Три шага в неизвестность - 37

     Глава 5. Глухари

     В просторной избе было жарко натоплено. Антон лежал на кровати под грудой одеял, обливаясь потом и дрожа от озноба. Рядом с кроватью на табурете сидела пожилая женщина. Увидев, что Антон открыл глаза, заговорила ласковым голосом:
     - Очнулся, голубчик. Значит, самое худое позади. Жив – и слава Богу! А то нашу Дарьюшку перепугал насмерть. Бедняжка сама чуть жива, а тут ещё с тобой морока.
     - Где она? – спросил Антон.
     - Прилегла отдохнуть. Чай, не машина. Сидела тут возле тебя безотрывно. А у самой силёнок-то совсем не осталось. С ног стала валиться. Пусть поспит, сердешная. А я пока с тобой посижу, - женщина ласково посмотрела на Антона. – Сказывала, от смерти ты её спас.
     - Теперь вот она меня спасла.
     - Это добрый знак. Стало быть, Господь вас свёл. Теперь вам судьба вместе быть. Погоди-ка минутку, - сиделка поднялась и отошла, затем вернулась с дымящейся фаянсовой кружкой в руке. – На-ка, милок, выпей отвар. Легче станет.
     - Что это? – спросил Антон, беря кружку из её рук.
     - А ты пей да не спрашивай. Не отрава. Напиток горек на вкус, зато очень целебен. Быстро тебя на ноги поставит. Застудил ты лёгкие, милок. Воспалились они.
     Осторожно, маленькими глотками Антон выпил горячую горьковатую жидкость. Пот ещё обильнее заструился по его телу, но знобить стало меньше.
     - Как мне к вам обращаться? – спросил сиделку.
     - К кому нам-то? Одна я тут с тобой, - сказала женщина. – Зови меня тётка Пелагея. А коли хочешь величать по батюшке, то Матвевна.
     - Спасибо вам, Пелагея Матвеевна!
     Она всплеснула руками.
     - Опять – «вам»! Или у тебя в глазах двоится? Бога благодари, голубчик. И Дарьюшку – спасительницу свою. Ну да ладно, все разговоры не переговоришь. Не трать силы попусту. Лучше поспи ещё.
     Антон улыбнулся и закрыл глаза. Он чувствовал себя совсем слабым. Сознание начинало опутываться дремотой. Засыпая, он слышал как Пелагея Матвеевна негромко и ласково, словно мать, шептала:
     - Спи, родимый, набирайся сил. Храни тебя Господь!
     Она ещё что-то говорила, но Антон уже не мог разобрать слов. Он плавно перемещался в другой мир – мир ярких красок, необыкновенно пышной и разнообразной растительности, красивых и добрых людей. Происходили какие-то события, обстановка и лица людей непрерывно менялись как в калейдоскопе. Это была совсем необыкновенная, загадочная страна. А может быть, другая планета. Антон не задавался этим вопросом. Там было так хорошо, что хотелось смеяться и плакать одновременно. И вновь сквозь видения из другого мира он слышал голос. Но теперь этот голос внушал ему не тревогу и страх, а напротив – успокаивал, вселял в душу тепло и умиротворение.

     Когда он опять проснулся, то уже не чувствовал озноба. Возле кровати рядом с Пелагеей Матвеевной сидела Даша. Она улыбалась радостно и немного грустно. Антон протянул руку, взял её ладонь. Пелагея Матвеевна потрогала лоб больного и довольным голосом резюмировала:
     - Ну вот, совсем другое дело. Жар заметно спал. Дело пошло на поправку. Ты, Дашенька, выполняй всё так, как я тебе говорила. И твой кавалер скоро станет свеженьким, как огурчик с грядки.
     - Помыть бы его, - сказала Даша.
     - К вечеру температура совсем спадёт. Тогда и помоешь его в тёплой баньке. А пока лечи да корми горячим бульоном. Если станет худо – кличь меня. Покуда я покину вас.
     Даша горячо поблагодарила пожилую женщину, проводила её до порога. Затем вернулась к Антону.
     - Привет! – сказала она негромко, как в день их знакомства.
     Он смотрел в её лицо, на котором милая, нежная улыбка была не в силах скрыть следов смертельной усталости.
     - Дашенька! – ласково произнёс Антон. – Досталось тебе, моя хорошая.
     - Нам обоим досталось. Но я ни о чём не жалею. Это была проверка, и мы её прошли.
     Он хотел сказать, что проверку прошла она, что лишь благодаря ей они смогли одолеть все трудности и остаться в живых. Но Даша вдруг резко наклонилась, прижалась к нему и взволнованно заговорила:
     - Игорь, милый! Там, на перелесье… Мне жутко вспоминать. Эти псы… Они могли растерзать тебя! Но ты не испугался и остался внизу. Ты готов был пожертвовать собой – ради меня.
     - Дашенька, у меня просто не было сил… – попытался возразить он.
     - Молчи! – перебила она его со слезами в голосе. – Не нужно ничего говорить. Ты сам не понимаешь цену своему поступку. Ведь у тебя хватило сил помочь мне подняться на дерево и быть в безопасности. Значит, ты в первую очередь думал обо мне.
     - Но это же вполне логично: зачем было обоим рисковать жизнью?
     Она выпрямилась и, улыбаясь сквозь слёзы, сказала:
     - Можешь думать, что хочешь, но выражать эти глупые мысли вслух я тебе запрещаю. Не смей обесценивать героический поступок дорогого мне человека. Потому что этот человек, будучи больным и слабым, готов был драться до последнего. Он не намерен был сдаваться.
     Антону стало неловко.
     - Ты так решила из-за револьвера?
     - Да.
     Он не стал её разочаровывать правдой, лишь спросил:
     - Где он сейчас?
     - У меня, - ответила Даша.
     - О нём ещё кто-нибудь знает?
     - Нет. Я его спрятала, прежде чем подошли охотники.
     Она всё предусмотрела. Она сделала всё, чтобы оградить его со всех сторон от неприятностей – больших и малых. Эта хрупкая на вид женщина проявила чудеса твёрдости и мужества, чтобы спасти его. И даже была готова пожертвовать собой.
     Антона накрыла волна любви и благодарности к ней.
     - Даша! Дашенька! – бормотал он, пытаясь справиться со сдавившими горло спазмами. – Я не умею выражать свои чувства в словах…
     - И не нужно, - торопливо сказала она. – Слова ничего не значат. Самое главное мы уже сказали друг другу – не словами, а делами.
     Она хотела вновь прижаться к нему, но в это время в дверь постучали. Даша пошла встречать гостя и вскоре вернулась с высоким крепким стариком. Посетитель подошёл к кровати, окинул больного острым цепким взглядом. Лицо пожилого мужчины, изрезанное глубокими морщинами, обрамляла длинная седая борода. Закончив осмотр, старик заговорил густым низким голосом:
     - Ну, здравствуй, незнакомец! Как чувствуешь себя?
     - Уже лучше, - сказал Антон.
     - Стало быть, не в тягость тебе будет наша беседа?
     - Не в тягость.
     - Это наш староста Дмитрий Макарович, - пояснила Даша, затем указала на Антона. – А это мой друг Игорь.
     - Игорь, значит, - пробасил старик, присаживаясь на табурет. – А по отчеству?
     - Владимирович, - ответил Антон.
     - Может, и фамилию скажешь?
     - Забродин, - назвал Антон первое, что пришло в голову.
     Пожилой гость кивнул головой.
     - Угу. Оно и понятно: коли забрёл сюда, значит – Забродин.
     - Ты уж, Дмитрий Макарович, не пытай его долго, - попросила Даша. – Слаб он ещё.
     - А долго и не нужно, - сказал гость. – Потолкуем малость – и станет ясно, что за человек.
     - У меня поспрашивай. Я всё про него знаю.
     - Ты знаешь только то, что он тебе рассказал. Хватит нам, Даша, и одной тёмной лошадки, - дед вновь обратил свой взор на Антона. – Есть у нас тут один залётный. Такие сказки рассказывает – заслушаешься. Только сдаётся мне, что он беглый. Может, и ты такой?
     - Почти, - сказал Антон. – Я беглый чиновник.
     Старик удивлённо вскинул бровь.
     - Это как? Проворовался, что ли?
     - Нет. Кое-кому перешёл дорогу.
     - Понятно: что-то не поделили. А подробнее можешь рассказать?
     - Потом, Макарович, он тебе всё расскажет. А пока пусть отдохнёт. Тяжело ему сейчас беседы вести, - торопливо заговорила Даша.
     Она заметно нервничала. Старик бросил на неё пристальный взгляд.
     - Тебе, Дарья, самой нужен отдых, - сказал он. – Поди-ка, голубушка, приляг в другой комнате. А мы тут быстро закончим.
     Даша нехотя вышла. Дмитрий Макарович вновь обратился к Антону:
     - Так что ты мне, мил человек, поведать можешь?
     Антон уже понял свою оплошность. Со словами следовало быть поосторожнее.
     - Поведать-то можно, - сказал он. – Да нужно ли?
     - Выходит, есть что скрывать?
     Старик внимательно вглядывался в лицо собеседника. Антон ответил ему таким же пристальным взглядом.
     - А почему я должен с тобой откровенничать?
     - Потому что я ничего о тебе не знаю.
     - Так ведь и я, уважаемый Дмитрий Макарович, ничего о тебе не знаю. Вот познакомимся поближе, тогда и поговорим по душам.
     Старик улыбнулся. Но взгляд оставался жёстким.
     - Верно говоришь. Что ж, не буду долее беспокоить. Выздоравливай, уважаемый Игорь Владимирович.
     Не прощаясь, он вышел из комнаты. И сразу же вернулась Даша.
     - Прости! Я подвёл тебя, - сказал Антон виновато. – Ляпнул, не подумав.
     - Здесь чужаков не любят, - пояснила она. – Остерегаются. Чужой человек несёт чужие нравы. А чиновник опасен ещё и тем, что у него власть. Может росчерком пера разрушить здешний уклад.
     - Даже беглый?
     - Всё течёт, меняется. Вчера ты был на коне, а сегодня – под конём. Завтра опять можешь оказаться в седле. Чего ждать от тебя – никому не ведомо.
     - Но ведь чиновник может принести и много хорошего. Например, построить дорогу, провести водопровод. Здесь хотя бы электричество есть?
     - Нет.
     - Вот видишь. Живёте в позапрошлом веке. А теперь представь, что я смог бы сделать для этой деревни, если бы мне удалось одолеть своего врага и занять губернаторское кресло. У вас в короткий срок появилось бы всё необходимое.
     Даша смотрела на него с грустной улыбкой.
     - Игорь, всё необходимое у нас есть. То, что ты сейчас предложил, нам не нужно. Люди понимают, что связь с внешним миром неизбежна, но хотят свести её к минимуму. Поэтому хорошая дорога сюда их вряд ли обрадует. У нас озеро за селом – из него воду пить можно. Во что оно превратится, если к нему начнут наезжать все, кому не лень? А что касается электричества, так оно есть у тех, кто в нём нуждается. Многие обзавелись бензо-генераторами, а кое-кто даже солнечными батареями. У Лёши Завьялова даже интернет есть.
     - Это утешает, - буркнул Антон. – Значит, есть в вашем дремучем захолустье цивилизованные люди. Но всё же не пойму я вашего стремления к изоляции. Деревня небольшая. Как можно жить, видя изо дня в день одни и те же лица?
     - Зато это лица – чистые, светлые, человеческие. Ни одной физиономии.
     - Ну, одна-то есть, - сказал Толмачёв и вдруг улыбнулся. – Я не имел в виду себя.
     Даша засмеялась в ответ.
     - Я поняла, кого ты имел в виду. Однако, милый, мы заговорились. А тебе надо лечиться. Поворачивайся на живот. Буду ставить горчичники.
     Антон послушно повернулся, подставляя спину.

     К вечеру ему стало значительно лучше. Даша повела его в тёплую, не жарко натопленную баню. Мылись при свете фонаря, взятого в домике Павла Коржина. Антон ещё раз подумал о том, что при первой возможности уедет отсюда. А потом непременно увезёт Дашу – сразу же, как только разрулит все свои проблемы. Найдёт слова, чтобы убедить её в необходимости переезда. Разве можно оставить это сокровище здесь, в лесной глухомани? Такая женщина достойна совсем других условий жизни.
     Смыв с себя пот и грязь, накопленные за несколько крайне тяжёлых последних дней, Даша и Антон словно одновременно сбросили весь груз тревог, невзгод и тягот. Тела задышали свежестью, а души – спокойствием. Окружающий мир в одночасье изменился, стал совсем другим.
     Вернувшись в дом, они забрались в чистую постель и, обнявшись, крепко уснули.