Два испытания. 4. Может ли помочь, кому невмочь?

- Дима, можно я приеду? – Катя тряслась мелкой дрожью. Ночь ей удалось поспать нормально, боль накрыла ее с головой с самого утра.
Он не отказал. Она неловкими движениями сложила вещи в чемодан, оглядела квартиру, чтобы ничего не забыть. Такси до дома Димы ехало бесконечно долго, впрочем, каждая минута казалась вечностью. Она то впадала в забытье, слегка покачиваясь в машине, то вдруг тошнота накатывала, голодный желудок жалобно сжимался.

- Привет, - в этот раз Дима встретил ее около порога. «Она жалкая», подумал он.
Катя ничего не смогла ответить, голова ее была опущена. Лицо ее осунулось, глаза судорожно бегали в разные стороны.

- Проходи, - он отъехал на коляске, освобождая ей проход. «Она даже более жалкая, чем я».

Она села на диван, по ее щекам катились слезы. Сложно быть сказать, где сейчас витали ее мысли. Дикая усталость валила ее с ног, она прилегла на диван. Дима не стал задавать ей вопросы, только укрыл пледом и вернулся к своим делам. Пару часов спустя она очнулась ото сна. «Девочка плачет, сердце разбито…» тихо играло у Димы в колонке. Безуспешно пытаясь сдержаться, она разразилась рыданиями.

- Понятно, значит, музыкант, - он тут же пожалел о своих словах - она согнулась пополам. Он обеспокоенно следил за ней. Вдруг она перестала рыдать, испуганно посмотрела в угол комнаты.

Не отрывая взгляда, она спросила:

- У тебя в квартире кто-нибудь еще есть?

- Неееет, - с опаской сказал он.

«Тебя нет, тебя нет, тебя нет», бесконечно повторяя это, она зажала уши руками и крепко зажмурила глаза.

- Что с тобой?

- Ты же волонтер, ты же помогаешь людям, помоги мне, сделай же что-нибудь, - отчаянно кричала она.

Дима стянул ее с дивана, сам сполз с кресла. Он прижал ее голову к груди и стал гладить по голове. Он почувствовал, как ее тело расслабилось в тисках его рук. Он очень давно не прижимал к себе женщину. Десять лет назад он сложил это на самую дальнюю полку сознания и не доставал до сегодняшнего дня. Связывать свою жизнь с таким же инвалидом он не хотел, а мучить здоровую женщину, даже если бы такая нашлась, не позволяла совесть.

Минут через десять она высвободилась из его рук и уставилась на него.

- Да, мне стало легче, - не отводя взгляда, растягивая слова, сказала она. – Спасибо!

Теперь уже её пристальный взгляд смущал его, одновременно внимательный и отстраненный, он будил в нём какие-то чувства. «Пожалуйста, не надо на меня так смотреть», силой телепатии он пытался внушить ей эту мысль.

- Я раньше не замечал, какие у тебя зеленые глаза, - Дима прорвал тишину. Отвернуться, отойти, отстраниться он не мог, чертовы ноги не слушались его.
- Они становятся ярче из-за слез, - криво ухмыльнулась она, отведя взгляд.
В его голове уже звучала другая мысль «Посмотри на меня». Он рывком притянул ее к себе, запрокинул ей голову, чтобы видеть ее лицо. «Как обычно первый встречный», с грустью подумала она. «Неужели я настолько ужасна, что не могу найти нормального человека?». Его взгляд вернул ее из размышлений. Он догадался, о чем она подумала, и отпустил ее.

- Помоги мне сесть на коляску и поставь разогреть чайник, - спокойно и уверенно сказал он.

Они сидели на кухне и пили чай.

- Когда твой самолет?

- Я не знаю, какой из самолетов станет моим, я еще не покупала билет. Наверное, завтра. Надо найти, где поселиться.

- Ты можешь остаться у меня до завтра.

- А долгие задушевные разговоры будут?

- Нет.

- Черт! – она немного повеселела. – Почему ты не поцеловал меня? – неловко вызывающе спросила она.

- А что, очень хочется? – ответил он вопросом на вопрос, бровь поползла вверх.

- Хочется сдохнуть, - она снова помрачнела.

- Были попытки суицида? - он снова перехватил инициативу в разговоре и стал засыпать ее неудобными вопросами.

- Нет, я люблю жизнь. Порой я абсолютно с ней не справляюсь, но нет, не хотелось. А тебе?

- Мне не хотелось жить, но не убивать себя.

- Давай прогуляемся попозже? И я бы не отказалась принять душ, - она улыбнулась.
Дима показал ей, где можно взять полотенце. Она мылась и собиралась около двух часов. За это время он успел поговорить с матерью своего подопечного. Молодой мальчик стал инвалидом. У матери опускались руки. «Как он будет жить, когда нас не станет?». Отец ушел в себя и лишь выполнял указания, которые давала жена. Женщина была кремень. Сам парень не желал вставать с постели и делать хоть что-нибудь. Этот разговор вымотал Диму. Завершив звонок, он устало откинулся в кресле, прикрыв глаза.

Сквозь сон, он услышал мерный стук. Он развернул кресло и перестал дышать. Он не думал, что когда-нибудь увидит такое вживую. Стройные ноги начинались от ушей и заканчивались тонкими длинными шпильками. Черное платье облегало безупречную фигуру. Не в силах оторваться, он пялился на грудь и бедра. Огромные зеленые глаза смотрели на него из-под пушистых ресниц, губы были ярко накрашены красной помадой. «Провокатор», в бешенстве думал он.

- Ты со мной не пойдешь гулять в таком виде, - зло сказал он. – Люди подумают, что я нанял проститутку, - он пытался уязвить ее.

- А ты можешь себе такое позволить? Сколько я стою? – она медленно, покачивая бедрами, подходила к нему. Он ощутил запах ее парфюма.

- Я хочу тебя придушить, - беспомощно шипел он.

- Как же я этого хочу, - тихо и грустно сказала она.

- Не надо на мне вымещать зло. Не получилось у тебя с каким-то музыкантишкой, успокойся, живи дальше. Ты же хороший человек, помогаешь другим. Зачем ты пытаешься сделать мне больно? Оставь меня! Приготовь что-нибудь поесть, я задолбался сегодня. Когда же это закончится?!

Она не послушала его, села на полу возле коляски, подняла голову, чтобы видеть его лицо.

- Ты знаешь, у тебя тут кошки бегают и какой-то странный мужик угрожает тебя убить, - она сказала тоскливо. – Он говорит мне, что я жалкая и ничтожная, и что Бог напрасно дал мне жизнь. Он обещает, что я буду мучиться вечно, и смерть мне не поможет. А ведь я на нее очень рассчитывала. Это правда, рая нет, один лишь ад? – по-детски наивно спросила она.

Он снова переместился на пол, двумя руками взял ее за плечи, пытаясь заглянуть в лицо. Ее глаза наполнились слезами, которые вот-вот собирались потечь по щекам.

- Что с тобой? – он слегка встряхнул ее.

Она грустно улыбнулась ему.

- Ты такой умный, ты знаешь, что со мной.

- Как ты будешь добираться в Томск?

- Пока еще они безобидные, надеюсь, я не буду орать на весь самолет. Я же понимаю, что их нет.

- Ты не можешь одна ехать в таком состоянии, кто-то должен тебя сопровождать.

- Моя бедная мамочка, она не заслужила этого, - слезы лились по лицу.

- Разблокируй телефон и найди контакт, - она послушно исполнила его приказ. – Помоги мне вернуться в кресло и все-таки организуй нам обед. Иди, солнышко. И надень что-нибудь поудобнее, ладно? Ты очень красивая, но это сейчас неуместно.

Пока Катя  переодевалась и разбиралась с чаем, Дима позвонил ее родителям. Ему не в первой было утешать скорбящих. Четко и по делу он сообщил, что случилось, заверил, что до их приезда он позаботится о ней. Как обычно предложил купить билеты, построить маршрут, найти врача, всё то же самое, что делал всегда. Только никогда больной человек не оказывался так близко, ему не приходилось заботиться о ком-то кроме себя самого.

После разговора он нашел ее в кухне. Она стояла, скрестив руки, и смотрела в окно.

- Может быть, мы всё-таки пойдем погулять? Моя голова вот-вот лопнет. Или я могу сходить одна, если ты не хочешь моей компании.

- Хорошо, но тебе надо помочь мне одеться, - он боролся между унизительным положением беспомощного инвалида и желанием поддержать ее.

- Ты ходишь гулять? Кто тебе помогает делать все эти вещи?

- Ко мне приходит женщина, которая помогает мне с одеванием, делает уборку, иногда готовит есть.

- А что бывает, если эта женщина не может тебе помочь, например, заболела или ей понадобился отпуск?

- Для этого есть запасная женщина, а если быть точнее, их две.

- Откуда ты берешь на это деньги? – удивленно и немного возмущенно спросила она.

- Я хороший специалист, мой труд достойно оплачивается. На коммуналку у меня льготы, реабилитацию прохожу за счет государства, есть небольшая пенсия по инвалидности. Иногда люди благодарят меня за помощь.

Они оделись, вышли на улицу. Уже стемнело, зажглись фонари. Опять пришлось надевать шапку и подтыкать в шарф. Кате становилось лучше, свежий воздух приятно бодрил. Они двигались молча, в тишине было слышно жужжание электромотора. «Зачем я так обидела его, ведь он пытался мне помочь?».  Она знала зачем: зачем люди пьют, принимают наркотики, пускаются в беспорядочные связи? Другими сильными ощущениями заглушить свою невыносимую боль. Она чувствовала вину, но подумала, что лучше оставить это позади. Она вспоминала, как пристально они смотрели друг на друга, от этого ей становилось немного теплее, в тот момент она существовала в этом мире.

Его тяготило ее общество. Дима привык к своему распорядку. Он четко знал, сколько времени и сил готов уделять другим людям. Он был болен и принимал это ограничение. Как он мог заботиться еще и о ней? С ней нужно было проводить время, утешать, убеждать, обещать, она пугала его галлюцинациями, резкими переменами настроения, болью. Он жалел, что утром согласился принять ее. Это день оказался чертовски длинным.

- Ты хорошо спишь? – он показал ей, где лежит постельное белье. – Ты вообще сможешь уснуть после сегодняшнего? – она утвердительно качнула головой.
- Когда придет твоя женщина?

- В одиннадцать. Учти, ночью я не смогу прийти на помощь. Доброй ночи.

- Доброй ночи…

Таблетки прокатились по горлу, упали в желудок, туда же отправилась вода. Десять минут и она будет спать, как младенец. Прошло полчаса, час, два, ничего не работало, она не могла уснуть. Ей стало невыносимо жарко, она приняла холодный душ. Дима проснулся от ее возни.

- У тебя всё в порядке, - крикнул он из спальни. «Только бы она не вышла в окно», судорожно соображал он. – Иди сюда.

- Да, у меня все нормально, только я не могу уснуть и мне ужасно жарко. – Он взял ее руку, она была горячая, щеки пылали. – Ты простыла?

- Нет, я чувствую себя хорошо.

- Неси свое одеяло и ложись рядом, - его не радовала двусмысленность предложения, но ему было спокойнее, если бы она была рядом, в поле его зрения.

- Знаешь, не стоит… Прости, что я тебя побеспокоила, я больше не буду шуметь, обещаю. Почему так жарко, я не понимаю, - маялась она.

- У тебя есть что-нибудь легче, чем эта пижама? У меня в шкафу лежит длинная футболка, надень ее. В аптечке парацетамол, выпей. Иди еще раз прими холодный душ. После этого возвращайся сюда. Не гаси свет.

Он услышал, как открылась дверь ванны. Затем раздалось шуршание на кухне, хлопок холодильника. Её не было около двадцати минут. Она вернулась, с волос капала вода. В руках были подушка и одеяло. Она села на край кровати. Было заметно, что ей плохо.

- Что ты там делала? – спросил он.

- Я захотела есть, - смущенно ответила она.

- Надеюсь, ты нашла, чем поживиться, - с усмешкой сказал он. - Тебе лучше спать в темноте или со светом?

- Прости меня, я не должна была взваливать это всё на тебя, - тихо сказала она.

- Я оставлю ночник. Скажи, что делает твоя мама, когда ты в таком состоянии?

- Я люблю сказки разных народов мира и она читает мне вслух. Держит меня за руку, гладит по голове, обнимает. Всё, что делают хорошие мамы, - она нежно улыбнулась, говоря о матери.

Он протянул к ней руку, ее кожа успела остыть.

- Тебе становится лучше, ложись, - она послушно легла рядом с ним, повернулась к нему лицом.

- Помоги мне, - еле слышно прошептала она.

- Конечно, - он сжал ее руку.

Ее веки стали тяжелыми, довольно быстро она погрузилась в глубокий сон. Он какое-то время еще не спал, рассматривая ее в полумраке. Он снова почувствовал жалость к ней. Себя он не жалел, от себя он каждый день требовал максимум и даже немного больше. Он изнурял себя тренировками, изучал новые публикации, проверял каждый слух, который проходил среди членов сообщества. При этом он не позволял, чтобы болезнь полностью захватывала его: читал книги, развивался профессионально, любил изучать философию и химию. «Интересно, она хоть чем-нибудь интересуется?» расплывалось в его сонной голове.
Опять утро. Сегодня Кате было спокойнее. Как обычно она пыталась упихать себя обратно в сон.

- Доброе утро, - донеслось снаружи.

- Оно просто не дерьмовое, что уже намного лучше, чем обычно, - открыв глаза и глядя в потолок сказала она.

- Как ты себя чувствуешь?

- Я чувствую себя лучше, - она повернулась к нему лицом.

- Чем ты занимаешься, когда не спасаешь мир? – он слегка улыбнулся.

- Иногда я начинаю что-нибудь читать, но это растягивается надолго. Собираю пазлы, сейчас я могу собрать картинку из тысячи деталей, это занимает около недели. Люблю стендапы смотреть, интервью у комиков, Дудя и Вписку. Довольно много гуляю.

- Помоги мне встать и одеться, я хочу есть, а значит ты знаешь, что делать, - опираясь на нее, он переместился в коляску.

- Я заметила еще вчера, у тебя неполный паралич нижних конечностей, да? – когда она ему помогала, Дима часть веса переносил на ноги.

- Три года назад случилось улучшение, появилась чувствительность. Я стал заниматься в два раза больше, каждый день, надеясь, что приближаю свое выздоровление. Больше прогресса не случилось. Я принял это, - он сказал это привычным будничным тоном.

Катя приготовила омлет, сделала тосты с маслом и сыром, нарезала овощной салат. Она с удовольствием ела свою еду, исподволь наблюдая, как он ест.
- Тебе не нравится? – ее смутило, что он медленно ел.

- Шутишь что ли? У меня такого завтрака последние лет десять не было. Я обхожусь хлопьями, в лучшем случае ем вареные яйца. У тебя очень вкусный омлет получился, - он довольно улыбался.