Мемуары Арамиса Часть 139

Глава 139

Как я узнал позже, в это самое время д’Артаньян с Портосом прибыли к Мазарини. Кардинал успел познакомиться с Портосом и восхититься его статью, после чего лишь перебросился несколькими фразами с ними, откуда он узнал, что д’Артаньян желает стать капитаном, а Портос – бароном. Кардинал собирался поручить им охрану герцога де Бофора, но разговор ещё не окончился, когда явился гонец с сообщением о том, что Бофор бежал.
Мазарини, получив сообщение, страшно растерялся. С минуту он стоял молча и перечитал сообщение на три раза.
— Монсеньор получил плохие вести? — осведомился д’Артаньян, чтобы как-то напомнить о себе.
— Ужасные, — ответил Мазарини. — Бежал Бофор. Государство в опасности. Всё очень плохо.
— Монсеньор прикажет догнать и вновь арестовать беглеца? — спросил д’Артаньян так, как будто речь шла о том, желает ли кардинал получить стакан воды.
— Вы полагаете, что это возможно? — с удивлением и робкой надеждой спросил Мазарини.
— Каждая минута промедления снижает шансы на успех, и каждое лишнее слово также, — лаконично ответил д’Артаньян.
— В таком случае вперёд! — воскликнул Мазарини. — Ваши желания будут исполнены, если вы его арестуете.
Д’Артаньян стремительно поклонился, схватил Портоса за руку и увлёк за собой.

Мы ожидали, что возможна погоня, но не предполагали, что она начнёт догонять нас так скоро, и, главное, мы не ожидали, что она будет столь несокрушимой. Стремясь поскорей увести герцога как можно дальше от опасности, мы не предполагали ввязываться в бой с догоняющими нас людьми, а рассчитывали на скорость бега наших коней, а также на подставы, которые мы заранее заготовили для того, чтобы стремительно менять коней и не снижать темпов нашего бегства. Однако, догоняющие появились слишком быстро, и мы не успели ничего сообразить, как двое из нашего арьергарда были сбиты с коней двумя меткими выстрелами догонявших нас мазаринистов. Не было никакой возможности поинтересоваться их судьбой, может быть, они были убиты, а может быть, лишь ранены, или, возможно, были ранены или убиты только их кони.
Тем не менее, кони у наших преследователей были предельно усталыми, тогда как мы в это момент скакали уже на свежих конях, которых успели поменять дважды. Поэтому мы легко оторвались от преследователей.
Не снижая темпа, мы доехали до следующей подставы. Поскольку с начало нас вместе с герцогом было двенадцать всадников, для нас были заранее приготовлена дюжина осёдланных коней. Два коня оказались лишними.
— Не пристрелить ли нам двух лишних коней, Атос? — спросил я. — Не следует оставлять преследователям шанса на смену лошадей!
— Вы хотите лишить жизни таких добрых коней, которые ни в чём не виноваты? — спросил Атос. — Нежели вы опасаетесь, что двое всадников, которым посчастливится нас догнать, могут быть проблемой для нас, которых десятеро?
— Позвольте мне хотя бы перерезать у них подпругу, — сказал я.
— Не теряйте времени, Арамис, все уже в седле, в путь! — воскликнул Атос и дал шпоры своему скакуну, после чего все остальные, и я в том числе, были вынуждены немедленно последовать за ним.
Но через час Атосу пришлось раскаяться в своем милосердии к коням. Наши преследователи, которые скакали по нашим следам, разумеется, нашли этих двух свежих коней и воспользовались ими. Несмотря на то, что кони были поручены верным нам людям, д’Артаньян нашёл аргументы, заставившие конюхам уступить его требованию отдать ему этих коней.
— За нами гонятся всего лишь два всадника! — воскликнул Атос. — Не принять ли нам бой с ними?
— Если это делать, то немедленно! — ответил я. — Если мы подъедем к городу, эти всадники смогут вновь найти себе свежих лошадей, и вдобавок усилиться дополнительными солдатами, если имеют при себе приказ Мазарини!
— Вы правы, Арамис, — ответил Атос. — Возвращаемся?
— Граф, я прошу вас и вашего друга не покидать меня! — Воскликнул Бофор. — С нами достаточно других бойцов.
И он сделал знак всадникам, скачущим в арьергарде, вернуться и остановить гнавшихся за нами мазаринистов. Начались сумерки, и от всадников мы могли разглядеть лишь силуэт, да и то не всегда, так что порой только топот копыт сообщал нам о погоне. Мы не сомневались, что наши друзья остановят двоих всадников, которые гнались за нами, десятерыми, не понятно на что рассчитывая.
Мы почти успокоились и даже слегка замедлили бег, чтобы дать возможность нашим друзьям нагнать нас, но когда, как мы полагали, мы должны были увидеть этих друзей, мы распознали в них тех двух упорных мазаринистов, которые с нечеловеческим упорством гнались за нами.
Пришлось повторить это маневр, но Атос предложил направить навстречу погоне не двух наших соратников, а троих. Лишь пятеро из нас продолжали свой бег.
И тем не менее, через полчаса мы снова увидели нагоняющих нас всадников.
— Арамис, делать нечего! —воскликнул Атос. — Придётся нам с вами останавливать этих настойчивых преследователей. Монсеньор, вместе с Рошфором и Гримо продолжайте путь, вы уже недалеко от границы. О нас с Арамисом не беспокойтесь. Мы их остановим.
После этого мы развернули своих коней и поехали навстречу двум таинственным всадникам.
 Едва завидев силуэты двух преследователей, мы выстрелили в них, но и они, как оказалось, почти в тот же момент выстрелили в нас.
Заметив, как блеснули при свете тусклой Луны стволы мушкетов, мы с Атосом машинально подняли коней на дыбы, так что могучие животные заслонили своей грудью нас от пули. Удивительно, но наши преследователи поступили точно также, так что в сумерках мы вынуждены были как можно скорей высвободить ноги из стремян и принять бой. Блеснули клинки шпаг.
— Чёрт побери, какая рука! — воскликнул соперник Атоса, и я узнал голос д’Артаньяна.
— Д'Артаньян, это вы? — громко крикнул Атос.
— Атос! Не может быть! — воскликнули одновременно противник Атоса и мой, в котором я узнал бас Портоса.
— Портос! — воскликнул я.
— Шпаги в ножны, друзья, шпаги в ножны! — крикнул Атос и все мы подчинились этому волевому приказу.
— Дьявол задери мою судьбу! — воскликнул д’Артаньян. — Во всей Франции есть лишь два человека, которые могли остановить нас с Портосом, и именно они встали на нашем пути!
— Кажется, д’Артаньян, вы сожалеете о том, что не убили меня? — спросил Атос своим характерным отеческим тоном. — Если вы настаиваете, ещё не поздно это сделать.
— Как вы могли подумать, что я на такое способен? — спокойно спросил д’Артаньян.
— Кажется, моё баронство навсегда уплыло от меня? — поинтересовался Портос. — Ну и чёрт с ним! Оно мне было нужно лишь для того, чтобы на равных общаться с соседями, на которых мне глубоко наплевать. Встреча со старыми добрыми друзьями для меня намного приятней.
— Эта встреча не будет долгой, Портос, — ответил д’Артаньян. — Наша погоня закончена, а вместе с ней и наша встреча. Нам лишь остаётся вернуться и доложить о неудаче, а Атос и Арамис, полагаю, пожелают и далее сопровождать своего герцога.
— Я чувствую, что в вашем сердце осталось горькое разочарование и обида на нас, — сказал Атос. — Сейчас мы ничего не обсудим и ничего не решим. Я предлагаю встретиться чуть позже в Париже и поговорить так, чтобы между нами не осталось никаких недомолвок.
— Да, такая встреча необходима! — подтвердил д’Артаньян и мне показалось, что я услышал в его голосе и досаду, и обиду, и раздражение.
— Следовало всё же пристрелить двух лишних коней, — шепнул я Атосу.
Атос похлопал меня по руке, из чего я не понял, согласен ли он со мной, или же хотел дать понять, что бессмысленно противиться судьбе в подобной ситуации, и наше столкновение было неизбежным.
— Королевская площадь вам подходит? — спросил д’Артаньян.
— Пусть будет так, — ответил за нас обоих Атос.
— Когда? — спросил д’Артаньян.
— Завтра вечером, в десять, — ответил Атос.
— Принято, — согласился д’Артаньян. — Едем, Портос.
Он не сказал: «До встречи, друзья», и мы с Атосом также не произнесли ничего подобного.
Гримо при описании этих событий добавил, что Атос подарил друзьям двух великолепных коней. Чепуха, Атосу неоткуда было бы их взять. Также он добавил, что тут же откуда ни возьмись появился Рошфор, который просил передать Мазарини, что он ещё не стар. Тоже чепуха. Рошфор был в этом время с герцогом, но даже если бы он вернулся, это дополнительное издевательство не пришло бы ему в голову, как и не пришла бы ему на ум мысль, что д’Артаньян, озабоченный тем, как оправдаться в своей неудаче перед Мазарини, будет передавать издевательские послания Мазарини от его врагов.
Дорогой наш Гримо!  Лучше было бы тебе придерживаться истины и поменьше читать приключенческих романов! Что касается милой встречи Гримо и Мушкетона, это тоже выдумка. Тяжёлый Мушкетон всерьёз отстал от д’Артаньяна и Портоса уже давно и никак не мог бы догнать их ко времени нашей встречи. Во всяком случае, я его не видел.
Не знаю, как оправдались д’Артаньян и Портос перед Мазарини, мы же решили не пытаться догнать Бофора, поскольку в наших услугах он более не нуждался.
На моё предложение попытаться к нему присоединиться, Атос ответил просто и убедительно.
— Пока мы были нужны герцогу, наше присутствие при нём было уместно и даже необходимо, — сказал он. — Герцог в безопасности, он устал, ему требуется отдых и время, чтобы собрать своих людей и составить план дальнейших действий. Мы на деле продемонстрировали ему, что готовы встать на его сторону. Пытаться сейчас попасть ему на глаза, означало бы, что мы ожидаем награды за наши действия. Но нам награда не нужна, ведь если бы мы действовали не по убеждению, а за награду, мы немногим отличались бы от купцов, или, в лучшем случае, от наёмных швейцарцев, готовых воевать против собственной родины за горсть монет.
Я не вполне разделял мнение Атоса, полагая, что мы могли бы составить штат военного совета герцога, а служить бесплатно вовсе не обязательно, поскольку Бофор не был беден. Но, вспомнив, что уже через сутки мы должны быть в Париже для встречи с друзьями, которых я уже почти готов был считать всего лишь бывшими друзьями, а также понимая, что ко времени, когда нам потребуется отправляться в путь, герцог едва ли проснётся, и что нам также требуется отдых, я понял, что, назначая срок этой встречи, Атос лишил нас возможности повидаться с герцогом, и сделал это преднамеренно.
Нам следовало направить свой путь в Париж почти тотчас же. Очень жаль, что мы не поехали вместе, все четверо, но это было невозможно в том настроении, в котором находился каждый из нас, каждый по-своему и каждый по своим собственным причинам. Кроме того, если бы д’Артаньян и Портос возвратились в Париж в нашем обществе, правомерно возник бы вопрос, почему они нас не арестовали. Да я и не решился бы на такую поездку, допуская, что они могли бы попытаться это сделать. Признаю, я был неправ. Наша дружба не закончилась, она лишь достигла поры сильнейшего испытания. Я должен был верить в силу дружбы наших друзей и в собственную привязанность к ним, но я не верил ни в то, ни в другое.
Что ж, этим листам я доверяю своё раскаяние.

(Продолжение следует)