Meine Ehre heisst Treue!

                Геополитицкой катастрофе самого доброго и глупого царя посвящается
     На первом погромыхивал сдерживаемый басок Единоэтажного, что - то внушавшего Аминьадаму :
     - Бревным - бревно, батенька мой. Бревным - бревно - делибердо - пердо - турдо.
     Божий словесник, неестественно бодрясь, бочком пытался ускользнуть от уловившего его у лестницы распредснаба, только сейчас впервые поверив смутным слухам, бродившим по Ген чтобе еще с лета. Первым угадал корнет Отлетаев. Пуша роскошные усы перед карманным зеркальцем, по намекам самого корнета : подаренного княгиней Белосельской - Беломорской, в чьем имении гостила сотня после тех самых летних маневров, где и приключилось с распредснабом казусное происшествие, ставшее, судя по всему, той отправной точкой, за которой люди уже не походят на себя прежних, кто оскотинивается напрочь, кто спивается вдрызг, в конце концов пуская пулю в лоб, а кто - то, как вот Единоэтажный, сходит с ума.
     - Свихнулся, - хохотнул корнет, пытаясь двумя крепко сжатыми пальцами выдрать с корнем чем - то не угодивший ему волосок брови, - как есть с глузду съехал. Вот, господа, буквально вчера, - Отлетаев засунул зеркальце в карман роскошного, отделанного по рукавам рысьим мехом, венгерского мундира, волей прихотливого выдумщика, кем и славился по всей армии корнет, совместившего сразу три рода войск : шнуры и кармашки являли вид натурально драгуна Трансильванского полка, разбитого сотней в чох и кровавые сопли на прошлой неделе, рукава, зачем - то отороченные мехом пятнистой рыси, явно недавно красовались на гусаре смерти, входили они в ту пору в превеликую моду, незрелым рассудком кайзера назначенные грозой и погибелью московитов, совали эмблему с черепом и перекрещенными костями, более схожими с палочками - шампурами карских шашлычников, тащившихся за армией в обозе, нежели с частью некогда живого человека, везде и всюду, не исключая кальсон, но спина мундира была уланской. Есаул Дрогечкори обещал Отлетаеву вытянуть плетью, ежели наденет тот свой пресловутый мундир на высочайший смотр, что обещался сделать корнет, поспорив на кровного английского рысака, ходившего под Великим Князем Романом Константиновичем, а тот большой охотник был до разнообразных пари и споров, бывало, что штрафные роты прямиком маршировали с позиций в тыл, на переформировку, а все потому, что поставил Великий Князь замедялый дукат, с таким трудом умыкнутый из Венского музея адъютантом кайзера, невесть какими путями доставшийся кузену Государя Императора, на почин штрафному гауптману Фриче, в этой странной войне служившему в Ген чтобе Российских имперских сил вторжения на должности Наибольшего ямщиков, призванных на действительную волей Диты фон Тиз, чье назначение министром обороны России не удивило никого.
     - Со ! - кричал Роман Константинович, азартно хлопая себя по голенищу тщательно нагуталиненного сапога нагайкой, витой калмыцкими девами в долгие степные зимние ночи, когда подкравшиеся к самым юртам стаи сизых от мороза бирюков загадочно поводят налитыми лютой кровью глазами, алчно вдыхая сухмяной дух ужавшихся друг к другу в нелепый клочковатый клубок овечек, жалобно блеющих перед неизбежным : врывался на баз вожак, резал, опьянев от крови, налево и направо, пока, натолкнувшись на сумрачного алабая, не схватывался с ним в отчаянной битве, победив не столько крепостью костяка и остротой хищных зубов, сколько природной хитростью, перехватывая яростно хрипящую глотку алабая из - под хвоста. Казалось, вот - вот падет серый, уже и заскулил жалобно, поджимая дугой вислый хвост, зажимая лобастую башку под нелепо раскоряченные задние лапы, торжествует пес поганый, победно оглядываясь в поисках хозяина, раскосо наблюдающего за схваткой с порожка юрты, кутаясь в ватиновый халат, простроченный прицельной очередью из МП - 40, и вот тут - то и режет алабая волчина, лишь на секунду высунувшись из - под хвоста.
     - На, сука !
     Гортанно вскрикивает калмык, буйно хохоча, вполне одобряя волка. Бросает стае визжащую нелюбимую жену и долго смотрит, как рвут ее волки, грызут хрупкие кости, тронутые ревматизмом и подагрой, этими неизбежными спутниками номадов, обдуманно отказавшихся от призрачных благ цивилизации во имя соблюдения традиций.
    - Мы патриоты, - говорят номады, внимательно выслушав мирзу Байдулло, бросившего клич мухам и черепахам, - а ты, мирза, ужрался кукнаром, а печка у тебя чадит, угар дает совместно с жаром, вот и торкнуло тебя глюком, представляется тебе газават и краснопалочники, отряд Эзиз - хана и всепланетная столовка  " Халява, сэр ", называемая на Маскве на кременной коммунизьмой, мать вашу так.
     Хрипит мирза Байдулло, от злости пышет ноздрями, ветер рвется из ноздрей ядреный, сухой, как самум, не давшийся своей ужасностью Ксении Собчак. Вот - вот огреет мирза калмыков атомной бомбой, именно для такого случая произведенной высокоразвитой цивилизацией в шестидесятых, когда как раз входили в моду мини и мягкие в обтяжку сапожки, выделяющие женские ноги за всю х...ню. И даже больше. Впрочем, обладательница самых красивых ножек рунета знает о таковском - то не понаслышке.
     - А со ! - швыряет в ответку фальшивым пражским грошем штрафной гауптман Фриче, и шатается Великий Князь, и белеет, и ошеломлен.
     А почему ? А я скажу. Потому, Кристина, кисочка, любовь ты моя виртуальная навечная, что не имеет никакой разницы ни место, ни время, ни лейбл, под коими произведена пропаганда, а она одинаковая, что на Первом, что на  " Радио  " Свобода ", например, что на  " Скай - ньюс " или еще кому. Забавное время, смешное время, натурально время Марко Поло, ведь для того, чтобы узнать о творимом и воспринять его субъективно ( а никакой объективности нету и быть не может, так как каждый из нас - един и сам по себе, и свое мнение имеет, и вообще всякое такое ), надо самому прокатиться до Ксанаду, как именовали почему - то на Западе Хубилай - хана, мало объединившего треть известной тогда Ойкумены, но поставившего непроходимый заслон несущим геноцид армиям Священной Римской Империи Германской Нации и прочим, не так укрупненным государствам той эпохи.