней тайге, на грибной полянке, всей душой радуясь здоровому смеху терпеливой и доброй свекрови, которую с самого  первого порога называет только мама.

  — Вот моя доченька… через эти грибочки, мы и «вляпались» друг в дружку. Вот уже… (задумалась) — вот старая… забылась… (приводит себя в порядок, считает) — на день святого Николаюшки будет ровненько как пятьдесят семь годочков вместе... ножка в ножку идём. 

Вдруг распахнулось окно, из него вылетело: «Девоньки! Началось! Шуруйте в хату!»

 — Ты моя голубка! Иди, иди, отдохни, посмотри! Ручки и так за цельный день оттянула! — принимая из рук ребёнка, — сказала Надежда Ильинична, — а бабушка с Ванечкой в колысочке покачается, может и уснёт… — правда моё солнышко! (целует в розовую щёчку, уходит в летнюю кухню)

                3.               

           Уставшая деревенька готовилась к «банному блаженству», последние ленивые дымы пуская в спокойное небо. По которому, белой ровной полосой скользил боевой дежурный самолёт, улетая в темнеющие горизонты великого «Союза».

                14 августа 2023 г.


Примечание: «ОБРАТ» — Снятое молоко, получающееся после удаления жиров сепаратором.