Чудак

ЧУДАК
Сказка

В одном городишке, где всегда тепло, жил-был чудак. И звали его Чу. Он имел пышную причёску из густых волос цвета соломы, торчащих во все стороны, что походило на огромный одуванчик. Глаза у него крупные и выпученные. А нос — картошкой. На носу сидело пенсне с маленькими-маленькими увеличительными стёклышками. Одеждой ему служил толстый мешок в зелёную и фиолетовую клеточку с дырочками для рук и ног. Спереди и сзади нашиты большие карманы. Сверху мешок затягивался вокруг шеи широкой синей лентой, завязанной изящным бантом из четырёх колечек. Бант щекотал подбородок, отчего наш Чу всегда смеялся. Чудак.

Он построил себе дом, бревенчатый, ни большой, ни маленький. Крыша у него соломенная, похожая на причёску хозяина. И приобрёл кошку. Тоже лохматую и тоже ни большую и ни маленькую. Рыжую, с белой стрелочкой на груди. У дома не было двери. И окон — тоже. Вместо них — узкие щелочки, сквозь которые снаружи проступает свет, а изнутри можно видеть всё, происходящее на улице. Чтобы попасть в дом, необходимо залезть на дерево, растущее неподалёку, а оттуда, с длинной ветки спрыгнуть на крышу, где встроен замаскированный соломой люк. Через этот люк надо соскочить вниз, прямо на мягкую перину, расстеленную поверх высокой и широкой кровати на пружинах. Причём, следует уточнить, что ствол у дерева гладкий и скользкий. Поэтому Чу приделал себе к башмакам так называемые «кошки», отчего походка его содеялась похожей на ту, что у великого актёра Чарли Чаплина. Только не путайте эти «кошки» с той, что Чу приобрёл вместе с домом. Эти сделаны из стальных прутьев, полукруглые такие большие крючки, с острыми концами, похожими на когти. Ими как раз и можно зацепляться за ствол дерева, когда взбираешься вверх. А для той кошки, живой, под крышей проделана дыра, куда она может пролезть. Ну, ещё ей нужно вскарабкаться по стене, используя собственные когти. Однако и в том есть дополнительная польза — когти поточить. А ими кошка выцарапывает на дощечках всякие изящные узоры, чтобы затем продать их на ярмарке. На шее у неё привязана сумочка для монет. Ну, носит кошку на ярмарку всегда сам Чу. Его тут все знают и всякий раз встречают громкими восклицаниями:
— Чу идёт! Чу идёт! — Смеются и хлопают в ладоши.
В то время, когда у кошки успешно идёт торговля дощечками с узорами, Чу выделывает на площади всяческие сальто-мортале и фокусы. Ведь кроме кошки он завёл еще парочку змей. Ни больших и ни маленьких. Но совершенно гладеньких, и неотличимых друг от дружки. С ними и проделываются фокусы. Одна у него запрятана в одежде из мешка, другую он держит в руке, так что все думают, будто змея у него одна. Кладёт её на голову, та зарывается в густой шевелюре, а вытаскивает другую, из дырочки для ноги. Запихивает в другую дырочку, и вытаскивает из копны волос прежнюю. Публика удивляется чудесному способу змеи стремительно перемещаться туда-сюда. Так чудак со своими обитателями зарабатывают на скромную жизнь.

Всякое с ним случалось. Но особенным оказалось одно происшествие. Однажды, когда уже стемнело, Чу, вернувшись с ярмарки, выпустил кошку со змеями, и, зная наощупь весь путь проникновения в дом, залез на дерево, спрыгнул с длинной ветки на крышу, соскочил в люк прямо на мягкую перину. Слышит, под кроватью кто-то сопит. «Надо же, — подумал он, — кошечка раньше меня успела уснуть». Чу свернулся в калачик и тоже уснул, не извлекая из уст никаких признаков жизни. Он всегда так спит, глубоко погружаясь в свой какой-то необычный мир.
С рассветом он проснулся от детского смеха. Рядом с ним оказался мальчик. Рыженький, с конопушками.
— Ты такой смешной, — сказал подброшенный тут мальчик, — очень смешной.
Чу тоже посмеялся, а затем спросил:
— Ты как тут оказался?
Мальчик мгновенно погрустнел.
— Упал я, от птицы вырвался, — говорит.
— Постой, постой, — Чу весь выпрямился, — что за птица?
— Большая, чёрная, — тихо, даже с опаской прошептал мальчик, — их было две. Я и сестрёнка вышли из дома, а они на нас напали. Лапами своими схватили, и вверх. Я-то высвободился и попал прямо на крышу, по ней скатился и провалился. Обратно выбраться не смог. Да и страшно было, шум крыльев долго слышался над крышей, до самой ночи. Даже залез под кровать.
Чу понял, кто это сопел под кроватью, попробовал почесать затылок, да так и не смог добраться до кожи сквозь пышную шевелюру, похожую на одуванчик.
— Тут верёвочная лестница есть, — сказал он и дёрнул за висящий рядом шнурок.
Сверху развернулась лесенка.
— А что сестрёнка?
— Не знаю, наверно, птица её унесла.
Чу вспомнил историю рассказанную кем-то на ярмарке. В ней действительно говорилось о механических птицах, которые иногда появляются в этих местах и воруют всякую живность. Вот на сей раз, видите ли, и до людей добрались. А мальчик с девочкой жили тут, в соседнем домике, тоже заметном, потому что был совсем маленьким, а стены его состояли в основном из двери и окна. Жили одни. Родители таинственным образом пропали ещё несколько месяцев назад и до сих пор не вернулись. Местные жители долго тому удивлялись, но пообвыкли, да приносили детям еду, одежду и прочие необходимые вещи. Мальчику помогали делать уроки, а девочку учили хлопотать по хозяйству.
Чу призадумался, а затем произнёс мысль, неожиданную для себя и для мальчика.
— Я найду твою сестрёнку.
Мальчик создал лишь вопросительный взгляд.
— Пошли скорее, — бодро сказал Чу.
Он запихнул в передний карман кошку, а в задний уложил обеих змей. Помог мальчику подняться по верёвочной лестнице на крышу, а затем вылез сам. Внизу слегка возвышался большой сноп соломы.
— Прыгай туда, — сказал он, — и прячься в своём доме.
Мальчик повиновался.
— А ты? — вопросил он, вытаскивая из-за ушей соломенные пучки.
— Я останусь здесь. Та птица, что выронила тебя, непременно скоро прибудет, чтобы вернуть утрату. Она станет искать тебя на крыше, потому-что подумает, будто остался ты на ней, и потому что слезть не можешь. Найдёт меня вместо тебя и схватит. Она унесёт меня туда же, где находится твоя сестрёнка.
Мальчик оживился.
— А потом? Что потом? — воскликнул он с недоумением.
— Потом? Что произойдёт, это я соображу на месте. Главное, проникнуть в гнездо этих пернатых, — Чу снова попытался почесать затылок, но опять не достал до кожи.

И тут появилась чёрная птица. Она летела низко и вертела головой по всем сторонам. Мальчик успел скрыться в своём жилище. А птица закружила вокруг дома Чу. У неё были такие огромные крылья, что ими вполне можно заменить крышу этого дома, даже с лихвой. Увидев там человека, она проворно схватила его за плечи, подняла вверх. Чу для страховки надёжно  вцепился в её ноги. Некоторые горожане глядели на это необычное представление, крепко взявшись за руки друг дружки, и шептали: «пропадает наш Чу, пропадает». Иные горожане, усмехаясь, возражали: «это у него новый трюк, небось, на ярмарку полетел». Вскоре птица с добычей, минуя место, где была ярмарка, исчезла за горизонтом. А горизонт очерчивался невысокими синими горами с несколькими заострёнными зубчиками.

Широкая и глубокая пещера в высокой горе. Венчают гору поблёскивающие голубизной скалистые заострённые зубцы, словно изображая корону царя-великана. По разноцветным стенам пещеры всюду горят факелы оранжевым пламенем. Пламя подрагивает, отчего кажется, будто стены живые. Посередине пещеры — глубокая яма, а на дне её — прозрачный люк. Сквозь него можно разглядеть комнату, освещённую незаметным источником, и уставленную диковинными детскими игрушками, а среди них — маленькую девочку. Она тихо, почти беззвучно плачет, даже и не думая играть.
 
Вот влетает чёрная птица со своей ношей, сбрасывает Чу возле ямы, глядит на девочку, что-то в области груди у неё щёлкает, а глаза издают крохотные искры. Она удаляется прочь на когтистых лапах, опираясь на кончики сложенных крыльев. Отодвигается камень в стене, оттуда выходит человек. На нём — одеяние классического учёного-изобретателя: комбинезон из плотной ткани, защитные очки, высокие ботинки, перчатки, часы-браслет, сумка на бёдрах и, конечно же, красивый платок, повязанный на шее. Видно, что он откровенно поражён, глядя на Чу.
— Я велел птице принести с крыши мальчика, и вот диву даюсь, как он смог быстро вырасти, — говорит учёный-изобретатель.
Чу пожимает плечами, водит подбородком по своему синему банту, становится щекотно, и он смеётся. Учёный тоже рассмеялся, подошёл к Чу, обнял его.
— Ладно, будете у меня гостем, — сказал он и повёл туда, за отодвинутый камень, загораживая собой глубокую яму.
Чу и не заметил её. Оказались они в просторной комнате, освещённой тоже незаметным источником. Там, — столы с замысловатыми приборами, шкафы с какими-то чудными устройствами и никому не известными инструментами. Посередине комнаты — круглый стол, накрытый завтраком на двоих, и несколько удобных стульев. Хозяин пригласил гостя присесть к столу, но тот отказался и отошёл в дальний угол.
— Хорошо, — сказал учёный-изобретатель, — я тоже не стану есть, побеседуем так.
Чу покивал головой, снова стало щекотно из-за банта, и он опять засмеялся. Хозяин смех не поддержал и тихо заговорил:
— Тут у меня есть одна девочка…
Чу перестал смеяться и насторожился.
— Да, одна девочка, — продолжил тот, — вчера принесли. А должен быть ещё мальчик. Но вот вы вместо него. Теперь ничего не получится.
— Что не получится? — Гость при этом высоко поднял плечи, как бы усиливая свой вопрос.
— Не получится освободить их родителей. Для того нужны оба ребёнка.
Чу присел на пол.
— Ничего не понимаю, чепуха какая-то, — сказал он, вновь делая попытку почесать затылок.
 
Тогда учёный-изобретатель поведал ему свою тайну. Оказывается, родители мальчика и девочки — его друзья. Они попали в беду. Здешний волшебник, он живёт недалеко, любит превращать людей в роботов. Ловко у него это получается. Заманивает людей волшебными чарами в своё логово и лишает их всего человеческого. Ведь робот — машина, не имеющая никаких чувств. У него только сплошной расчёт. Вот волшебник и родителей мальчика и девочки заманил да превратил в роботов, придав им облик гигантских птиц. Заставлял их летать в город, чтоб похищать в нём всяких животных. И превращал их тоже в каких-нибудь роботов, А те — чтобы служили ему. Он обожал эту службу. Упивался ею, наслаждался до крайней степени, да жить без того не мог. Чем больше слуг, тем лучше. И нет его мечтаниям никакого предела. Учёный-изобретатель, узнав об участи своих друзей, придумал, как их освободить. Он изготовил таких же в точности роботов-птиц, готовых служить кому угодно. Показал их волшебнику, чтобы предложить их в обмен на своих друзей. Именно друзей, потому что надо птиц снова превратить в людей, надо, чтобы снова к ним вернулось всё человеческое. И облик, и чувства. Волшебник опробовал на деле этих существ, изготовленных учёным-изобретателем, и согласился на такой обмен. Однако, при одном условии. Он будет это делать, если рядом окажутся их дети. Иначе, мол, не получится пробудить в них человеческие чувства. Тогда и пришлось учёному прибегнуть к краже детей своими роботами. Такие дела.
 
Чу всё-таки достал пальцами до кожи на голове сквозь буйную причёску и отчаянно там почесал.
— Нет, — сказал он, — тут явный подвох. Вдруг он и детей превратит в роботов обликом каких-нибудь крокодилов.
— Да? А я о том и не подумал, — сказал учёный, тоже приседая на пол.

И тут появляется тот самый волшебник. Он глянул на чудака и рассмеялся.
— Я так и знал, что эти бесчувственные родители всё перепутают, — говорит он, присаживаясь на пол за компанию.
— Как родители? — Вопрошает учёный-изобретатель. — То ведь были мои машины. Я именно их посылал за детьми.
— А так. — Волшебник ещё сильнее расхохотался. — Я уже сам их заменил. Ты не заметил. Они ведь очень похожи. Вот и оказалось, что родители, превращённые мною в птиц, они тут, у тебя. Уже давно. Ты ими пользуешься. А твои роботы-птицы сидят у меня, несут и высиживают яйца, из которых вылупятся роботята, да вырастут. Я всё продумал. Я превратил твоё изобретение в нужное мне изделие, способное изготовлять себе подобных существ любого количества. Они лучше бывших людей, смышлёнее. Будут служить мне, да волю мою исполнять. Любую волю.

Учёный-изобретатель понял, что допустил чудовищную оплошность, да пока не видел выхода из того, что произошло. В голове его метались мысли, путались и ничего не рождали. Волшебник, немного помолчав, произнёс заключительные слова, будто огласив некий приговор:
— Мне уже не понадобятся люди для моих опытов по превращению. Сами когда-нибудь в роботов превратятся, у них есть такое стремление. А тех птиц, бывших людей ты можешь оставить себе. Превращать их обратно не буду. Смысла нет.
Он встал, развернулся на высоком каблуке и удалился прочь.

Чудак поёрзал, поёрзал, поправил на себе мешок и обратился к изобретателю.
— Так, может быть, вы отдадите их мне. На ярмарку буду с ними летать, фокусы всякие показывать. И девочка домой отправится. А? Я ведь обещал это мальчику.
Что ещё может предложить чудак? Изобретатель встал с пола и походил по комнате взад-вперёд. Он думал. А затем сказал:
— Да, я не смогу оставить их у себя. Мне больно будет смотреть на моих друзей в таком виде, и ещё больнее осознавать, что не смогу ничего исправить.
Чу принял эти слова как знак согласия, но, тоже подумав, робко высказал свою мысль:
— Этот волшебник вырастит кучу роботов и, благодаря им, подчинит себе наш городишко. Он ведь ясно дал понять, что они будут служить ему и волю его исполнять. А воля его, кажется мне, плохая воля.
— И что вы предлагаете»? — вопросил учёный.
Чудак вытащил из карманов кошку и двух змей.
— Мы с ними что-нибудь придумаем, хитро сказал он.


Прознав, где обитает волшебник, Чу, в сопровождении своих помощников, незаметно добрался до его владений. Вот и большой ангар, где сидят чёрные птицы. Внутрь проникнуть невозможно, поскольку ворота заперты, а окна высоко, и заделаны густыми решётками. Солнце, тем временем, поднялось, палило вовсю. Чу снял с носа пенсне с увеличительными стёклышками и поднёс их к деревянным воротам внизу. Стёклышки сфокусировали солнечные лучи в точки, да прожгли всю толщину насквозь. Удалось прорезать дыру, куда могут пролезть кошка с обеими змеями. Так и вышло. Чу спрятался снаружи. В ангаре действительно сидели две птицы, а под ними лежало по одному яйцу. Кошка своими остренькими когтями процарапала скорлупу, каждую разделила пополам, и теми же когтями выковыряла их содержимое. Тут же закопало всё это в землю.
Раздался звук открываемых ворот. Входит волшебник, чтобы проверить, не вылупились ли роботята. Куда прятаться нашим героям? Они быстро сообразили. Змеи шустро заняли скорлупки, а кошка соединила половинки, склеила их язычком со слюной. Сама впрыгнула на голову одной из птиц. Волшебник подошёл к птице и тронул яйцо под ней. Оно развалилось, и оттуда выползла змея. Тронул второе, — то же самое. Он схватился за голову, почти обезумев от жестокого удивления. А с другой головы, с птичьей, раздалось истошное мяуканье, словно звук ревущей трубы, далеко не птичий. Волшебник, поражённый новой небывальщиной, пал на землю и покатался туда-сюда. Змеи подползли к его ушам и зашипели прямо внутрь, чуть не порвав барабанные перепонки. Волшебник выпучил глаза и громко расхохотался. И ему даже не пришла мысль о том, что он окончательно сошёл с ума. И в его голове зарождались нелепые приказы для птиц-роботов. Эти чёрные создания учёного-изобретателя, выскочили из открытых ворот, взлетели и, подчиняясь безумной воле волшебника, врезались в скалы.
Чу со стороны наблюдал, как в воздух взметнулись чёрные перья, отделившиеся от туловища птиц и долго парили по отдельности, медленно оседая на землю. Волшебник вышел, держась за голову, хохотал, будто заведённый, ступил в пропасть, и она поглотила его.


Опечаленный изобретатель, вызволил из комнаты под ямой девочку вместе с диковинными игрушками, сказал:
— Вернёшься к своему братику.
И подумал: «всё-таки вся семья восстановится, хоть и в таком необычном составе».
К этому времени вернулся Чу, с кошкой и двумя змеями в карманах. Тут же прилетели друзья учёного, когда-то превращённые в чёрных птиц. Взяли их и доставили к домику, где жил мальчик.

— Вот, — сказал ему Чу, — вернул я тебе сестрёнку.
Мальчик с восхищением глянул на чудака. Ведь сбылось его обещание.
Птицы на когтистых лапах, опираясь на кончики сложенных крыльев, отошли подальше, но и не собирались улетать. Дети не знали, что они — их родители. Но что-то шевельнулось в их душах. Сначала они перестали бояться. Подошли к ним и погладили. Чу наблюдал за ними и цокал языком.
 
Вскоре все прочно подружились между собой. Чу, мальчик, девочка, кошка, две змеи и две птицы. Чу даже снял свои «кошки», перестал залезать на дерево, чтобы попасть в дом. Одна из птиц расчётливо поднимала его на крышу. И на ярмарку стало сходиться множество народу из соседних городишек, чтобы подивиться зрелищем, выдаваемым Чу со своими странными артистами. А зрелища были изобретательными, всякий раз обновлёнными. В них непременно возникали сцены, вызывающие симпатию к двум чёрным птицам. Порой симпатия перерастала даже в восхищение, а то и в любовь. Она успешно распространялась между зрителями. А те, хоть поголовно относились к двум чёрным птицам с особым чувством, сами тому удивлялись, потому, как птицы не имели никаких человеческих чувств и не могли ответить им тем же. Но более всех радовались мальчик с девочкой. Их любовь попросту фонтанировала. Однако внешне дети не могли её проявить полноценно своими поступками. Они лишь каждое утро выходили к ним и нежно гладили.

И вот, однажды поутру они вышли из своего домика, чтоб погладить своих птиц. И что они видят? На земле расстелены два ковра из чёрных перьев, а на них лежат люди. На одном женщина, на другом мужчина. И многие горожане стали стекаться к этому месту. Тихо так, чтобы не разбудить. Но дети не выдержали такого промедления. Они закричали:
— Мама! Папа!
И кинулись к ним. Те открыли очи свои и улыбнулись. Все прежние их человеческие чувства вернулись, да с удвоенной, утроенной, удесятерённой силой. Встали и обнялись все четверо, как бы сливаясь воедино. Горожане зааплодировали, будто оказались на финальной сцене душещипательного спектакля о всемогущей любви.

Затем, городской совет решил построить для восстановленной семьи новый дом. Так и сделали.
Учёный-изобретатель, на радостях, стал поэтом. Благо, его романтическая пещера способствовала тому. А из прежнего одеяния он сохранил только нашейный платок.
Волшебник, получив множество тумаков при падении в пропасть, частично вернул себе рассудок, но полностью потерял память о прошлом. Он выкарабкался наверх, сделался нищим странником. И по сию пору его можно встретить на какой-нибудь дороге, да кинуть монетку ему в котомку.
А что Чу? Да ничего. Вернулся к своей прежней жизни. Имел ту же походку, схожую с той, что у великого актёра Чарли Чаплина. Так же на носу картошкой держалось пенсне с маленькими-маленькими увеличительными стёклышками. На нём был тот же мешок в зелёную и фиолетовую клеточку, с дырочками для рук и ног, и с двумя большими карманами. Спереди и сзади. Сверху мешок затягивался вокруг шеи широкой синей лентой, завязанной большим бантом из четырёх колечек. Бант щекотал подбородок, отчего наш Чу всегда смеялся. Чудак. И когда он появляется на ярмарке, горожане и приезжие люди из других городков, — на едином дыхании восклицают:
— Чу идёт! Чу идёт!
Смеются и хлопают в ладоши.

2023