Просто хорошее кино - сто сорок один

     Он протянул мне толстенькую чекушку, жирнястенький такой чек, без электроники чую, что живьем там не меньше реально четверти. Подкинул завернутый в фольгу героин, небрежно опустил в карман, привычно фиксируя кривую ухмылку Карулёнка. Лишь последний лох примет меня за истинного нарка, чорт бы побрал идиотов, составляющих инструкции и наставления. Гримеры Управления любую дорогу изобразят, хоть за год якобы стажа, хоть за пять, зенки пробить аконитом и закраснить каплями для гайморитчиков тоже не проблема, тощего агента подобрать, в общем, приблизительно нарисовать можно, но какой же ты нарк, если не ломишься прямо на точке вмазаться ? Грызешься с барыгой, торопящегося побыстрее избавиться от постоянного клиента, но тебе - то невтерпеж, кумарит, падаешь прямо здесь и колупаешься, не забыв вежливо попросить сигаретку на приход. Хрен вам, граждане. Работай, но потреблять не смей. К мокроделам вон внедряйся, исписав тысячи бумажек, пока тебе ржавый ствол со спиленным бойком не позволят таскать. Это только у еврейских писак лихой опер Шарапов сваливается комом с горы на бошки стремных по самое не могу гаврил и сук, с которыми уважающие себя воры и бандиты сидеть за одним столом не будут, и прокатывает ведь ! Любая шняга катит, словно читатели олигофрены или дауны неграмотные, хотя, скорее, всего, так оно и есть : не знают они ни хера, даже верхушки, поспешно схваченные в трамвае или в захлебывающемся тенорке соседа, донельзя блатного дяди Жмеса, что в семидесятых еще отмотал свой сратый трояк бакланный, не жмут им разум, все схавают да еще и прибавки попросят в виде сотой серии или пятой части седьмого тома. Ну, на то они и еврейские писатели ...
     - А у мордовских как ?
     Пан Мошка, издатель, отвлекся от чтения новой рукописи криминального романа, принесенного писателем Балдуевским на замену, как он выразился. Его подруга или любовница, чорт там их разберет, то они вместе пишут под одним псевдонимом, являя русскоязычного Эллери Куина, то отдельно строят романы, один шпарит детективчики для дальнобойщиков и домохозяек, где через страницу - небрежно скомканные трусики и монетка в тугой попе супермодели, громящие челюсти кулаки и пукающие глушителем пушки, резко выхваченные из подмышечной кобуры, другая валит нечто подобное, но там мускулы, запах, тачки, пачки денег и обязательный секс на пляже, под шебуршащими долларами пальмами, увитыми пятнистыми питонами, не осмеливающимися взглянуть в бездонно - чорные глаза супергероя, просрочила сдачу рукописи. " Одни суперы, мать вашу так ! " - выругался про себя пан Мошка, издатель, отправляя рукопись в мусорную корзину.
      - Я перепрофилировал издательство, - объяснил он Балдуевскому, привскочившему, если, конечно, есть такое слово, в глубоком кресле, - с сегодняшнего дня публикую строго политицки актуальные вещицы. Или штучки, - добавил он для большей убедительности, шаря в верхнем ящике стола. Нащупал скользкую папку и вытащил, аккуратно пластая по столу. Шикарная брюнетка в шиншилловом манто улыбалась, как умеют они улыбаться, видимо, им с рождения вдалбливают эти навыки, в их мире, судя по всему, такая вот лыба способствует умножению капиталов, иначе они и не лыбились бы, какого хрена.
     - Имею, - скупо ухмыльнулся Балдуевский, нагибаясь к своему портфелю. " Будто какой упырь Жванецкий, - подумал пан Мошка, издатель, притворно округляя и так круглые глаза, - с совковым портфельчиком. Уроды ".
     Каждого, кто переступал порог Общественной приемной, встречали настороженным отблеском очки. В массивной роговой оправе, чрезвычайно популярные в шестидесятые, наденет такие любой инженер - вот тебе и суперсекретный конструктор лучей смерти и готов, а надень их на задрипанного журналиста из вечорки или заводской многотиражки  " Гудок и поллитра ", так получи на выходе несколько зажравшегося, но все же сочувствующего непреклонной борьбе за мир университетского левака из Гарварда. Или Кембриджа. Очки были примотаны синей изолентой к штырю, так и подмывало наименовать штырь Витьком, а себя - Лохом Чесночным, сурово катнуть беломорину в щербатом роте и сказать, нервно хмуря левое ухо :
      - Со.
      - А со, - отозвался пан Мошка, издатель, постепенно разочаровываясь в политицком аспекте книгоиздательского бизнеса. - Актуально как никогда, Васисий Касисий. А про баб голых у вас ничего нету ?
      Балдуевский ощерился, влажно всхрапывая, и вскочил, протягивая руку к окну.
      - Поэма. Про бабу. Голую.
      Он покачался на кончиках пальцев, натужно вбивая их глубже в загадочную тьму модных полуботинок, и завыл, полуприкрыв глаза :
     - Лошадей в табуне не тровожа,
     Потухший костер она оживит,
     Боже ж мой ! Какая рожа,
     Тянет меня как магнит.
     Поганые песики и тонны мудизма,
     Холуйская лыба, глаза дамы пик.
     Но ноги - Пик Коммунизма.
     Что сказать ей ? Сак ма дик ?
     Сак ма боллс, Крис, ю фак
     Зе фингер ин эссолл.
     Забыть бы ее, но как ?
     - Нет рифмы, - закончил за Балдуевского поэму пан Мошка, издатель, с трудом вставая из - за стола. - Лично вас провожу пинком под сраку, - предложил он, подходя к двери, - не каждый день сталкиваешься с гениальными писателями землицы русской.
    Это он правильно. Много букв в русском алфавите, а писателей еще больше, со всеми и не столкнешься.