Пазл седьмой

Насилие — повивальная бабка каждого старого общества,
беременного новым.

 Карл Маркс
«Капитал»
Т. 1, гл. 31.



Пазл седьмой

- Ну и как Вам… такое? – дама-ветеран смотрела на свою молодую коллегу едва ли не с торжеством.

- Да уж… Нет слов, - отозвалась адресат этого обращения.

Симона позволила себе взять небольшую паузу - на подумать, глядя при этом на экран монитора. Там, в маленьком квадратике, в который дежурная, очередным движением "мышки" свернула изображение,  было видно, что Надя Малоксианова все еще поет - теперь уже вовсе беззвучно. 

В то же самое время, пока воспитательница молчала, ее собеседница сделала нечто странное: на секунду выдвинула полку под столешницей, где лежала клавиатура, нажала на кнопки-клавиши в каком-то особом порядке - чуть ли не секретная комбинация! - и тут же вернула выдвижную полку на место. Отметив для себя этот жест - смысл его был неясен! - Симона, уже вовсе не стесняясь пожилой коллеги, выполнила несколько дыхательных упражнений – для восстановления самоконтроля не помешает! – и только тогда продолжила разговор.

- Кстати, Капитолина Сергеевна, почему Вы заговорили о религии? – спросила она. – Нет, я понимаю, Вы шокированы тем, что девочка пятнадцати лет помнит наизусть… такое. И поет именно это… песнопение в таких, неоднозначных обстоятельствах. Но разве это говорит о ее склонности именно к религиозным проблемам психики? Возможно, это был случайный выбор песни. Ну… или просто эстетическое предпочтение. С ее стороны, - уточнила воспитательница. – Все это странно… Очень странно! Но… Может быть, это и есть та самая экспрессивная реакция девочки, точно знающей о том, что она подлежит «экстраординарному» наказанию! Ее сознание… или подсознание зацепилось за эстетически значимый фактор и использует его многократное воспроизведение для минимизации психологического дискомфорта. Согласитесь, такое тоже вполне возможно!

В ответ дама-ветеран покачала головою в сомнении.

- И все-таки, на чем основаны Ваши подозрения в ее религиозности? – поинтересовалась Симона. - Вы что, видели, как она пыталась совершать какие-то религиозные ритуалы? Молилась, стояла на коленях, взывая к этому… Богу? Чтобы он ее помиловал и спас? Или еще какие-нибудь ритуальные глупости?

- Вы знаете, - доверительно обратилась к ней женщина-врач, - я уже сталкивалась с подобным. Не в точности с таким, но с ситуациями подобного рода. Давно… Когда «Структура» еще не додавила до конца всех этих… «долгополых». Тогда, лет сорок тому назад, к нам попадали девочки… как бы это помягче сказать… несколько индоктринированные.

- В смысле? – удивилась Симона.

Замысловатое словечко иноязычного происхождения выпускнице Института подготовки сотрудников «Структуры» было знакомо, понятно, однако контекст его употребления был весьма и весьма неоднозначным.

- Реализация идей о Боге нередко предполагает откровенный фанатизм, - услышала в ответ. – Персонажи, по-настоящему упертые в своих… верованиях, - это слово дама-врач выделила некоторой иронией, - имеют занятную иллюзию. Им кажется, будто с именем этого своего Бога на устах они могут противостоять нашей «Структуре». Наивные! Знаете, Симона, они ведь когда-то объявили нам нечто вроде «Священной Войны» или даже «Крестового похода»! Как прямому порождению Дьявола! Всех нас скопом они объявили сущностями, одержимыми бесами! Которых лично Сатана десантировал на эту несчастную Планету, с целью собрать урожай местных падших душ. Ну и еще… чтобы мучить неких «праведников», к которым они, естественно, причисляли себя – кстати, без всяких к тому оснований! Именно так они про нас говорили! Это было так… забавно!

- Да уж… - неопределенно улыбнулась воспитательница и, внезапно, спросила о том, что ее интересовало – не то, чтобы принципиально и постоянно, но… так, время от времени. А здесь появился шанс узнать кое-что от непосредственной участницы событий того самого легендарного времени!
- А эти их религиозные принципы… Они ведь во многом пересекаются с теми идеями, ради которых полвека тому назад была создана «Структура». Отчего же нельзя было произвести синтез этих идей, которые они провозглашают вечными и неизменными, с нашими? Ну, чтобы включить все это в общую систему. Использовать их… человеческий потенциал в наших целях?

- Видите ли, дорогая Симона, - ответила ее пожилая собеседница, - есть такая поговорка: «Два медведя в одной берлоге не уживутся!» Это как раз про попытку такого неосуществимого симбиоза – крайне вредоносного для нас! Религиозные заморочки очень заразны. Сама идея Бога - Надмирного и Всесильного! - это очень сильная идея! Идея значимая своей всеобъемлющей позицией, которая претендует на объединение всех! Ее монотеистической фазе более двух тысяч лет! Весьма солидный возраст! Я уж не говорю про язычество!

Дама-ветеран усмехнулась, сделала короткую паузу и продолжила.

- У тех, кто следует подобной… концепции, есть богатейший опыт встраивания в элиты любых обществ. Любых! – подчеркнула она. – Они умеют втереться в доверие, показать себя как нечто значимое и даже благое… А потом, в один прекрасный момент – раз! Смотришь, а они уже и повсюду! И даже во главе ключевых государственных и общественных учреждений! И тогда они всех заставляют плясать под свою религиозную дудку! Я это видела, моя дорогая! Это все сущая правда!

- А какая тому может быть причина? – поинтересовалась Симона.

Ее многоопытная собеседница оживилась.

- Причина проста, - живо откликнулась она, и было ясно, что даме-ветерану уже давно хотелось поделиться соображениями на эту самую тему. Причем, не с кем-нибудь, а именно с нею! – Человекообразные вообще склонны к подчинению. Но подчинение лицам, с которыми они делят один хлеб и кров, которые одеты точно так же, и вообще принципиально не отличаются от массы… Такое подчинение претит сути того, кто является частью толпы. Именно по этой причине, властители древних деспотий возвышали себя над толпой при помощи мистических ритуалов и… разных визуальных эффектов. И вот кому-то из них, когда-то давно, пришла в голову идея о связи их, тогдашних элитариев, с некими небесными силами. Идея… так себе, если честно, но в условиях, когда их подданные не имели ни малейшего понятия о сложных механизмах природы, в результате которых происходит смена времен года, смена дня и ночи… Да и прочие, куда более экстраординарные явления – землетрясения, наводнения, грозы… В общем тогда, в древности эта идея работала, да еще как! Однако привычка персонифицировать властвующего субъекта сыграла в итоге против таких владык. Сначала им пришлось придумывать легенду о том, что инициаторы всяких природных и погодных явлений и катастроф имеют особый дар – умение воплощаться… В частности, воплощаться в физические тела элитариев… Ну, или же просто обретать телесный облик, доступный обыкновенному чувственному восприятию. Настолько, что, к примеру, женщина может отдаться такому существу и даже понести от него!

На этом месте Симона как-то растерянно улыбнулась. Сказанное пожилой собеседницей, прозвучало… Не то, чтобы совсем уж грубо, но как-то, все же, некрасиво.

Тем временем, «Железная Капа», вдохновленная ее сочувственным молчанием, продолжала.

- Позже этим самым владыкам пришлось бороться с мнением о том, что проще получать пресловутые «Небесные Дары» и «Небесное покровительство» непосредственно у такой… могучей персоны, минуя земного «посредника» в виде царя, короля или иного… «местного» владыки, - сказала она. - Так родилась идея персонифицированного Бога. Естественно, сразу же возникла толпа проходимцев, желавших, во что бы то ни стало, «окучить» сей общественный интерес к чему-то высшему, безмерно сильному и… неотмирному. Так появились маги-посредники, жрецы-подлецы, а также всяческие «долгополые», которые обычно предлагали свое посредничество в диалоге с Небесами! Знаете, Симона, они неплохо поднялись… И они, как сейчас говорят, неплохо поимели с образа этого самого… Бога, на эксклюзивные отношения с которым они всячески намекали окружающим!

- Говорят, некоторые из этих самых… «долгополых»… - Симона со смущением в голосе повторила словечко употребленное дамой-ветераном – и та прямо засветилась от счастья! – Говорят, что они иногда действительно были способны… ну… творить чудеса…

Слова Симоны были прерваны самым грубым и… странным образом. «Железная Капа» захохотала. Не заржала, аки конь, не заскрипела старческим проявлением эмоций такого рода…

Просто расхохоталась молодым звонким смехом!

Ну, а когда дама-ветеран, наконец-то отсмеялась, с нею произошла неожиданная метаморфоза. Лицо у нее покраснело… Нет, оно вовсе не пошло старческими неровными пятнами краски - оттенка то ли марганцовки, то ли кумача. Оно стало неожиданно молодым. Да… Женщина-ветеран расцвела молодым румянцем. И Симоне показалось, будто она сейчас увидела ту самую «Железную Капу», которая стояла у истоков «Структуры». И эти самые истоки, судя по всему, изрядно кровоточили…

Молодое лицо – да еще с полнокровным румянцем! Морщины… если и остались, то где-то в районе уголков глаз. И эта улыбка… В ней смешалось многое. Ирония, основанная на точном знании былого - изнутри его специфических обстоятельств бытия, изнутри тех самых событий, о которых Симона только читала в учебниках. Странная радость, то ли от факта воспоминаний - о былых ее друзьях-подругах по тогдашним делам, воистину эпохальным! – то ли от того, что они, эти самые воспоминания, востребованы кем-то из нынешнего поколения… того, которое отличается от своих предков и в главном, и в мелочах.

И еще. Ее глаза. В них была…

Нет, не жесть… Сталь – таким банальным символом стоило попытаться хоть как-то обозначить эту безжалостную твердость. Скорее, даже неумолимую жестокость, готовность сделать все то, что задумано, не считаясь ни с какими жертвами. 

Да, в ее глазах засияла жестокость. Не безумная, нет… Та жестокость, главным оружием которой служит Ratio Absoluta.  Та жестокость, от которой холодеет между лопаток – даже если точно знаешь о том, что женщина, которая смотрит на тебя, сейчас находится с тобою по одну сторону баррикад… Образно выражаясь.

И не дай-то Бог – тот Бог, по поводу которого у этой самой собеседницы, как говорится, «полно иронии, на языке и делом» - оказаться тебе с нею «в контрах». Особенно по каким-нибудь принципиальным и значимым вопросам! Плакали тогда… твои косточки…

Кажется, именно подобную угрозу источает сейчас ее улыбка, довершающая сей странный образ – как будто из-под человечьей кожи проступило иное существо – вечно молодое, но воистину страшное.

В общем и целом, странная метаморфоза. Чудесная… Вернее, воистину колдовская. Возможно, это просто такая… иллюзия. А может быть, и вовсе… не пойми что…

- Чудеса! Ой, ну и насмешили Вы меня, моя дорогая! – заявила эта странная дама-метаморф – то ли древняя, а то ли молодая. При этом она вовсе не удосужилась убрать с лица улыбку. Ту самую улыбку. – Да не бывает никаких чудес! Во всяком случае, не в этом мире. Уж поверьте моему опыту.

- То есть… их Бог так и не дал им силы для приличных чудес? – вопрос Симоны прозвучал, скорее, в утвердительном тоне голоса. Как бы давая собеседнице повод завершить свое… непрошеное выступление.

Не тут-то было! Судя по всему, Капитолина Сергеевна давно… очень давно хотела рассказать об этой части своего… жизненного опыта - из тех, прежних времен. Причем, она явно желала поведать сие «тайное знание» именно Симоне. Так сказать, лицу, облеченному доверием. Непонятно, почему.

Да. Так… и только так!

- Они… были наивные и смешные, - сказала дама-ветеран. – Кажется, они и вправду, сами верили, что какое-то там «Слово Божие» поможет им сокрушить «Структуру». Нас они чаще всего называли слугами Дьявола. Противниками их Бога. Идиоты!

- Но разве Вы не восстали против этой их идеи Бога, когда шла вся эта борьба? Ну… если смотреть объективно…

Симона уже заинтересовалась. И не видела большой проблемы в том, что ее собеседница, так сказать, ударилась в воспоминания. Опять-таки, ей, как исполнителю грядущей… «экстраординарной» работы, нужно было немного успокоиться, после шокирующего «сеанса религиозных песнопений». А «ветеранские байки» всегда казались ей способом «пощекотать нервы»… перед иными трудными задачами ее службы. Так что, стоило воспользоваться разговорчивостью сегодняшней дежурной по «Тупичку».

- Милая моя! – голос ее взрослой… можно сказать, даже древней собеседницы прямо таки звенел колокольчиком! – Не повторяйте Вы все эти глупости, я Вас умоляю! Ну как можно быть врагом… или просто противником того, кого нет? Скорее, даже того, чего нет, и никогда не было?

- Нет чудес, значит, нет и Бога? – Симона улыбнулась. Самое интересное, что у нее это получилось!

- Практика – критерий истины! – собеседница напомнила ей один из главных принципов функционирования «Структуры». – Бог проявляется своими чудесами. Чем же еще? Иначе, какой же в нем может быть смысл… для нас? Логично?

Она уставилась на молодую женщину с вопросительным выражением на своем улыбающемся лице.

- Логично, - ответила адресат этой самой улыбки.

А что она еще должна была ответить такому… существу?

- Я видела много… занятных персонажей, которые провозглашали: «Кто, как Бог?» - продолжила ее внезапно помолодевшая собеседница. – На что лично я отвечала им: «Мы, “Структура”!»

В этом месте она усмехнулась с откровенным презрением, к тем своим… былым противникам.

- И что они говорили Вам тогда? – Симоне действительно было любопытно.

- Обычно они не говорили, - усмешка «Железной Капы», сейчас явно погрузившейся в воспоминания о своей молодости – причем с наслаждением! – стала еще жестче. – Обычно они кричали. Поначалу что-то не в тему. Например, о том, что придет их Бог и спасет… каждого из них. Ну, а потом… по мере повышения уровня воздействия, - многозначительно подчеркнула она, и Симона кивнула в знак условного понимания, - они кричали что-то более адекватное… или просто бессвязное. Кого-то из них нам удалось… убедить.  Ну, по итогам воздействия, да. И они кончили свою, условно сказать, жизнь… в рядах низшей касты. На подсобных работах и в зависимости от нас. Счастливые, что мы дозволили им существовать… на наших условиях. Кто-то из них умер быстро, кто-то просуществовал в таком жалком виде чуточку дольше. Но никого из них уже нет в живых. И это есть факт! А «Структура», которую они намеревались сокрушить именем своего Бога, жива. И это тоже факт! И мы с Вами ее часть. Мы – элита элит Нью-Гейта. И мы властвуем над прочими. Будете отрицать?

- Разумеется, нет! – Симона пожала плечами.

Все эти рассказы… действительно имели характер «ветеранских баек-страшилок» - тех, которые по сюжетам своим полны неких абстрактных ужасов, но при всем при этом совершенно неправдоподобны. А потому, не такие уж и страшные. Просто жутковатые придумки… для того, чтобы придать большую значимость былым подвигам одинокой ветеранши, вынужденной жить призраками прошлых своих… заслуг.

Поэтому Симона снова вежливо улыбнулась ей. И попыталась повернуть разговор в несколько более конструктивное русло.

- Давайте вернемся к нашей… провинившейся, - деловито напомнила воспитательница. – Почему Вы вспомнили об этих… сектантах, любителях Бога? Малоксианова что, одна из них? Но в нашем общении с этой девочкой я не заметила за нею таких склонностей… именно таких, - подчеркнула она. - И у меня нет никаких сведений о том, чтобы кто-то из ее родных был как-то связан с подпольными сторонниками былых религий. О такой связи воспитанницы с вредоносными элементами мне бы обязательно сообщили!

- Возможно… - как-то неуверенно произнесла «Железная Капа». – Хотя и не факт.

- Почему? – искренне удивилась Симона.

- Вышестоящие лица сами определяют уровень информированности подчиненных, - наставительно произнесла ее собеседница. И молодая женщина согласно кивнула. Да, ей снова напомнили один из принципов функционирования «Структуры», у истоков которой стояла та, кто делится с нею сейчас этими самыми… жуткими воспоминаниями и на редкость разумными соображениями. Странное сочетание, но что уж есть.

- Видите ли, моя дорогая, - как-то задумчиво произнесла ветеран «Структуры» - дважды Ветеран, это важно! – С одной стороны, Малоксианова вовсе не похожа на тех девочек, индоктринированных на религиозных заморочках – тех, кто попадали к нам в прежние времена. Вы знаете… с ними, подчас было сложно. Большинство детей сектантов поддавались переформатированию психики, в рамках обучения и воспитания по стандартам «Структуры». Но иногда нам попадались весьма упертые экземпляры, которые даже были запрограммированы своими наставниками на так называемое «мученичество». Вы ведь изучали основы культурных традиций мира? Так, кажется, этот курс называется… сейчас?

- Да… - Симона несколько удивилась.

Надо же, та, кого молодые сотрудницы Учреждения числят туповатой и малообразованной ветераншей, у которой из интеллектуального багажа за душой только блажная грубость, да выслуга лет – большая ошибка! – в курсе тонкостей современных учебных планов Института подготовки сотрудников «Структуры»!

- Возможно, Вы читали, что в древние времена среди сторонников концепции Бога… вернее, единобожия, процветал культ мучеников. Сторонники религиозного взгляда на Мироздание отчего-то считали, что если они будут убиты врагами их Бога – по возможности самым мучительным способом! – это станет для них своего рода гарантией их воссоединения с той самой нематериальной сущностью, которой они поклонялись. И, откровенно говоря, у некоторых из тогдашних руководителей «Структуры» были идеи… насчет создания для этого всех условий… В смысле, для реализации их желаний подобного рода.

- Вы хотите сказать…

Вот сейчас Симоне стало крайне неуютно. Просто мысль пришла… нехорошая.

Однако ее собеседницу, похоже, мелочи подобного рода вовсе не смущали. Дважды Ветеран «Структуры» снова расхохоталась, вполне себе веселым смехом. Отсмеявшись, она, все с той же странной улыбкой обратилась к своей собеседнице, молодой и чувствительной. Причем, обратилась к ней в весьма и весьма снисходительном тоне.

- Дорогая моя Симона! – сказала она. – Несмотря на некоторую суровость наших тогдашних порядков, мы все-таки не дошли до тех вариантов, которые они могли вычитать в столь любимых ими книжках про жития так называемых святых. Не было никакой «расчлененки» и прочих убийств с особой жестокостью. Однако некоторые моменты болевых воздействий мы тогда специально обыгрывали, с целью десакрализации их… рабочей мифологии.

- Например? – Симон было теперь не то, чтобы очень уж интересно. Она спросила, скорее «на автомате», в смысле, машинально. Но… получила ответ. Точный и жесткий. Недвусмысленный.

- Например… - задумчиво произнесла дама-ветеран. А потом продолжила свои… жутковатые откровения:
- Один из символов их религиозной системы это крест с висящим на нем полуголым мертвым человеком, которого они считают… то ли одним из воплощений, то ли даже одной из составляющих тройственной личности их Бога. Они именуют его Спасителем и верят в то, что он дарует посмертное блаженство всем тем, кто в него уверовал… Так сказать, спасет их и сохранит. Поэтому и устройство для позиционирования их при экзекуциях… Ну, на котором этих самых сектантов… скажем так, подвергали болевым воздействиям… Так вот, устройства эти, специально для них, изготавливали не в виде скамейки или же «кобылы», а в форме креста, с фиксацией реципиента болевого воздействия в стиле «руки в стороны, за кисти и подмышки, а также за ноги и за поясничную часть, на ремнях. Обычно со сдвинутыми ногами, хотя была возможность фиксировать по варианту «ноги врозь» - по ним, по внутренней части бедер, иногда работали пучками розог… особыми, не такими, какие в ходу сейчас, те были длиной четыре фута! Но… чаще к ним применяли бичевание. Для аутентичности, - добавила она многозначительным тоном.

- Но это же… равносильно смертной казни, - отозвалась Симона, - В квалифицированной форме…

- Ой, ну и гуманистка же Вы, моя дорогая! – на этот раз улыбка «Железной Капы» приняла некий условно снисходительный оттенок. – Сообщаю Вам, что правильно исполненная смертная казнь, в торжественной обстановке, с применением соответствующих ритуальных спецэффектов, издавна считалась неплохой мерой устрашения для примитивных натур! Вы же не станете спорить с тем, что человекообразные имеющие склонность к религии, суть натуры примитивные, по причине своего мракобесия?

- Спорить не стану, - ответила воспитательница, - и все же… Истязание до смерти… не слишком ли суровое наказание за иной стиль мышления?

Прежде чем ответить на этот самый вопрос, дама-ветеран позволила себе очень личный жест – взяла молодую женщину за руки и как-то странно сыграла по коже. То ли массаж, обозначающий снятие неясного мышечного зажима, то ли просто способ обратить на себя сугубое внимание собеседницы. В общем, это ей удалось и теперь Симона взглянула ей прямо в глаза… И получила нечто вроде доверительного выражения в ответном взгляде… нет, не от «Железной Капы». Скорее уж от того странного существа, которое сейчас проглядывало сквозь ее условно человеческую суть.

Этот взгляд, кстати, был покровительственного тона, и он обозначал самую квинтэссенцию того особого отношения, которое Симона чувствовала в общении с этой… загадочной личностью.

- Симона, мне хорошо известно, что именно говорят обо мне молодые сотрудницы, Ваши подруги… Какие анекдоты они сложили о моем предполагаемом прошлом, о сути которого они имеют… более чем невнятное представление и понимание, - заявила ее собеседница, со всей серьезностью в голосе своем. – Мне это, откровенно говоря, совершенно безразлично. Хотя… нет, меня это, скорее, забавляет! Все-таки, те наши психологи, которые утверждают, что через два поколения от отцов-основателей, внуки поколения лиц, создающих режим, обрекают всех тех, кому они обязаны успехами двух поколений, на участь персонажей мифов, анекдотов и откровенно пошлых историй. Это такая… психологическая компенсация, отрицание тех жестких мер, которые мы когда-то были вынуждены применять. И Вы, Симона, единственная из них, кто способен все это понять так, как надо. Понять главное из того, что мы сделали тогда. Понять значение наших дел и цену вопроса. Его подлинную цену, - подчеркнула она. – А потому, Вы, Симона, не просто имеете право. Вы обязаны знать все тонкости тогдашних наших обстоятельств. Которые, увы, могут повториться. И тогда… именно Вам, возможно, придется применять… наши рецепты решения проблем.

- Я… поняла, - Симона смутилась и сделала быструю оговорку – так, на всякий случай! – Наверное!

- Пока что нет, - покачала головой ее собеседница. – Все еще впереди…

Она на секунду сделала паузу, а потом продолжила странным многозначительным тоном.

- Вам будет неудобно. Возможно, даже мерзко. Вот сейчас Вы находитесь на грани отрицания всего того, что мы тогда делали. Вы испытываете явную неприязнь к тому, о чем я Вам рассказываю. И даже неприязнь ко мне. Не спорьте и не пытайтесь отрицать это! – заявила она, глядя молодой женщине прямо в глаза. – Ваша реакция нормальна. Вам еще предстоит понять наши методы и… принять их неизбежность в некоторых обстоятельствах. Вы поймете нас. Мы не торопимся. Мы сделаем все, чтобы помочь Вам понять суть того, что связано с этим… Чтобы в будущем Вы могли стать… одной из нас. 

Кто Вы? – тихо спросила Симона, напряженно глядя ей в глаза.

- Я член Тайного Совета «Структуры», услышала она ее ответ, и внезапный, и ожидаемый – ну, откровенно говоря! – От нашего мнения зависит, кто, в конечном итоге, получит перспективы карьеры на высшем уровне нашей официальной… и неофициальной иерархии. Мы также решаем, чья судьба вечно зависать в неопределенном положении эдакого «середнячка», а кого аккуратно уберут за пределы нашего Сообщества. И мой голос, во многих случаях, бывает решающим.

- Спасибо! - Симона смутилась.

- Пока что не за что, - откликнулась дама, отрекомендовавшаяся столь высокопоставленной, по некому своему «тайному» статусу. – Сегодня Вы получили… вернее, получаете, - тут же поправилась она, - некоторую информацию к размышлению. Кроме того, Ваша работа на сегодня, с Малоксиановой, это, своего рода, экзамен. Впрочем, я уверена, с этим Вашим поручением Вы справитесь наилучшим образом.

Сказав это, госпожа  Бельдюкова  кивнула головой, прервав зрительный контакт «глаза в глаза». И даже отпустила руки своей собеседницы, обозначив ей, так сказать, свое доверие.

- Хорошо! – Симона улыбнулась - почти с облегчением.

С одной стороны, ей, откровенно говоря, льстило подобное внимание. Хотя слова дамы-ветерана, высказанные в столь… загадочном тоне, она, откровенно говоря, предпочла «поделить на десять» - особенно в части высказанного ей обещания покровительства в рамках пресловутого «Тайного Совета». Ну, не было в «Структуре» подобного органа, даже близко!

К тому же, воспитательница надеялась на то, что сеанс откровений «о временах древних и былинных» на сегодня уже завершен.

Зря.

- Возможно, Вас интересует, почему я так подробно рассказываю о наказаниях сектантов-подпольщиков в те времена, - дама-ветеран снова начала… вернее, продолжила свои речи о прошлом, а уж дозволенные они или же вовсе они недозволенные, Бог Весть!

- Да нет, - откликнулась молодая женщина. – Это не так уж… важно.

- Важно! Еще как важно! – возразила ее собеседница.

– Ну… если Вы так считаете…

Симона подавила обреченный вздох. Кажется, отвертеться от выслушивания очередной серии  «ветеранских баек», в стиле «Страшилки из прошлого, про жесть, кровь и мясо!», все-таки не получится.

Ну что ж… Будем слушать. С вежливым лицом, заинтересованным видом и… деля все подобные рассказы на десять.

Как обычно.

- Даже в те времена мы не ставили перед собою целью убиение наших противников. И, между прочим, применительно к ним кровавые бичевания практиковались нечасто. Что же касается той девочки…

«Железная Капа» на секунду остановила свой речевой поток. Кажется, она подбирала слова. Аккуратно, едва ли не с осторожностью.

- Какая «девочка»? – Симона поинтересовалась так, чисто для приличия. Вовсе не ожидая ответа – скорее даже надеясь на отсутствие такового.

- В те времена социальных девиантов, которых мы сейчас числим по категории «несовершеннолетние», могли судить как взрослых. И приговаривать их к тем же наказаниям. В том числе и к бичеванию… на кресте, - услышала она в ответ.

- А смысл? – тихо спросила Симона. – Истязать несовершеннолетнюю таким… занятным способом, это ли не глупость?

Крайнюю фразу она произнесла с явным раздражением в голосе. Она уже не верила в реальность того, что рассказывала ей дама-ветеран. Симона прекрасно знала, что «Структура», куда она пришла служить, построена на вполне разумных принципах. И превращение тела несовершеннолетней – пускай даже и социальной девиантки религиозного толка! – в кровавое месиво… это было в высшей степени нерационально. Как минимум. 

А это значит…

Не было ничего… такого. Из того, что ей сейчас впаривают, как «истории из прошлого», никогда и ничего не случалось! Сказки это все! Просто потому, что такого в принципе не может быть!

Когда-то Симона попала в списки тех лиц, кого приняли на первичное обучение в особом учебном подразделении территориальной конторы, подчиненной «Структуре». Тогдашняя ее, Симоны, Куратор, Ольга Павловна Чемезова, которую буквально обожали все те, кто от нее получал, так сказать «старт для служебных перспектив» - она контролировала обучаемых на «курсах профориентации», где выявлялись задатки курсантов и начиналось их дальнейшее распределение по специальностям - любила им всем приводить некую потешку-со-смыслом – такую, назидательного рода. «”Структура” – не дура! И глупостей не делает!»

В общем… Пускай дама-ветеран рассказывает свои «ветеранские байки»! Сказки… они и есть сказки!

- Смысл бичевания несовершеннолетней… - задумчиво произнесла «Железная Капа».- Я понимаю, Симона, Ваше поколение росло уже с совершенно иными подходами к тому, какие наказания допустимы для человеческих индивидуумов. Но… видите ли… относительный либерализм наших современных методов работы с обществом стал возможен исключительно после того, как мы подавили всякое неповиновение «Структуре» - и даже любые сомнения в ее эффективности! Все это каралось жестоко, причем показательно. Да-да, вплоть до демонстрации бичеваний и прочего! Конечно же, не для обычной телевизионной аудитории, хотя были и такие предложения! Знаете, горячие и не очень разумные головы есть везде и всегда – главное, это не давать им слишком много возможностей для самовыражения!

- Для таких сцен организовывали какие-то… «закрытые показы»? - Симона вернулась к ироническому ощущению в отношении бредовых откровений дамы-ветерана. Ну… просто выжила из ума старушка! И несет всякий бред…

Ничего-ничего… Послушаем, так сказать, немного бредятинки, развлечемся… перед тем, что придется делать. 

- Да, примерно так! – согласилась ее собеседница. – Собирали бузотеров и показывали им… то, что случилось с их предшественниками. Чисто для острастки. Чтобы ясно представляли себе, что ждет их… и членов их семей, если они не прекратят.

- Например, что будет с их детьми, - Симона откровенно усмехнулась. А почему бы и не посмеяться над таким… бредом?

- В точку! – воскликнула «Железная Капа». И сразу же поинтересовалась у своей молодой собеседницы:
- А как Вы догадались?

- Предчувствие, - ответила Симона. – Можно сказать, интуиция!

- Интуиция Вас не подвела, моя дорогая! – кажется, дама-ветеринар – ох, до чего же точное слово! – была в полном восторге от сообразительности своей молодой коллеги. – Да, мы действительно практиковали подобные… сеансы устрашения. Заводили в просмотровый зал тогдашних… оппозиционеров, предварительно засунув каждому в рот по кляпу и надев им всем по темному мешку на каждую дурную голову. Заводили, привязывали к стульям, выключали свет и… снимали с них мешки. Не сразу, по одному, по ходу начавшегося на экране действия и… звуков. Знаете, крики, которые издают человекообразные, когда они чувствуют настоящую, неподдельную боль… сами по себе весьма эффектны. А когда их еще дополняет соответствующий видеоряд, то… Согласитесь, здесь есть о чем задуматься!

- И какова была… эффективность? – Симона снова улыбнулась. Вежливо.

А про себя подумала, что «ветеранский» труд поощрять не стоит – при всем уважении к персонажам, много лет, отдавшим выполнению специфической работы по какому-то особому направлению деятельности. Все-таки… многая лета возраста – многозначное число «тараканов в голове». Вроде бы смешно, однако… напрягает!

- Хороший вопрос! – собеседница обрадовалась такому… обращению-ко-смыслу. Что несколько удивляло. – Вы знаете, на самом-то деле, вся «жесть» таких экзекуций была… далеко не смертельной. Те, кто подвергался такому наказанию, чаще всего оставались в живых. Смысл бичевания был в том, чтобы вызвать у самого наказанного – а также у сочувствующих ему! - неприязненное отношение к самому их… религиозному символу. Чтобы этот самый крест… у них ассоциировался вовсе не с абстрактными «религиозными истинами», а с вполне реальной болью и корчами реального голого человеческого тела. Наглядными и… поучительными! И, кстати, большинство персонажей, как прошедших такое наказание, так и видевших его ход и результаты, в порядке «профилактических» сеансов… В общем, они, в дальнейшем, чаще всего уже не видели для себя «религиозных» перспектив.

- В том числе и… та девочка? – Симона просто уточнила.

Известно, что «прыжки» в логике изложения материала часто свидетельствуют о выдуманности предмета рассказа. Или о некоторой неадекватности рассказчика… Ну… чаще всего. Поэтому молодая женщина откровенно попыталась «дернуть» даму-ветерана за логическую неувязку рассказа. Просто, чтобы подчеркнуть – скорее для себя! – фантазийность сюжета.

- С той девочкой… возникли проблемы, - ответила рассказчица «ветеранских баек». – Она была очень упертой в свои… религиозные фантазии. И, откровенно говоря, жаждала мученичества. А я уже говорила Вам, что у некоторых наших коллег такие желания встречали полное понимание, вплоть до желания немедленно их реализовать. Так что… Да, ее обнажили и привязали – плотно так, крепко, чтобы не дернулась… лишний раз. Впрочем, в отношении этой конкретной… реципиентки цель ставилась вполне гуманная. Довести до слез и крика, с некоторым количеством эффектных следов… на коже, да. Но без крови, и без прочих… серьезных повреждений! Знаете, кнут достаточно сложный… инструмент. Им можно и убить… разорвав внутренние органы человека неаккуратным «плоским» ударом… В общем, по ней собирались работать аккуратно, в щадящем режиме…

На этом месте, «Железная Капа» снова сделала паузу, как бы подбирая слова для обозначения случившегося там и тогда.

- И все же, с нею что-то пошло не так?

Симона не спрашивала. Она просто констатировала факт. Очевидный из контекста рассказа.

- Представьте себе, экзекутор берет кнут, выходит на позицию… На стандартную, привычную дистанцию для работы… И, внезапно, по ногам привязанной юной жертвы начинает течь некая… жидкость, оставляя лужу там, внизу, на полу. А внизу ягодиц появляются… признаки определенной субстанции. Дурно пахнущей и понятного происхождения. Становится, так сказать… некрасиво. И… амбрэ… 

В этом месте «Железная Капа» снова сделала паузу, а после задала Симоне вопрос на, так сказать, профессиональные темы.

- Помните, признаком чего все это… может быть? Ну, такой… дурно пахнущий эксцесс?

- Обычная история… непрофессионализма исполнителей, - спокойно ответила ей молодая воспитательница. – Юный возраст… Страх… Нервное потрясение, влекущее за собою расслабление сфинктеров, ослабление «держащего» действия этих… кольцевых мышц, замыкающих, так сказать, выводящие пути. Лично я, - добавила она, - избегаю всего этого просто методом заблаговременной отправки в туалет той… реципиентки, которой предстоит болевое воздействие.

- Браво! – усмехнулась «Железная Капа». – Но Вы недоговорили. Первый вариант Вы обозначили довольно точно. А еще, какие возможны… варианты?

- Ну… глубокий обморок, - пожала плечами Симона, окончательно решившая для себя воспринимать всю эту рассказываемую ей жуткую историю как повод к профессиональному стебу. Над рассказчицей. В стиле «Не проймешь! Не на такую напала!»

- Или?

Лицо дамы-ветерана стало каким-то… заинтересованным. Ей тоже… явно было интересно, как именно отреагирует на вопрос-подсказку ее молодая коллега.

- Смерть, - просто ответила Симона.

Она… приняла вызов. Хотите «некрасиво» - будет Вам некрасиво! А что? Сами виноваты!

- Правильно! – пожилая собеседница удовлетворенно кивнула. И сказала жесткое. Впрочем, именно этого следовало ожидать, учитывая своеобразную тональность сегодняшних ее… так сказать, «воспоминаний и размышлений». – Так вот, с этой… девочкой случился эксцесс именно по третьему варианту. Еще до первого… удара по ее телу.

- Повезло! – снова пожала плечами Симона. И на удивленный жест своей собеседницы – брови вверх! - ответила просто:
- Повезло… экзекутору. «Девочки кровавые» по ночам мерещиться не будут. Да и ответственность на него никто не возложил… Ну, я так думаю! А девочка… Я полагаю, Вы не были слишком сильно огорчены тем фактом, что… «неподатливый человеческий материал» ушел и перестал создавать Вам проблемы. Вряд ли Вы были в восторге от таких… персонажей. А так… Нет человека – нет проблем!

Ее пожилая собеседница усмехнулась и покачала головой.

- В общем-то… Вы правы. Я не уверена, что такую… своеобразную личность нам бы удалось как-то… переформатировать, - заявила она. – Но… Нет, Вы только представьте, поначалу вся команда, исполнявшая экзекуцию и снимавшая ее на видео, грохнула, вплоть до истерического «Иго-го!» Просто… Незадолго до этого, реципиентка воздействия кричала о том, что тот самый Бог спасет ее и сохранит. Потом… по ходу привязывания она присмирела, затихла. И наконец… такой вот «epic fail». Но когда сунулись к ней… Тогда всем нам стало, в общем-то, не до веселья. Все-таки… труп на руках… Это всегда как-то… неудобно. Впрочем…

Лицо ее стало серьезным.

- Для меня, как лица, контролировавшего эту… так и не состоявшуюся толком экзекуцию… и потом оформлявшего справку о смерти, это было чем-то вроде знакового события. Я видела много смертей. У нас шутили, что каждый покойник, который, так сказать, справляет «большую» и «малую» нужду перед смертью своей, выражает эдак… отношение свое к жизни… тут. Так что, я не удивилась вовсе, самому факту… такого, - сказала она. – Но те, кто заявлял о том, что некий Бог о них позаботится… В общем, они оказались жалкими и ничтожными. И даже эта… несостоявшаяся мученица, стала всего лишь… обгадившейся и смертной девчонкой. Не более того.

- И какая же в этой… дурно пахнущей истории есть мораль?

Симона обозначила голосом своим максимально возможную степень иронии.

- Она взывала к своему… Богу, - ответила ей дама-ветеран «Структуры». – Я тому свидетель. В ответ на свои молитвы, она получила возможность… умереть. В несколько позорном виде, - уточнила она. – А я… мы - все те, кто были и есть часть «Структуры»! - мы живы. И я, опять-таки, тому свидетель. Как видите, живой. А кто жив – тот и победил. Их Бог – умер на кресте. И девчонка, ему молившаяся… тоже. Что ж… она сама сделала свой выбор. И сама виновата в том, что не пожелала выбрать правильную сторону.

Симона… вздохнула. Неприятный вышел… разговор. Но что уж тут поделаешь… Не очень-то ей повезло сегодня с собеседницей. Бывает.

Но это тоже… часть ее работы. И, возможно, отнюдь не самая трудная и неприятная. На сегодня.

А сейчас…

Да, пора уже закругляться, со всеми этими разговорами о прошлом, жестоком и ужасном. И переходить к работе.

Той самой. «Экстраординарной». Которая, кстати - если уж вовсе обойтись без лжи и самооправданий! - не так уж сильно и отличается от того, что делали когда-то коллеги госпожи Бельдюковой.

Возможно, именно поэтому она сейчас так откровенна. С той, кто приняла на себя именно такое… поручение.

Неприятно? Да.

Но то, что ей, Симоне, предстоит… это уже не слова. Возможно, сейчас ей дают своеобразное напутствие для назначенного… дела.

Благодарить за такое, наверное, не стоит. Но и ругать особо не за что.   

Пауза для «ветеранских баек» окончена.

Время работать.