Проклятье Себастьяна Львита

                2023г.
                Виталий Трандульский.
        Проклятье Себастьяна Львита.

                Глава первая.
                Прыжок в неизвестность.
     22 октября 1919 года. Орловская область. Графское поместье Львитов.
 Молодая и очень красивая девушка на цыпочках кралась по холодному, тёмному коридору. Ступая босыми ногами по каменным плитам, она проникала из одной арки в другую, всякий раз закусывая губу, когда ей не удавалось шагнуть без шума. Обессилив от того ужаса, который терзал её последние восемь дней, она теряла равновесие, но всё равно, боясь спровоцировать какой-нибудь звук, не опиралась о каменные, чёрные стены, а шла строго по середине пролёта.
 Одета девушка была в солдатские шаровары и холщовую мужицкую рубаху, разорванную на плечах и груди. Гимнастёрку она потеряла ещё неделю назад, когда в составе тринадцатой армии пыталась прорваться из окружённого города.
 Лунный свет, едва проникающий в коридор, играл тенями на испуганном лице, когда пленница проходила мимо зарешёченных окон. Трудно было представить, что в таком большом трёхэтажном доме или даже замке, не было возможности выбраться на улицу и убежать из этого проклятого места, но это было действительно так. Во всяком случае, хозяин всех этих катакомб и казематов сильно постарался, чтобы это была настоящая мышеловка.
 Иногда она слышала его шаги, а потом и его голос. Он звал её, каждый раз повергая несчастную девушку в такое кошмарное оцепенение, что пленница напоминала восковую фигуру, бледную и неподвижную. Снова и снова, преодолевая дикий ужас, подступавший к ней из мрачных уголков темницы, она брала себя в руки и принималась искать выход, в надежде, что пропустила лазеечку, когда осматривала эту часть дома.
Уже несколько раз девушка проходила мимо узкой бойницы в бруствере, на которой решётки не было. Пленница могла легко пролезть в нее, но спасение находилось на втором этаже и выходило к каменистому оврагу.  Сигануть вниз означало бы верную гибель, думала девушка, и всё равно каждый раз пролезая в узкую щель, она внимательно всматривалась в ночной пейзаж оврага, надеясь, что сквозь темень, может быть, разглядит безопасное место для прыжка.
 - Серафима. – Донеслось до неё уже совсем близко, когда она вроде как увидела узенькую дорожку на спуске оврага, поросшую мхом, скрывающим острые глыбы камней.
 Шаги мучителя слышались на лестнице. – Серафимушка, куда ты от меня спряталась!? Я всё равно отыщу тебя рано или поздно. Ты же наверняка успела убедиться, что тебе отсюда не выбраться. Выходи моя красавица, когда я сам найду тебя, будит гораздо хуже. Отзовись, пока я не рассердился окончательно.
 Голос того, кто её звал, был мягким и радушным. Он был таким и семь дней назад, когда Серафима попала к нему в руки, и после, когда он вытворял с ней невообразимые по своей чудовищности вещи и сейчас, когда она скрывалась от него в этом проклятом доме. 
 Луна, снова подмигнув из-за чёрной тучи, на несколько секунд показала поросшую мхом площадку, на дне оврага.
 - Да, наверняка там можно упасть и не свернуть себе шею. Жаль, что я не рассмотрела это место днём. - Всхлипнула девушка, вспомнив, как испугалась, когда увидела этот овраг в первый раз.
 - Я прыгну, я не испугаюсь, я обязательно прыгну. – На четвереньках пленница пробралась ещё ближе к краю. – А вдруг я не разобьюсь на смерть, но сломаю, например, ногу и не смогу убежать. Тогда он найдёт меня, и снова притащит обратно. Нет, только не это, уж лучше прыгнуть, левее, чтобы наверняка расшибиться об камни.
 Сомнения одолевали бедную девушку. – Куда же, куда мне прыгнуть?!
 Забыв об осторожности Серафима, заплакала и вдруг услышала сзади, тяжёлое, неровное дыхание. Девушка резко обернулась к входу в бойницу и увидела его лицо.
 - Серафимушка, послушай меня, ты не должна этого делать. – Его голос стал другим. Он дрожал и был очень взволнованным. Лицо тоже изменилось, стало испуганным как у маленького ребёнка, который заблудился в лесу. Серафима даже не сразу его узнала.
- Послушай милая, я понимаю мне трудно верить, но всё же постарайся. Я больше не сделаю тебе ничего плохого, и, если захочешь, сразу отпущу, на все четыре стороны. Правда! Только не прыгай.
 На его холодных, пустых глазах выступили слёзы. – Поверь, если ты погибнешь, я тоже умру. – Произнёс он и медленно потянул к ней свои руки.
 В глазах девушки словно вспыхнули молнии. – Умрешь! Значит, одного этого достаточно, чтобы спрыгнуть, не раздумывая.
 Хрупкая девушка сделала ещё одно движение и со всей силы, оттолкнувшись ногами от каменного карниза, полетела вниз, скрывшись в ночной мгле спрятавшейся луны.
 - Нееееееет!!! Разнёсся грубый вопль человека, отчаянно пытавшегося увидеть хоть что-то сквозь непроглядную завесу.
               
                Глава вторая.
                Московское утро.
                Москва. Шестьдесят девять лет спустя.

 Апрельское утро в одном из парков культуры и отдыха, каковых в Москве насчитывается более сотни, началось стремительно и энергично. Двадцать второе апреля в этом году выпало на субботу и, как принято в день рождения Ильича Ленина, сопровождалось плодотворным субботником. Советские граждане усердно и старательно трудились, чтобы с чувством выполненного долга, ближе к вечеру насладиться трансляцией хоккейного матча из самого Стокгольма, где на ледовой арене за мировое первенство должны были сойтись команды СССР и Канады.
 В вытянутых на коленках трико, воодушевлённые Москвичи курсировали по парку: кто с граблями, кто с лопатой, а кто и с саженцем какого-нибудь плодового дерева. Рупорный громкоговоритель ГРД 10 подбадривающе вещал любимые песни, что те же самые граждане через несколько дней будут петь на майской демонстрации. Все были при деле. Казалось сама классовая идея руководила сегодня этими сознательными товарищами.
 Вот почему отдельная группа молодых людей, которые не были заняты субботником, а просто сидели вместе, сразу бросалась в глаза, как собрание бесстыжих тунеядцев. Приняв на себя несколько осуждающих взглядов и столько же замечаний, парни и девушки, слегка смущались, но, не желая ударить в грязь лицом перед остальной группой, быстро освоились и перестали обращать внимание на ворчащих прохожих и общественное порицание.
 Молодых людей было семеро. Расположившись на лужайке, в тени здоровущего клёна, они сидели кружком, прямо на траве, и растерянно переглядывались. Почти все они видели друг друга первый раз в жизни.
 Хрупкая курносая девушка небольшого росточка внимательно оглядывала компанию сквозь очки в форме кошачьих глаз. Это она организовала встречу и сейчас пытаясь придать особый драматизм ситуации, выдерживала многозначительную паузу.
 - Итак. – Наконец начала она, когда решила, что добилась к своей персоне абсолютного внимания. – Прежде всего, хочу поблагодарить вас за то, что нашли время явиться на мой призыв в это место, в назначенный час. Уверяю, что разочарованными вы не останетесь, если конечно я не ошиблась и нашла в вашем лице именно тех, кого искала. Пусть мои слова не покажутся вам странными, поверьте, всем всё скоро станет ясно.
 - Не волнуйся, сестрёнка. – Перебил её нагловатого вида парень, который своими гримасами и подмигиваниями уже успел всем не понравиться. – Если бы не твоё письмо, которое выдернуло меня на эту сходку, я сейчас вскапывал бы какие-нибудь грядки вместе с этими жлобами, которые ходят здесь с лопатами и граблями.
 - На здоровье. – Девушка постаралась быть приветливой, хотя в глубине души, была очень недовольна, что её перебили. – Итак, все вы приглашены на это собрание, потому что я уже несколько месяцев, выбирая из разных кандидатур, отобрала вас для одного очень важного и интересного дела. Кто-то из вас имеет спортивный разряд по туризму, кто-то в этом прекрасно разбирается на теории. Другие сильны в оказании первой помощи и даже учатся на врачей. Есть специалисты в другой области, также очень полезной в моём деле. Все вы можете стать членами моей команды, которая при определённом везении может добиться такого, о чём даже и мечтать многим из вас не приходилось.
 Компания понемногу стала подсаживаться ближе. Три девушки, которых незнакомка вызвала на собрание, хоть и не зная друг друга по именам, сразу сбились в группу, и трём парням ничего не оставалось, как тоже сесть вместе. Самому старшему в компании был двадцать один год, остальным и того меньше.
 - Рада, что вы сразу проявляете интерес. -  Продолжала курносая девушка. – Я прочту вам одно письмо, вернее даже не письмо, а отрывок из личного дневника, одного человека. Прошу вас не перебивать меня, потом я всё разъясню и отвечу на ваши вопросы.
 Девушка достала из походного рюкзака стопку бумажных ксерокопий и, отыскав лист под номером один, проставленный красным карандашом, начала читать.
  25 октября 1919 года.
  - Ведите дневник, чтобы впоследствии была возможность оценить себя со стороны и научиться управлять своими чувствами.
- С этими словами доктор Ройфе, который поставил мне диссоциативное расстройство идентичности или, проще говоря, раздвоение личности, попрощался со мной до следующего сеанса. Это было примерно месяца два назад. Кто знал, что больше мы с ним никогда не увидимся. Этот еврейский старикашка и вправду мог бы мне помочь и спасти во мне остатки человеческого, но судьба распорядилась иначе. Доктор Ройфе был арестован по ложному доносу и скончался от сердечного приступа в подвалах контрразведки, после первого же допроса с пристрастием. Я, вероятно, мог бы его спасти, но вот несчастье для бедного еврея, в тот момент мной руководила не самая лучшая из моих личностей. Впоследствии я плакал, что так случилось, но исправить было уже ничего нельзя. Я практически не сплю, опасаясь, что доктор придёт ко мне во сне и скажет, что у меня был реальный шанс взять верх, над своими страстями и пороками, шанс, которым я не воспользовался.
 - Бедный старикашка, если бы он знал, в какого негодяя впоследствии превратился его пациент, возможно бы он отмахнулся от меня ещё в самом начале, устыдившись, что помогает кровожадному зверю, а не человеку.
- Но дневник я всё-таки пишу. Пусть те, кто ожидают прочесть на этих страницах сокровенные мысли или глубокие откровения, не обольщаются. Описание моих последних месяцев жизни скорее похоже на исповедь маньяка, человека, который желал рассказать о своих деяниях, не рассчитывая на прощение, не на земном суде, не на небесном.
  - Именно поэтому страница, которую вы читаете сейчас, стоит, в начале дневника. Дневника, который уже закончен. Мне хотелось предостеречь вас от того, что вы можете узнать на его страницах. К этому меня с подвигла та маленькая часть второй личности, у которой ещё осталась такая черта характера, как благосклонность.
 -  Не знаю, когда и кому судьба подкинет мой дневник, однако проклятие, которое будет преследовать меня до моей последней минуты, возможно, захочет найти себе нового спутника. Охотников за сокровищами Львитов, это, конечно, не остановит, но в память о хороших людях, встречавшихся на моём пути, предостерегаю вас, не читайте последнюю страницу дневника, и дай вам бог, вы никогда не узнаете обстоятельств моей гибели.
   Себастьян Львит.
 - И!!! – Нарушила молчание смазливая блондинка, особо выделявшаяся из остальных девушек, высоким ростом, пышной грудью на осиной талии, и чем-то таким, что сразу зацепило мужскую часть отряда. – Очень интересно, для любителей древности, но при чём тут, собственно, мы?
 Курносая начала сразу с козырей, она была не из тех, кто на вопросы отвечает. – А вы не догадываетесь, или что-то в этом духе. – Она пришла в парк с конкретной целью и хотела зарекомендовать себя как прямолинейного и серьёзного человека.
 - Я уже изучила дневник, досконально и мне нужна группа молодых и смелых людей, чтобы отправиться туда, где обитал этот персонаж и найти сокровища, которые принадлежали ему и его семье до революции.
 - Сокровища! – Отозвалась ещё одна девушка, в спортивном костюме «олимпиада 80».
 - Да, сокровища! В Ленинской библиотеке, куда я имею доступ, даже к засекреченным архивам, мне удалось собрать сведения об авторе этого дневника. Себастьян Львит был белым офицером, полковником и участником Деникинского движения. А теперь внимание, семья Львитов с восемнадцатого века имела графский титул, и состояние, которым владели Львиты, на сегодняшние деньги исчисляется миллионами. 
 - Так это до революции. – Подключились молодые люди. – Большевики давно уже присвоили все эти богатства и построили на них, какой-нибудь Беломорканал или Магнитку.
 Курносую подобные споры быстро начали выводить из себя. – Не говорите о том, в чём не разбираетесь. Вы не представляете, на какие хитрости аристократы были способны, чтобы сохранить своё фамильное богатство и спрятать его в брошенных поместьях, так чтобы никто другой даже и подумать не мог, что где-нибудь в подвалах и тайниках укрыты несметные сокровища. Столовое серебро, драгоценные камни, изделия из золота, да мало ли чем владели графья того времени.
- Себастьян, последний из рода Львитов, был несемейным, жил один и пропал без вести, примерно в то же время, когда датирован его дневник. Словом, я уверена, что сокровища Львитов ещё в фамильном поместье, и в дневнике подробно описано, где именно.
- Ты думаешь новая власть не нашла сокровища? – Интересовалась блондинка.
 - Тайников было множество, наверняка что-нибудь, да пропустили. В то время вопросами экспроприации заведовали не профессионалы, а в наше время все уже забыли про графскую усадьбу.
 - Если надо, куда-то отправиться в такой компании, я за. – Снова подал голос нагловатый парень, глядя исключительно на девчонок, игнорируя ребят. Его растрёпанный, неухоженный вид подчёркивал в нём хулигана и шалопая. Наколка виннового туза на плече, которая всем намеренно демонстрировалась, означала ещё и то, что он сидел по малолетке в колонии.
 - Совершенно верно. – Виновница собрания подошла к кульминации. – В дневнике много нужного и полезного. Там описаны такие секреты, которые без подсказки никогда не разгадать, и я спрашиваю, кто из вас отправится со мной? Через месяц начнутся каникулы в институтах и училищах, самое время для экспедиции. Вы все сможете уехать из дома на несколько недель, причины придумайте сами: комсомольская путёвка, турпоход или подработка вахтовым методом. Но с условием, что никто не будет знать, куда вы отправляетесь на самом деле. Также вы не должны знать никаких подробностей друг о друге. Никого как зовут, никто где живёт, ни на кого кто учиться.
 - А это ещё зачем? – Спросила последняя девушка, которая до этого момента пока молчала.
 - Затем, что мы можем найти в усадьбе Львита разное и к концу экспедиции кто-то может захотеть оставить свою долю себе полностью, а кто-то отдать свою государству, и получить законные сорок процентов. Так вот чтобы ни у кого не было неприятностей с законом мы и будем обращаться друг к другу по вымышленным именам и, впоследствии, подставить и выдать никто никого не сможет. Каждый из нас не будет скреплён обязательствами группы, вдруг что-то пойдёт не так, и некоторые из вас покинут отряд. Зачем же тогда остальным рисковать, что на них донесут, хотя бы из зависти или обиды. Вы же понимаете, что экспедиция не простая прогулка за город. Надо будет много идти, спать в палатке, есть консервы вместо бабушкиных пирожков и многое другое. Рисковать не имеет смысла, неужели вам трудно две недели отзываться не на свои имена и воздержаться от рассказов про то, как семья получила квартиру на малой Бронной или Арбате.
 Высоченный парень, по-видимому, спортсмен, явно заинтересовавшийся намеченным приключением, потянулся к пронумерованным листочкам. – Не мешало бы и нам досконально изучить содержимое дневника.
 Курносая вскочила на ноги и резко отдёрнула стопку. – А вы что, уже все согласились? Вот тронемся в путь, и я сама с удовольствием прочитаю вам весь дневник, да ещё и с пояснениями, а пока зачем вам знать, где хранятся позолоченные канделябры или жемчужные подвески, если вы ещё, может, никуда и не поедите.
 - Куда хоть поедим? – Опешил спортсмен.
 - Всё потом, в день отъезда. Скажу лишь, что сначала надо будет ехать на поезде, часов десять. Много тёплых вещей не понадобится, наш путь лежит к югу, билетами я обеспечу, так что, если кто надумает, с него спальный мешок, и кормёжка на несколько дней, обратно даст бог будем возвращаться обеспеченными людьми.
 - Хорошо! – Уже потеряв терпение от того что её буквально раздевал глазами хулиган с татуировкой, блондинка захотела подытожить. -  Мне понятно, почему такая тайна, логично обезопасить себя от возможной подставы в будущем. Мне не понятен состав нашей группы, а именно этот субъект. – Блондинка указала рукой на хулигана. – Сомневаюсь, что он увлекается пешим туризмом, или учится на врача в «Сеченова». Десять к одному, что у него за плечами, ПТУ и отсидка по малолетке. Зачем, объясните мне, этот упырь в команде!?
 - Объясню. – Курносая ждала этого вопроса. – Недалеко от нашего конечного пункта, проходил тракт, ещё до революции. После во время велико-отечественной войны партизанские бои случались, словом там, куда мы отправляемся, мы можем пересечься с чёрными копателями, именно чёрными. Знаете, кто это?
 Спортсмен оказался первым. – Это поисковые группы, которые занимаются тем, что нелегально выкапывают различные предметы старины. Используют металлоискатели и не гнушаются даже разорением могил. Ребята серьёзные, и проблемы с ними тоже могут быть серьёзными.
 - Молодец! – Курносая уже начала подыскивать себе союзников. – Вот поэтому нам и нужен этот упырь. Для того, чтобы в случае чего отмахаться и постаять за девушек. Я согласна, что остальные ребята тоже выглядят внушительно, но один, как вы все правильно догадались, уголовник, в команде всё-таки нужен. Для совсем острых ситуаций. Кстати прозвище, которое дала ему блондиночка, вполне подходящее. Станем звать тебя Упырь.
 Хулигана это слегка задело. – Тогда тебя будем звать Зубрилка. – Подался он на курносую со сжатыми кулаками.
 - Идёт Упырь, называйте, как хотите, лишь бы правила, установленные мной, не нарушались, потом сами мне спасибо скажите.
 Последний молодой человек, носивший очки, и выделяющийся очень интеллигентным видом, обратился на Вы, чем после общей перебранки, просто вывел всех из равновесия. – Скажите, Зубрилка, а вы уверены, что поместье сейчас заброшено, может там расположилось какое ни будь учреждение?
 - Ещё один вопрос по существу, и ты молодец. Отвечаю. В годы войны поместье сильно пострадало, а теперь туда даже и дороги нет, резиденция Львита стоит в лесу, и я убеждена, что там уже долгое время никто не появляется. Чёрные копатели, конечно, наведывались туда, но без дневника хозяина, они ничего не нашли.
 - А откуда собственно, у тебя этот дневник? – Поинтересовался Упырь.
 - А вот ты не молодец. Зачем вам всем знать, откуда дневник у меня. Придёт время, я отвечу вам, но после.
 Курносая стала быстро собираться. – Короче, кто надумает - ровно через месяц, на четвёртой платформе Курского вокзала в десять ноль-ноль. С собой всё для похода, и хорошее настроение. Будьте осторожны с родителями, если кто пронюхает, зачем мы едем, конец всему делу. А сейчас расходитесь, надеюсь каждого из вас ещё увидеть.

                Глава третья.
                Через месяц.

 - Признаться, я до сих пор сомневаюсь, стоит ехать или нет. – Хулиган, получивший во время последней встречи в парке прозвище Упырь, уже несколько минут рассказывал двухметровому спортсмену о своих опасениях. Явившись на платформу Курского вокзала на полчаса раньше, они сразу узнали друг друга, и за разговором ждали, кто ещё осмелиться явиться на сегодняшний поезд.
 - Ты, наверное, уже понял, что я не из тех, кто пасует перед опасностями, но здесь явно затевается какая-то подстава. Куда она нас тащит, за каким чёртом, сплошь одни недомолвки, да и нестыковочек полно. Помнишь, она говорила, что имеет доступ к закрытым архивам Ленинской библиотеки? Так вот, мне случайно удалось узнать, что к таким архивам имеют доступ очень немногие работники библиотеки и министерства, и уж точно среди них нет сопливых девчонок, как эта Зубрилка. Только проверенные сотрудники, с многолетним стажем.
- Мне тоже это показалось странным.
- Странным, не то слово. Мне сначала идея очень понравилась. С моей биографией успеха другим способом вряд ли добиться. Отец второй срок мотает, мать пьёт, еле на работе держится, да и меня самого из путяги, того гляди, выпрут. Так что мне самый резон с этой чокнутой Зубрилкой ехать, и всё же, даже мне не по себе от её затеи.
 Спортсмен, испытывавший гораздо меньше опаски от экспедиции, Упыря слушал с иронией. Ему было нелегко выбраться в подобное путешествие и даже пришлось подговорить нескольких друзей, чтобы те наврали родителям, что его призывают на спортивные сборы олимпийского резерва, о которых он давно мечтал. План его блестяще удался, и дальше спортсмена мало что волновало. От экспедиции он ждал только увлекательных приключений и, может, даже любовную интрижку. Романтика влекла молодого парня и все опасения Упыря он пропускал мимо ушей, давно убеждённый, что хочет и должен ехать.
 Прошло минут десять, и в толпе встречающих и провожающих, показался ещё один знакомый персонаж. Девушка, которая с прошлого раза запомнилась всем, олимпийкой «олимпиада 80», вприпрыжку бежала к точке сбора, хотя тащила с собой две больших спортивных сумки. В этот раз на ней был костюм цвета хаки, явно перешитый вручную из военной формы. Сразу было видно, что она на абсолютном позитиве.
 - Привет мальчишки, рада, что мы с вами в одной команде. Привет Упырь. – Повернулась она к хулигану. – Привет, пока не знаю, как тебя называть, здоровяк. – Повернулась она к спортсмену. - Ты уже придумал себе имя на время экспедиции?
 - Разве не Зубрилка должна придумать нам новые имена?
 - С какой стати!? Лично я уже придумала себе.  Сигма!!! Означает амбициозного, сильного и уверенного в себе человека. Как вам?
 - Не плохо. – Заигрывающие сказал здоровяк. -  Оригинально и запомнить просто. Держись меня, я в таких походах не новичок, уверен, кроме выгоды мы ещё и отлично проведём время.
 Сигме импонировал молодой парень и его слова были ей лестны, но, не желая демонстрировать, что практически влюбилась с первого взгляда, Сигма постаралась перевести тему.
 - Я уже видела всех остальных, они в магазине, который у вокзала находится, закупают провиант для похода.
 - Все? – Уточнил Упырь.
 - Все, кроме Зубрилки, её я пока не видела, но мне почему-то кажется, что она давно уже здесь, просто пока не показывается. Странная она какая-то, но думаю, что с ней будет интересно. Я с таким трудом уговорила родителей отпустить меня, наврала, что еду к подруге в Ленинград. Надеюсь там, куда нас тащит Зубрилка, есть возможность хотя бы телеграмму послать, мол, добралась нормально. Отец убьёт меня, если узнает, что я в другое место поехала.
 Курский вокзал кипел. Столичные граждане куда-то спешили, суетясь на фоне железных, синих вагонов поездов дальнего следования. Сигма, Упырь и спортивный парень, который пока ещё не получил имени, переминались с ноги на ногу, и вот, наконец, на четвёртой платформе, со стороны касс и буфетов, появились ещё трое. Их бодрый темп также подчёркивал любовь компании к приключениям и путешествиям. Блондинка ела мороженное, вторая девушка - пончик, и только интеллигентный парень в очках, что в прошлый раз обращался ко всем на Вы, имел вид человека, который собрался не в поход, а на войну или, в крайнем случае, на спецоперацию. Роба отца, покорителя дальнего востока, сидела на нём как влитая. Гордый взгляд и уверенность в каждом движении говорили, что на парня можно положиться в трудную минуту, абсолютно. За плечами у него болтался походный рюкзак, в кармане мирно покоился свинцовый кастет, который он сам сделал ещё мальчишкой. 
 Все шестеро пребывали в добром расположении духа. Отличная погода и жажда приключений придавали дополнительный стимул и даже хулиган и блондинка, галантно раскланявшись, сделали вид, что не ссорились во время последней встречи, а рады друг друга видеть.
Обменявшись несколькими советами по поводу того, что и как надо делать в подобных экспедициях, неполный отряд уже начал сомневаться, не шутка ли всё это, и только когда до конца назначенного времени осталось десять минут, к шестерым присоединился и организатор.
 Зубрилка вынырнула из неоткуда. Взъерошенная, курносая девчонка, словно из-под земли, оказалась прямо на перроне, поразив остальных своим необычным появлением.
- Здравствуйте команда. Рада, что наше мероприятие заинтересовало вас всех. С такими кадрами ни что не предвещает провала экспедиции. Теперь я могу сказать, куда мы едем. Курс лежит на Орёл. С несколькими остановками в город прибудем через одиннадцать часов, уже вечером. Заночевать придётся на вокзале и на следующее утро двигаем дальше, маршрут продуман до мельчайших подробностей. Где на автобусе, где на попутке, последняя часть пути по лесу, имение Львитов находится глубоко в чащобе, надеюсь всем понятно значение этого слова?!
 Командирский тон Зубрилки, на первых минутах слегка огорошил команду. Переспрашивать было незачем, и так всем становилось понятно, что организатор всё разъяснит и покажет, когда это понадобится.
 - Быстренько пробежимся по организационным вопросам и отправляемся. Поезд трогается через десять минут, билетами, как и обещала, обеспечу. Все помнят правила? Никаких подробностей о себе. Сейчас я расскажу, как мы будем обращаться друг к другу.
- Я, Зубрилка, раз Упырю так хочется. Ты. – Повернулась она к двухметровому спортсмену. – Геркулес или просто Герк для скорости. Ты – Взгляд пал на брюнетку с пончиком. – Кармен, у тебя волосы тёмные, тебе подходит.
 В раздачу имён вклинилась девушка в перешитой военной форме. – Я Сигма, что значит амбициозная и настойчивая, меня не переубедить, на другое имя я не согласна.
 - Хорошо, будь, по-твоему. – Зубрилка уступила, хоть и посмотрела на девушку с демонстрационным недовольством. – Сигма, так Сигма. На самом деле я не хочу вас ограничивать, больше чем этого требуется для дела, но прошу впредь поменьше самодеятельности.
 Не услышав возражений, командирша продолжила. – Блондиночку! – Она повернулась к девушке с мороженным. - Мы будим звать Барби, и надеюсь с псевдонимами на этом всё. Возражений нет?
 - А я? – Молодой человек в очках, в недоумении, напомнил о своей персоне. - Мне какое имя придумала?
 - А ты не едешь. – Даже не поворачиваясь в его сторону, отрезала Зубрилка.
 - То есть как?
 - Так! Я же всех предупреждала и тебя в том числе, соблюдайте правила. Никакой информации, никаких отношений с другими участниками экспедиции, кроме тех, что касаются дела.
 - И что?
 - То самое. – Зубрилка начала терять терпение. – На вокзал я прибыла раньше всех, и специально не показывалась. Мне важно было знать, как на встречу явитесь все вы. И что я вижу? Эти двое – курносая девчонка показала пальцем на Кармен и парня в очках – эти двое выходят вместе из метро, смеются, обнимаются, целуются и перед вокзалом расходятся в разные стороны, делая вид, что приехали не вместе. За дуру меня держите?!
 - Послушай подруга. – Молодой человек начал было оправдываться. – Это вышло случайно. Тогда месяц назад, когда расходились из парка, нам оказалось в одну сторону. Мы разговорились, подружились и вот уже месяц встречаемся, поверь, это не повредит делу.
 - Это уже вредит. Представляю, что вы там друг другу наговорили. Если бы я могла, то обоих бы вас оставила, но Кармен учится на врача, а медик в команде может понадобиться, рисковать я не намерена, всё-таки я чувствую за вас ответственность. Поэтому она едет, а ты нет.
 Парень в очках тоже перешёл на повышенный тон. Лицо его горело, глаза пускали молнии. – Если я не еду, то она тоже.
 - Это не тебе решать, а ей. – Зубрилка подошла к Кармен и взяла её за плечи. – Вы оба сорвёте мне сейчас всю экспедицию, не слушай его, ты мне нужна в походе, а он. – Курносая кивнула в сторону молодого человека. – Он никуда не денется. Вернешься через две недели, и хоть на голове ходите, за одно чувства свои проверите, в разлуке.
 Кармен начала сдаваться, ехать ей ужасно хотелось, и в словах командирши она видела определённый смысл, но всё же когда её взгляд пересекался с ним, она сомневалась, и даже заплакала. Слезливая сцена продолжалась ещё несколько минут, но, когда билеты были уже на руках, а поезд давал последнее предупреждение Зубрилка просто схватила Кармен за руку и втащила в тамбур. - За мной тряпка, соберись уже, не на гулянку едем.

                Глава четвёртая.
                Курс на юго-восток.
 Распихав свои рюкзаки и сумки, по углам и ячейкам вся компания собралась в душном купе за обсуждением дальнейших планов. На верхних полках валялись Барби и Сигма. Кармен и Зубрилка сидели внизу и уже что-то собирали на стол. Упырь с Герком явились из соседнего номера и, потеснив девчонок, пялились в окно в ожидании обеда. Кармен ещё немного всхлипывала из-за недавнего расставания со своим кавалером, но периодически, ловя на себе строгий взгляд командирши, переставала, просто надеясь, что седьмой член группы, которого так беспардонно оставили на платформе Курского вокзала, не очень обиделся.
 - Нет, конечно, он не обиделся. – Размышляла она. - Он просто не хотел отпускать меня, волновался, понятно, ведь мы же так сблизились. – Кармен на секунду зажмурилась, вспомнив, как он поцеловал её во время их последнего свидания. - Обидно, что мы познакомились при таких противоречивых обстоятельствах, но страшного действительно ничего не случилось, я скоро вернусь и позвоню ему сразу. Конечно, он не обиделся, он просто переживал за меня.
 Кармен опустила руку в карман своей куртки и нащупала холодный металлический предмет, который растерянный парень успел сунуть ей, перед тем как её силой затащили в вагон. Это был свинцовый, самодельный кастет, с выцарапанным на корпусе именем – Максим.
 - Максим, милый мой Максим. – Повторяла, про себя Кармен, сжимая в руке зубодробительную штуковину. – Уверена, ты всё поймёшь, дело ведь действительно не только в моём желании ехать, но и необходимость в группе иметь медика.
 - Ладно. - Подбадривающим тоном отвлекла её Зубрилка. – Хватит горевать, Кармен, возвращайся к нам. И вообще подсаживайтесь все ближе, обед готов, в экспедиции вы мне нужны сытые и здоровые.
 Поезд на всех парах летел к намеченной цели, оставляя за окном крохотные посёлки и деревушки, расположившиеся вдоль железной дороги за пределами столицы. Вот позади остались Чехов и Серпухов, а молодежь, треская за оби щёки варёные яйца, бычков в томате и краковскую колбасу с белым батоном, ожидали дальнейшего рассказа своего командира. Апогеем поездки стали две бутылки столичной водки, которую из-за юности лет никто в компании пить не умел, но все делали вид, что им приходилось употреблять этот суровый напиток.
 - Давайте выпьем за успех. – Подняла тост Зубрилка. – За успех и удачу. Главное - всё делайте, как я вам говорю, и тогда победа нам обеспечена.
 Зубрилка осушила бумажный стаканчик, и поморщилась так, словно проглотила целиком чилийский перец.  Искусство лицедея было не самой сильной стороной молодой девушки, и это сильно её напрягало. До сегодняшнего дня она считала, что хорошо подготовилась в этом плане, и сейчас, в крохотном купе поезда, где все её эмоции, переживания и недомолвки были как на ладони, ей становилось очевидно, что самонадеянность может сыграть с ней жестокую шутку. Ей ещё предстояло многое завуалировать и многое скрыть от своих попутчиков, чувствуя на себе недоверчивые взгляды Упыря и Кармен, Зубрилка мысленно ругала себя. – Не с того я начала, не с того. Понадобится ещё водка, буду усыплять их бдительность. Барби и Сигма почти не пьют крепкое, снова ошибка в расчётах, на станции надо купить вина или пива.
 - Прошу внимания. – Обратилась она ко всем. – Уважаемая группа, итак, мы продолжаем с вами изучать дневник Себастьяна Львитта. В парке я читала вам страницу, которой он заканчивал дневник, теперь мы почитаем его с самого начала.
 - Погоди! – Чавкая колбасой, перебил её Упырь. – В парке ты читала, что есть такая страница, которую этот, как его, Львит, настоятельно рекомендовал не открывать, дескать, там опасная информация.
 - И что?
 - Хотелось бы уточнить, мы будем её читать или нет?
 - Нет, не будем, то о чём там написано действительно очень опасно.
 - Но хоть намекни о чём? – Подала голос с верхней полки Барби.
  Голос Зубрилки стал неуверенным, как у нашкодившего ребёнка, которого строгая мама призывала к ответу. -  Не знаю, я сама не изучала последнюю страницу, сняла с неё ксерокопию, а читать не читала. Вот эта страница, она даже не пронумерована. – Девушка достала из рюкзака стопку листов, которые читала в парке, и показала последний.
 - Как же ты можешь утверждать, что там опасная информация, если не читала!? – Наседал Упырь.
 - Просто мне так кажется, и предостережение, что Львит делает в самом начале, о чём-то, да говорит. Не просто так же он заключительную страницу поместил перед всеми остальными.
 - Чего-то ты темнишь, подруга! – Молодой хулиган был очень даже внушительного вида. Коренастый и крепкий, он походил на жигана из кинофильма «Путёвка в жизнь». Колючий взгляд с прищуром буравил Зубрилку буквально насквозь. В тот момент молодая девушка первый раз пожалела, что взяла его в команду.
 Авторитет командирши таял на глазах. Желая разрядить обстановку, она широко улыбнулась, и снова наполняя водкой бумажные стаканчики, защебетала мягче и напевнее. – Да что вы, в самом деле, подозреваете меня в чём-то? Прямо допрос устроили. Если вы из-за водки сердитесь, каюсь и исправлюсь при первом же случае. Куплю, как на вокзал прибудем, и вино, и пиво, без горючего не останемся, гарантирую.
 Вечно позитивная и дружелюбная Сигма, едва не свалившись от негодования, с купейной полки, поспешила заступиться за девушку, которую начала считать своей подругой. – Чего вы на неё накинулись, она так старается, всё организовала, обеспечила, а вы недовольны. Хватит ссориться, давайте уже дневник почитаем, не забывайте, что мы всё-таки за сокровищами едем.
 Зубрилка по-свойски кивнула заступнице и подумала – Спасибо дурочка, ты-то и станешь моим союзником и гарантом, ты и этот амбал – Геркулес. Кажется, вы уже понравились друг другу, значит через тебя, я и на него повлиять смогу.
 Обстановка понемножку разрядилась. Пшикнула пара бутылок, только что открытого тархуна, зашелестела фольга плавленых сырков, запахло свежим батоном и страсти улеглись и забылись.
 Зубрилка аккуратно в папке нашла листы под номером два и три и, надев свои кошачьи очки, устроилась по удобнее и начала читать.
 13 октября, 1919 года. Южный фронт.
 - Сегодня на вас смотрит вся Европа. Первый корпус Добровольческой армии стал не только остриём белого движения, но и той надеждой на победу, которая забрезжила на горизонте, благодаря вашей отваге и мужеству.
- Именно с такими словами командующий выступил перед дивизиями четыре дня назад, призывая нас на очередной подвиг. Я запомнил в точности его речь, хотя каждое слово, сказанное, этим человеком я ненавидел, как и его самого.
- Какую классовую идею и мораль хотел донести до нас Командующий, генерал-лейтенант Владимир Зенонович Май-Маевский, я не пойму, наверное, никогда. День только начинался, а он был уже нетрезв, а, впрочем, о чём я, он был пьян, вероятно, ещё с вечера. В бой нас посылал не легендарный стратег и тактик, а допившийся до чертей самодур и тупица. Достаточно посмотреть, что из всего этого получается, чтобы понять насколько мы все озверели и деградировали под командованием этого человека.
 - Прошло несколько дней, и вот сегодня, 13 октября, первый Корниловский полк ворвался в город. Орёл в огне и насилии. Когда ещё только штурмовая группа, под моим командованием, на двух бронепоездах, подобно чуме, пронеслась по всему живому, что встречала на своём пути, я уже понимал, что битва за город будит не сражением, а настоящей резнёй. Слова о чести и мужестве, в данной обстановке были, слабо сказать, не уместны.
 - Смелый и неожиданный удар во фланг противнику – передаёт адъютант командующего в штаб Деникина, и молчит о том, что наш, хоть и единственный танк, становиться красным от крови, которая его обагрила. Что наши солдаты превращаются в диких зверей, жаждущих крови и наживы. Что мирное население стало жертвой обезумивших и извращённых головорезов.
 - Я смотрю на всё это и мне страшно, хотя я уже давно не рассчитываю на прощение суда божьего. Сегодня мы открыли путь для нашей армии на Москву, неужели и там будет то же самое? Две личности, которые живут во мне и так ловко сводят меня с ума, вероятно, решили подшутить надо мной, и та, что послабее, проснулась именно сегодня. Она показывает мне нелюдя, в которого я превращаюсь. Кем надо было мне быть вчера, когда я разрешил солдатам подобные зверства и бесчинства, когда я гарантировал им всё то, до чего они сейчас дорвались. Дорвались после долгих месяцев в окопах, со вшами и цингой.
 - Мой денщик Зарубин сказал по секрету, что солдаты дали мне прозвище – Чертоглот, и произносят его с уважением. Вся ужасающая реальность сегодняшнего дня состоит в том, что 13-го октября я проснулся не Чертоглотом, а Себастьяном.
 - Наша совесть - непогрешимый судья, пока мы её не убили.
  - Зубрилка тяжело вздохнула и отложила листы в сторону. – Итак, сегодня я вам прочла про то, что не касается сокровищ Себастьяна Львита, но касается его самого. Зачем вы спросите? Элементарно. Если мы с вами изучим и проанализируем его личность, то вероятно нам будет легче понять его намерения, и там в его поместье, легко найти сокровища, просто мысля, как тот, кто их запрятал. Хочешь найти сокровища Львита, стань Львитом. Ну что, толково придумано?!
 Вся группа, пребывая в тяжёлых раздумьях, после тех страшных событий в Орле, которые до них донеслись этим утром, просто покивала, предвещая, что дневник Себастьяна способен ещё и не на такое.
 - Что это за болезнь такая, раздвоение личности? – Спросила Сигма, которая уже не улыбалась, а опустив глаза, бездумно катала пустую бутылку, из-под лимонада, по купейному столику.
 Зубрилка была довольна, что возражений против её тактики не было. Группа приняла её игру и постепенно начала проявлять интерес. Осталось только закрепить его. К вопросу Сигмы командирша была готова. – Раздвоение личности, или как принято называть в определённых кругах, диссоциативное расстройство идентичности, это болезнь, носящая психический и психологический характер. Я не сильна в терминах. Проще говоря, человек, который подвержен такому расстройству, ведёт себя так, будто в нём живёт несколько личностей, или эго-состояний, как называют это врачи-психиатры. Опасно это тем, что в определённых жизненных ситуациях происходит резкое переключение с одного эго на другое, и поведение совершенно меняется. Иногда эго конфликтуют между собой, что чаще всего приводит к неадекватной реакции, вот тогда такой человек опасен уже и для окружающих. Из-за редкости расстройства учёные до сих пор ведут споры о причинах и механизмах его развития. Но большинство психиатров сходятся сегодня в одном – диссоциативное расстройство идентичности — это извращённая стратегия выживания в экстремальных условиях. В одной западной книге, которая вышла малым тиражом в СССР, больше как учебное пособие по психиатрии, был описан уникальный случай Билли Миллигана, в котором жили и конфликтовали сразу двадцать четыре личности. Учёные даже сравнили голову Билли с общежитием. Книга увлекательная, но тяжёлая для впечатлительных людей.
 - А что стало с этим Билли? – Поинтересовалась Барби.
 - К сожалению, конфликт его личностей сделал его преступником. Он был арестован по обвинению в нескольких изнасилованиях.
 К обсуждению подключился Герк. – То есть, в определённый момент в голове этого Билли перемкнуло, и проснувшийся в нём другой парень пошёл насильничать?
 - Девушка! – Перебила его Зубрилка.
 - Что девушка?
 - В голове этого Билли, просыпалась девушка. Она была жестокой насильницей и извращенкой. Он даже дал ей имя, возраст и пристрастие. Адалана – девятнадцатилетняя лесбиянка.
 - Обалдеть... – Пронеслось по маленькому купе, едва ли не от каждого участника группы. – и что, этого Билли посадили в тюрьму? – Спросила Кармен.
 - Нет, не посадили. Сейчас Билли Миллиган содержится в психиатрической клинике и проходит принудительное лечение, вот уже десять лет.
 Группа была несколько обескуражена подробностями, сначала событий почти семидесятилетней давности, потом преступлений сексуального маньяка, и прибывала в удручённом состоянии, особенно после второй бутылки водки. Зубрилку такой ход событий устраивал, но для начала она решила не перебарщивать и ослабила хватку.
 - Ну ладно, мои дорогие, хватит на сегодня жути. – Командирша улыбнулась команде и предложила, пока поменять тему. – Давайте отвлечёмся на время. Можно поиграть, во что-нибудь, например, в города, если конечно не у кого нет ко мне срочных вопросов?
 Упырь внимательно посмотрел в глаза молодой девушки и задал вопрос, после которого она снова пожалела, что взяла хулигана в команду. – Может ты нам, уже объяснишь, откуда у тебя дневник Себастьяна Львита?


                Глава пятая.
                Недобро пожаловать.
   - Опять секретные архивы Ленинской библиотеки. – С сарказмом говорил Упырь, отозвав Геркулеса в сторону, когда вся компания прибыла на Орловский вокзал и направилась в зал ожидания.
 - Неужели вы во всё это верите?
 - Почему нет? – Геркулес был абсолютно невозмутимым по отношению к объяснению, откуда у Зубрилки взялся дневник. Ему уже надоели подозрения Упыря, и в данный момент он переживал лишь за то, чтобы успеть занять место для ночлега рядом с Сигмой. Поездка измотала его, и двухметровый парень, едва не послав собеседника куда подальше, с трудом подобрал слова, чтобы его хоть немного успокоить. – Она же сказала, что в библиотеке работает её родственник, через которого она свободно имеет доступ к таким документам. Это же не архивы КГБ, с грифом секретно. Обыкновенная старая тетрадка, которую она там же, наверное, себе и отксерокопировала. Странно, что этот дневник вообще ещё не выбросили, прикинь, лежал там, место занимал.
 - Какой родственник, ты чего на всё это ведёшься?! Неужели ты не понимаешь, что она нам врёт, и обманом тащит неизвестно куда.
 - Зачем?
 - Не знаю, но уж точно не в гости на блины.
 Геркулес рассмеялся. – Ты что эту курносую лилипутку боишься? Думаешь, она нас всех в лесу перережет, закопает и поминай, как звали?!
 - Да не боюсь я её, просто понимаешь…
 - Понимаю. Уже почти десять часов вечера, на ночь глядя я не собираюсь разгадывать тайны Букингемского дворца, завтра её ещё порасспрашиваем, но сейчас обустраиваемся и на боковую.
 Тем временем на вокзал, прибыл ещё один вечерний поезд, и поток пассажиров хлынул общей лавиной прямо на молодых людей. Закончив разговор, Герк и Упырь торопливым шагом отправились в зал ожидания, где в одном из закутков, предусмотрительно с круглосуточной палаткой беляшей и чебуреков, нашли Барби и Кармен. Девчонки сторожили общие баулы и тоже о чём-то секретничали.
 - Отличный лагерь разбили. – Одобрительно покивал Геркулес, вдыхая резкий запах, кавказской выпечки. А где Зубрилка и Сигма?
 - Зубрилка отправилась, узнать, во сколько завтра утром будет автобус и пропала, Сигма её пошла искать.
 - Ясно. – Уже зевая, подытожил Геркулес. – Ничего найдутся. Кстати по этому поводу я вспомнил прикольный анекдот. – Расплылся в улыбке двухметровый парень и принялся смешить девчонок.
 - Этот Упырь задаёт слишком много вопросов, и уже к чему-то подговаривает остальных. – Зубрилка стояла неподалёку от палатки и из-за угла наблюдала за командой. – Какая я дура, что взяла этого недоумка в группу, он может мне всё испортить.
                Щёлк.
 - Не волнуйся, он слишком глуп, чтобы помешать тебе.  Лучше, конечно, избавиться от него поскорее, но сделать это надо, не вызвав подозрения остальных. Геркулес и Сигма скоро будут увлечены друг другом, и, если Упырь вдруг пропадёт, не сильно огорчатся. Барби вообще его не переносит, а вот Кармен может почувствовать неладное, одного бойфренда она уже оставила на Курском вокзале, пропажа второго ей сразу покажется подозрительной. Надо действовать очень тактично.
                Щёлк.
 - Я не смогу!
                Щёлк.
 - Сможешь, конечно, сможешь.
 - С кем ты разговариваешь? – Подошедшая со спины Сигма, аккуратно дотронулась до плеча Зубрилки.
 - Ни с кем. – Командирша обернулась так резко, словно собиралась ударить девушку, но поймав на себе её испуганный взгляд, глубоко выдохнула и притворно хихикнула.
 - Не с кем я не разговариваю, с чего ты взяла? Ты что, давно тут за мной наблюдаешь?
 - Нет, я только подошла. – Сигма задрожала и сделала шаг назад.
 - Что ты?! – Зубрилка взяла её за руку. – Чего ты испугалась? Мы же теперь подруги, забыла? Я, правда, не с кем не разговаривала, на вокзале такой шум, вот тебе и показалось.
 - А зачем ты тогда тут стоишь?
 - Хотела пива для всех купить, вот высматриваю, нет ли милиционера по близости, сухой закон всё-таки.
 - Его уже год как отменили. – Аккуратно высвобождая руку, еле слышно пропищала Сигма.
 - Да ты что, а я и не знала. – Расхохоталась командирша. – Тогда всем свежего, жигулёвского, сейчас принесу холодненького. Иди пока к остальным, я мигом.
 Сигма вроде бы успокоилась и, поверив, что возможно ей всё действительно показалась, пошла к компании. Озадаченный и разгневанный взгляд провожал девушку, словно намереваясь проводить на эшафот.
 - Чёрт, чёрт, чёрт. Проклятье, как я её не заметила?
                Щёлк.
 -  Держи себя в руках. Она ничего не услышала. Просто впредь будь осмотрительнее.
 Ливень накрыл Орёл через несколько минут. Раскаты грома и сверкание молний, проносились по улицам города, загоняя зазевавшихся обывателей в подъезды и арочные переулки. Дождь сотрясал железную крышу вокзала, словно намеренно не желая, чтобы обитатели зала ожидания имели возможность поспать. Ночь приезда для группы искателей сокровищ выдавалась бессонной. 
 Упырь с Герком, накачивались пивом, которое принесла Зубрилка. После водки, которую компания пила в вагоне, жигулёвское светлое возымело отрицательный эффект, и молодые люди очень скоро стали громко шуметь и выражаться. Девушки больше скучали. Спиртного как в вагоне, так и на вокзале они употребляли меньше, а потому, не найдя себе занятия, просто выжидали, когда сон их просто срубит, не смотря на неудобное, полусидячее положение и буханье ночной непогоды.
 - Какие планы на завтра? – Обратилась Кармен, к командирше, когда в очередной раз удар грома, вернул её из царства Морфея, на грязный, заплёванный вокзал.
 -  Ну что ж группа! – Ответила на призыв Зубрилка. – Если заснуть всё равно никому не удаётся, я расскажу вам нашу завтрашнюю диспозицию, а потом предлагаю вместе прочесть ещё пару страниц дневника. Нет возражений?
Группа поочерёдно покивала.
 - Итак. Наш автобус отбывает с вокзала в одиннадцать-десять. Раньше, к сожалению, уехать не получается, потому что маршрут, по которому мы последуем, для горожан, мягко говоря, не популярен.
 - Рейсовый туда ходит только два раза в сутки.  На остановке, посёлок «Дальний», мы покидаем автобус и следуем дальше пешком или, в лучшем случае, на попутке. Там, куда мы едем, встречаются колхозные машины, но, если и нет, пешком до нашей завтрашней цели добраться вполне реально. Просёлочными дорогами, километров шесть или семь. Место дислокации - деревня Брыковы горы. Согласна, название не очень, но заночевать нам придётся именно там.
 - Почему? – Заплетающимся языком промямлил Упырь.
 - Мы доберёмся до деревни уже во второй половине дня, почти к вечеру. На ночь глядя идти через лес в бывшее поместье Львитов не очень предусмотрительно. Да оно и к лучшему. Мы остановимся в доме старосты, я переписываюсь с ним уже целый год, а несколько недель назад давала ему телеграмму. В общем, нас ждут.
 - Наши рыцари, – Она повернулась к Упырю и Геркулесу. – Нормально выспятся. А наши принцессы примут душ, приведут себя в порядок и вся группа будет готова к финальному переходу. Как видите, у меня вся ситуация под контролем, и напрасно вы меня в чём-то подозреваете, я только для пользы дела стараюсь.
 Кармен, Барби и Сигма поддержали перспективу помыться на ура, и осыпали Зубрилку комплиментами, как талантливого организатора. Геркулес, уже изрядно захмелев, принимал любую эмоцию Сигмы, как свою и потому тоже обрадовался за компанию. Упыря никто не спрашивал, и сам он не подавал голоса, понимая, что останется в позорном меньшинстве, какие бы доводы он не приводил против ночёвки в деревне.
 Зубрилка осталась довольна психологическим ходом. Устроившись на деревянном откидном сидении, так чтобы её было видно всем остальным, она достала листки под номером четыре и пять, и под прожектором карманного фонарика начала читать.
 14 октября – после полуночи.
 Очевидно, тринадцатого утром я проснулся Чертоглотом. Меня больше не ужасало бесчинство пьяных солдат, орущих под окнами казарменного флигеля. Меня даже веселили их чёрно-красные фуражки с шевроном перекрещенных сабель. Распахнутые шинели, не бритые физиономии, и трёхэтажный мат делали этих молодчиков больше похожими не на Корниловские элитные полки белой гвардии, а на орды самого сатаны.
 Мой денщик Зарубин принёс записку, в которой меня просили незамедлительно прибыть в штаб. Каково было изумление, что вместо выговора за произвол моих солдат, меня поздравили с присвоением мне звания полковника, ссылаясь на то, что именно атака бронепоездами и танком повлияла на дальнейшее, успешное наступление. Начальство словно в упор не замечало той крови, которую я пролил понапрасну днём ранее. Они называли мои действия искромётными и смелыми, обходя такие эпитеты как жестокие и бесчеловечные. Охотно я принимал поздравления, но, когда, выходя из кабинета генерала, увидел своё отражение в зеркале, ужаснулся.
 Страдания людей, побеждённых нами, меня больше не трогали. С азартом охотника, весь день я курировал облавы в городе, обыски домов, названных по доносу, и даже изъявил желание присутствовать на допросах красных командиров, по роковому невезению попавших к нам в плен.  Да, да, весь штаб пятьдесят пятой стрелковой дивизии красных был захвачен нами, и теперь садистам особого отдела есть где разгуляться. Раз пять или шесть за день я уже слышал фразу «Деникинцы с коммунистами не церемонятся».
  - Ночь также выдалась весёлой, хотя многие назвали её беспокойной, от чего только разозлили меня. Батальон красных, численностью в пятьсот штыков предпринял попытку отбить город, рассчитывая на внезапность. Очевидно, большевики дошли до отчаяния, если пошли на такие меры, не считаясь, что в Орле находятся сразу два наших полка, и ещё один в пригороде. Смертельное пение пулемётов, разрывы гранат, штыковой бой, о, в какой же восторг привела меня вся эта кровавая бойня!
 - Жаль только энергии это отнимает много. В пятом часу утра у меня не остаётся сил, чтобы сопротивляться сну. Глаза слипаются, и мне снова страшно, как тогда в штабе, перед зеркалом. Только бы утром не проснуться, тем, другим. Только бы не проснуться Себастьяном.
 Зубрилка отложила листочек и внимательно посмотрела на остальных. Она смотрела, как учитель литературы, ожидая от воспитанников понимания и глубоких рассуждений.
 Первым её ожидания нарушил Упырь. – Всё равно не пойму для чего нам читать те страницы, которые не касаются сокровищ. Если бы мне хотелось подобного чтения, я бы записался в клуб любителей Бориса Васильева, куда меня уже полгода агитирует райком комсомола, чтобы, как они выражаются, ликвидировать мои пробелы в патриотическом воспитании. 
 - Не в этом дело. – Командирша отстаивала свою позицию. – Я же объясняла всем вам, чем лучше мы будем знать этого человека, тем лучше будем понимать, где и как он запрятал своё достояние. Или вы думаете, у меня есть подробный план тайников, типа пять шагов на север от старой берёзы?  Боюсь вас разочаровать, ничего подобного в записях его дневника нет. В дневнике рассуждения, намёки, сравнения.
 Зубрилка достала из заднего кармана штанов, маленький блокнотик. – Вот послушайте, я сделала некоторые выписки. Свод бельведера отлично подходит для того чтобы под его куполом спрятать ценные вещи.
- Понимаете? – Вскочила она с места, чтобы казаться более убедительной. – Понимаете, какие загадки приготовил нам Себастьян Львит?! Сокровища есть, есть, безусловно, но их прежний обладатель не намеревался их отдавать, поэтому всё так сложно зашифровано.
 - Слишком всё замысловато. – Подключился Герк. – Лично я не отличу бельведера от секретера. Как я буду разгадывать все эти хитрости?
 Командирша подошла к Геркулесу и положила ему на плечо свою руку. – Наконец-то вопросы по существу. Ты разгадывать хитрости не будешь. Ты специалист по туризму, твой опыт нам будет полезен, на финальном переходе, когда пойдём через лес к родовому поместью. На тебе палатки, привалы, дежурства и всё тому подобное. Ясно?
 - Ясно! – Герку польстил подобный статус, и он даже протрезвел.
 - Специалист по всяким архитектурным премудростям, вот! – Зубрилка указала на Сигму. – Вот человек, который нас просветит по бельведерам, капителям, аркбутам и тому подобному. Наша Сигма, между прочим, на красный диплом идёт, в архитектурном университете, но в каком, я, по правилам, естественно, умалчиваю.
 Кармен! – Командирша продолжала распределять роли. – Наш командный медик. Будет отвечать за здоровье и физическое состояние всех членом экспедиции. Она тоже имеет необходимый навык и образование, так что будьте спокойны, ваша температура, давление и пищеварение, в надёжных руках.
 После этих слов все немного посмеялись, и Зубрилка продолжила, повернувшись к хулигану. – Упырь в нашей команде на случай непредвиденных, криминальных ситуаций. Помните, я вам уже рассказывала про чёрных копателей, с которыми наша группа может случайно пересечься. Не желательно конечно, но от этого никто не застрахован. Уверена наш мерзопакостный рыцарь станет нам всем, в таком случае, надёжной защитой.
 Смешки и улыбки стали перерастать во всеобщее веселье, и даже сам Упырь, не обижаясь на эпитет мерзопакостный, ржал на весь вокзал, словно смотрел любимую комедию в кинотеатре.
 - И, наконец, последняя в очереди, но не по значимости, наша Барби, это специалист по паранормальным явлениям.
 Смех прекратился. – Чего?!?! – В недоумении переспросил Геркулес.
Командирша снова сделала серьёзное лицо. – Чего здесь удивительного? Поместье Львитов - это не загородный профилакторий. Это развалины, в которых всякое может случиться.
 В беседу встряла Кармен. – Только не говори, что ты веришь в приведения?
 - Неважно во что верю я. Важно, что среди нас будет человек способный объяснить многие явления, которые на первый взгляд могут показаться остальным тревожащими и мистическими.
 - А что в Москве есть институт, изучающий пара нормальные явления? – Уточнила Сигма.
 - Нет, подобного вуза в Москве нет. Но в Русском Географическом обществе есть целый отдел, изучающий данное направление. Руководитель отдела, товарищ Вилинбахов, начальник и близкий друг Барбиного папы. Он-то, кстати, и привил ей интерес к изучению паранормального. В данный момент Барби уже почти полноправный сотрудник отдела, даже проходила там практику. Её знания очень ценны для нашей экспедиции.
 Барби негодовала. – Откуда ты всё это про меня знаешь?
 - Не волнуйся, я не шпион. На тебя я вышла через телепередачу «Очевидное и невероятное». Твой отец снимался там в двенадцатом, тринадцатом и восемнадцатом выпуске. Так что всё элементарно. Иногда по телевизору показывают очень много полезного.
 А кем должен был быть тот парень, которого мы оставили на Курском вокзале? – С грустью в голосе спросила Кармен.
 Зубрилка иронично кинула взгляд на грустившую девушку и, словно ожидая этого вопроса, резко ответила. – Этого проходимца я нашла на факультете психологии. Мне казалось, что в экспедиции должен быть человек, отвечающий за морально-этический климат в группе, на тот случай если мы начнём бесить друг друга, ссорится и ругаться. Не самый важный член нашей команды. Уверена, что мы легко обойдёмся без него. Я думала назвать его Фрейдом, но теперь это уже не важно.
 Кармен ещё раз сжала свинцовый кастет в левом кармане. – Его Максим зовут. 



                Глава шестая.
                Брыковы Горы.
- Сейчас сдохну. – Простонал несчастный Геркулес, когда команда золотоискателей начала потихоньку просыпаться. Проливной дождь сменила превосходная погода, и весь вокзал заливался чудесным, утренним, летним солнцем. До автобуса было несколько часов, и, перекорёженные от неудобного сна на деревянных сидениях, компаньоны никуда не торопились. 
 - Что с тобой? - Поинтересовалась Зубрилка, но, когда вспомнила про холодное жигулёвское, после столичной водки, и разглядела внимательнее серо-бурмалиновое лицо Герка, предпочла ретироваться, чтобы не попасть под горячую руку.
 Похмельем от ерша страдало, как минимум, ещё двое. Упырь уже несколько раз спешно удалялся в привокзальный туалет, а бедняжка Барби чуть не плача, даже не могла подняться, ссылаясь на головную боль. Было ясно, что с пьянками на время экспедиции покончено, но что делать сейчас, за два с половиной часа до автобуса. Грузить бедолаг в общественный транспорт в таком состоянии было не вариантом, однозначно.
 Удручённая Зубрилка стояла в сторонке и ожидала, что ей за вчерашнюю инициативу по поводу спиртного сейчас достанется, но Кармен, вспомнив, что она ответственная за физическое состояние группы, взяла всё в свои руки и побежала искать аптеку. Участливые служащие подсказали, что аптека находится на втором этаже вокзала и уже открылась.
 В отличие от многих, в экспедиции Кармен чувствовала себя хорошо, потому как мало пила пиво и почти не пила водку. Через две ступеньки она полетела наверх и, увидав в конце зала заветную вывеску, с картинкой змеи, обвивающуюся вокруг бокала, устремилась туда, твёрдо намереваясь затариться всем, что только может понадобиться в походе.  В институте она была одной из лучших на курсе, но только по теории. Блестяще здавая экзамены и зачёты, она всегда была в хвосте, если требовалось взять на себя какую-то инициативу. При возможности, во врачебных диагнозах она старалась посоветоваться с преподавателями или старшими товарищами, тем самым перекладывая на них часть ответственности. Сейчас же, когда под рукой других медиков просто не было, Кармен, которую по-настоящему звали Марина, вдруг почувствовала необъяснимую уверенность, и, принимая, что благополучие похода зависит сейчас только от неё, испытывала подъём и бодрость духа. Настоящий врач родился в ней только сейчас, но сюрпризы этим утром для неё не заканчивались.
 - Привет. – Кто-то нежно взял её за запястье и лизнул мочку уха, когда она подошла к стеклянной двери аптеки.
 Кармен сразу узнала голос. Обернувшись к тому, кто её задержал у входа, она сама, не ожидая от себя, бросилась в объятия неожиданного визитёра. – Максим!!!
 Время остановилось, и мир перевернулся с ног на голову. Страсть и чувства, про которые девушка и юноша читали до этого момента, только в книгах, клокотали внутри них, и, казалось, ничего не было важнее и сокровенней сейчас для двоих во всём белом свете.
 - Что ты здесь делаешь?
 - Я поехал с вами тайно. Запрыгнул в соседний вагон и прятался в тамбуре. Едва не попал в милицию, когда меня обнаружили контролёры, но всё обошлось. Удалось договориться с проводником и ехать на третьей полке, куда складывают багаж, знаешь?
 - Ты с ума сошёл. – Прошептала девушка Максиму на ухо, так что его проняло мурашками до самых пяток.
 - Не волнуйся, я ничего не испорчу. Просто буду держаться, где-нибудь неподоплёку, и присмотрю, чтобы с тобой ничего не случилось. Ты будишь знать, что я рядом, и тебе будит легче в походе, а когда всё закончится, и нас уже никто не сможет разлучить, мы вместе поедем домой. Как называется деревня, от которой вы пойдёте в поместье Львитов?
 - Брыковы горы. Там мы заночуем в доме какого-то старосты, и завтра идём через лес, до поместья.
 - Я буду там, не волнуйся. Если тебе понадобится моя помощь, я хочу, чтобы ты знала, что она будет обязательно, в какую бы передрягу ты не попала.
 Какое-то время молодые люди смотрели в глаза друг другу. Мимо спешили раздражённые пассажиры, хлопала дверь аптеки, вещал вокзальный громкоговоритель, но всего этого не существовало для двух молодых людей, которые уже успели влюбиться, несмотря на то, что их ждало в будущем.
 - Мне пора. – Сказал Максим. – Не ровен час Зубрилка отправиться за тобою следом. Не хочу, чтобы меня обнаружили. Прощаюсь с тобой, ненадолго. Не скучай, помни, я рядом.
 Уста Марины обжёг пламенный поцелуй, и через мгновение её кавалер скрылся в толпе обывателей, словно пустынный ветер, оставив после себя разгорячённое тело и вырывающееся из груди сердце. Он рядом, теперь она знала главное, он рядом.
 Через двадцать минут лечение похмельной команды уже шло полным ходом. Кармен-Марина оказалась на редкость прозорливой девушкой и чуть ли ни силой заставляла принимать больных препараты, которые она притащила из вокзальной аптеки. Дибазол, но-шпа и активированный уголь под принудительным воздействием пошли в ход и, после полирования всего этого холодным квасом, который нашёлся там-же на вокзале, молодые и здоровые организмы ребят начали восстанавливаться и постепенно приходить в себя. К прибытию автобуса группа была в полном порядке, а новоиспечённый медик так гордилась собой, что даже задумалась в дальнейшем, о защите кандидатской.
 Группа продолжала действовать точно по графику. Погрузившись, через несколько часов в автобус, все разместились в хвосте транспорта и мирно наблюдали дремлющих бабушек, которые везли припасы и рассаду из города на свои фазенды. Автобус то набивался битком, то становился полупустым, минуя какое-нибудь крупное село или посёлок. Компания искателей сокровищ пребывала в разном настроении. Герк с Упырём всё время шутили и смеялись, довольные тем, что их вылечили и поправили. Барби напротив испытывала неловкость, от того что утром показала себя не в лучшем свете. Сигма дремала, Кармен и Зубрилка были погружены в свои мысли.
 Кармен, конечно, думала о Максиме. – В автобусе его нет. Оно и понятно. Появись он здесь, его непременно бы заметили и остальные. Наверное, он следует за нами на попутке. Я же сказала ему название деревни, значит, он что-нибудь придумал, как оказаться там, одновременно с нами, или чуть позже. Это тоже не страшно, главное ему успеть к нашему завтрашнему выходу.
 - Успеет. – Успокаивала она сама себя. – Конечно же, он успеет.
Прошло ещё некоторое время, и вот по просёлочной дороге опустевший автобус вёз только шестерых компаньонов и пару пенсионерок, сидевших спереди, где транспорт поменьше трясёт. Зубрилка не преминула воспользоваться ситуацией и снова достала из рюкзака заветные листочки. На этот раз это были страницы: шесть, семь и восемь.
 - О!!! Что очередной урок истории. – Саркастически подметил Геркулес.
 - Страшной истории. – Добавила Сигма и поморщилась. – Лично меня бросает в дрожь от подробностей жизни этого человека.
 Зубрилка была довольна, что так или иначе группа начинает вникать во все нюансы, так настойчиво навязываемые ею остальным. Намеренно игнорируя всеобщее волнение, девушка изящно одела очки и с присущим ей выражением приступила.
14 октября – Утро.
  - День Покрова Пресвятой Богородицы! Какой же мерзкой погодой встречал нас этот день. Небо заволокло тучами, почти ураганный ветер носил по площадям и улицам моросящий дождь, а временами даже и снег. 
 - В десять часов дня состоялся военный парад резервных батальонов и молебствование, которое началось почему-то без священника. Все посчитали случившееся дурным предзнаменованием, как будто и без того не ясно, что положение белогвардейцев в Орле не завидное. Солдаты и горожане глядели, как мой танк корёжил и давил деревянную трибуну с красными флагами, оставшимися после большевиков. Все наверняка догадывались, что этот триумф ненадолго.  Атака наших частей на Тулу, от которой до Москвы не будет и двухсот километров, слишком слаба. Уверен, что нас отбросят. Тринадцатая армия красных станет нашей чёртовой дюжиной, от которой хорошего ждать не приходиться. А в прочем, как говорил бедолага Ройфе - История расставит все знаки препинания.
  - Мои бронепоезда стоят без дела, а штурмовая группа, которой я командовал при взятии города, передана на Мценское направление. Талантам новоиспечённого полковника пока не находиться применение, и при службе контрразведки я снова курирую облавы, обыски, допросы, а за частую просто путаюсь под ногами гипертрофированного аппарата, который уже начал приобретать болезненную манию.
 -  Контрразведка расположилась в здании бывшей гостиницы. Ничего не скажешь, очень удобно. В номерах, после определённых поправок, сразу можно было организовать и камеры, и комнаты для допросов. Самые страшные номера, по мнению служащих, располагались в дальнем крыле, чтобы не было слышно криков и воплей контингента, для которого всё это и было задумано.
 - Пытки, или как принято называть в этом здании, допросы с пристрастием, идут здесь двадцать четыре часа в сутки. Отъявленные садисты лакируют свои кулаки на лицах, попавших в плен большевиков, арестованных подпольщиков, но зачастую просто обыкновенных горожан, взятых по ложным доносам. Этих держат отдельно, допрашивая в основном, на предмет того, где они могли скрыть ценности, которые ещё каким-то чудом оставались в городе. Да, да, человека бьют, секут нагайками и плетьми, а когда тот сознаётся в укрывательстве, переворачивают его дом с ног на голову и, забирая всё ценное, просто присваивают себе. 
  - Мой денщик Зарубин какое-то время сопровождал меня, но потом его вырвало, прямо в кабинете для допросов и он попросил разрешение не присутствовать при том, чему он даже не смог подобрать слово. Я же, напротив, остаюсь в приподнятом настроении духа, тем более что штаб-ротмистр, который занимается экспроприацией ценностей у населения, любезно определил мне хороший процент, чтобы я особо не вмешивался и не распространялся в штабе о нетрадиционных методах контрразведки.
 - Я Чертоглот, сегодня я определённо проснулся Чертоглотом, а не тем, другим. Вот бы больше никогда не ощущать в себе Себастьяна Львита, не чувствовать угрызений совести и мук порядочного человека. О как же я боюсь обратного, о как же я желаю оставаться Чертоглотом. Если бы человеческие желания имели хоть какое-нибудь значение.
 - Вот, наконец – то полезные сведения в дневнике прощупываются. - Подал голос Упырь, когда командирша перестала читать.
 - Ты о чём?
 - О ценностях, которые контрразведка награбила в городе, вы что ни поняли? Он же пишет, что какой-то штаб-ротмистр определил для него процент, понимаете!?
 Упырь сделал многозначительное лицо и добавил. – А вдруг всё это он тоже спрятал в своём поместье? Вы логическую цепь вообще прослеживаете? Бои, где он участвовал, шли в Орле, и поместье его родовое, совсем рядом находилось. Смекаете о чём я?
 - Смекаем, смекаем. – Поддела его Барби. - Все давно уже смекнули что события, описанные в дневнике и место, куда мы отправляемся, не просто так пересекаются. Один ты только сейчас допёр, остальным уже всё ясно.
 Упыря слова Барби ничуть не тронули. Увлечённый умозаключениями он подпрыгивал с места и кричал на весь автобус. – Братва, я практически уверен, что главные сведения таятся на тех страницах, которые этот Львит просил не читать. Это такая хитрость. Давайте их тоже изучим, сто процентов, он там про клад рассказывает.
 - Нет, ребята. – Голосом заботливой мамочки сказала Зубрилка. - Я чувствую, что это опасно, мы же договорились, что не станем так рисковать. Обещаю, что клад нам достанется и без этого, прошу всего лишь мне довериться и сделать, как я предлагаю.
 Зубрилка взволновано всматривалась в глаза каждого участника экспедиции, голос её срывался, руки дрожали. Трудно было представить, что эта перепуганная девушка и есть командирша, которая ещё день назад выгнала из группы Максима, затащила Кармен силой в вагон и увезла всю экспедицию на поиски приключений.
 Сейчас она, судорожно озираясь, собирала пронумерованные листочки и прятала их в рюкзак, но автобус, подскочивший на кочке поселковой трассы, слегка подбросило и отксерокопированные страницы веером полетели по всему салону.
 - Ни с места! – Вдруг строгим голосом крикнула Зубрилка остальным, да так что даже бабушки и водитель на секунду обернулись посмотреть, что происходит.
  Девушка сбавила тон и улыбнулась, но так неестественно, что у каждого присутствующего пробежал мороз по коже. - Я сама подниму, спасибо, не надо мне помогать.
               
                Глава седьмая.
                Упырь не нужен.

 Жёлтый автобус, именуемый в простонародии скотовозом, скрипнул своими раздвижными дверьми и устремился дальше по деревенским колдобинам, оставив на обочине шестерых молодых людей, которым ещё предстояло топать до Брыковых гор почти шесть километров.
 Полуденная жара, которая так донимала ребят в автобусе, начала потихоньку спадать и, едва заметное навивание вечерней прохлады предвещало, что прогулка до деревни, хоть и не близкая, пройдёт в умиротворении с природой и в хорошем настроении.
 Густой, зелёный ковёр луга, раскинувшийся перед путешественниками, умиротворял и завораживал узорами белых цветов, дополняющих зелёное пространство необыкновенным эффектом игры красок, отблесков и переливаний. В невысокой траве всё время что-то шуршало, жужжало и прыгало, подкидывая игривости в момент такого необычного и приятного впечатления.
 При виде всего этого великолепия, которое на контрасте заменило бетонные платформы вокзала, грязные залы ожиданий и душный автобус, никому из группы, даже Упырю, не захотелось спорить и ссориться. Все просто медленно шли и любовались природой. За плечами ребят болтались рюкзаки и спортивные сумки, глаза щурились от солнечных зайчиков, а ноги сами несли вперёд, навстречу новому и неизведанному.  Ничего не предвещало беды или даже мелкой неприятности, которая могла случиться с экспедицией. Каждый мечтал только о хорошем, не задумываясь, что их мероприятие заключается не только в этой послеполуденной прогулке.
 Геркулес с Сигмой шли, взявшись за руки и о чём-то шептались, немного отстав от остальных. Приняв игру командирши, им даже нравилось называть друг друга вымышленными именами и, не вдаваясь в подробности жизни, просто наслаждаться присутствием.
 Упырь искоса поглядывал на Барби. Явно переоценивая свою неотразимость, он тоже рассчитывал на взаимность девушки, и только ждал удобного момента, чтобы подбить клинья. Будучи грубым в обхождениях и поведении, у хулигана уже успело сложиться мнение, что он как служба безопасности в команде, самый ценный участник и все это должны понимать, предоставляя ему особые привилегии. При любом удобном случае демонстрируя свою животную натуру, Упырь теперь всё время пялился на Барби, выставляя напоказ свою похоть и распутство.
 Грудастая блондинка встречала персонажей, подобных Упырю, только на страницах любовных романов и, наивно полагая, что сможет сделать из него влюблённого дурачка на побегушках, делала фальшивые знаки внимания, бросая на него томные взгляды и изящные движения молодого тела. Упырь понимал всё это неправильно, но, к сожалению для Барби, она об этом нисколько не догадывалась, и очень сильно рисковала своей девичей честью и репутацией.
 Зубрилка пребывала над всеми этими волнениями страстей и внимательно наблюдая за каждым членом команды, шла, отдельно анализируя какие союзы ей могут стать полезны, а какие наоборот.
 В таком настроении, прогулочным шагом, вся группа примерно часа через полтора, перевалив через холмы, видневшиеся в начале пути на горизонте, вышла к деревенской тропинке, которая, петляя среди отдельно стоящих тополей и сосен, привела их в Брыковы горы. Низкорослые домики, покосившись от времени, уныло громоздились по обеим сторонам дорожки, которая пронизывая всю деревню, насквозь вела к последнему дому, дому старосты.  Людей во дворах практически не было. Почерневшие брёвна строений, запущенные палисадники и всеобщая разруха, создавали впечатление, что деревня вообще уже давно заброшена и лишь скрип закрывающихся ставней, при приближении нежданных туристов, говорил, что здесь ещё кто-то существует.
 - Ну и уныние. – Подметила Сигма. – Как во время войны, когда все жители бросили деревню и ушли в лес партизанить.
 - Ты практически угадала. – По-свойски парировала Зубрилка. – Осенью сорок первого года, деревня действительно полностью опустела. В этих лесах действовал партизанский отряд, под командованием лейтенанта конвойного полка НКВД и его заместителя сержанта двести первой воздушно десантной бригады. Я, к сожалению, сейчас не вспомню их фамилии. Наверное, по причине того, что отрядом командовали такие деятельные люди, сопротивление партизан было особенно дерзким и решительным. Но закончилось это всё весьма и весьма печально. В результате общевойсковой операции отряд партизан был окружён и полностью уничтожен фашистами. А жителей деревни казнили через два дня, когда один предатель по фамилии Кулагин донёс оккупантам, что местные помогали партизанам. Пекли хлеб, сообщали, где немцы, и так далее. Кстати, этого предателя так и не поймали. Известно только из каких-то там документов, которые после Гитлеровцев остались, что псевдоним его был Ястреб, а псевдонимы присваивались только оперативным агентам. Стало быть, и Кулагин этот провокатором, и шпионом служил.
 - А почему ястреб, как ты думаешь? – Спросил Герк.
 - В хрестоматии по здешним местам полагали, что Ястреб его назвали, потому что молодой совсем был, и быстрый, как птица. Везде успевал: и подсмотреть, и подслушать, и донести вовремя.
   - Деревня была абсолютно пуста многие годы. Старожилы утверждали, что эти места прокляты, и даже после войны местный леспромхоз здесь не работал.
 - Откуда ты всё это знаешь? – Поинтересовалась Кармен.
 - Староста в письмах писал. Он местный и про многое мне поведал, хотя в чём-то уже и путается. Возраст, сами понимаете. 
 - Чем же здесь люди живут? – В недоумении подметил Герк. – Ни колхоза, ни фермы, да что там фермы, дорог-то нормальных, и тех нет.
 - В основном пенсионеры пыхтят. В огородах копошатся, за грибами ходят, пенсию получают, так и живут. Почта и сельпо сюда раз в неделю приезжают, глушь, конечно, но они привыкли. Да тут и живёт-то человек двадцать, не больше.
 - А почему они все попрятались? – Подключились остальные.
 - Почему, почему.  – Зубрилка снова начала вилять. – Откуда я знаю почему, может, они незнакомцев не любят.
 - Нелюдимые они здесь. – Раздалось откуда-то со стороны, и из-за толстенного тополя, раскинувшегося прямо на тропинке, вышел, как из засады, пожилой мужчина, невероятно больших размеров. Чёрная борода, как у пиратов карибского моря, придавала незнакомцу весьма грозный вид и делала неожиданную встречу очень тревожной. Мужчина засучил рукава телогрейки, и, оскалив свои зубы, очевидно пытаясь улыбнуться, сделал пару шагов вперёд.
 - Неужели в нашу глушь даже автобусы ездить перестали? Я вас ещё в обед ждал.
 Зубрилка вышла вперёд и, по-пацански протянув медвежеподобному мужику свою маленькую ладошку, приветствовала. – Здравствуйте, вы староста Семён Петрович?
 - Он самый. – Поклонился мужик, но руку пожимать не стал. – Получил вашу телеграмму несколько дней назад, добро пожаловать, молодежь. Всё готово для вашего пребывания.  Я и печь растопил и картошки нажарил. Хотите, самогоном могу поподчивать, а для молодых людей у меня и банька готова. Вам как с дороги, неугодно ли?
 Вся команда поблагодарила хозяина за радушный приём и уже в сопровождении поплелась на постой. Обыкновенная рубленая изба с печкой посреди комнаты подразумевала, что вся экспедиция будет спать в одной комнате, и даже кто-то на полу, но спартанская обстановка многим даже понравилась. Для Зубрилки и Сигмы нашлись кровати, Барби, которая никогда не спала в деревенском доме, напросилась на печку, Кармен, Герк и Упырь должны были спать прямо на полу, застеленным войлоком и тюками с соломой.
 Уже через три часа, все намытые, накормленные, а некоторые даже и напоенные, валялись по своим местам и в праздном безделии плевали в потолок. Зубрилка читала страницы девять, десять и одиннадцать. 
 15 октября. 1919.
 - О какой же это противоречивый день! Для тех двоих, что живут внутри меня, нынче был настоящий экзамен. Я проснулся в великолепном настроении, снова ощущая себя Чертоглотом. Мой денщик Зарубин где-то достал превосходный коньяк «Шустов и сыновья», которым я накачался уже с утра и отправился в штаб. 
  - Панике, которая уже овладела почти всеми штабными крысами, я не поддался, и новости о том, что наше наступление на Тулу сорвано, а красные части переформированы в стрелковую дивизию, меня совершенно не огорчили, и даже не удивили.
 - Большевики овладели посёлком Комы, с этого направления они и начнут контрнаступление. За сутки мы продвинулись на двадцать километров, уверен, что уже очень скоро нас погонят обратно. Я даже был рад этому, мне хотелось битвы, настоящей мясорубки.
 -  Пить, бесноваться, срывать злобу на всех и вся, и снова пить, так проходил мой день, пока злым ветром меня не занесло в контрразведку.
  - За какими новыми ощущениями я припёрся туда, сам не понимаю, но то, что произошло через несколько минут, до сих пор в моей голове не поддаётся объяснению.
 - В тех самых комнатах дальнего крыла, где содержались комиссары и политработники, а наши палачи особо зверствовали, среди стонов и воплей, криков и проклятий, в одном каземате я обнаружил девушку, хотя так конечно не описать то создание, которое предстало передо мной в то мгновение.   
 - Она была настолько хороша и невинна, что несколько секунд я просто не мог отвести от неё глаз. Тонкий и стройный стан скрывала грубая солдатская рубаха, когда её тело было достойно самого шикарного и дорогого платья. Высокий рост делал эту девушку насколько грациозной, что она невольно представлялась в зале, при блеске софитов, а не в комнате с каменными стенами, запачканными чьей-то кровью.
 - Девушка сидела на деревянной скамье и от волнения её высокая грудь вздымалась, так что не могла бы не привлечь внимание любого, даже самого воспитанного мужчины. Тёмный цвет волос оттенял белоснежную кожу на бледном, но всё же очень красивом лице. Жемчужные зубы, высокие скулы и слегка заострённый подбородок придавали облику аристократический оттенок, но это была девушка, попавшая в заведение контрразведки не случайно.
  - Конвоир, видя, что я проявил любопытство, передал мне её мандат.
 - Кольцова Серафима Аркадьевна – многозначительно прочитал я вслух. – Девятнадцать лет, рабоче-крестьянского происхождения, не замужем, не привлекалась. Является идейным борцом за дело революции, назначается помощником командира диверсионного отряда, реализует предоставленное право исполнительной инициативы.
 - Опасная бумажечка – заговорил я с ней вызывающим тоном.
-   Что ж вы её уничтожить не успели, теперь даже не знаю, как с вами поступить. Во всяком случае, очень вам советую сотрудничать с нами, и рассказать всё что знаете.
 - В разговор вмешался конвоир. – Не зачем её допрашивать, господин полковник, подельнички, которых вместе с ней взяли давно уже раскололись, она ничего нового не расскажет.
 - Наш разговор с конвоиром затянулся. – Зачем же её здесь держат?
 - Конвоир хихикнул и сказал мне на ухо, но девушка всё равно нас услышала. – Начальник наш, полковник Леравский, известный охотник до женщин, ещё вчера её приметил. Приказал держать отдельно, бить и вообще допрашивать запретил. Завтра ночью, очевидно, планирует с ней позабавиться.
 - Завтра!? – Интересовался я.
 - Завтра! Нынче его на передовую зачем-то вызвали. Сказал, что в городе до завтра не будет. А пока приказал смотреть за ней как за зеницей ока. Очень, видать, глянулась ему девка, оно и не удивительно, хороша. – Саркастически хмыкнул мой собеседник.
 - Странное чувство посетило меня в ту минуту, а мгновение спустя я посмотрел на девушку и чуть не потерял сознание. Зубы пленницы пыли крепко стиснуты, кулаки сжаты, а гневный взгляд делал её непокорный вид настолько притягательным и распаляющим, что больше, кроме как о ней, я ни о чём не мог думать.
 - Господин полковник, господин полковник. - Слышал я где-то на фоне.
 - Вам плохо?
 - Меня вывели из каземата под руки, очевидно решив, что алкоголь ударил мне в голову. Коньяком от меня разило так, что любой бы именно так и подумал, но мне было плохо не из-за этого.
 - Что сделает с девушкой извращенец Леравский? – думал я, и ноги подкашивались на ровном месте. – Сейчас же, поздним вечером, заполняя дневник и продолжая накачиваться коньяком, я ловлю себя на мысли. – Себастьян, неужели ты вернулся, неужели она вернула тебя?
 Зубрилка отложила листочки и внимательно осмотрела группу. Развалившись по своим спальным местам, при тусклом зареве догорающей свечки, все молчали и думали о сложных временах гражданской войны. О жестоком и беспощадном девятнадцатом годе и о несчастной девушке, чья судьба была ещё под вопросом, на следующих страницах дневника Себастьяна Львита. Эффект, так желаемый командиршей, был достигнут абсолютно.
 Староста ушёл спать на сеновал, оставив избу полностью в распоряжение гостей.  Ни стесняясь посторонних, команда начала обсуждать прочитанное.
 - Это уже любовный роман какой-то! – Первым начал Геркулес.
 - А хоть бы и так. – Как всегда невозмутимая после чтения, устало протянула Зубрилка, зевнув во весь рот. – Можно подумать, тебе не интересно, что случиться дальше.
 - Интересно, очень интересно. – Подхватили остальные девчонки, выкрикивая наперебой как маленькие дети, просящие прочитать перед сном маму ещё одну сказку.
 - Уже поздно, ребятишки. – Пошутила Зубрилка, и, складывая листочки в общую стопу, засмеялась, угорая от своей собственной шутки.
 - Завтра рано вставать. Подъём в шесть тридцать. Предлагаю всем хорошенько выспаться. Если всё пойдёт по плану, ночевать следующей ночью мы уже будем в поместье Львитов, так что на сегодня всё. У нас будет много времени почитать историю Серафимы Кольцовой, с которой вы познакомились сегодня.
 Неожиданно улыбка пропала с лица командирши. Девушка посмотрела на всех испуганными глазами и начала ворошить свои записи и листки, которые всем читала. Мгновение спустя она отбросила их на лавку и начала выворачивать содержимое рюкзака, который лежал рядом.
 - Не может быть. – Заверещала Зубрилка. – Где, где, где? – Носилась она по комнате, в панике обхватывая голову руками.
 - Что с тобой, что случилось? – Напугалась Сигма.
 - Листки. Последние листки дневника пропали. Те самые, что Себастьян предостерегал не читать, под угрозой смерти. Я хорошо помню, что вложила их в общую стопку, а теперь их нет.
 - Ты хорошо смотрела? – Попыталась успокоить подругу Кармен.
 - Я дура, по-твоему!!!
 Командирша начала кричать, ещё раз осматривая рюкзак, на этот раз уже вываливая всё содержимое прямо на пол.
 - Нет, их нет, они пропали. В автобусе я видела листки, а теперь их нет.
 - Успокойся ты. – Участливо продолжила Барби. – Если ты помнишь, как убирала листки в рюкзак, значит, найдутся, куда им деться!
 - Их украли! – Зубрилка замерла на месте, и, повернувшись, посмотрела на Упыря так, словно увидела приведение.
 - Ты их украл. – Дрожащим голосом говорила она. – Пришёл в избу пока мы с Сигмой, Барби и Кармен парились в бане, а Геркулес с Семёном Петровичем были во дворе.
 - Приди в себя! – Рявкнул Упырь, словно был готов и ждал вопроса. – На кой чёрт мне записи этого неврастеника, ты сама потеряла их в автобусе, когда выронила, а теперь меня при всех обвиняешь.
 - Врёшь, ты их взял. – Сорвалась девушка и бросилась на Упыря с кулаками.
 В одно мгновение, подскочив к нему, командирша вцепилась одной рукой в волосы парня, а другой залепила ему по физиономии.
 - Оттащите её. - Кричал пострадавший, защищая лицо подушкой. – Оттащите, а то я за себя не ручаюсь.
 Геркулес и Кармен, которые на тот момент были ближе всего, еле оторвав вцепившуюся в Упыря Зубрилку, под руки отволокли её в другой конец комнаты, а Сигма, зачерпнув в сенях ковш холодной воды, вылила на бузотёрку.
 Мизансцена стала выглядеть как в современном драматическом спектакле. Сопя, как разъярённый бык, посреди комнаты стоял Упырь, сжимая кулаки и ругаясь матом, которого от него остальная группа до этого момента не слышала. Барби, как испуганная мышка забилась в укромный уголок на печке. Герк, Кармен и Сигма стояли между хулиганом и командиршей, чтобы не дать им снова сцепиться в бешеном поединке.
 Натянутой до предела струной, напряжение момента повисло в воздухе, и поэтому ласковый и извиняющийся тон Зубрилки взволновал все ещё больше. 
 - Ребята. – Напевно начала она. – Простите, пожалуйста. Сама не знаю, чего на меня нашло. Переполошила вас всех, а из-за чего? Мы же всё равно читать эти страницы не собирались. Мне очень неловко, что я так повела себя, наверное, устала в дороге, вот и психанула.
 Ребята расступились, и командирша подошла к Упырю и аккуратно, дотронулась до его расцарапанной щеки. – Прости меня Ар…. – Зубрилка чуть не назвала его настоящим именем, но вовремя остановилась. – Прости меня, не обижайся, я обязательно найду возможность, как тебя задобрить.
 Поведение девушки было, по меньшей мере, не естественно. Бушевавшая и дерущаяся, через несколько секунд она была сама покорность и раскаяние. Удивлённые и перепуганные происходящим, ребята не верили в искренность девушки, но выяснять обстоятельства команде не хотелось.
 Упырь хмуро кивнул, давая понять, что принимает извинения. Умывшись, он снова развалился на полу и, отвернувшись к стенке, сделал вид, что засыпает. Герк последовал за ним, а девушки ещё немного поглазев с крыльца на ночное, звёздное небо, отправились на боковую чуть позже. Ещё один суматошный день путешествия подходил к концу. Позади остались километры пути и одиннадцать страниц дневника Себастьяна. Холодный месяц заглядывал в окно избы, то и дело прячась за одинокой тучкой. Висящий на небосклоне, он потихоньку погрузил путешественников в сладкое царство Морфея. С сеновала раздавался ржавый храп Семёна Петровича, мирно сопели молодые люди, дремали девушки, и только один человек этой ночью, противостоя чувству усталости, не спал. Притворяясь, что давно уже видит пятый сон, она лежала на кровати, укрывшись по макушку одеялом и думала.
 - Это Упырь! Я чувствую, страницы у него, мерзавец, давно ими интересовался.
 - Дура я, дура. Как можно было взять такого субъекта в команду.
                Щёлк.
 - Да ты права, он не нужен, он даже опасен для дальнейшей экспедиции.
 - Надо найти возможность избавиться от него, и как можно скорее. Мы практически у цели, теперь любые средства оправдываются.
                Щёлк.
- Какие средства? Ты пугаешь меня.
                Щёлк.
 
- Сейчас не время быть слабой. Ты слишком многое поставила на кон, чтобы сомневаться.
 - Поговори с Соколом, он должен помочь тебе. Припугни, если откажется. И не смей сомневаться, только уверенность доведёт нас до цели. Действуй и ничего не бойся.
                Щёлк.
- Да! Я сделаю это. Просто, когда я затевала это, то не думала, что всё может зайти так далеко. Я становлюсь такой же бездушной, как и ты.
                Щёлк.
Тьмы жутких истин нам дороже, нас возвышающий обман.

                Глава восьмая.
                Лес без дороги.
 Солнце едва-едва начало подниматься над зелёными шапками леса, когда на заднем дворе, голый по пояс молодой человек отличного телосложения, начал тренировку.
 - Бум, бум, бум. – Раздавались глухие звуки, когда Упырь стал колотить какой-то старый мешок, набитый тряпьём и подвешенный на заборе.
 - Бум, бум. – Колошматил он его, проводя серию то боковых, то прямых ударов, делая их сначала едва ощутимыми, потом изо всей силы.
 Пританцовывая, словно спортсмен на ринге, парень кружил по двору, иногда оставляя уже изрядно потрёпанный мешок, и рассекал своими ударами воздух, оттачивая нырки и уклоны.
 - Не спится? – Окрикнули его со спины, когда он, в очередной раз, молниеносно выбросил кулак по воображаемому противнику.
  - Хватит подкрадываться. – Цыкнул Упырь, когда, вздрогнув от неожиданности, обернулся и увидел в нескольких шагах от себя Зубрилку.
 - Чего тебе?
 - Да так, ничего. Хотела ещё раз извиниться за вчерашнее.
 Упырь сделал шаг на встречу, надменно оглядывая собеседницу. – Что-то мне не очень верится в откровенность твоих извинений. Чего задумала, а?
 - Ничего не задумала, просто мне показалось, что ты не вписываешься в компанию. Остальные тебя сторонятся, да и ты тоже, наверное, неуютно себя чувствуешь в нашем обществе.
 - Куда клонишь?
 -  Подумала, может тебе в Москву вернуться, пока не поздно? Денег на билеты и текущие расходы я дам, а ребятам скажу, что ты заболел и решил уйти из экспедиции не прощаясь.
 - Чего!? Уйти сейчас, когда сокровище практически у нас в кармане. Нет, подруга, меня не проведёшь. Я останусь, а ты, если не хочешь, чтобы я из себя вышел, разговор этот, в другой раз, даже не заводи.  Хватит козни против меня строить, я тебе не по зубам, советую это запомнить. Я не посмотрю, что ты девчонка, жизнь подпорчу так, мало не покажется.
 Девушка покачала головой. – Не хочешь, стало быть, по-хорошему?
 - Чего!!! – Упырь скрипел зубами, и лицо его наливалось кровью от ярости.
 - Ничего. Вот, наблюдала за твоей тренировкой. Кажется, в боксе это называется бой с тенью, верно?
 - Ну и что?
 - Главный плюс в поединке с воображаемым противником это то, что он очень искусен, но всегда остаётся поверженным, так!? Жизнь — это не бой с тенью. В жизни, противники могут оказаться и умнея и хитрее тебя. Учти это и подумай ещё раз хорошенько над моим предложением.
 - Пошла ты!!!
Зубрилка опустила голову и глубоко вздохнула. -  Значит, нет. Жаль. В любом случае я тебя предупредила. – Подытожила она и направилась в дом, где для остальных уже затрещал будильник.
                ***
 После ночи в деревенском доме компания выглядела гораздо свежее и бодрей, чем после ночёвки на вокзале. Девчонки причёсывались и наводили марафет, словно собирались не в лес, а на танцы. Не имея возможности поделиться подробностями личной жизни под строжайшим запретом командирши, им всё же удавалось отлично ладить и постепенно становится настоящими подругами. Легко находя посторонние темы для разговора, молодые прелестницы прекрасно проводили время вместе и совершенно не скучали.
 Геркулес нашёл старый журнал «Советский спорт» и, сидя за обеденным столом, листал его, изучая новости трёхгодичной давности. 
 Спальные мешки, фонарики, компасы и прочая необходимая в походе атрибутика, ещё с вечера была проверена, упакована и мирно дожидалась у входной двери. Осталось прихватить только несколько увесистых кувалд, долото и стамесок, которые ещё в день прибытия обещался предоставить хозяин дома, но с утра Семёна Петровича никто не мог найти.
 - Где этот староста? – Недоверчиво спрашивали ребята у командирши время от времени.
 - Откуда я знаю, он мне не докладывается. Может за грибами пошёл, может ещё куда, нам какое дело.
 - Странный он какой-то, этот Семён Петрович. – С опаской подметила Барби.
 - Да бросьте вы, обыкновенный деревенский мужик, ничего в нём странного. Просто здесь порядки такие, только и всего. Сейчас Упырь с инструментами придёт, он их в сарае видел, и можем отправляться. Дорога не близкая, километров пятнадцать, и всё время через лес.
 Прошло ещё несколько минут и во дворе послышались торопливые шаги, потом мат, дверь широко распахнулась, и на пороге появился Упырь. Голова парня была разбита, по лицу текла кровь.
- Где он? – Кричал парень.
Девушки и Геркулес кинулись к раненому Упырю, но в помощи он не нуждался. В руках у него уже была тряпка, которой он прижимал разбитую голову и ругался трёхэтажным матом. Расталкивая всех, он метался по комнате. -  Где он? Я убью его!
- Что случилось? – Спрашивали его все наперебой.
- Что случилось! Этот староста меня оглоблей по голове трахнул.
 - Что ты несёшь, как он тебя трахнул?
 - Я в сарай за кувалдой пошёл, слышу, крадётся кто-то сзади. Не успел я обернуться, меня сверху поленом, тресь.
 - Не может быть? – В смятении повторяли девчонки.
 - А это что? – Кричал взбешённый Упырь, показывая разбитую голову.
 - Может ты сам, нечаянно?
 - Что я, по-вашему, ненормальный, сам себе башку до крови разбить! Говорю вам, что это был староста.  Может он бы и убил меня, да только из-за роста большого он оглоблей об жердь какой-то задел и удар вскользь получился.
 - Но зачем ему это нужно? – Спросил Герк, выглядывая в окно.
 Упырь сел на лавку, морщась от ноющей боли. – Не знаю. Возможно, его кто-то подговорил сделать это, чтобы я не пошёл с вами в поместье. Убивать меня может и не собирались, так просто помять немного, чтобы домой отправить.
 - Кому это нужно? – Подключилась Кармен, уже начавшая обрабатывать рану.
 Упырь глубоко вздохнул и посмотрел в сторону двери, у которой стояла Зубрилка. Их взгляды встретились. – Конечно никому. Наверное, сам об косяк ударился. Я же не видел, как меня били. Значит, никого и не было.
 - Ты же только что говорил, что ударили.
 - А теперь в себя пришел, и стало всё ясно. Ударился, конечно, ударился. В этом сарае такая темень, не мудрено и ноги переломать.
 Зубрилка стояла в стороне и улыбалась. – Действительно, лучше б он тебе ногу сломал. – Размышляла, про себя девушка. – Старый дурак, простого дела выполнить не смог. Как знала, что ему верить нельзя. Ну да ладно, для него я сюрприз приготовила, а вот что теперь с Упырём делать?
                Щёлк.
 - Неспроста он вдруг стал такой покладистый. Что он задумал?
                Щёлк.
 - Скоро мы это узнаем, Упырь не из тех, кто ответный ход в долгий ящик откладывает. Мы слишком далеко зашли, мне страшно.
                Щёлк.
 - Возьми себя в руки или на мою помощь можешь не рассчитывать.
                ***
 Группа ещё полчаса решала и спорила о том, как поступить дальше. Кармен настаивала, что необходимо ещё на день задержаться в доме и наблюдать за состоянием раненого. Барби так сильно боялась Семёна Петровича, что наотрез отказывалась ещё одну ночь оставаться в избе, хотя хозяина даже не было дома. Упырь кричал, что прекрасно себя чувствует и нужно выдвигаться именно сегодня. На этом же стояла Зубрилка.
 В результате, после непродолжительных дебатов было принято решение голосовать. Кармен и Геркулес, проголосовали за то чтобы задержаться на сутки. Зубрилка, Барби и Упырь, за то чтобы немедленно выдвигаться. Сигма не хотела оставаться, но и против Герка голосовать не стала, оставив свой голос как воздержавшийся. Таким образом, ровно в восемь часов утра, группа в полном составе выдвинулась из Брыковых гор в сторону леса.
 Первым шёл специалист по пешему туризму, Геркулес. В руках он нёс две здоровенные кувалды, а за спиной помимо своего рюкзака, поклажу с другими инструментами. Спортсмен выглядел великолепно. Поигрывая мускулами, которые весьма выразительно проступали через облегающую тенниску, он чувствовал, что главная ответственность за группу лежит сейчас на нём и каждому своему шагу отдавал придельное внимание. Постоянно сверяясь с компасом, Герк вёл свой отряд по тропинке, которая то появлялась, то была еле заметной, то совсем пропадала.
За Спортсменом шла Сигма, не желая отставать от своего бойфренда ни на шаг.
 Кармен, Зубрилка и Барби, шли группой, полностью доверившись следопыту.
 Замыкал группу Упырь. Водрузив на себя несколько спальных мешков, размеренными шагами он маршировал след в след, словно комендант, конвоировавший группу заключённых. Сверлив взглядом спину командирши, он был уверен в её причастности, к покушению. Поправляя на голове, повязку, скрывающую кровоточащую ссадину он злобно скрипел зубами, представляя, как он вернёт должок обидчице. 
 Все эти взгляды и скрипения уже становились очевидны остальным. Группа приобретала характер недоверия, теряя свою слаженность и сплочённость.
 Меж тем лес просыпался после ночного отдыха. Поляны и пролески с каждой минутой густели и загромождались, пока не превратились в самый настоящий бор. Сквозь стволы пробивалось утреннее солнце, бликующее разными цветами радуги, под трели и осторожное перепахивание птиц. Километры глуши и таинственности лежали перед путешественниками. Поросшие мхом и папоротником, они иногда отталкивали своей мрачностью и унынием. Этот лес был совсем не похож на те живописные места, которые описывали вчерашние школьники в своих сочинениях на тему «утро в лесу».  Мутно-серый болотный туман медленно выползал из чащи, которая встретилась отряду примерно через час дороги, слегка в стороне от маршрута. Быстро темнеющий лес навязчиво стал наполняться скрипами, шуршаниями и шорохами.
 - Что так и будим молчать? – Нарушил молчание Упырь. – От этих звуков леса, чтоб им пусто было, мне не по себе, давайте поговорим, о чём-нибудь, что ли.
 - Да, мне тоже страшно. – Поддержала его Сигма. – Места, мягко говоря, неприветливые. Как в сказке про леших и кикимор.
 - А вы думали поместье, в которое мы направляемся, это пионерский лагерь?! – Не сбавляя шага, иронично подметила Зубрилка. – Настоящая жуть ещё только впереди, а половина из вас уже на измене. Взрослые люди, а каких-то небылиц испугались.
 Желая казаться настоящим кремнем, который общей панике не поддаётся, Герк решил разрядить обстановку. -  Ребята, хорош ругаться, вам что, не по себе, так обратитесь за помощью к науке, у нас как раз есть специалист по этому делу.
 Геркулес остановился, и многозначительно поглядев на Барби, сказал. – Твой выход подруга, разъясни нам, от чего так все переполошились?
 - Извольте. – Барби испуганного вида не имела вовсе, может от того что от отца подобных страшилок уже наслушалась вдоволь, а может от того что относилась ко всему с присущим ей оптимизмом. – Ничего тут странного нет. Лес в Русском фольклоре всегда был чем-то таинственным и сверхъестественным. Сигма неспроста вспомнила кикимор и леших, самых, что ни на есть, паранормальных обитателей леса.
 Колонна снова начала движение. Барби продолжала. –  Мне вспомнился один лес, который вообще считается одним из самых страшных мест на планете.  Находиться он в Японии у подножья горы Фудзи и называется лес Аокигахара. Полная противоположность красоте и спокойствию тамошних красот. В тысяча семьсот седьмом году, по непонятным причинам, извержение вулкана Фудзи не покрыло лавой это место, хотя лес расположился на самом склоне. После этого, лес зарос настолько плотно, что деревья стоят практически сплошной стеной, ветер туда не проникает, и гробовая тишина властвует безраздельно. Правительство Японии решило, что для туристов это может стать интересно, и там учредили национальный парк, о чём скоро очень горько пожалели.
 - Почему? – Перебила Сигма.
 - Потому что в лесу стали твориться необъяснимые вещи. Множество экскурсий, которые водили по северному склону на гору Фудзи, закончились трагически. Туристы терялись, пропадали, разбивались и так далее. В лесу трудно ориентироваться. Из-за больших залежей железной руды, компасы в лесу не работают, солнце наблюдать затруднительно, тропинок практически нет. Стоит чуть сбиться с пути и поминай, как звали. Но это ещё полбеды.
 - Что ещё не всё? – У Кармен дрогнул голос.
 - Если бы! Также этот лес стал излюбленным местом для самоубийц, в основном висельников. Ежегодно там сводят счёты с жизнью от семидесяти до ста человек, и количество постоянно растёт. Местные уже стали считать Аокигахара проклятым, и говорят о нём только шёпотом.
 - Вашу мать! – Крикнул Упырь. -  Неужели нельзя поговорить на отвлечённые темы? Пусть лучше эта чокнутая свои листочки читает, чем про всякую жуть слушать.
 Предложение было воспринято на ура, и, найдя через полчаса подходящую поляну, путники организовали привал, пока Зубрилка искала нужные листочки, обсуждали диспозицию. Потрескивал костёр, пахло жареным хлебом и подкопчёнными на углях баранками, дымился котелок с чаем, экспедиция отдыхала.
 - Ума не приложу, как это поместье, в которое мы направляемся, в такой чащобе оказалось. – Развалившись на траве, размышлял Геркулес.
  - Лес не всегда здесь был таким непролазным. – Поясняла командирша. – Семьдесят лет назад здесь была и лесная дорога, и тракт на Тулу, и угодья, а теперь вот всё лес проглотил. После революции поместьем мало интересовались, уж больно оно в неподходящем месте расположено. Ценности все выгребли и забыли про него благополучно. Во время Великой Отечественной войны в нём располагался штаб того самого партизанского отряда, про который я вам рассказывала, а больше его и не использовал никто. Даже бомжи в нём не селились, из-за того, что попрошайничать невозможно.
 - А чёрные копатели? – Уточнил Упырь.
 - Первое время наведывались, конечно, но потом и они дорогу забыли, полагая, что всё уже там обследовали и ценное забрали. Наверное, даже обнаружили несколько тайников, но тех, о которых в дневнике написано, уверена, не нашли. 
 При слове дневник, как по движению волшебной палочки, вся команда сразу настроилась на серьёзный лад и, расположившись вокруг командирши, приготовились слушать, что же произошло дальше. В ход пошли листки под номерами: двенадцать и тринадцать.
  16 октября. 1919 года.
 - Гори всё синим пламенем. Я проснулся Себастьяном Львитом. Мне мерзко и противно все то, что я делаю. Взятие города, моё назначение, и вообще белое движение, настолько мне опостылели, что я не в силах быть к этому причастным, ни единого дня. Сегодня я принял решение бросить армию и дезертировать. Я не могу и не желаю оставаться белым офицером. Я, прежде всего, человек, а не больной садист и извращенец, которых я видел в контрразведке.
 - Тот, другой, который бушевал во мне несколько дней тому назад, упивался происходящим, а я готов пустить себе пулю в лоб, от того, что завтра я могу натворить со своей честью и совестью, но девушка, та самая девушка, которую я видел в контрразведке не даёт мне покоя.
16 октября 1919 года. Несколькими часами позже.
  - Их было трое. Тех, кого я убил два часа назад, было трое.
 - Не знаю, как я решился на это, но определённо я сделал это ради неё. Ради той девушки, которую я увидел в контрразведке. Чтобы вытащить её из камеры, одного подкупа было мало, всё испортил полковник Леравский, вернувшийся с передовой чуть раньше. Нужно было действовать решительно. Серафиму я вырвал буквально из его лап. Он не успел воспользоваться её телом, но несколько минут, и я бы опоздал. Тремя выстрелами я сразил полковника, конвоира и сопровождающего фельдфебеля, который имел неосторожность привести меня прямо в кабинет полковника, если можно было так назвать его будуар для утех.
 - Серафима, бедная Серафима! Не знаю, потеряла она сознание, когда её привели к Леравскому или после, когда я начал стрелять, но девушка без чувств уже два часа. Я вынес её из здания буквально на руках, и с извозчиком, которого посчастливилось поймать на улице, привёз на квартиру. Мундир полковника сослужил мне отличную службу, нас не задержали не в контрразведке, не на посту, но скоро все всполошатся. 
 - Я жду денщика Зарубина, он обещал достать экипаж, но, если он промедлит ещё час, мне конец, это точно.
 - Ого!!! – Выразительно крикнул Геркулес, хрумкая баранками. – А Себастьян то наш, отчаянный мужик оказался. Так запросто, из-за девицы, столько народу положил, а ведь он её не знал даже.
 - Да, парень не промах! – Поддержал Геркулеса Упырь. – Не промах в прямом смысле слова, три выстрела, три трупа. Со мной по малолетке разные люди срок тянули, но таких отчаюг не было.
 - Вы рассуждаете о Себастьяне, как об уголовнике каком-то. – Перебила обоих Зубрилка. – Не забывайте, что он дворянин, а не босяк из подворотни. Настоящий аристократ, офицер, который вполне вероятно, даже испытывал чувства к этой девушке, но из-за своей болезни на почве раздвоения личности не смог их проявить правильно.
 - Неужели Чертоглот, таящийся внутри Себастьяна, ещё вернётся? – Всхлипнула Сигма.
 - Всему своё время, я непременно прочитаю вам весь дневник, и вы всё узнаете. А сейчас я всего лишь хотела заострить ваше внимание на том, что Себастьян, хоть и пошёл на убийства, но он не бандюга, не отморозок.
 - Кстати об отморозках. – С тревогой и настороженностью произнесла Барби, и показала в сторону ответвляющейся тропинки, по которой к ним шли четверо парней в серых спецовках.
 Удивительно в такой глуши было встретить сразу группу молодых людей, но их вид, совершенно не вселяющий дружелюбия, сразу говорил о том, что лучше б этой встречи не было.
 - Это они, да, это они? Те самые чёрные копатели? – Перешёптывались Кармен и Барби.
 Вид у чёрных копателей был не презентабельный. Помятые, не прибранные, с недельной щетиной, подойдя ближе, они внимательно осматривали команду путешественников, не скрывая своего недоброжелательного настроя. У одного из них, по-видимому, самого старшего, на поясе висел чехол со здоровенной финкой.
 - Чё здесь делаете? – Начал он, слегка пнув рюкзак Кармен, стоявший на дороге.
 - А в чём дело? – Строго ответил Упырь, вспомнив, что для этого, собственно, его и приняли в команду.
 - Дело в том, что это наша территория. Копаем здесь только мы, бригада Саши Хвата, слыхали, наверное!?
 Геркулес и Упырь переглянулись и, поднявшись со своих мест, встали вплотную к не прошеным визитёрам. – Нет, про Сашу Хвата мы не слыхали. Мы не из ваших, не из копателей, сами видите у нас не мотыг, не лопат нет. Стали бы так копатели на ваш промысел собираться? С нами девушки, мы просто туристы. Сейчас пообедаем и уходим.
 - Девушек вижу. – Оскалился старший. – Не многовато четыре для двоих, может парочку нам оставите?
 - Ребята. – Вмешался Геркулес. – Мы не хотим неприятностей.  Если не возражаете, то мы уже уходим.
 - Возражаем! – Продолжали копатели, почувствовав, что бригада явно напугана, во всяком случае, большинство. – Сюда даже местные не наведываются, а вы так запросто припёрлись, костёр развели, по нему мы вас собственно и обнаружили, а теперь свалить хотите!?
- Мы вам ничего не сделали, ничем не помешали. – Подала голос Барби.
 - А кто сказал, помешали? – Заржали все четверо. – Наоборот помогли. Мы в этом, чёртовом лесу уже две недели, как проклятые. Одичали без слабого пола.
 - Давайте знакомиться, меня Саша зовут. – Ухмыльнулся старший и направился к Барби, которая, задрожав от страха, вскочила с места и прижалась спиной к рядом стоящему дереву.
 Между ней и копателем вырос Упырь. Кулаки его были сжаты, но финки, как у его противника, у защитника не было. – Нам некогда знакомиться, отвалите, или это всё плохо закончится.
 Копатели стали обходить группу по разным сторонам, ситуация накалялась, сердца колотились с бешеной скоростью и выпрыгивали из груди.
 Геркулес, к которому копатели относились больше всего с опаской, из-за того, что он был на пол головы выше всех остальных, нагнулся за изогнутой, толстой веткой, валяющийся возле костра. – Парни, лучше отвалите, по добру, по здорову, а то я лично за себя не ручаюсь.
 В другое время слова спортсмена, возможно, возымели бы должный эффект. Выглядел Геркулес очень грозно, особенно сжимая в могучей руке палку, но незваные гости так пялились на четырёх красивых девушек, что угрозы и предупреждения уже не действовали.
 - Стопэ. – Вдруг подметил один из копателей, чуть моложе остальных. – Санёк, а вон ту тёлку мы уже здесь видели. – Показал он на Зубрилку, выглядывавшую из-за спины Сигмы и Кармен.
 - Ты ничего не путаешь? – Удивился старший.
 - Точно она. В прошлом году, мы со Шпалой и Рябым на неё где-то здесь же наткнулись. Только тогда она одна была.
 Хват отвлёкся и потеряв бдительность, повернулся к своим товарищам.
 Удобнее момента могло и не представится. Деревянная коряга в руке Геркулеса описала дугу в воздухе и со всей силой приложила по плечу отвернувшегося Хвата.
 - ААААААА – Взвыл копатель, схватившись за плечо и падая на землю.
 Невероятно быстро рядом с Геркулесом появился следующий противник. Лысый и худощавый, но очень ловкий парень, лет двадцати пяти. Моментально перехватив запястье Герка, он вывернул из его руки палку, и в каком-то коротком, хитром приёме, ударил спортсмена ногой в грудь. 
 Геркулеса отнесло на несколько метров, но устояв на ногах, он остервенело кинулся на лысого.
 Упырю также прилетело с первых секунд драки. Двое нападающих стояли напротив него, и одному уже удалось достать парня в левую скулу. Удар обжёг лицо и слегка болтанул Упыря, но, будучи воспитанным на бандитских улицах и имевший одну ходку на зону, он также не собирался церемониться. Бывший заключённый умел драться с подвохом и исподтишка. В наскоке, поднырнув под руку противника, Упырь носком ботинка с широким рантом ударил точно в колено одному из чёрных копателей, но сам тут же пропустил по лбу удар второго.
 Невероятно, но Упырь не упал, хотя выглядел он гораздо хуже, чем его последний противник. Кулаки копателя свистели по воздуху, иногда в нескольких миллиметрах от лица.
 Площадка, на которой происходила драка, была корявой и неровной, и для любого, кто не смотрел под ноги, кочка или пенёк, могли сыграть злую шутку. Так и вышло. Отступающий под сериями ударов руками и ногами, Упырь запнулся об торчащую из земли кочку и всей своей массой упал на землю. Рослый противник уже занёс над ним ногу для завершающей атаки, как вдруг у него на спине повисла Сигма, пытаясь помочь, чем получиться. Своими худенькими ручками девушка, которая была как минимум килограммов на двадцать легче того, кого пыталась остановить, она колотила его по затылку и плечам. Одного резкого и сильного движения было достаточно, чтобы отшвырнуть хрупкую Сигму, как надоедливого котёнка, но времени, которое она выиграла, было достаточно, для того, чтобы Упырь поднялся и снова продолжил драться.
 Через минуту и Геркулес с лысым и Упырь с последним, сцепившись, уже катались по земле, пыхтя и рыча от злости и напряжения сил.
 - Максим, Максим. – Твердила про себя Кармен, застыв от страха на месте. – Ты же обещал быть рядом, где же ты? – Озиралась она по сторонам, в надежде, что дорогой её сердцу человек сейчас выскочит из-за какого-нибудь дерева и поможет парням одолеть копателей. Но Максима не было, и ждать его было напрасно.
 Нащупав в кармане холодный, свинцовый кастет, Кармен задержав дыхание, словно это могло помочь, подбежала к сцепке Герка и бритоголового и со всей силы, наотмашь, приложилась кастетом, по блестящей лысине обидчика.
 Руки дерущихся разжались сами собой, когда мельком Упырь и копатель увидели в стороне стоящих кругом девушек, Геркулеса и Хвата. В центре лежало бездыханное тело лысого. Тяжело дыша, вытирая с лица кровь, над ним на коленях стояла Кармен.
 - Ты что сделала, твою мать? – Заорал Хват, первым пришедший в себя. – Ты его убила.
  Бедная девушка отбросила кастет в сторону. – Я не хотела, это случайно вышло, мы просто защищались.
 Хват держался за ушибленное плечо и продолжал ругаться. – Мы все в драке участвовали, а теперь здесь труп, нас всех посадят, вы это понимаете?
 - Вы напали на нас. – Заорал в ответ Герк. – Что нам оставалось делать?
 - Ты вообще заткнись. – Не унимался Хват. – Сам первый ударил, да ещё дубиной, у меня свидетели есть. Так что про нападение молчали бы. Вы на нас набросились с палками и кастетами.
 Сказав это, Хват сдёрнул с пояса чехол с финкой и, обтерев рукоятку, швырнул нож в заросли папоротника. Бог знает, чем бы всё это кончилось, но лысый, которого уже все записали в покойники, протяжно застонал, и, открыв глаза, схватился за затылок.
 Поляна, на которой шестеро туристов ещё несколько минут назад, мирно обедали, напоминала теперь маленькое Бородинское поле. Брызги крови, оставшиеся на траве, расшвырянные вещи, втоптанные в землю продукты и сразу пятеро раненых.
 Хват, хоть и не мог поднять руку, всё же подставил второе плечо поднимающемуся лысому, которого сильно штормило, после того как к нему вернулось сознание. Тот, кому досталось в колено, хромал, но шёл самостоятельно.
  Физиономия Упыря напоминала отбивную. Чуть меньше пострадала Сигма, стукнувшись, когда её отшвырнули, сейчас ей было больно дышать и поворачивать голову.
 - Ну что, может, хватит на сегодня? – Поглаживая челюсть, предложил Геркулес.
 Копатели уходили униженные, но не побеждённые. Им очень не нравилось, что драка, которая должна была стать победоносным поединком, обернулась для них выбитым плечом, вывихнутым коленом и, очевидно, сотрясением мозга. Бросая гневные взгляды, непрошеные визитёры вовсе не собирались возвращаться для реванша, но и извиняться были не намерены. Плюнув в сторону отбившейся бригады, Хват сделал жест остальным и все четверо поплелись восвояси.
 - Эй! – Крикнула им в след Кармен, и кинула лысому в руки моток бинта. – Промой рану и перевяжи, а то заражение будет.
                ***
 Группа провожала чёрных копателей, стоя плечом к плечу. Искра надёжности и доверия друг к другу пролетела в тот момент между Кармен, Сигмой, Геркулесом и Упырём. Неподалёку плакала Барби, может от того, что переволновалась, а может от того, что не смогла ничем помочь в трудную минуту.
 - А где Зубрилка? – Недосчитавшись одного члена команды, спросила Сигма.
 - Я здесь. – Отозвалась, выходя из зарослей папоротника девушка, держа в руках финку, которую выбросил Хват. – Может пригодиться. - Подмигнула она, пробуя лезвие на остроту.
 - Слушай! – Отвлёк её внимание Геркулес. – А что эти парни говорили про то, что уже видели тебя здесь, год назад?
 - Откуда я знаю, что этим отморозкам почудилось? Я их вижу впервые и здесь никогда не была. Очень мне надо водить дружбу с такими гоблинами, мне одного Упыря хватает. – Засмеялась девушка, словно три минуты назад была не драка, а простая шутка.
 Все смотрели на командиршу с явным подозрением. В компании, которая начала становиться настоящей сплочённой командой, появился засланный казачок, которому доверять становилось не только не предусмотрительно, но и опасно.


                Глава девятая.
                Наконец, имение.
- Состояние не совсем удовлетворительное. – Таков был вердикт Кармен, когда после драки она начала обследовать своих подопечных. Сотрясения мозга, по первым наблюдениям, кажется, ни у кого в группе не было, но внешний вид был явно не для выпускного балла.
 Зелёный синяк под глазом красовался даже у Сигмы. Она не помнила, в какой момент боя получила его, но относясь к этому с иронией, своим позитивом заражала всех остальных.
  Геркулес выглядел, как настоящая кинозвезда. Словно с наложенным гримом, герой зарубежного боевика, только что снимавшегося в какой-то опасной, героической сцене. Справа у него была ободрана щека, слева разбита губа, что ещё больше красило молодого парня.  Испытывая настоящую гордость за своё участие в битве, Геркулес считал, что победу удалось одержать только благодаря ему.
 Упырь в синяках был весь. Лицо, плечи, кулаки были серо-синего цвета. Правый глаз порядочно заплыл, но всё же видел.
 С марлевыми примочками, все в мази от ушибов и растяжений, перебинтованные с ног до головы, раненые бойцы категорически отказались повернуть назад, ссылаясь на то, что чёрные копатели к ним больше не полезут и самое трудное позади.
 Кармен была против дальнейшего похода, но после голосования, в котором, на этот раз, её никто не поддержал, ей пришлось уступить, добившись, однако того, что каждые два часа будут организованы тридцатиминутные привалы.
 Забота будущего медика была приятна. С удовольствием доверившись Кармен, группа исполняла её требования, иногда даже подыгрывая девушке, как бы повышая её значимость.
 Команда продолжала двигаться вперёд, всё больше и больше увлекаясь своей миссией. Огибая болота и лесные овраги, буквально прорубаясь через дебри леса, они несколько раз сбивались с пути, и вот, наконец, нашли её. Ту самую несуразную тропинку, которая семьдесят лет назад была дорогой к имению Львитов.
                ***
 Цель, к которой так стремились шестеро авантюристов, предстала перед ними уже в сумерках, когда уставшие, измотанные и злые, они наконец-то закончили переход через лес.
 Некогда величественное строение теперь являло собой унылые развалины, доживающие последние годы своего существования. Вросшие в землю стены, изуродованные двумя войнами и просто временем, где коричневели, где желтели, а где и вовсе были ядовито-зелёного цвета. Чёрные впадины осыпавшихся окон и бойниц довершали весь тот ужас, который навевало, при уже почти спрятавшемся солнце, бывшее имение Львитов.
 Даже деревья, словно сторонясь этого места, росли не близко, оставляя строение на унылой проплешине чащобного леса. При всеобщем щебетании, писке и шуршании, поместье никак не вписывалось в здешний антураж, что делало его ещё более страшным и загадочным.
 Обойдя строение вокруг и перебравшись через овраг с серверной стороны, тянущийся прямо от стен до леса, отряд так и не решился войти внутрь, и начал разбивать лагерь на поляне, оставив осмотр имения до утра.
 - А что, этот Себастьян один жил в таком громадном доме? – Поинтересовался Геркулес, затачивая колышки для палатки.
 - Прислуга была, конечно. – Отвечала Зубрилка, заботясь с другими девушками по поводу ужина. – Но, когда началась революция, все покинули это место. Женат Себастьян не был, а родителей он потерял ещё в девятьсот шестом.
 - Потерял? – Сочувственно переспросила Сигма.
 - Да, потерял. Они погибли во время взрыва 12 августа, когда террористы пытались убить премьер министра Столыпина и взорвали его приёмную. Комнаты первого этажа и подъезд были разрушены. Бомба унесла тогда жизни двадцати четырёх человек, в том числе отца и мамы Себастьяна. Терроризм имеет цену, и порой её платят совершенно посторонние люди. – Тяжело вздохнула Зубрилка и жестом позвала молодых людей к ужину.
 Имение, или как многие в группе его стали называть, замок, грозно возвышалось над маленьким биваком с тремя палатками и костерком, потрескивающим и кидающим искры по ночному небу.
 Командирша читала.
16 – 17 октября 1919.
- Второй Корниловский полк потерял больше половины личного состава и в беспорядке отступает. Наступление на Тулу окончательно провалилось. Теперь уже красные перешли к решительным действиям и готовят удар по городу со стороны Мценска и Карачева.
- Такие сведения сообщил мне Зарубин, когда утром пригнал какую-то затрёпанную повозку с возом сена. Меня, конечно же, искали, но в этой суматохе, когда Орёл спешно готовился к отражению красных, не у кого из моего бывшего начальства не нашлось даже десяти минут, чтобы послать на квартиру взвод жандармов.
 - Девушка всё ещё не пришла в себя, но в полуобморочном состоянии всё время стонала, так что мне пришлось связать её и заткнуть рот кляпом, чтобы она, очнувшись в самый не подходящий момент, не выдала нас.
 - Мне пришлось переодеться в тряпьё извозчика, и вот, в два часа по полудню, среди всей этой суматохи, что творилась в городе, я, Зарубин и девушка, впрочем, я знаю её имя, Серафима Кольцова, вырвались из города и устремились в моё поместье, что находиться под Орлом в семидесяти верстах от этого ужаса, который происходит и ещё произойдёт в скором времени.
- Не знаю, зачем я делаю это для неё, не знаю, что к ней испытываю, и даже не знаю, что скажу ей, когда она придёт в себя, происходящее не поддаётся оценке как моего разума, так и сердца.
- На улице уже темно, нужно торопиться, но лошадь притомилась, и мы вынуждены сделать остановку.  Я пишу дневник.
 - Мой денщик намекнул пару раз, что за его услуги я должен быть ему весьма благодарен, и расплатиться с ним по-царски. Я обещал ему, как приедем в имение, но сам подумал, что проще будет пристрелить Зарубина, когда он мне больше не понадобиться, а через секунду ужаснулся.
 - Человека, который буквально спас мне жизнь, я готов убить из простой жадности. Мне страшно, Чертоглот снова отозвался.
- Твою мать. – Дал характеристику Упырь, когда Зубрилка отложила листочки. – Я-то надеялся, что этот Львит уже совсем исцелился, а у него опять кукушку сносит.
- Сносит, ещё как сносит. – Вздохнула командирша, глядя в темень, за которой пряталось то самое имение. – Избавиться от этого заболевания очень трудно, а в то время вообще почти никому не удавалось.  По некоторым данным, сам кардинал Ришелье, известный вам по книге «три мушкетёра», страдал этим недугом.  Одна из личностей, живущих в нём всё время, ждала, что её кто-то попытается убить. Памятуя о своих врагах, Кардинал приказал закруглить все кинжалы, которые использовались за едой для резки мяса, создав таким образом столовый нож. Справедливости ради, покушения на него всё же готовилось, но, когда вступило в завершающую стадию, и потенциальный убийца маркиз Сен-Марс уже знал где, когда, и как убьёт Кардинала, Ришелье и сам оказался на пороге смерти из-за отёка головного мозга. Судьба сыграла с Сен-Марсом злую шутку, не успев ничего сделать, он всё же был разоблачён, как заговорщик, и в тюрьме обезглавлен.
 - Не повезло мужику. – Отметил Упырь.
 - Скорее юноше. Сен-Марсу на тот момент было всего двадцать два года.
 Зубрилка приняла от Геркулеса кружку с чаем, которую дожидалась уже пол часа. – Сейчас я вам ещё почитаю, мы подбираемся к тому месту, где есть намёк на тайники в имении. Завтра на рассвете мы приступим к поискам и каждый будет знать, каким местам понадобиться уделять больше внимания. Итак, страницы семнадцать и восемнадцать.
 18 октября 1919 года.
 - Я дома. Наконец-то я дома.
- Я не был в своём имении несколько лет. Когда-то залы и комнаты этой усадьбы украшали гобелены и картины знаменитейших живописцев. Позолоченная лепнина и хрустальные люстры, сверкали ярче солнца, а ковры и фарфор являли собой такое великолепие и роскошь, что даже московский градоначальник генерал-губернатор Александр Александрович Козлов, который был близким другом моего отца, заезжая к нам в гости, всегда поражался изяществом и вкусом нашего имения. Фасады и беседки утопали в цветах олеандра, который приказала разводить в саду моя мать. Чрезвычайно красивое растение, но смертельно ядовитое, что делало его ещё прекрасней. Кусты были буквально усыпаны розовыми и белыми цветами, до которых опасно даже дотрагиваться, ну разве это могло не нравиться?!
 - Как молнии, по дому носились слуги, тщательно следя за порядком, зная мой педантичный характер. Натирали до слепящего блеска столовое серебро, расчёсывали охотничьи трофеи, полировали паркет.
 - Где, где всё это великолепие и величие имения Львитов? Теперь по пустым коридорам и залам гуляет только ветер. Не ухаживают за садом слуги, не сверкают бокалы в гостиной, не скрипит от своей чистоты мраморная лестница.
 - Комиссары здесь достаточно похозяйничали. Произведения искусства, мебель ручной работы, вазы, статуэтки, фарфор, всё это, вероятно, свалили в кучу на гужевые повозки и, под лозунгом «достояние народа», вывезли, потеряв и переломав половину по дороге. Такая незавидная участь постигла дом, в котором я родился, и прислуживать здесь стало некому.
 - Сколько ещё пройдёт времени, прежде чем комиссары снова вернутся сюда, чтобы забрать, что ещё не успели. Сколько ещё продержится оборона Орла, и сколько дней или недель пройдёт прежде чем у так называемой советской власти снова дойдут руки до моего имущества.
- Пока здесь я, я вернулся, надолго или нет, не знаю. Мои тайники не найдены и основное имущество в сохранности, самое время вынашивать план побега за границу, но я не могу думать ни о чём другом, кроме как о Серафиме. Я запер её в одной из комнат. Она не сбежит, на окнах решётки.

                Глава десятая.
                Первый день в поместье.

 Лишь только солнце залило своими слепящими лучами поляну и украсило свежими красками развалины имения Львитов, под пробудившееся жужжание и стрекотание утреннего леса вся компания была готова приступить к поискам.
 Позавтракав на скорую руку, ребята оставили лишнее в лагере и налегке, гурьбой, чтобы не было страшно, зашли внутрь дома. Того самого дома, вернее того, что от него осталось и так ярко описывалось в дневнике семидесятилетней давности.
 Проход, больше напоминающий пробоину, вёл с улицы в узкий коридор, заканчивающийся проходной комнатой, которая в свою очередь, выводила в просторный зал, очевидно раньше бывший гостиным залом. Вероятно, много лет назад, под блеск люстр и канделябров здесь на балу отплясывали родители Себастьяна, а также их друзья и родственники, хвастаясь своими нарядами и украшениями.
 Былое величие навсегда покинуло это место. Дубовый паркет превратился в трухлявую гниль, мраморная лестница, отбитая со всех сторон - в серое уродство, по которому было даже страшно подниматься на второй этаж. В некоторых местах валялись обломки керамической плитки вперемешку с простыми кирпичами, загромождающими проходы и коридоры. Композицию довершала громадная дыра в крыше, которая зияла открывшимся небом прямо над гостиной залой.
 Проходов в развалины имелось множество, и на тот момент сложно было сказать, двери это были в прошлом, или просто дыры, образовавшиеся от времени или неаккуратного обращения прежних визитёров. Очевидно, что укрыто в этой гробнице аристократической роскоши было множество, и многое найдено, но должно было что-то и остаться. Во всяком случае никто из шести кладоискателей в тот момент не подумал, что прибыл сюда зря.
 - С чего начнём? – С присущим энтузиазмом, дала затравочку Сигма.
 - До обеда просто первичный осмотр. – По-руководительски ответила командирша. -  Разбейтесь по парам и осмотрите все помещения. Ходите осторожно, пол на втором и третьем этаже может быть ненадёжным, будьте внимательны, не провалитесь.
 - А что осматривать? Какие ориентиры? – Интересовалась Барби.
 Зубрилке нравился деловой настрой группы. – Ищите комнату или комнаты из свинца. Скорее всего они на верхних этажах. Вот вам по магнитику в помощь, имейте в виду, свинец не притягивает магнита. На обеде я прочту вам следующие страницы, и вы поймёте, что это за ориентир. Без меня ничего не ломайте, это может быть не безопасно, просто первичный осмотр. Во второй половине дня мы приступим к более конкретным поискам.
 С точки зрения психологии, на которую в течении дня ссылалась командирша, группе необходимо было привыкнуть к поместью Львитов, чтобы относится к нему как к объекту исследований, а не как к дому с привидениями.
 Отряд разбился на пары, которые спокойно и методично обходили коридор за коридором, комнату за комнатой, этаж за этажом и через несколько часов, уже совершенно не опасались местной обстановки. Зубрилка была довольна.
 Каждый из группы отмечал для себя что-то новое и полезное. Упырь разорвал старое красное полотенце, которое таскал в своём рюкзаке и ленточками помечал те участки, в развалинах, где могла осыпаться стена или провалиться пол. Геркулес мелом помечал разные ниши, колонны и фасады, которые, по его мнению, требовали особого внимания. Девчонки даже схематично изобразили условно план всего имения, на который тут же перенесли опасные участки Упыря и требующие внимания закоулки Геркулеса. Интерес разгорался абсолютно в каждом.
 Параллельно с поиском сокровищ молодые люди концентрировались и на других мыслях. Сигма и Геркулес, по возвращению в Москву, были готовы к серьёзным отношениям и несколько раз об этом уже намекнули друг другу. Упырь рассчитывал, получив долю богатства, убраться из Москвы на юг, где, по его мнению, и была настоящая жизнь. Барби нервничала от мысли что с ней сделают родители, если узнают куда на самом деле занесло их милое создание. Кармен волновалась за Максима, который, не оказавшись в лесу во время нападения копателей, сейчас мог быть в беде и опасности.
 Время шло. К полудню группа поверхностно изучила всё здание и каждый со своими соображениями прибыл к обеденной поляне, которую организовали в лагере, рядом с восточным валом усадьбы. Обед был скромным: свежий хлеб сменили чёрствые сухарики, холодное пиво - горький чай, чебуреки и пирожки - перловая каша с тушёнкой. Экономили буквально всё: консервы, сахар и даже воду, пополнение которой подразумевало возвращаться к лесному пруду, который был далеко, и никто толком даже не помнил, в какой стороне. Катастрофы конечно никакой не было, но терять день, а то и два, ради похода в деревню за провиантом, никому не хотелось.  Каждый чувствовал удачу, каждый хотел знать конкретное направление.
 Пришло время для новой главы дневника Себастьяна.
 18 октября 1919 года. Поздний вечер.
- Я был отвергнут этой дрянью. Как она могла так поступить со своим спасителем? Как она могла не оценить того, что я для неё сделал?
 - Как только мы прибыли в поместье, я отослал Зарубина обратно в город, чтобы он раздобыл еды и разузнал обстановку на фронте.
 - Я отнёс девушку в самую роскошную и почти уцелевшую комнату. Очевидно, случившееся для Серафимы стало шоком. Наверное, она видела, как я застрелил Леравского и конвоиров, прежде чем лишилась чувств. Как должно быть ей было страшно в ту секунду, думал я.
 - Несколько часов я провёл с ней в комнате, вытирая пот с её лба, и любуясь её отважным и непокорным лицом. Мне казалось, что она стала мне ближе и дороже всех женщин, которые у меня были.
 - Грубая солдатская рубаха, сковывающая её нежный стан, была разорвана и оголяла нежную, белую грудь. Я хотел накрыть Серафиму пледом, но, не сдержавшись от соблазна, сел у её изголовья и мои руки сами поползли по нежной шее, груди, бёдрам.
 - Надо же было ей прийти в себя именно в этот момент.
- Она смогла оттолкнуть меня и бросилась к выходу. Привычка запирать двери на клочь, сослужила мне хорошую службу.
 - Пока мне больше не хотелось её тела, я попробовал успокоить её, но эта особа смотрела на меня не просто как на врага, она смотрела на меня как на дикого зверя, боясь и ненавидя одновременно.
 - Ты не пленница здесь. – Начал я её успокаивать. – Ты здесь гостья. Мне удалось спасти тебя из лап контрразведки, и сейчас ты в моём доме, где тебе ничего не угрожает.
 - Ответ девушки мне запомнился наизусть, хотя голос её дрожал, и от слабости говорила она невнятно. – Ты белый офицер, ты враг, как ты можешь считать меня своей гостьей.
- В тот момент я несколько растерялся. – Да, я был белым офицером, но это всё в прошлом, тебе же я не сделал ничего дурного, когда был на твоём допросе.
 - Но ты был и на других допросах. – Отвечала она. – На меня ты, конечно, не обратил внимание, а я твою личность отлично запомнила. Я видела, как ты улыбался в общей камере, когда твои палачи избивали, унижали, мучали моих товарищей. Я очень хорошо запомнила твою ухмылочку, когда расстреляли моего командира.
 - Ты ничего не поняла, я же тебя спас. – Крикнул я уже порядком раздражённый и попытался схватить её, чтобы встряхнуть хорошенько, но получил сильный удал кулаком в челюсть и рухнул на паркетный пол.
- Спас, говоришь, не трудно догадаться для чего. – Рыкнула девушка, и в следующую секунду бросилась на меня, пытаясь сорвать с ремня ключи от двери.
 - Мерзавка. – Выругался я и отшвырнул её к кровати, на которой она лежала пока не пришла в себя.
 - Моя щека горела тремя свежими царапинами, которые я получил от неё, когда она пыталась освободиться. Это так вывело меня из себя, что кровь ударила в голову и я едва сам не потерял сознание. Мы оба медленно поднялись и глядели в глаза друг другу с такой ненавистью, что сложно было представить нежность и страсть, которые я ещё так недавно к ней испытывал.
- Бросив слово, которое я не намерен повторять даже в своём дневнике, я вышел из комнаты и заколотил дверь толстенной щеколдой.
- Завтра я помещу эту недотрогу в свинцовые комнаты, посмотрим, как она там запоёт, и как будет просить меня о снисходительности. Забавно, что свой главный тайник я разместил в потолке этих комнат. Теперь для моих сокровищ будет очаровательная соседка. Дикая и не обузданная, но это полагаю, ненадолго. Очевидно, без Чертоглота тут никак не обойтись?!
 - Отлично!!! – Высказался Геркулес, когда командирша закончила читать. - Этими свинцовыми комнатами, конечно же заинтересовались, когда в стране была нехватка металла.  Их давным-давно разобрали и нашли наши сокровища, зря мы сюда припёрлись.
 - Не спиши с выводами. – Успокаивающим и уверенным тоном сказала Зубрилка, словно зная, что всё на месте. – Если бы комнаты разобрали, то часть здания отсутствовала бы, а кроме дыры в крыше, под самым большим залом, всё на месте. Я уверена, что бронзовые комнаты замаскированы, вот почему их не нашли раньше, и вот почему их пока не нашли мы.
 - А что это за комнаты такие, кто знает? – Влез Упырь.
  Все посмотрели на Сигму, ожидая от неё разъяснения этого необычного феномена.
 - Рискну предположить, что речь идёт о знаменитых венецианских камерах Пьомби, которые служили казематами пыток для заключённых в тюрьму. Смысл этих комнат заключался в том, что свинцовая крыша помещения от летней жары раскалялась настолько, что внутри образовывалось буквально адское пекло. Многие сидевшие в них умирали в страшных муках, сходили с ума, кончали с жизнью.
 -  Известны случаи, когда аристократия царской России делала себе в поместьях подобные комнаты, в качестве экзотического, исторического экспоната. Небезызвестный Граф Пётр Александрович Сумароков собрал целый музей предметов, служивших орудиями пыток. Чего там только не было, начиная от бронзового быка, заканчивая самой настоящей дыбой. Располагался этот музей как раз в таких свинцовых комнатах, так что в жаркие дни музей было посещать проблематично.
 - Да! – Протянул Упырь, которому тема тюрьмы была близка особенно. – Бедные венецианцы, сажали их вот в такие каталажки, и пиши пропало.
 - Не совсем! – Улыбнулась Сигма, продолжая свой рассказ уже на позитивной ноте. – Однажды двоим заключённым всё же удалось бежать из камер Пьомби.
 - Кому? – Спросили почти каждый, одновременно.
 - Это был сам Ален Бюизин, известный вам как Джакобо Казанова, попавший в тюрьму за распутство, вольнодумство и оккультизм. Так вот!
 - Хоть ему и дали только пять лет, продержаться в таких условиях было нелегко, и в один прекрасный момент Казанова со своим приятелем, который сидел в соседней камере, убежали разломав засовом стену, и спустились с верхних этажей по верёвке из матрацев прямо на городскую площадь. Там они напали на гондольеров и, захватив их лодку, улизнули прямо средь белого дня.
 - Круто? – Заржал Упырь. – А что, этот приятель Казановы, наверное, тоже был ходок и пройдоха, как Джакобо?
 - Опять мимо. – С иронией подметила Сигма. – Его подельник был святой отец Бальби. Просто суровые испытания и нужда объединяют даже таких разных людей, как Казанова и Бальби.
 Геркулес, очень внимательно слушая свою обожаемую Сигму, также не преминул поучаствовать в обсуждении.
 - Венеция, тюрьма, это я ещё понимаю. И Граф этот, как его, Сумароков, который коллекцию собирал, мне тоже ясен. А зачем-Себастьяну-то эти свинцовые камеры? – Продекларировал парень и сам ужаснулся вывода, который пришёл к нему, в следующую секунду.
 Все сидели и молчали. Девушки, чисто по-женски, сочувственно опустили головы, парни, закусывая губы, ёрзали на пятой точке. Драматизм достиг своего апогея.
 - Бедная Серафима. – Наконец произнесла Кармен. – Неужели для неё закончится всё так трагично?
 - Я прочту вам об этом завтра. – Почти шёпотом произнесла Зубрилка. – Давайте вернёмся к поискам, всё идёт своим чередом, скоро вы узнаете, чем кончилась эта история. В дневнике осталось всего несколько страниц, финал близок.

                Глава одиннадцатая.
                Второй день в поместье.

 - Странно всё-таки, что ты читаешь нам дневник не весь сразу. – Начала за завтраком Барби, слегка раздражённая вчерашним днём, который ни на шаг не приблизил их к сокровищам. – Неужели нельзя прочитать всё. Выписать то, что касается местонахождения клада и действовать более обстоятельно. Мы как из истории про тысячу и одну ночь, всякий раз останавливаемся на самом интересном месте. Только в отличие от султана, который слушал сказки сколько угодно, мы улизнули из дома на короткий срок. Родители скоро переполошиться, и неплохо было бы к этому времени выйти на связь. В этом лесу ни почты, ни телефона, а нам через три-четыре дня хорошо бы отправиться обратно.
 - Хочешь - уходи, насильно тебя здесь никто не держит. – Цыкнула ей командирша, не отрываясь от завтрака.
 - Умная какая! – Переполошилась Барби. – Ты хочешь, чтобы я пошла обратно одна, через лес этот чёртов, рискуя заблудиться или напороться на копателей этих чёрных. Ну уж нет! Мы вернёмся все вместе и не позднее чем через три дня, включая этот.
 Барби подготовилась к разговору и теперь была очень внушительна и категорична. Остальная группа, конечно, хотела найти сокровища, но понимая, что Зубрилка намеренно затягивает экспедицию, приняли сторону Барби. Всё закончилось голосованием, на котором, пятеро против одной, было принято направляться домой по истечению конкретного срока. Правда срок этот Зубрилке удалось увеличить с трёх до четырёх дней. Конфликт был более-менее сглажен и для получения новых вводных командирша достала листочки: двадцать два, двадцать три и двадцать четыре.
 19 октября. 1919 года.
- Инициатива утеряна. Наши дивизии, опасаясь окружения, без боя оставляют Орёл.
 - С такими новостями сегодня утром, верхом, прискакал Зарубин.
 - Ничтожество и трус, он даже не мог разузнать всё в подробностях и только твердил, что еле выбрался, и чуть не погиб.
 - А эта дрянь Серафима! Сегодня утром я надеялся, что здравый смысл возьмёт верх над её эмоциями, но мерзавка караулила меня за дверью и попыталась ударить по голове стулом, когда, оторвав засов, я вошёл в комнату. Все и всё вокруг ополчилось против меня, но я не собираюсь поднимать лапки вверх, на милость комиссаров и этой чертовки, которая, впрочем, сильно меня возбудила.
 - Мне безудержно захотелось обладать этой тигрицей. Видев в этом смысл всех моих стремлений и желаний, мне было плевать на то, что через несколько дней большевики найдут моё имение и доберутся до меня. Я знал, что время ещё есть и мне больше ничего не было нужно.
 - Я набросился на девушку, как голодная спартанская армия. Ещё никогда не клокотала во мне страсть, как в тот момент, когда мужчина, дикий, словно в доисторические времена, получал своё чувство интимного удовлетворения. Я наслаждался каждой секундой и ярость, с которой я это делал, невозможно описать ни в одном дневнике или книге.
- Моё лицо исцарапано, а плечи и спина в синяках от её кулаков. Она сопротивлялась до последней секунды и только когда снова лишилась чувств, стала беззащитна передо мной.
 - Я отнёс её в свинцовую комнату. Надеюсь там она будет посговорчивее, когда очнётся, конечно. Моя морда не казённая, чтобы по ней колотили каждый раз, как мне захочется женщину.
                ЧУТЬ ПОЗЖЕ.
 - Сейчас я рядом с её комнатой, просто смотрю в окно. С третьего этажа открывается превосходный вид на лесные просторы. Даже в таком деле должна быть своя романтика. За дверью, придя в себя, моя непокорная прелестница чем-то колотит в стены и зарешёченное окно.
 - Жестам свирепых женщин не свойственна мягкость.
 Второй день поисков начался на позитиве. Группа определила срок, который, согласно договору, мог быть оспорен только в самых крайних обстоятельствах, и от этого кладоискатели стали работать более сосредоточено. Подсказка о том, что свинцовые комнаты находятся на третьем этаже, рядом с окном, сильно сузила круг исследований и через десять минут после завтрака, пятеро из шести уже ползали под крышей с магнитиками и молотками.
 Зубрилка, оправдавшись предлогом того что ей необходимо свериться с записями и пометками, осталась в лагере, пообещав, что к поискам присоединиться позже. 
                Щёлк.
 -  Эта фифочка Барби тоже начала подавать голос, ещё одна неугодная персона в экспедиции.
                Щёлк.
  - Я бы на твоём месте не о Барби думала. Она станет мешать только через четыре дня, когда потребует возвращаться, а вот Упырь препятствует нам всё время. Не плохо, если бы этот уголовник оступился где-нибудь на карнизе, не без твоей помощи. Несчастному случаю в развалинах никто не удивится.
                Щёлк.
 - Нет, прошу тебя, не заставляй меня этого делать. Умоляю! Я просто не смогу, ты же знаешь.
                Щёлк.
 - Размазня! Или ты будешь слушаться, или я перестану тебе помогать. Не смей спорить со мной, сама ты ничего не можешь.
 - Проверь для начала вещи Упыря. Я уверена, последние страницы дневника у него, ты должна найти их и спрятать в другом месте. Время для них придёт, но позже, чуть позже.
                Щёлк. 

 Все в пыли и известняковой крошке, словно короеды, авантюристы ковыряли стены и потолки, в надежде, что за слоем кирпича появиться свинцовая панель или пустое пространство тайника. Звонкие удары металла по камню не стихали до самого вечера и вот когда до ужина, назначенного на двадцать часов, оставалось тридцать минут, в одной из комнат, которая точно не могла быть свинцовой камерой, раздалось восторженное – Нашёл, нашёл!!!
 Кричал Геркулес, зазывая всех в малюсенькую коморку, которая не имела рядом: ни окна, ни балкона, ни лоджии. На первый взгляд могло показаться, что это кладовая или вроде того, но после находки были предложены и более экзотические версии.
  - Точно, точно! – Взвизгивала Сигма, сориентировавшись, первая. - Это комната чтобы курить сигары.
 - Смотрите. – Размахивала она руками. – Здесь Себастьян сидел, наверное, в кресле или на меленьком диванчике, а это – Девушка очертила полукруг в воздухе, на фоне странного, выпирающего из стены барельефа. – Это был камин, в котором, как известно, по классике жанра, часто располагаются потайные ходы или тайники, как в нашем случае.
 Упырь, Сигма, Кармен и Барби стояли вокруг Геркулеса, который держал в руках маленькую железную коробочку, похожую на шкатулку. Именно её он извлёк из так называемого камина, несколько минут назад, когда закричал – Нашёл. Руки его дрожали от волнения и нетерпения, но как истинный рыцарь, открывать коробочку он решил только в присутствии остальных.
 - Как ты её отыскал? – Спросила Зубрилка, которая тоже прибежала на крик, но чуть позже.
 - Я полез посмотреть внутрь камина, кстати, я тоже сразу догадался, что это камин. – Подмигнул он Сигме, которая смотрела на своего героя даже более восторженно, чем после схватки с чёрными копателями.
 - Так вот, залез я, значит, внутрь, на полкорпуса, и начал магнитиком стены ощупывать, а он к одному кирпичу возьми, да и прилипни.
 - Я глазам своим не поверил, дело в том, что коробочка точь-в-точь, как кирпичи, из которых камин сделан, сами убедитесь. – Геркулес подошёл к стене и приложил шкатулку к одному из булыжников. 
 Маленький саквояж прямоугольной формы был с виду абсолютным кирпичом. Такого же размера и цвета. Впрочем, из-за времени все стены в доме были одинакового цвета, серо-чёрно-грязные.
 - Открывайте, коллега, все в сборе. – С особой важностью в голосе, придав моменту максимально возможную торжественность, произнесла Кармен, схватив в безудержном любопытстве за одну руку Барби, а за вторую Упыря.
                ***
 Костер, потрескивающий свежими еловыми ветками, слегка колыхался на ветру и изящно отбрасывал языки пламени в ночное небо.
 Все члены бригады кладоискателей, грязные, как черти, и уставшие, как шахтёры, сидели кружком и наворачивали за обе щёки свой ужин. Им негде было помыться, а от чёрствых сухарей вместо свежего хлеба уже сводило челюсть, но всем это было не важно. Дело сдвинулось с мёртвой точки, и настроение большинства уже ничего не могло испортить.
 Одна единственная монета, которая лежала в шкатулке, сохранилась в отличном состоянии, вероятно от того, что была завёрнута в какую-то специальную материю. Она кочевала из одних рук в другие, пока все шестеро, тщательно и скрупулёзно не рассмотрели её со всех сторон.
 - Это Наполеондор. – Утвердительно сказала Барби. – Мой папа коллекционирует монеты и много мне про них рассказывал.
 - Такого красавца не с чем не спутаешь. – Добавила она, положив его на ладонь, когда, пройдя круг, монета снова вернулась к Барби.
 - Номинал двадцать франков, при весе почти шесть с половиной граммов. Выпускалась во Франции с тысяча восемьсот третьего года, и утверждена самим Наполеоном первым, отменившим прежний Луидор.
 Барби была в ударе. Она рассказывала очень интересно и весьма интригующе, делая акцент на самом важном и значимом. – Особую историческую и художественную ценность представляют первые Наполеондоры, поскольку на них профиль Бонапарта чеканился не в лавровом венке, потому что на тот момент он ещё не был императором, а значился первым Французским консулом. Таких монет очень мало, в отличие от тех, которые чеканились после его коронации.
 - А наш в венке. – Почти шёпотом спросила Сигма, хотя смотрела на этот Наполеондор, уже раз десять.
 Барби улыбнулась и также интригующе произнесла. – Нет, наш без венка. Наш из тех самых, самых редких.
 - У твоего отца есть такой. – Перебила Зубрилка.
 - Нет, конечно. Такие экземпляры слишком дорогие, даже для моего отца, чья коллекция считается одной из самых ценных в союзе. Цену я конечно сейчас не назову, но, полагаю, очень дорого.
 - Золотой? – Подключился Упырь.
 - Золотой. – Мяукнула девушка. –  Девятисотой пробы.
 - Тогда читай дальше дневник, нам нужны ориентиры. Чувствую, завтрашний день будет ещё удачней.
                ***
20 октября 1919 года.
 - Господи, что же я вчера наделал!!! Как я мог изнасиловать несчастную девушку. Девушку, на которою сегодня без замирания сердца даже боюсь посмотреть. Она самое милое и трогательное создание из всех, что мне когда-либо приходилось видеть.
 - Возможно ли найти такие слова, чтобы достучаться до моей Серафимушки? Возможно ли объяснить, что человеком, который вчера так зверски с ней обошёлся, был не я, а бессердечный Чертоглот, который и есть моё самое страшное и сильное проклятье.
 - Серафимушка, милая моя девочка. – Начал я, когда вошёл к ней этим утром. – Поверь, что вчера я не хотел тебя терзать и мучать. Понимаю, мне сложно верить, но я люблю тебя, и не представляю без тебя дальнейшего существования. Я болен, страшно болен, и только ты можешь спасти меня из этого безумия.  В Орле наверняка уже красные, и значит дня через три - четыре пожалуют сюда. Нам надо бежать, оставаться здесь больше двух дней опасно.  Средства для этого есть. Тайно мы можем перебраться в Джанкой и оттуда уехать за границу. Россия для нас потеряна, но счастливо жить можно и на чужбине.
 - Кажется, я говорил ещё какие-то фразы. Расписывал   великолепие Стамбула и Парижа. Прельщал удивительной жизнью капиталистической роскоши, искусно приукрашая предложения шантанами, рёдерерами и вернисажами.
 - Я уже был готов встать перед ней на колени, но вдруг поймал её взгляд.
 - Девушка не была напуганной. То, что с ней произошло вчера, не сломало её. Взгляд юной комсомолки был полон ненависти и классовой борьбы. Ещё никогда я не встречал такого гордого и бесстрашного выражения лица, как у Серафимы.
 - Что ей было до выставок и ресторанов, отелей и курортов, когда в ней кипело отвращение ко мне как к личности, и даже не за то, что с ней сделал Чертоглот, а за то, что Себастьян Львит, дворянин и офицер белого движения. 
 - Наверное, мне было бы легче, если бы она боялась меня, забилась в угол комнаты, плакала и просила её отпустить. При такой ситуации не сложно убедить человека, всего лишь дав ему надежду на спасение, но что делать, когда, не страшась гибели и бесчестия, человек продолжает тебя ненавидеть, несмотря ни на что.
 - Я рассказывал и убеждал, прельщал и уговаривал, она не проронила ни звука. Не сводя с меня глаз, Серафима стояла, прислонясь к холодной стене, а когда я сделал несколько шагов на встречу, приготовилась к драке.
 - Узкий квадратный коридор сдавливал мою душу, когда, уходя от своей пленницы, я задыхался и плакал от своего бессилия и слабости. Она завладевала мной и в то же время уничтожала, но это не самое страшное, что я понял в ту минуту.
 -  Дрожь во всём теле дала понять, скоро Чертоглот сыграет очередную партию, завтра он вернётся. Мне следовало бы отпустить девушку и застрелиться уже сегодня, но я, оказывается, никчёмный трус.
 Геркулес вскочил с места. – Я знаю, где свинцовые комнаты.
- Где? – Читался вопрос на лицах остальных, когда двухметровый спортсмен, словно граф Монтекристо, нашедший сокровища цезаря Спада, шатаясь от волнения и осмысления произошедшего, начал объяснять.
 - На третьем этаже только один коридор с прямыми стенами, остальные полукруглые.
 - Аркада называется. – Поправила его Сигма.
 - Неважно как называется. Вы же слышали, этот Себастьян шёл из свинцовой камеры по квадратному коридору. Если этот коридор только один, а я в этом уверен, значит и комнату эту, мы завтра обнаружим.
 Бледный диск луны печально проплывал над линией горизонта, когда в ночном лесу раздалось громогласное Ура. Реакции всей экспедиции были разные. Кто-то прыгал через костёр, кто-то радостно улюлюкал, Упырь прямо ночью хотел идти искать сокровища, и только при настоятельных убеждениях, согласился подождать до утра. Все прыгали, орали и бесились, предвещая счастливый конец этой истории. За ликованием последовали поздравления, горячие объятия и рассуждения о том, какой куш уже завтра ожидает отважных путешественников.
 Отбой был перенесён на два часа, и только в полночь, когда торжествовать уже не оставалось сил, все завалились спать, прямо под открытым небом.
 Решающий день, когда уже на пороге великие события, редко сопровождается крепким сном. Переживания и волнения берут своё и наполняют сновидения страхом и тревогой. Сюжет очень часто имеет пугающий характер, включая в себя насилие, опасность и смерть. Именно с этим и предстояло столкнуться Геркулесу, Упырю, Сигме, Кармен, Барби и даже Зубрилке.
 Психотравмирующие события, ставшие известными экспедиции, безусловно не могли не спровоцировать ночных кошмаров, и вот кровавый мистер Себастьян стал по очереди являться то к одному, то к другому. Ребятам снилось бледно-гнилое небо с облаками, больше походившими на кожные язвы, мерзкие и противные.  Чёрные и мрачные стены поместья, все сплошь опутанные колючим кустарником, как в описании самой страшной сказки. Зарешеченные окна, из которых доносились то стоны Серафимы, то дьявольский хохот самого Чертоглота.
 Сновидение словно предостерегало путешественников от следующего шага, явно давая понять всю опасность, перед которой авантюристы остановились буквально в одном шаге. В момент наиболее сильного страха, с бешено колотившемся сердцем проснулась Кармен, а через несколько минут и Барби. Девушки смотрели друг на друга при свете костра и лёгком намёке на рассвет и ожидали, когда от ночного кошмара проснуться остальные. Геркулес даже вскрикнул, когда его сновидение достигло пика, да так громко, что разбудил остальных. Солнце только начало подыматься, когда весь помятый отряд, уже не спал и не собирался ложиться вновь. На треногах шипел старый чайник, шуршали кульки с сухарями, хрустело засохшее печенье. Новый день начинался.
 - У тебя совсем мало времени, глупая девчонка. – Нашёптывало в голове одного из участников похода.
                Щёлк.
 - Всё идёт по плану, разве нет?
                Щёлк.
 - Они слишком напуганы, если сегодня вас ждёт неудача, то уже завтра их ничего здесь не удержит. Они уйдут, и ты снова вернёшься к началу. Прошлогодняя неудача не должна повториться, наш замысел не выдержит ещё одного года.
                Щёлк.
 - Но что я могу сделать?
                Щёлк.
- Если сегодня наша пропажа не отыщется, ты прочтёшь последние листки дневника, и выполнишь, что там велено.
                Щёлк.
 - Нет, прошу тебя, он же предупреждал, это очень опасно.
                Щёлк.
- Думай. У тебя один день. Но если ты посмеешь ослушаться, то я тебе устрою такое, что ты до конца своей жизни жалеть будешь о том, что противилась. До конца жизни! До конца своей маленькой, короткой жизни.
 - Зубрилка, Зубрилка, что с тобой, ты нас вообще слышишь? – Девчонки столпились вокруг командирши, которая в глубоком раздумье не реагировала не на их слова не на жестикуляции.
 - Эй. – Наконец Кармен сказала громче и тряханула её за плечо.
 - Чего вам? Мне задуматься нельзя? Без меня уже чаю сами попить не можете?
 Кармен не нравилось состояние Зубрилки, но решив понаблюдать за ней повнимательнее, она не стала провоцировать ссору. – Мы просто волновались, ты в норме?
 - В норме. Чего вам?
 - Ты говорила, что дневник почти кончился, может перед тем как пойти в поместье, дочитаешь?
 - Да, конечно. Сделай мне чай, пожалуйста, а я пока приведу себя в порядок. Через пять минут вы все узнаете, чем кончилась история Себастьяна, Серафимы и Зарубина, осталось всего несколько страниц, конец совсем близко.
 -  Без разницы, какое сейчас число и какой год.
 - Я потерял контроль времени и происходящему, я потерял контроль всему, даже своему состоянию.
- За лесом я иногда слышу пушечную канонаду, но она даже близко не сопоставима с той канонадой, что клокочет в моей душе, не замолкая ни на секунду.
 - За день я несколько раз посещал свою прелестную пленницу в свинцовых комнатах. Себастьян и Чертоглот словно жонглируют мной, перебрасывая от одного к другому. Утром я ворвался к Серафиме, дрался с ней и насиловал её прямо на грязном полу, а через несколько часов валялся у неё в ногах вымаливая прощение. У меня не хватает духу отпустить её, но за этими засовами и зарешёченными окнами я и сам чувствую себя таким же пленником, как Серафима.
 - Я уже ничего не понимаю, и никак не могу управлять тем, что со мной твориться.
 - Несколько часов назад, когда уже стемнело, я снова пришёл к ней. Чертоглот свирепствовал во мне и ему хотелось убить бедную девушку. Очевидно, она поняла мои намерения. Впервые я увидел страх в её глазах, когда, забившись в угол, она звала на помощь и молила о пощаде.
 - Слава богу, я не узнаю, как я мог отреагировать на такой поворот событий. К Серафиме пришли на помощь, мои зверства не могли оставить в стороне даже холопов.
 - Зарубин, мой денщик Зарубин. Как я мог забыть, что он тоже в поместье?! Он услышал её крик и попытался помочь. Разговаривать он не стал, понимая, что бесполезно. Подкравшись со спины, Зарубин набросил мне на шею удавку и попытался задушить, но, к его несчастью, верёвка была спревшая и лопнула. Мы разлетелись в разные стороны. Пришёл мой черёд убивать, револьвер был, как всегда, за поясом.
 - Где Зарубин сейчас, я не знаю. Мерзавец быстро бегает. Кажется, я его ранил, а может быть, даже и убил, у меня нет желание выяснять это. Правда, у него есть клочь от задних ворот, и это совершенно может расстроить мои планы, если, конечно, он не истёк кровью и не валяется в одном из коридоров.
- Дело в том, что пока я преследовал негодяя, дверь в свинцовую комнату закрыть я забыл и Серафимушка сбежала.  Сейчас она где-то прячется в имении, и я думаю, что охота может быть даже интересна, ведь поместье настоящий каменный мешок, для того, кто не знает его хитростей.
 - Я заканчиваю свой дневник и иду искать мою обольстительницу, зачем, мне пока и самому не ясно, но ночка, по-видимому, задаётся увлекательнейшая.
 - Что касается сокровищ, они без условно здесь в имении, но опасайтесь разгадывать тайну моего проклятия.
P. S – Кажется сегодня 22 октября.

                Глава двенадцатая.
                Третий день в имении.

- Твою мать. – Весь промокший и грязный, как курёнок, Геркулес бегал по лагерю, наспех упаковывая рюкзаки. – Переносите все вещи под крышу, продукты в первую очередь.
 - Огромная свинцовая туча, незаметно подплывшая со стороны Орла, законопатила всё небо и, застав путешественников врасплох, всполошила всех оглушающим утренним громом. Дождь захлестал как из ведра, давая понять, что в ближайшие несколько часов униматься не собирается.
 - Быстрее, быстрее. – Руководил специалист по туризму остальными путешественниками. – Оставьте палатку нахрен, она уже насквозь. Одежду прячьте, поклажу. Всё переносите в имение, лагерь временно переезжает.
 - Ты что хочешь, чтобы мы сегодня в поместье ночевали? – В изумлении переспросила Сигма, ещё не отошедшая от ночного кошмара.
 - А ты предпочитаешь под открытым небом. – Улыбнулся Герк, показывая пальцем на сверкающую молнию. – Я думал, что тебе со мной нигде не страшно!
 Сигма тоже улыбнулась молодому человеку, даже на мгновение забыв, что идёт ливень. Ей действительно уже не было страшно и лишь какое-то непонятное предчувствие глубоко-глубоко оставляло тревогу.
                ***
 Через несколько минут лагерь, хоть и не без потерь, благополучно перекочевал в развалины бывшего имения Львитов. Один пакет с сухарями и почти весь сахарный песок погибли под дождём, вся верхняя одежда требовала капитальной просушки, а карманный фонарик Барби раздавили в суматохе, в остальном вся экспедиция, целая и невредимая, достигла укрытия, наблюдая из-под крыши как старая, жёлтая палатка, оставленная в лагере, завалилась на бок и напоминала большую мокрую тряпку. 
 Прошло около часа, пока бригада сориентировалась в новой обстановке, запалила прямо на каменном полу огонь, развесила сушиться промокшие вещи, и, переодевшись в непромокаемые резиновые дождевики прямо на нижнее бельё, отправилась искать свинцовую комнату.
 - Вот он, этот квадратный коридор, про который говориться в дневнике. – Кричал Геркулес в восторге, чуть ли не пинками подгоняя остальных посмотреть на его находку. – И ведёт он от лестницы только в одно помещение, сюда!
 Шестеро кладоискателей стояли перед маленькой комнатушкой, без окон и двери и переглядывались друг с другом. В широких дождевых плащах, плотно застёгнутых, чтобы скрыть обнажённые тела, все они напоминали группу сектантов или колдунов, собравшихся на ночной шабаш.
 Щёлкнул фонарик, и лучик света заёрзал по потолку и стенам.
 - Ты думаешь это здесь? – Подала голос Барби.
 - Да, здесь. – Ответил Геркулес, первым делая шаг в комнату.
 - Но стены здесь каменные, а не свинцовые.
 - Возможно свинцовые панели сняли чтобы пустить их на переплавку или ещё куда. Ты же знаешь, за столько лет здесь многие похозяйничали.
 - Геркулес поднял с пола увесистый булыжник и со свей силы запустил его в потолок.
 - Дынь. – Раздался металлический звук, когда камень отскочил в сторону.
 - Потолок то металлический. – Торжествующи произнёс спортсмен, глядя на поражённых товарищей. – Готов поспорить, крыша в этом месте тоже металлическая, чтобы помещение нагревалось при дневном солнце, как было задумано этими Венецианскими палачами. Будь мы посообразительнее, то догадались бы исследовать крышу, и тогда комнату нашли ещё в первый день. Кстати, кто её обследовал в самом начале?
 - Я. – Изумлённо произнёс Упырь.
 - И как же ты, дубина, пропустил, что здесь потолок металлический?
 - Да что тут понять можно! – Хулиган начал защищаться. – Темень такая, что невидно ничего. Потолок весь во мху и плесени, даже не понятно, какого он сейчас цвета. Между прочим, я подлезал к потолку с магнитом, но он не прилип.
 - Свинец не магнитится, умник. – Заржал Геркулес, ещё раз убедившись, что он нашёл именно то, что нужно.
                ***
 Следующие три часа в свинцовой комнате шла тяжёлая работа. Два молодых человека, Упырь и Геркулес, пытались разобрать потолок. Громыхали кувалды и молотки, звякали скарпели и зубила, потолок поддавался очень медленно. За столько лет все свинцовые панели буквально срослись между собой и было совершенно непонятно какая снималась, а какая была прикреплена намертво. Девчонки светили фонариками и почти ничем не могли помочь в таком деле, придерживая наспех сделанные из хлама подставки, на которых работали ребята.  Только через два часа, когда Упырь оторвал одну из панелей, и через крышу в комнату попал дневной свет, работа пошла веселее.
 - Бум. – Наконец раздался глухой звук, когда ещё через какое-то время, оторвавшаяся угловая панель обнажила круглый люк, чуть в стороне от металлической крыши и вероятно имевший за собой небольшое пространство.
 - Есть!!! – Сказали почти одновременно буквально все шестеро.
                ***
 - Потрясающе, вашу мать. – Снова матерился Упырь, когда деревянный сундук, который нашли в нише свинцовой комнаты, аккуратно извлекли и притащили на первый этаж. – В нём килограммов сорок, не меньше. – Грязный, как трубочист, ликовал парень. - Представляете сколько там сокровищ?!
 - Открывай и узнаем. – В нетерпении перебила его Барби, поглаживая проржавевшие заклёпки железных ободов.
 Сундук был сама древность. Почерневшее от времени дерево практически окаменело, а металлическая оплётка, сковывающая его корпус, буквально рассыпалась в руках, превратившись в ржавую фольгу. Увесистый амбарный замок по-прежнему надёжно охранял содержимое сундука, но проушины, на которых он держался, также источила ржавчина и после нескольких ударов скарпели их отшибли вместе с куском специальной скобы, на которой они держались.
 - Ну! – Едва слышно прошептали девчонки. – Момент истины.
 Крышка издала странный звук, похожий больше на предсмертный стон, а не на скрип, и открылась, откинувшись как могильная плита в фильме ужасов.
 - Нависнув над сундуком вся компания, дрожащими руками, стала разворачивать какие-то плотные отрезы мешковины, пока не добралась до содержимого.
 - Ты внимательно посмотрел, – Строгим голосом спросила Упыря, Зубрилка. – В этом чёртовом тайнике больше ничего не было?
 - Больше ничего, я всё обшарил.
 Перед кладоискателями тщательно упакованные в какие-то тряпки лежали с десятка полтора бутылок с неразборчивыми этикетками и так плотно залитые сургучом что горлышка практически не было видно.
 В немой паузе прошла примерно минута, пока самая нетерпеливая, Сигма, взяла одну из наиболее сохранившихся бутылок и на ломаном, даже не понятно каком языке, прочла – Шато Шевалье Блан, тысяча восемьсот восемьдесят восьмой год, Бордо Либурне, не без определённых стараний, наконец осилила она.
 Авантюристы по не многу начали приходить в себя.
- Какое ещё, в жопу, Либурне. – Сорвался Упырь. – Где золото, драгоценные камни, канделябры эти, мать их, серебряные? Мы что сюда за бутылками притащились?
 - Что ты разорался, – Вмешалась Барби. – Этим бутылкам больше ста лет, они, наверное, уйму денег стоят, и потом не забывай, что у нас ещё наполеондор есть.
 - Одна монетка, класс!!! Продадим её завтра, и всем по машине купим.
 - Перестаньте орать. – Успокаивал всех Геркулес. – Это лучше, чем ничего. Барби права, наверняка и вино, и монета стоят кучу денег, и то, что здесь не нашлось алмазов и жемчуга, которые вы ожидали увидеть, ещё не значит, что мы уйдём с пустыми руками.
 - Может, стоит поискать ещё. – Неуверенно пискнула Кармен, убедившись, что в сундуке только бутылки.
 - Где поискать? – Не унимался хулиган. – Ты же слышала, дневник дочитан до конца, и кроме свинцовой комнаты в нём нет не одного намёка на сокровища. Здесь больше ничего нет, всё уже выгребли и давным-давно построили какую-нибудь коммуну или клуб железнодорожников.
 Сигма, старающаяся сохранять самообладание больше всех, выждала паузу, и, когда все наорались, твёрдым голосом подвела итоги. – Итак, в дневнике больше никаких подсказок, а поиск наугад требует гораздо большего времени, чем мы располагаем. Непонятно тогда, чего вы вообще ссоритесь, словно кто-то из вас виноват, что клад оказался старинным алкоголем. Я тоже за то, чтобы прекратить попытки и завтра отправляться домой, с тем что мы уже нашли.
 - Посмотрите на себя. Мы же непонятно на кого похожи. Чёрные, как африканцы, не мылись несколько дней, воняем, как бомжи. Я всё понимаю, экспедиция экспедицией, но пора и честь знать. Уверена, монета и алкоголь очень ценные вещи, раритет. Каждый получит солидный куш, а сходить здесь с ума, в надежде, что ещё что-то отыщется, глупо и безрассудно. Безрассудно, даже для таких прохиндеев, как мы.
 Сигма была очень обаятельной девушкой и, как выяснилось, имела хорошие способности убеждать. Назвав всех прохиндеями и улыбнувшись, она как-то сразу успокоила рассвирепевших компаньонов и настроила общение и настроение на другой лад. Лад отважных путешественников и победителей. Упырь и Геркулес пожали друг другу руки, а девчонки и вовсе обнялись то плача, то смеясь, как самые близкие подруги.
 В общем ликовании не участвовала только Зубрилка. Про неё как-то вообще все позабыли, когда радовались, что скоро окажутся дома.
 Девушка стояла чуть в стороне держась обеими руками за грязную стену. На её лице были выражены все самые больные и одержимые эмоции. Зубы скрипели, глаза бегали, а мимика выдавала в девушке такое отчаяние, что покажись она в таком виде в городе, первый встречный прохожий вызвал бы для неё милицию или скорую помощь.
 - Скажи им!
                Щёлк.
- Нет, нет, прошу не заставляй меня.
                Щёлк.
 - Дрянь, скажи им немедленно.
                Щёлк.
 - Я не могу, убей меня лучше.
                Щёлк.
 - Убить слишком просто, я приготовила для тебя кое-что по интересней. Ты ещё горько пожалеешь, мерзавка. Зря я тебе доверилась.
                ***
 Прощальный вечер в имении Львитов проходил под лозунгом «в гостях хорошо, а дома лучше». Ливень к обеду кончился, и вечернее солнце через дыру в крыше, прямо под главным залом легендарных развалин, ласково проникало внутрь, бликуя на ещё не высохших лужах и трещинах. Лестницы и коридоры уже не казались путешественникам такими мрачными и пугающими, и общим мнением было решено перенести лагерь в главный зал имения окончательно. В середине площадки опять потрескивал костёр, а на бельевых верёвках мирно сушилась верхняя одежда, вдрызг промоченная ливнем, но зато условно постиранная.
 Продукты питания больше не экономившиеся, пошли в ход, и ужин превратился в настоящий пир, с весельем, шутками и прибаутками. Бутылки Шато Блан занимали много места и весили, все вместе, действительно не один десяток килограммов, а по тому решено было всё, что можно съесть и выпить, уничтожать этим вечером, а утром тащить только добытый клад, не тратя силы на бесполезные вещи. 
 Но продуктами не обошлось. Раззадорившаяся молодёжь, пересчитав бутылки Шато, решила отпраздновать последний день четырьмя из них, наивно решив, что останется ещё много и несколькими можно пожертвовать.
 Элитное вино оказалось весьма коварным напитком, и спустя тридцать минут, от усталости, бессонной ночи или просто из-за крепости, которую придали вину французские виноделы, вся компания изрядно захмелела и была близка к безрассудству и ребячеству.
 - Отличное бухлишко, я вам доложу. – Причмокивая и осушая очередной пластиковый стаканчик высказывался Упырь. – Теперь я согласен, за бутылки можно будет выручить хорошие деньги, и всё-таки я не верю, что этот Себастьян не припрятал ещё чего-нибудь в своём имении.
 - Может, и припрятал. – Рассудительно присоединился к беседе Геркулес. – Да только что теперь этим голову забивать. В последний вечер всё равно ничего не найдём, дневник дочитан, другие тайники для нас навсегда утрачены, подсказки кончились.
 - А если нет!? – Лукаво сказал Упырь, моментально приковав к себе общее внимание.
 - В смысле нет? – Заплетающимся языком промямлила Барби.
 - Помните последние два листка, которые Зубрилка потеряла в автобусе? Так вот, они не пропали, я просто стащил их из рюкзака этой дурочки и сейчас они у меня, есть предложение ещё кое-что проверить.
 - Ого, да у нас крыса завелась. – Вызывающе прошипела Кармен. – Обидевшись за подругу. – И давно ты в чужих вещах копаешься?
 - В вещах я не копался, но страницы дневника другое дело. Информация, которая сокрыта на последних листках, касается всех, давайте без наездов, возможно то, что мы уже нашли, ничего по сравнению с тем, что от нас скрыто, тем более, на листках нарисована схема, и я думаю, это не чертёж грядок с огурцами, которые мама Себастьяна планировала в саду посадить. 
 - Все посмотрели в сторону Зубрилки, ожидая либо её одобрение, либо грандиозный скандал.  На девушке не было лица. Уже несколько ночей, из-за странного голоса в голове она практически не спала, и потому сейчас, оставшись без последних сил, была совершенно пьяная. Под глазами бедняжка имела чёрные круги, а само лицо было настолько измождённым, что напоминало лицо сибирской каторжанки, отбывшей неделю карцера.
 - Отдай им листки, Лена. – Обратился к девушке голос, первый раз назвав её по имени. – Отдай, я тебе приказываю, ты больше не сможешь мне противиться. Отдай немедленно.
 Опершись на стену Зубрилка встала и пнула свой рюкзак в центр зала. – Последняя часть дневника там, я снова вернула страницы. Нашу крысу было не сложно вычислить.
 - В колонии за такие слова пришлось бы ответить. – Огрызнулся Упырь.
 - Мне плевать, устала от вас. Я сделала всё, чтобы экспедиция прошла успешно, заботилась о каждом, навела на клад, а вам всё мало. Себастьян предостерегал от этих страниц, но вы, я вижу никого не слушаете, так что воля ваша, делайте что хотите. Жалею, что связалась с такими недоумками.
 Девчонки не хотели обижать командиршу, но жажда наживы была сильнее. – Зубрилочка, не обижайся, пожалуйста, мы только посмотрим, что за схема такая, ничего страшного не случиться. – Извинялись они, уже копаясь в рюкзаке. – Может мы ещё и не поймём ничего по этим рисункам.
 - Да. – Поддакивали Упырь с Герком, также чувствуя неловкость перед девушкой, но продолжая искать последние страницы.
 - Вот они. – Наконец выдернула Сигма из пыльного рюкзака две ксерокопии.
                ***
 - Зубрилка так и оставалась сидеть в углу зала, когда остальная компания изучала схему, начерченную на первой странице. Каждый из пяти молодых людей сразу узнал то что было нарисовано на мятой бумаге, но не решался сказать. Взгляд скользил по линиям чертежа, перепроверяя очевидное. Уму было непостижимо что кладоискатели стояли на том самом месте, которое сейчас разглядывали на схеме.
 - Не может быть?! – Наконец загомонили они, тыкая пальцами в план зала. – Это же прямо здесь, смотрите. Вот мозаика, выложенная на полу, вот карниз, коридоры и лестница. Всё сходится.
 -  Главный тайник Себастьяна находится прямо у нас под ногами. – Кричали ребята на перебой, обводя карандашом, то место где было обозначено пространство под залом.
 - Видите выступ на стене. – Моментально Сориентировавшийся Геркулес подбежал к каменной галтели и треснул по ней кулаком. – Она обозначена на рисунке крестом и стрелочкой.
 - Видим. – Не веря своему счастью ликовали остальные.
 - Так вот, за этим камнем потайной ход в сокровищницу.
 Геркулес взял самую большую кувалду, стоящую в углу. – Ну что, все готовы?
 - Подождите. – Вдруг остановила всех Барби. – Давайте Зубрилку позовём, мы все вместе сюда пришли и в момент нашего триумфа тоже должны быть вместе.
 Кармен и Сигма практически под руки притащили командиршу и вот Геркулес, занеся над головой кувалду, со всей силы ударил галтель в указанном на чертеже месте.
 Никто даже не успел что-либо сказать или выкрикнуть, как вдруг раздался сильнейший грохот. Вокруг всё обваливалось и падало, сопровождаясь пронзительным эхо, от которого заложило уши. Клубы пыли в одну секунду наполнили зал, и плита под ногами ребят задрожала и провалилась под землю, круша и ломая опоры на которых она до этого держалась. Словно настоящее землетрясение произошло внутри развалин, своей чудовищной, стихийной силой стирая с лица земли, казалось бы, до этого момента, исполинские, монументальные строения.

                Глава тринадцатая.
                Максим.
За сутки с небольшим от настоящих событий.
 Максим лежал на спине и смотрел сквозь зелёные кроны на голубое небо в лучах летнего солнца. Картинка перед глазами плыла и не могла сфокусироваться, но всё же навевала хорошие впечатления. Парень, которого в экспедиции должны были называть Фрейд, поймал себя на мысли, что это первые положительные эмоции за последние сутки.
 - Жалко, нельзя всю эту красоту рассмотреть более детально. – Заговорил он сам с собой, чтобы немного взбодриться и не потерять сознание, как уже случалось часов с пятнадцать назад.
 - Везёт, как утопленнику. – Сетовал парень. - Одни очки разбили в драке, а запасные раздавили в рюкзаке, когда по вещам шарили.
 - А ведь мог и вообще без глаз остаться. Не успей зажмуриться и стёкла могли бы запросто выколоть глаза. Тогда бы, конечно, копатели меня одного в лесу не оставили, но лучше уж одному со зрением, а не в компании слепому.
 Максим потёр ноющую от боли ногу и решив, что нужно сделать привал, расстегнул рюкзак, валяющийся рядом, и достав краюху бородинского, жадно оторвал от неё зубами пригоревшую горбушку.
 - Представляю, что скажет Марина. – Размышлял он о девушке, которую в отряде кладоискателей знали, как Кармен. – Хорош защитник, обещал быть всегда рядом, а сам попал в переделку, и теперь даже непонятно где.
 Положение молодого человека было весьма незавидным. После каждого привала его нога болела всё сильнее и, с немалой вероятностью, даже была сломана. Передвигался он медленно, опираясь на найденную в лесу рогатину, быстро терял силы, и всё чаще и чаще делал привал. Продукты и вода заканчивались, а тропинка, на которую он случайно вышел прошлым вечером, вела непонятно куда, петляя и пропадая время от времени.
 Многие на месте Максима уже давно бы отчаялись, со страху заточили оставшиеся продукты и теперь, в полной панике, сидя на месте, орали бы «помогите», пока не сорвали голос и не погибли от голода или обезвоживания. Но только не Фрейд.
 Зубрилка хотела дать парню это прозвище не случайно. Будущий психолог имел превосходное чувство самообладания. Он готов был не есть сутками, лезть через чащу на четвереньках, ползти как змея, но не на секунду не сомневался, что выберется и увидит Марину.
 Сейчас он отдыхал, затягивал потуже больную ногу и прокручивал в голове события последних дней.
 Расставшись на Орловском вокзале с Кармен, он, по объективным причинам, чтобы его не заметили другие участники экспедиции, в автобус до Брыковых гор не сел. Долго искал попутку и только через сутки после остальных, прибыл в деревню. Узнав у местных старушек примерное направление к имению Себастьяна Львита, Максим сразу же устремился в погоню, но не прошло и суток, как он наткнулся на группу чёрных копателей, которые, вероятно, побывали в серьёзной драке, потому что вид у них был весьма неважнецкий, а настроение и того хуже.
 Один хромал, другой не мог поднять руку, у третьего была забинтована голова.
 - Ого, ещё один залётный. – Вспоминал Максим, как его сразу обступили всей компанией.
 - Ребята, я друзей ищу, вы тут группу не видели? Два парня и четыре девушки.
 - Ах друзей!? – Сказал, по-видимому главный, и сразу ударил Максима в лицо.
 В других обстоятельствах Фрейд мог бы попробовать отмахаться, но, не ожидая атаки, принял всю мощь кулака и, потеряв на секунду концентрацию, упал на землю. С другой стороны тут же последовал новый удар. На этот раз ботинком в живот. Очки были разбиты, кровь заливала глаза, ломило рёбра, а чёрные копатели всё не унимались и продолжали бить его до тех пор, пока не поняли, что он в ближайший час не поднимется. В довершение лысый, у которого была забинтована голова, прыгнул Максиму на ногу и, очевидно, сломал лодыжку.
 Бедный парень валялся на земле, и кусал от боли траву, не в силах даже сказать слово в противовес такой бесчеловечной экзекуции. Перепачканный кровью, грязный и ободранный, даже тогда он не мог понять, по какой причине в людях берётся подобная злоба и ненависть.
 Копатели отошли в сторону и рылись в рюкзаке Максима, но через минуту, очевидно поняв, что явно переборщили, бросили рюкзак и вернулись к своей жертве.
 - Эй, глаза целы?
 - Да. – Ели выдавил из себя Фрейд, не удостоив хулиганов большими подробностями.
 - Рюкзак мы тебе оставляем, смотри не загнись тут. А встретишь друзей своих, передай, что это должок, с прошлой нашей встречи.
 Максим не помнил, что было дальше. Ушли копатели сразу или чуть позже, вероятно, он потерял сознание. Час он пролежал под открытым небом или десять, было не понятно, но придя в себя, парень сразу начал действовать.
 Оба полотенца, которые парень нёс в рюкзаке теперь были пропитаны кровью, но всё же помогли Максиму принять божеский вид. Палка, найденная в лесу, закреплённая рукавом рубашки, служила весьма сносной шиной для раненой ноги, а костыль в виде рогатины, более-менее надёжной опорой.
 Так, уже больше суток, Максим выбирался из ситуации, которая с ним случилась. Шёл он медленно и наугад, но ни на секунду не отчаялся и не потерял надежды. Иногда он даже смеялся над своей беспомощностью, чтобы разозлиться и придать больше силы.
 Сейчас же он отдыхал, любовался зеленью и небом, слушал звуки леса и думал о Марине. – Дурак я, ей кастет свой отдал, меня бы он, глядишь, выручил, а у неё так и проваляется в кармане без надобности.
               
                Глава четырнадцатая.
                Каменный плен.

 Тайное подземелье, расположенное под главным залом имения, было практически всё покрыто мраком. Если бы не громадная дыра в крыше, которая находилась аккурат над тем местом где провалилась плита, света в каменной ловушке не было бы вовсе. Но ночью, когда бледные огоньки луны и звёзд, едва-едва освещали где-то там наверху часть крыши и зала, само подземелье оставалось в непроглядной темноте.
 Какое-то время ещё были слышны падающие булыжники и осыпающаяся каменная пыль, но через несколько минут, когда последний каменюга долбанул об дно, казалось самой преисподней, всё затихло, и из черноты капкана донёсся голос.
 - Эй. – Хрипя и откашливаясь стонал Геркулес. – Кто-нибудь меня слышит? Ребята, есть кто ещё?
 - Я, я здесь. - Тоже еле слышно отозвалась Сигма. – Где ты Герк, я ничего не вижу.
 - Говори что-нибудь, я ползу на голос.
 - Что говорить?
 - Что угодно. Считай от одного и так далее, я скоро найду тебя, я уже где-то рядом.
 - Мне страшно, я не понимаю, что происходит.
 - Не бойся, я скоро буду с тобой. Начинай считать, мне так проще.
 - Один, два, три, четыре. Геркулес…….
 - Чего?
 - Ты не оставишь меня здесь одну?
 - Нет конечно, считай дальше.
 - Шесть, семь, восемь. Обещаешь?
 - Обещаю!
 - Девять, десять, одиннадцать, двенадцать. Точно?
 - Точно. – Сказал парень, и взял Сигму за руку.
  Они обнялись и облокотившись на что-то твёрдое и холодное, укутались в дождевик, который был на Геркулесе.
 - Что случилось? – Дрожащим голосом спросила девушка.
 - Не знаю, а что ты помнишь?
 - Последнее что помню, как ты ударил по стене, и вдруг всё затряслось, посыпалось, грохотало. Я подумала, что началось землетрясение, бросилась к выходу и вдруг куда-то провалилась.
 - А что с остальными, ты не видела?
 - Нет, когда началось землетрясение, я очень испугалась, и ничего не успела увидеть, наверное, зажмурилась.
 - Это не землетрясение. – Метрах в пяти, донёсся ещё один голос.
 - Зубрилка, это ты? – Позвали ребята.
 - Я, я. Ползу к вам, подождите.
 Голос командирши был более спокойным, но таким печальным словно девушка прощалась с жизнью.
 - Это не землетрясение. – Продолжила она, когда нашла Герка и Сигму и залезла к ним под покрывало. – Боюсь это ни что иное как прощальная шутка Себастьяна Львита или Чертоглота, как вам больше нравится.
 - В каком смысле?
 - В прямом. Себастьян не собирался отдавать свои сокровища. Он хотел их похоронить вместе с теми, кто за ними явится. Вот о чём он предупреждал нас.
 Девушка прочла по памяти.
-  Не знаю, когда и кому судьба подкинет мой дневник, однако проклятие, которое будет преследовать меня до моей последней минуты, возможно, захочет найти себе нового спутника. Охотников за сокровищами Львитов, это, конечно, не остановит, но в память о хороших людях, встречавшихся на моём пути, предостерегаю вас, не читайте последнюю страницу дневника, и дай вам бог, вы никогда не узнаете обстоятельств моей гибели.
 - Ты что же думаешь. – Всхлипывала Сигма. – Себастьян подстроил нам ловушку, и мы никогда от сюда не выберемся?
 - На счёт ловушки уверена абсолютно, но на счёт того, что мы здесь похоронены заживо, ещё посмотрим. Серафима Кольцова боролась с ним, и мы тоже не сдадимся.
 - Ты что-нибудь придумаешь?
 - Я постараюсь. – Подбадривающе ответила командирша. – Надо поискать остальных, не может быть, что больше никого не осталось.
 - Сейчас, в темноте, это слишком опасно. – Остановил её Герк. – Я чуть ноги не переломал, пока сюда добрался. Предлагаю дождаться утра и там уже сориентироваться.
 - А что пока? – Спросила парня Сигма, прижимаясь к нему ещё сильнее.
 -  Есть шанс что кто-то не провалился. Давайте звать, друзья нас услышат.
 …………… - Упырь, Кармен, Барби. - …………………
 …………… - Барби, Кармен, Упырь. - …………………
 …………… - Кармен, Упырь, Барби. - …………………

                ***
 За час до рассвета нашёлся Упырь. Он ползал неподалёку, но крики Геркулеса, Сигмы и Зубрилки услышал не сразу. От пронзительного грохота обвала у него заложило уши и звуки хулиган мог различать только на близком расстоянии.
 - Говорите громче, я почти ничего не слышу. В уши попало много пыли, которая никак не вытряхивается.
 - Ты видел кого-нибудь ещё, из наших? – Перебила его Сигма.
 - Да! Барби где-то здесь неподалёку, но ей придавило ногу. Я лазил в темноте, искал что-то вроде рычага, чтобы освободить её и воду. Она всё время стонет и просит попить. У вас есть вода?
 - Боюсь, что нет. – Вздохнул Геркулес. – Все вещи остались на верху. Провалились только мы, и у нас здесь нет ни еды, ни воды. Нет даже одежды. – Добавил он, укутывая свой атлетический торс в прорезиненный армейский дождевик.
 Зубрилка взяла Упыря за руку. – А Кармен?
 - Её не видел. Надеюсь ей повезло больше, чем нам.
 - Я примерно помню, где оставил Барби, мне надо вернуться к ней и сказать, что вы трое живы. Скоро рассвет, и мы наконец разберёмся, куда попали и как отсюда выбраться. Полагаю, если мы не разбились, когда падали, то провалились не глубоко. Навалим каких-нибудь каменных глыб и подсадим одного из нас наверх. В рюкзаках много верёвки. Первый вытянет остальных, и мы все вернёмся домой, целыми и невредимыми.
 Упырь снова скрылся во мраке, а остальным не оставалось ничего, кроме как ждать рассвета. Было уже не так страшно. По крайней мере пятеро из группы не погибли и подбадривая друг друга храбрились и старались не терять голову.
                ***
 В течении следующего часа ребята наблюдали, как через дыру в потолке, а перед этим дыру в крыше, небо сначала порозовело, потом покраснело и наконец стало освещать подземелье долгожданными лучами солнца. 
 Темнота рассеивалась, но всё же подвал оставался подвалом. Только сильно напрягая зрение, можно было визуально овладеть всем пространством подземелья, которое оказалось больше, чем ожидали ребята.
 Темница была прямоугольной формы, метров тридцать в длину и двадцать в ширину.  Очевидно, она проходила почти под всем имением, и в каждом углу имела по двери, на которых висели увесистые замки.
 - Может за одной из дверей выход? – Предположила Сигма.
 - Мы скоро это выясним. – Улыбнулся ей Геркулес. – Замки, я думаю, будет сбить не сложно. Здесь много камней, которые прекрасно подойдут для этого. Но сначала отыщем остальных.
 - Вон, я вижу Упыря и Барби. – Указал спортсмен в сторону самой дальней стены. – Осталось найти Кармен, и уже тогда будем выбираться.
 Хватило ещё пяти минут, чтобы команда была в полном сборе. Почти каждому требовалась медицинская помощь. Сигма и Геркулес были все в синяках и кровоподтёках. У Упыря болели рёбра. Барби, которую не без труда освободили из-под каменной глыбы, практически не могла наступить на правую ногу, и по несчастью, врачу, который был в такой момент самым ценным членом отряда, досталось больше всех.
 Кармен плакала, говорила, что у неё болит всё тело и очень болит голова. Она лежала на холодном, жёстком полу, а когда её пытались переложить на маленький, деревянный настил, который отыскался под завалами, кричала и просила, чтобы её не трогали.
 - Пить, дайте попить. – Стонала она постоянно, трогая сухие губы.
 - Милая, нет воды. – Успокаивали её девчонки. – Потерпи, мы скоро найдём выход и принесём тебе сколько угодно воды. Самой холодной и вкусной.
 - Конечно, конечно. – Говорила Кармен. – Но через минуту опять забывалась, плакала и просила попить.
 Зубрилка осталась с ранеными Кармен и Барби, а Геркулес, Упырь и Сигма, понимая, что промедление может быть подобно смерти отправились искать выход.
                ***
 Буммм – Опустился камень по замку первой двери.
 Буммм. – Ещё раз.
 - Слышь, архитектор. – Обратился Упырь к Сигме, немного запыхавшись и уступив место Геркулесу. – Как так вышло, что мы провалились? Целое землетрясение из-за одного удара кувалдой по стене.
 - Мне сложно это объяснить, я и сама понимаю это только теоретически, но знаю, что это вполне возможно. Очевидно, Геркулес расколол самый важный клин, зажатый с двух сторон сводами опор, на которых лежала плита. Клин этот и сто лет держаться может, но стоит его повредить, и вы сами видели, что происходит.
 - Этот Себастьян большой затейник. – Хмыкнул Герк. – Странно, как мы не разбились?! Высота потолка в подземелье метров шесть, а то и больше.
 - Плита падала медленно, скребла и чертила по опорам, которые её держали, вот собственно, почему мы и не разбились. Думаю, так было задумано. Чертоглот не хотел прихлопнуть нас как тараканов, он хотел, чтобы мы попали в безвыходную ловушку, но одного он всё же не учёл.
 - Чего же? – Спросили на перебой Герк и Упырь.
 - Того что крыша в зале за семьдесят лет обвалится и у нас в подземелье днём будет свет. Мы можем видеть и выход обязательно найдется.
 При этих словах душка замка, хранившего тайну первой двери, отлетела и толстенный засов отвалился в сторону.
 В другое время приоткрыть дверь кладоискателям понадобилось бы достаточно мужества и решимости, но сейчас, когда подземелье хотелось покинуть как можно скорее, дверь распахнули настежь, немедля ни секунды.
 - Что здесь? – Упырь шагнул через порог первым. - Совсем ничего не видно.
 - Давайте пойдём по стенам. – Герк взял руководство в свои руки. – Ощупывайте каждый угол, вдруг отыщется проход наверх или лестница.
 - Да тут и ощупывать почти нечего. – Отзывался из темноты хулиган. – Комната маленькая, кладовка какая-то. Метров пять по площади, не больше. В центре стол стоит, и на нём вещи.
 - А выход?
 - Выхода нет. Иди сюда. Давай стол на свет вынесем, кажется он не тяжёлый.
 Стол, который на самом деле оказался старинным резным секретером, был действительно совсем не тяжёлым. Парни поставили его в центр зала, куда свет проникал больше всего.
 На маленьких полочках валялись жемчужные колье, перстни с драгоценными камнями, какие-то старинные ордена и ещё несколько брошек. Вещи могли бы буквально ошеломить своей красотой и изяществом любых других людей, которые увидели такое великолепие, но только не шестерых узников темницы. Что им было до алмазов и рубинов. Жемчугов и драгоценностей. Их жизнь висела на волоске и, хоть об этом никто не заговаривал вслух, смерть чувствовал каждый.
 - Отлично! – Саркастически хмыкал Упырь, ломая замок второй двери. – Теперь мы наконец-то богаты, только не знаем, что со всем этим делать. 
 Хулиган закашлялся и остановился. – Вот бы поменять одну из этих побрякушек на кружку кваса, холодненького, а? Сколько времени человек без воды прожить может?
 - Дней пять-шесть. – Мертвецки заунывным голосом ответил спортсмен.
 - Да бросьте. – Ахнула Сигма. – Не может быть, чтобы мы здесь погибли, нас кто-нибудь спасёт.
 - Кто? – Засмеялся хулиган. – Дома не знают куда мы отправились. В деревне тоже не предупреждены о нашем возвращении. Здесь никого нет, и никто нам, кроме нас самих, не поможет. Даже эти чёртовы чёрные копатели, после нашей последней встречи сюда, какое-то время, не сунуться.
 - Тресь. – Отлетел засов второй двери.
 - Что там?  - От дальней стены темницы крикнула Зубрилка, которая всё ещё сидела с ранеными.
 - Опять тайник, и никакого выхода. -  Уже со злобой ворчали ребята, выволакивая на свет сундук с чем-то звякающим и гремящим. – Столовое серебро. Ножи, вилки, ложечки. Лучше бы он вино, которое в свинцовых комнатах прятал, сюда принёс. По крайней мере, жажду бы утолили.
 - Ага, и помирать пьяному не так страшно. – Добавил Геркулес и сразу пожалел об этом.
 - Хватит, хватит!!! – Сорвалась Сигма. – Перестаньте пугать нас, делайте что-нибудь, вы же мужчины.
 Геркулес хотел успокоить девушку, но она заплакала и в слезах убежала к остальным, не дожидаясь объяснений.
 Парни остались одни. Больше шутить не хотелось. На самом деле и Геркулес, и Упырь были близки к тому чтобы, как и Сигма психануть и расплакаться. Дубася камнем замок, оба они почти не надеялись, что за дверью окажется спасительный выход.
 - Тресь. – Отлетел третий, и дверь со скрипом распахнулась.
 - Ну? – Подошла Зубрилка, оставив вместо себя, следить за Барби и Кармен Сигму.
 - Потолок обвалился. Вся комната завалена глыбами. Если в ней и было что ни будь, нам до этого не добраться.
 - Разобрать завалы, никак?
 - Какое там. По несколько тонн плиты, и прям в дверном проёме лежат, ещё и в распор. Пытаться убрать бесполезно.
 - Ладно, рано отчаиваться, осталась четвёртая дверь, быть может за ней окажется что-то полезное.
 Зубрилка держалась лучше всех. Внимательно осматривая и потолок и стены в поисках возможных способов спасения, она не позволяла себе распустить сопли, как остальные девчонки. По ней сразу было видно, что переживает она больше за команду, а не за себя.
 Пробираясь через булыжники, преграждающие путь к четвёртой двери, она сбивала в кровь колени, царапала плечи, в темноте натыкаясь на острые края камней, но не разу не остановилась и не ойкнула, хотя тоже была вся в синяках и ссадинах.
 - Смотрите, смотрите. – Затараторила присоединившаяся к ним Сигма, когда трое уже пролезли к проёму. – Последняя дверь не заперта, видите, замка нет, она просто прикрыта.
 - Открывай, подруга. – Разочарованно бросила командирша. – Я кажется знаю, что за ней.

                Глава пятнадцать.
                А вот и ты.
  Из-за трещины, в потолке темницы, которая в левой части зала была чуть больше, четвёртая дверь освещалась гораздо лучше остальных и когда Сигма, резким движением отварила её, свет полностью заполнил маленькую комнатку, которая убила ещё одну надежду кладоискателей.
 Геркулес и Упырь в омерзении отвернулись, а впечатлительная Сигма, закрыв лицо руками отскочила на несколько метров, не в силах от страха даже что-либо выкрикнуть.
 Зубрилка смотрела одна на обитателя последней комнаты. В крохотном помещении, которое было даже меньше предыдущих и напоминало скорее лифт, а не комнату, на плетёном кресле сидел скелет, одетый в лохмотья, которые по всей видимости, раньше были формой офицера царской армии. В руках мумия сжимала револьвер.
 - Это то, что я думаю? – Прервал остроту момента Герк.
 - Да, это он. – Выдохнула Зубрилка. – Хозяин дома.
 - Какой ещё хозяин? – Заикаясь от страха проскрипела Сигма.
 - Себастьян. Автор дневника, который мы так увлекательно изучали последнюю неделю. Двуличный извращенец, похитивший бедную девушку.  Чертоглот, собственной персоною. 
 -  Значит он не сбежал с Серафимой за границу?
 - Как видишь, нет. Девушке удалось спастись из лап сумасшедшего монстра, и он этого не выдержал. Интересно было бы знать, о чём он думал в последние мгновения, прежде чем пустил себе пулю в висок. Кем был, Чертоглотом или всё-таки Себастьяном?
 Упырь набрался духу и тоже посмотрел в ту сторону где было кресло со скелетом. – Надежда найти здесь выход на поверхность рухнула. Ещё одна архитектурная уловка, видите?
 Хулиган сделал жест на заднюю стену, где выпирал многотонный камень. – Проход заблокирован изнутри.  Это объясняет, как Чертоглот здесь оказался и почему дверь в четвёртую комнату была без засова.  Полковник Львит умирал в одиночестве и кромешной темноте, только со своим проклятием за компанию. Жуткая смерть, подстать его последним дням жизни. Жаль только мы не послушались его предупреждений.
 Ребята вернулись к раненым и рассказали им о последней находке, не такой ценной как предыдущие, но многое объясняющей.
 - Постойте! – Подключилась Барби. – Если он здесь, то как же дневник оказался у ……. – Вся команда посмотрела в сторону командирши. Авантюристы ждали объяснений.
 - Ты ничего не хочешь нам сказать? – Строгим голосом наехал Геркулес.
 - Да хочу, пожалуй, пора объясниться, но рассказ не короткий, а время дорого. Когда стемнеет, мы останемся без нашего последнего преимущества и будем беспомощны до рассвета. Давайте решим, что нам делать для спасения, а уж потом объясняться.
 Против попытки спастись возразить было трудно, тем более никто даже приблизительно не знал сколько времени они здесь находятся. Часов не у кого не оказалось, а без еды и пищи время, которое даже нельзя было контролировать, было действительно очень дорого, практически равноценно жизни. 
 Самое адекватное, что пришло на ум команде, это стащить вдоль стены, над дырой в потолке темницы, всё на что можно было бы залезть или опереться. Булыжники, отколовшиеся при падении от основной плиты, куски подпорок, секретер и сундук из-под сокровищ, всё шло в ход, но к сожалению, было этого недостаточно.
 Работали вчетвером. Барби пыталась присоединиться, но каждый раз наступая на больную ногу, хваталась за стену и больше не могла сделать ни шагу. Кармен и вовсе не вставала, ноя от боли и периодически теряя сознание. 
 Остальная команда напоминала даже не узников концлагеря, а скорее рабов на каменоломнях. Отдав дождевики раненым, обнажённые и грязные от ушей до пяток они лазили по темнице в надежде найти ещё хоть что ни будь годное для спасительной пирамиды.
 - Я сейчас умру. - Заплакала Сигма. – Мальчики, давайте отдохнём, хотя бы немножко, сил нет совсем.
 - Я за. - Отплёвывая пыль, Упырь бросил в кучу ещё один камень.
 Команда снова вернулась к раненым.
 - Чая не будет! – Саркастически заметил Геркулес.
 - Довольно вилять. – Обратился он к Зубрилке. – Выкладывай всё что знаешь, может это нас на мысль какую нужную натолкнёт.
 - Извольте. – Девушка попыталась извиняющее улыбнуться. – Теперь действительно скрывать что-либо, нет смысла.
 - Когда Чертоглот стрелял в своего денщика Зарубина, он действительно его ранил в плечо, но денщику удалось выбраться и скрыться в лесу. Уйти совсем, оставив бедную девушку на растерзание зверю он не мог, и через какое-то время снова вернулся в имение, но уже никого не нашёл. Осмотрев все комнаты, Зарубин наткнулся на маленькую книжечку, валяющуюся на полу, в кабинете Себастьяна. Это и был….
 - Дневник Львита. – Закончил фразу Геркулес.
 - Да, тот самый дневник. Зарубин прихватил его на всякий случай, а когда собирался уже навсегда покинуть проклятое имение, в овраге, который мы видели с северной стороны, он услышал женский стон.
 - Серафима!!! – Сказали почти все хором.
 - Да, в овраге он нашёл Серафимушку. Она бросилась из окна, но по счастью, не разбилась, а только сломала ногу. Зарубин спас её, тащив на себе через лес, до линии фронта. Себастьян Львит навсегда исчез из их жизни, а мы теперь знаем, куда он, собственно, делся. – Кивнула девушка в сторону четвёртой комнаты.
 - Погоди. – Упырь предвосхитил события. – А тебе всё это от куда известно?
 - Моя фамилия Кольцова, а Зарубин и Серафима мои дед и бабушка.
 - Твою мать. – Выругались ребята. – Вот это поворотик!
 - Да уж. – Вздохнула новоиспечённая Кольцова, и продолжила. – Зарубин был родом из Москвы, куда он отвёз Серафиму, но через месяц выяснилось, что она ждёт ребёнка.
- От Зарубина?
- Нет, от Себастьяна. Она ждала ребёнка от садиста и психопата, который её похитил и насиловал. Но для двух людей, которые полюбили друг друга, это было не важно. Зарубин и Серафима поженились, взяли фамилию Кольцовы и через восемь месяцев на свет появился мой отец.
 Зубрилка рассказывала охотно, но волновалась, и поэтому голос её дрожал и срывался. – Мужчинам в нашей семье, по роковым случайностям, всегда не везло. В сорок первом году, при обороне Москвы погиб мой дед, а спустя сорок лет, в Афганистане, старший брат, он был военным. Я поздний ребёнок, родилась, когда отцу стукнул уже полтинник. Совсем не успела его узнать. Когда мне было четыре, его убили бандиты при исполнении, мой папа был капитан милиции. Я воспитывалась мамой и бабушкой Серафимой, от которой и узнала про те нелёгкие времена и страшные испытания, выпавшие на её долю.
 - Бабушка всё время таскала меня с собой, давала читать книги и статьи в газетах про гражданскую и великую отечественную войну, сделала из меня настоящего историка.
 Девушка вдруг замолчала, словно ком застрял у неё в горле, но понимая, что все ждут продолжения, горько сглотнула и стала рассказывать дальше.
 - В последние годы бабушка стала очень набожной. Говорила, что все несчастья, связанные с мужчинами в нашей семье от того, что душа Себастьяна Львита не нашла покоя, и до тех пор, пока тело его не имеет пристанища, будет лежать на нас проклятье. Всё предостерегала меня, чтобы я замуж не выходила и мальчиков не рожала.
 Ребята слушали Кольцову очень внимательно, но никак не могли найти связь с нынешними событиями. – Ну, и что потом? – В нетерпении выпытывали они у девушки.
  - Потом бабушка умерла, а я очень сильно заболела. Если бы мой недуг касался моего тела, то страдания мои были бы не такими сильными, но я болела психически. Мысль о проклятии нашей семьи стала маниакальной, навязчивой идеей, которая не давала покоя ни днём ни ночью. А потом появился голос. Понимаете, голос из ниоткуда. Прямо в голове другой человек. Человек, который разговаривает со мной, когда ему заблагорассудится. Голос!
 - Чей голос, Чертоглота? – Шёпотом спросила Барби, напугавшись больше остальных.
 - Нет, голос бабушки. Но не такой, как я его запомнила при жизни Серафимы, а злой, жестокий, повелевающий. Я бросила учёбу, не могла спать и вообще жить нормально. Даже лежала в психиатрической клинике, а он всё не прекращался. Я сходила с ума, уже готова была свести счёты с жизнью, но вдруг решила договориться с голосом. С тех пор он преследовал меня реже, я выписалась из клиники, тщательно скрывая своё состояние, пошла работать, но непрестранно служила ему, выполняя миссию, которую на меня наложили.   
 - Какую миссию?
 - Найти незахороненное тело Себастьяна Львита и придать его земле, по христианскому обычаю.
 - Тут я и вспомнила про старый дневник, который хранился у бабушки. Где начинать поиски было ясно, и я обещала голосу выполнить миссию, чтобы он оставил меня в покое.
 - Это понятно! – Ворвался в разговор взбешённый Упырь. – Больная на всю голову неврастеничка выполняет секретную миссию, навязанную неадекватным состоянием, но мы то, мы то на хрен тебе понадобились?! Нас то ты сюда зачем притащила?!
 - Год назад я уже пыталась добраться сюда в одиночку. Изучила маршрут, накопила денег, но всё пошло не так, как планировалось. Первое, что выяснилось, что староста в деревне Брыковы Горы, никто иной, как предатель Кулагин, из-за которого погиб партизанский отряд вовремя великой отечественной войны. Помните я вам рассказывала?
 - Ну.
 - Я узнала его по фотографии, которую раньше видела в газете многолетней давности, что хранилась у бабушки. Она собирала всё что имело хоть какую-то информацию об Орле и тех событиях. Он сильно изменился, но я его всё-таки узнала.
 - Надо признаться, требуется неслыханная дерзость поселиться в тех местах где тебя знали, как предателя, рассчитывая, что под другой фамилией тебя не разоблачат, поскольку очевидцев тех событий в живых не осталось.
 - Сначала я сомневалась, но случайно назвала его по фамилии. Староста дёрнулся словно его током ударило, тогда я поняла, что не ошиблась. Прижала его как следует, угрожая что донесу если он мне не поможет.
 - Прощать я конечно его не собиралась, но обмануть попробовала. Велела дать снаряжение для похода и на утро отправилась через лес в имение Львитов.
 - Неприятности на этом не закончились. В лесу я наткнулась на трёх подонков, чёрных копателей, которые напали на меня и пытались изнасиловать. Чудом мне удалось вырваться и убежать, оставив снаряжение и последние надежды справиться со своим делом в одиночку. Возвращаться одной к Кулагину или ещё раз идти в лес на удачу, а вдруг в этот раз обойдётся, я больше не решилась. Компаньоны мне были просто необходимы. Так я вернулась в Москву и стала собирать команду, дальше вы знаете.
 - Постой, постой. – Продолжал орать Упырь. -  Так значит, когда этот Староста меня по башке в деревне треснул, это ты ему приказала?!
 - Да, прости. Ты всё время мешал, выяснял что не следует, я думала ты будешь помехой и приказала Кулагину тебя устранить на время. Кто знал, что этот старый дурак перестарается.
 - И копатель тебя в лесу узнал не случайно, да?
 - Да, не случайно. Год назад мы уже встречались, правда в этот раз досталось им, а не мне. Надеюсь теперь они будут осмотрительней.
 - Они-то может и будут, а нам чего делать? – Сказал Упырь тоскливо посмотрев на пробоину в потолке, такую близкую, но всё же недосягаемую. – Нам как быть? Из-за твоей, как ты выражаешься, миссии, мы все здесь можем сдохнуть от жажды и голода.
 - Хочу напомнить, что я до последнего предостерегала вас всех, от того чтобы читать последние страницы дневника, и, если уж быть откровенной до конца, не оказалась бы с вами в темнице, не притащи вы меня на эту плиту чёртову. Я прошла гораздо больше вас, хлебнула такого лиха, чтобы покончить со своей бесовщиной, и теперь вовсе не чувствую себя виноватой, из-за той жопы, в которой мы оказались. Наполеондора и бутылок с вином хватило бы сделать вас обеспеченными людьми, и только благодаря мне вы достигли этого.
 - Я бы вернулась обратно, не достигнув цели. Я бы не нашла последнее пристанище Себастьяна, и голос продолжил бы меня мучить. Но я всё равно не собиралась ставить вас под удар, даже рискуя снова оказаться в дурке или вообще покончить с собой.
 - Так что я виновата перед вами не больше, чем вы передо мной. Хватит ныть и помирать раньше времени, давайте выбираться, меня тоже дома ждут, тем более после нашей последней находки мне теперь можно и замуж, и мальчиков рожать, вот так, ребятки.
 Последние слова немного воодушевили бригаду и превозмогая боль, жажду и голод, все, кроме Кармен, снова взялись за работу. Несколько часов ушло на то чтобы отшибить петли и освободить четыре двери из которых получился квадратный каркас, на который можно было залезть, как на ровную платформу. Его долго подпирали со всех сторон камнями и кусками опор и, в конечном счёте, метра два к спасительному пути наверх было выиграно. Секретер и сундук из-под сокровищ, на которые так рассчитывали ребята, не сгодились. Время сделало из них трухлявый непотреб, на который нельзя было даже облокотиться, а уж тем более встать полным весом. 
 Оставалось одно. Стать живой лестницей, по которой можно было хотя бы одному, забраться наверх. Многих это пугало, но, не находя другого выхода, авантюристы начали пробовать.
 Конструкция оставляла желать лучшего, а главное, надёжного. На каркасе из четырёх дверей, опершись о стену стоял Геркулес, а на его плечах сидела Зубрилка, Сигме нужно было забраться по этой цепочке, встать на плечи командирши и попытаться дотянуться до края выступа, ведущего на поверхность. Барби, на корточках ползала в низу и удерживала рассыпающийся каркас, подпирая собой камни. Упырь должен был ловить девушек если вдруг кто-то из них сорвётся и упадёт.
 - Ну, давай. – Скомандовал Сигме Геркулес, готовый принять на свои плечи ещё одного человека.
 - Мне страшно. – Всхлипнула девушка.
 - Страшно будет всем нам, когда завтра уже не останется сил заниматься альпинизмом.
 Сигма неуверенно кивнула, на несколько секунд зажмурила глаза и, не в силах справиться с дрожью в ногах, принялась покарять вершину. Упырь подсадил её на опорную дверь и это было последнее что удалось так просто. Обнажённые тела, по которым надо было забираться, скользили и не давали возможности ухватиться за что-либо. Геркулес страховал девушку подставляя для неё ладони сцепленные в замок, но лишь с четвёртого раза Сигме удалось залезть на кошелки к Зубрилке.
 - Теперь пробуй встать ногами на её плечи. – Кричал снизу Упырь. – Молодец, ты уже почти наверху, не торопись только. Одной рукой держись за голову Зубрилки, другой облокотись о стену. Поймай равновесие и выпрямись в полный рост, всё получится.
 - Здесь очень высоко, я разобьюсь если у меня не получиться.
 - Не разобьёшься, я поймаю тебя, смелее.
 Солнце как на зло палило в этот день словно в тропиках. Плечи, руки, пятки ребят были потные и скользкие настолько, словно их намазали оливковым маслом, кто мог бы справится при таких условиях с такой задачей.
 - ААААААА – Раздался пронзительный крик подземелья. Хрупкая девушка, уже стоя обеими ногами на плечах подруги, соскользнула с пирамиды, и, когда до выступа оставались каких-то тридцать сантиметров, сорвалась в низ.
 - Ловлю, ловлю. – Орал Упырь, принимая на руки падающую Сигму.
 - АААААА – Крикнул уже он, когда не устояв на ногах спиною завалился на пол.
 Геркулес и Зубрилка слезли с постамента и подбежали к Упырю и Сигме. – Все целые?
 - Я да. – Дрожащим голосом сказала Сигма.
 - Я тоже. – Поддержал её Упырь, хотя было видно, что он здорово ударился. Лицо его скривилось в гримасе боли. Каждое следующее такое падение, могло закончится травмой для обоих.
 Следующие два часа было предпринято ещё несколько попыток. Геркулес обсыпал своё тело каменной крошкой, чтобы быть нескользким. Упырь пробовал занять место Зубрилки, но Герк из-за больного плеча не смог выдержать такого веса. Сигма ещё несколько раз карабкалась по живой лестнице, но сил справиться с волнением в себе ни нашла, всякий раз срываясь и падая. Первая попытка была самой удачной.
 - Хватит на сегодня. – Повесил голову Геркулес. – Я уже ног не чувствую, да и Сигме нужно успокоиться. Завтра попробуем снова. Поспим, у кого получится, и с новыми силами.
 - Где их взять, силы. – Чертыхался Упырь. – Живот подводит, в горле пересохло, ты думаешь у кого-то уснуть получиться.
 - Так или иначе, но на сегодня всё.
 - Видите. – Он указал на дыру в крыше. – Уже смеркается, в темноте мы всё равно ничего не сделаем. Устраивайтесь на ночлег.
 Ребята с тоской посмотрели на розовеющий кусочек неба, понимая, что день прошёл, но к спасению их не приблизил, и завтра будет ещё трудней.
 С края обвалившейся конструкции под потолком, болтался краюшек бельевой верёвки, на которой раньше сушилось мокрое бельё.  – Нам бы сейчас эту верёвочку. – Заплакала Барби.
 - Смотрите, смотрите, а что там рядом под потолком весит, это что лестница?!
 - Да лестница. – Хмыкнула Зубрилка. – Я её сразу заметила, но вас расстраивать не хотела. Очевидна ещё одна издёвка Чертоглота.
 - В каком смысле?
 - В прямом. Спасительная лестница весит буквально над головой, но достать до неё невозможно. Видите, она в специальный жёлоб вставлена, нажать на неё немножко, и она выдвинется и упадёт прямо в подземелье. Такие лестницы в то время пожарные бригады использовали. Толковая вещь, только нажать на неё с верху некому. Заценили шутку Себастьяна. Человека уже почитай семьдесят лет нету, а всё издевается над нами. Сволочь, одним словом.
                ***
 Так заканчивался день заточения. Дыра в крыше медленно почернела, и вот в подземелье опустилась ночная тень. В пробоину снова заглядывали три-четыре звезды, за несколько часов ни разу не спрятавшиеся за тучи, тем самым давая понять, что дождя завтра не будет. Заснуть, не смотря на смертельную усталость, действительно никому не удалось. Лёжа на жёстких, острых камнях бригада просто ждала рассвета, уже не зная, стоит ли вообще уповать на следующий день после сегодняшней неудачи. Пришла в себя Кармен, и ей рассказали, что было предпринято для спасения. Девушка слушала и закусывала в кровь губы, чтобы не стонать от боли и не расстраивать своих друзей, которых она всё время хвалила и подбадривала.
 - Какие вы молодцы, что не растерялись. Вот увидите, завтра у вас всё обязательно получиться, жалко вот только я, рухлядь бесполезная, вам ничем помочь не могу.
 В темноте послышалось чьё-то щёлканье.
 - Эй Упырь, ты чем там?
 - Чем, чем, Пистолетом. У скелета забрал, ему он больше не понадобится.
 - Зачем он тебе?
  Упырь тяжело вздохнул. – Если завтра ничего не выйдет, то я, здесь корчась от жажды подыхать не собираюсь, пущу себе пулю в башку, как этот, и дело с концом.
 - Эй, эй. – Рявкнул Геркулес. – Ты не вздумай.  Не смей отчаиваться, надежда всегда есть, при любых обстоятельствах. Не вздумай, слышишь, Упырь.
 - Упырь, Упырь, что ты заладил, меня Артём зовут, понятно!
Очень приятно, меня Сергей. – Где-то даже с ноткой позитива, донеслось из темноты.
 - Настя. – Поддержала Сигма.
 - Настенька. – Вложив всю нежность в это слово, повторил Геркулес. – Как тебе фамилия Лебедев? Вот выберемся из этой передряги, женюсь на тебе, обещаю. Фамилию мою возьмёшь?
 - Договорились. – Хихикнула девушка.
 - Барби, а тебя как величать? – Подал голос Упырь.
 - Виктория, что означает победа. Я так раньше представляться любила, но для вас просто Вика, и очень рада со всеми вами познакомиться.
 - Кармен, твоя очередь. – Спросила она тихонечко раненную девушку, чья голова лежала у неё на коленях.
 - Марина. – Мне тоже очень приятно.
 - Ну и последняя, но не по значимости, наша дорогая командирша, Зубрилка. – Почти торжественно произнёс Геркулес. – Фамилию мы уже знаем.
 - Лена. Но мне кажется, что Зубрилка мне подходит гораздо больше. – Засмеялась девушка.
 Звонкий смех Лены подхватился слабым смехом Марины и оглушающим гоготом Артёма. Вика и Настя зареготали тоже и наконец сдавшись последним, заржал Сергей. Был это истерический смех, или воодушевляющий они не догадывались, да и не думали об этом, но так или иначе, находясь в каменной ловушке, буквально на краю гибели, без воды и пищи, шестеро друзей смеялись. Смеялись на секунду даже позабыв о том несчастье, которое приключилось с ними.
                ***
              Глава шестнадцатая – заключительная.
                Пистолет Себастьяна Львита.

 - Чего случилось? – Началось утро с вопроса, когда Артём после небольшого пересыпа открыл глаза и увидел Сергея, стоящего у вчерашнего самодельного постамента.
 - Несущая дверь, на которой нам стоять надо, трещину дала. Я вчера ещё хруст слышал, но надеялся, что показалось, а вот теперь вижу, что нет. Больше на неё залезать нельзя, переломится.
 - Заменить на другую попробуем?
 - Нет, эта самая крепкая была, другие ещё хуже. Труха, одним словом.
 - Что же теперь делать?
 - Ничего не делать. Ничего. Всё бесполезно. – Ответил Сергей и повернулся лицом к Артёму.
 Артём посмотрел на товарища по несчастью и испугался. Перед ним стоял совершенно сломанный человек, потерявший всякую надежду и смирившийся со своей участью. Глаза его, словно бракованные лампочки, больше не горели, а лицо не выражало никаких эмоций. Живой покойник смотрел прямо перед собой, словно видел печальный конец своего существования.
  - Послушай! – Начал было Упырь. – Но Герк уже никого не слушал. Пройдя мимо он сел в тёмном углу зала и опустив голову провалился в полуобморочное состояние забытья.
 Артём медленно и неуверенно подошёл к постаменту. Дверь действительно треснула.
  - Чёрт!!! – Завопил он в гневе и толкнув едва держащую конструкцию, завалил её на бок.
  Шум разбудил, дремавших Лену, Вику и Настю. – Ты что с ума сошёл?! -  Закричали они на парня. – Зачем ты пирамиду развалил, мы её вчера два часа собирали?!
 - Дверь трещину дала, теперь эта конструкция и пол центнера не выдержит. Нет больше пирамиды, нет. И нас вместе с нею нет. Всё.
 - Что всё? – Испугались подружки.
 - Всё, значит всё. Конец нам пришёл, меня от жажды уже в разные стороны мотает, уж лучше было вообще не просыпаться, вон как она. – Артём кивнул в сторону Марины, которая недвижимо лежала с закрытыми глазами, вся бледная и белая, словно сама смерть.
 - Нет! – Зарыдали Вика и Настя, отшатнувшись в сторону.
 Подземелье напоминало склеп, в котором герои Шекспировской трагедии обнаружили погибших Ромео и Джульетту. Подавив в себе крики, теперь ребята стояли и смотрели, примеряя, через пару дней, себя на место несчастной девушки.
 Командирша осторожно подошла к Марине, взяла в руки запястье и губами дотронулась до её лба.
 - Она не умерла. Просто очень ослабла за ночь. Наверное, скоро придёт в себя, но если сегодня мы ничего не придумаем, то завтра   можем её и не добудиться.
  Артём тоже подошёл ближе. – Она завтра, мы послезавтра, какая разница? Конец всё равно неизбежен.
 - Ты предлагаешь просто ждать гибели?
 - А какие ещё варианты? Мы так обессилели что вчерашних подвигов, теперь никто не повторит их, даже если бы постамент не развалился. Надо было вчера пробовать до последнего, а там - пан или пропал. Время упущено, нам больше не на что надеется.
 При этих словах Артём повернулся спиной к собеседнице, прошёл через зал темницы и сел рядом с Сергеем.
 Вика, Лена и Настя остались одни.
 - Быть может, они немножко успокоятся, и мы ещё что-нибудь попробуем. – Предположила Настя.
 Вика посмотрела в сторону двух подавленных молодых людей и глубоко вздохнула. – Трудно представить, что ещё несколько дней назад они были совсем другими людьми. Бесстрашными и находчивыми. Дрались с чёрными копателями, ночевали в лесу, прошибали головой стены и ни в чём не сомневались.
 - Они просто устали, жажда и голод сделали своё дело. У меня самой уже всё плывёт перед глазами, руки трясутся, виски стучат. Вот прямо сейчас. Бум, бум, бум.
 - Как ты говоришь? Бум, бум, бум. – Спросила Лена.
 - Да, а что?
 - Просто я тоже слышу этот звук, и это не виски.
 - Мало вероятно, что у двоих сразу схожие галлюцинации. – Добавила Настя. – Может твой голос опять с тобой злую шутку играет?
 - Не похоже. Мне кажется здесь кто - то есть, прислушайтесь.
 Все девушки затаили дыхание.
 - Бум, бум, бум. – Раздалось уже отчётливей.
 - Да, я тоже слышу. – Почти шёпотом сказала Вика, и вдруг сорвалась на пронзительный крик. – Ай, кто-нибудь, мы здесь, на помощь. Ээээй.
 - Эй, на помощь. – Подхватили остальные девчонки, с болью вырывая каждый крик из охрипшего, пересохшего горла.
 Теперь уже все слышали этот непонятный стук. Мальчишки вскочили и, встав прямо над зияющей пробоиной в потолке, начали орать что было мочи. – Эй, эгегегегегей, мы здесь!!!
 Звук был уже почти близко, прямо над головой. Он стал осторожней, словно кто–то подкрадывался к краю обрыва, не торопясь и очень аккуратно. Сердце сжалось в груди ребят от появившейся надежды на спасение, и вот в следующее мгновение в громадной дыре, через которую все и свалились в подземелье, появился Максим.
 - Максим, Максим! – Его сразу все узнали, хотя вид у него был очень неважный. Помятый и оборванный он напоминал повстанца, сбежавшего из плена.
 - Ребята, это вы? – Отозвался он. - Я вас плохо вижу, мои очки разбиты.
 - Да, мы, спаси нас, пожалуйста. – На перебой кричали узники темницы.
 - Что случилось?
 - Плита в гостином зале, где ты сейчас находишься, провалилась и все упали в подземелье. Мы здесь уже сутки, выхода нет.
 - Господи, какой ужас, все живы?
 - Да, все живы, Кармен только сильно ударилась, эй срочно нужна помощь.
 - Какая Кармен?
 - Марина, Марина! Она очень слаба, помоги нам скорее, мы пить очень хотим.
 - Как мне вам помочь? – Испуганным голосом отзывался парень. – На меня в лесу напали, кажется, нога сломана. Я сюда на костыле дошёл.
 - Смотри, вон бельевая верёвка свисает. – Замахал руками Сергей. – Она длинная, целый моток. Её можно сложить в несколько раз, тогда она выдержит вес человека, ты сможешь нас вытащить?
 - Верёвка плитой придавлена, здесь наверху тоже всё обвалилось. Болтается только маленький краешек, метр, не больше, остальное всё под грудой, не достать.
  - Сбрось нам попить, в рюкзаках вода осталась. – Уже практически рыдая просила Виктория.
 - Прости, рюкзаки тоже там. Я вижу их, но вытащить не могу. Всё придавлено и кругом какие-то бордовые пятна.
 - Это наше вино, как оно там называлось, Либурне, мать его. – Чертыхался Упырь. – Лучше б мы его тогда выпили. Помирать на трезвую придётся.
 - Эй, не вздумайте отчаиваться. – Услышал последние слова Максим. – Я что ни будь придумаю.
 - Лестница, лестница! – Вдруг вспомнила Лена. - Под потолком висит специальная лестница, если на неё надавить, она должная опуститься прямо в подземелье. 
 - Да, я вижу её. – Донеслось сверху. – Сейчас попробую.
 Затаив дыхание, ребята ждали, что произойдёт дальше. Вся жизнь заново проходила у них перед глазами. Каждый, уже не первый раз за сегодняшнее утро, гнал от себя отчаяние, надеясь на лучшее, но прошло несколько минут, и пленники вновь услышали неутешительные вести.
 - Лестница прямо над обрывом, не достать, далеко от края. Можно попробовать разбежаться и допрыгнуть, если ухвачусь за ступеньку, вы спасены.
 - Как ты разбежишься, у тебя нога сломана?! – Уже с надрывом заорал Артём. – Ты не допрыгнешь, провалишься к нам, и разобьёшься на смерть. Тогда всем крышка. 
 Хулиган весь покраснел от злости. – Слушай меня! Тебе надо идти за помощью. На костыле, за пару дней, наверняка доберёшься, тропинка выведет к деревне. В сельсовете должен быть телефон. Ты позвонишь в райцентр, и через пару часов сюда уже прилетит вертолёт со спасателями. Торопись, мы постараемся продержаться пару суток.
 - Кто продержится, а кто и нет. – Замогильным голосом прохрипела Настя, посмотрев на белое лицо Марины.
 - Господи, что, она настолько плоха!? – Запаниковал Максим. – Нет, нет, я буду пробовать допрыгнуть, как-нибудь пару шагов сделаю, у меня должно получиться.
 - Не вздумай. – Ругался Артём. - Пусть лучше одна умрёт, чем рисковать всеми.
 - Это не тебе решать, Упырь. – Доносилось из зала. – Наверху я, а не ты. Я буду прыгать.
 - Ошибаешься, парень. – Вдруг спокойным, но очень внушительным голосом сказал Артём. – Решать здесь буду я, ты слышишь?
 Хулиган прищурил глаза, и смотрел на всех так, словно готов бы убить каждого, кто встанет у него на пути. – В руках у меня пистолет, у одного скелета вчера одолжил. Так вот, если я увижу тебя на краю обрыва, то богом клянусь, пристрелю к чёртовой матери.
 - Пристрелишь, кто тогда за помощью пойдёт?
 - Перестань перечить, делай, что говорю, и стрелять вообще не придётся, а будешь прыгать, убедишься - рука у меня не дрогнет.
 Упырь стоял под разломом и дуло пистолета было направлено прямо вверх, где находилась лестница. Неадекватность его поведения была на лицо. Гримаса постоянно менялась, то кривясь в улыбке, то в зверином оскале. Как загнанный волк, он тяжело дышал, а иногда просто рычал, вглядываясь в лица перепуганных девушек и Сергея.
 - Максим, не прыгай, он правда выстрелит. – Подала голос Настя. -  Он просто псих какой-то, ему уже всё нипочём.
 Дуло пистолета медленно перевелось в сторону Сигмы.
- Заткнись, а то я тебя первую кончу. – Шипел Хулиган, окончательно утратив человеческий облик.
 Сергей вырос между Артёмом и девушкой и заслонил собой Настю. – Эй, успокойся, мы же не враги тебе, опусти пистолет, я уверен, мы обо всём договоримся.
 - Нет, не договоримся. – Вперёд вышла Зубрилка и встала в нескольких метрах от Упыря. – Я заварила всю эту кашу, мне и расхлёбывать.
 - Я считаю, что тебе нужно прыгать, Максим. – Говорила она громко, чтобы её слышали наверху. – Тебе скажу, Упырь, что выстрелить ты не успеешь. Про меня ты тоже многого не знаете.  Девчонки в моей семье мужикам мало в чём уступали.
 Лена говорила медленно и ласково, словно усыпляя. – Серафима, между прочим, всю великую отечественную войну в партизанах прошла, мама разряд по дзюдо имеет, а у меня страсть к метанию ножей. Вот и финочка, которую я в лесу подобрала, пригодилась.
 Только теперь все обратили внимание что в правой руке Лены сверкает белое лезвие ножа, аккуратно прилаженное пальцами для броска. Сергей осмелился было бросится на Артёма и сделал пол шага в его сторону, но дотронувшаяся до его плеча Настя покачала головой, давая понять, что любое резкое движение сейчас спровоцирует выстрел.
 - Ты хочешь сказать, что опередишь меня. – Хмыкнул Упырь.
 - Я постараюсь.
 - Блефуешь, зараза.
 - Вот и проверим заодно. Убьёшь меня, другого выстрела сделать не успеешь. Пусть мне суждено погибнуть, зато другие выберутся, даже не смотря на такого подонка, как ты.  А теперь давай уже, хватит болтать, всегда мечтала поучаствовать в дуэли.
 Напряжение повисло в воздухе. Лена и Артём вцепились друг в друга взглядами, время остановилось и голос в голове Зубрилки последний раз сказал одно только слово.
                - ПРОСТИ. –
 - Прыгай, Максим. – Прогремело в склепных стенах темницы, и финка взмыла в воздух под оглушительный выстрел револьвера.

                ЭПИЛОГ.
Вот так категорично, и в то же время нелепо заканчивалась эта история.  Для кого – то поучительно, для кого - то со счастливым продолжением.
 Многие теоретики спорили, кем же всё-таки был полковник Себастьян Львит, но участники экспедиции на этот счёт отвечали всегда одинаково. - Лестницу же он нам оставил. -  Но это было гораздо позже, когда историков и биографов заинтересовал тот самый, странный и загадочный персонаж из прошлого.
 А пока обо всём по порядку.
Освободившись из каменного мешка подземелья, за помощью было решено послать Сергея, как единственного уцелевшего парня.  Но, не прошло и двух часов, как он наткнулся на чёрных копателей, у которых имелась и рация, и лекарства, и даже самодельные носилки. Больше им делить с нашими героями было нечего, и вот, когда закат солнца в очередной раз опалил багряным светом верхушки вековых сосен, окружавших родовое имение, над оврагом, с северной стороны, в воздух поднялись два вертолёта с бортовой надписью: «Гражданская оборона».
 Носилки Артёма стояли рядом с носилками Лены, и, не смотря на то, что медсестра пыталась рассоединить их руки, они крепко держали друг друга.
 - Куда я тебя?
 - В плечо. А я тебя?
 - Тоже.
 Парень сморщился от боли. – Скажи, а голос тебе сейчас что говорит?
  - Ничего. Он простился со мной, перед тем как ты выстрелил. – Улыбнулась Зубрилка и её лицо скрылось под наркозной маской.
 Бригада чёрных копателей, Хват, Лысый и Шпала - Александр Травин, Аркадий Нестеров и Виталий Осокин - за активное участие в спасательной операции были представлены к правительственным наградам и в 1995 году, приняты на службу в МЧС.
 Староста Семён Петрович, предатель Кулагин, Ястреб. Из деревни скрылся, но был объявлен во всесоюзный розыск и найден через два года в районном госпитале, где скончался через три дня от прободной язвы. 
 Сигма и Геркулес, Анастасия Уварова и Сергей Лебедев. Стали выдающимися спортсменами, и открыли альпинистский клуб. В последствии поженились, в семье трое детей.
 Упырь, Артём Столетов. Стал профессиональным военным. Дослужился до капитана. Погиб во время первой чеченской компании.
 Барби, Виктория Сологубова. Окончила МГИМО, работала дипломатом во многих странах Европы. Вышла за муж за американского поддонного и навсегда покинула Россию.
 Кармен и Фрейд, Марина Мельникова и Максим Кораблёв, пошли по жизни вместе. Увлеклись журналистикой, и в последствии издали книгу «Тайна Чертоглота». В семье один ребёнок.
 Зубрилка, Елена Кольцова. Пересмотрела свои взгляды на профессию. Поступила, и через шесть лет с отличием закончила институт Сербского, в котором продолжила научную деятельность. Внесла огромный вклад в изучение вопросов диссоциативного расстройства идентичности, или, проще говоря, раздвоения личности. Была представлена к правительственным наградам. Замуж не вышла.
 Останки полковника Львита, по решению гор исполкома, были захоронены на Иоанно-Богословском кладбище.
 P.S   Общим голосованием экспедиции сокровище Себастьяна Львита было решено передать государству.
               
                От автора.
Благодарю за внимание, искренне признателен, дорогие читатели. Я и дальше непременно буду стараться для вас. До скорой встречи.

 

                2023.