Сырный человек. Эпизод 17 Живая еда

На этаже минус тридцать два горела круглая красная лампа. От неё всё вокруг казалось красным, или чёрным, поэтому угадать, какого цвета были здесь стены или пол, не представлялось возможным. По традиции мы постучали в квартиру справа. Дверь нам никто не открыл. Я позвонил в звонок, но и после этого за дверью не послышалось никаких шорохов. Тогда я открыл дверь сам и осторожно заглянул в квартиру. Там вкусно пахло едой. Мой нос атаковало сразу множество прекрасных запахов, среди которых был и аромат жаренной курочки, и солёных огурчиков, и запах нежнейшего бисквита с яблоками и корицей, запах горячего шоколада и яичницы с луком и помидорами. Мои ноги сами занесли меня в квартиру, а затем и на кухню. Катерменш побежал за мной, задрав нос вверх, улавливая аппетитный аромат. В центре кухни стоял большой круглый стол в несколько ярусов. Увидев его, я чуть было не захлебнулся слюной. На каждом из ярусов стояли вкусные изысканные и не очень блюда, но все они выглядели аппетитными. Даже сытый человек, увидев эти яства, ощутил бы желание поесть! На самом верху стоял белоснежный воздушный торт со сливками, украшенный красными вишенками. Катерменш и я наперегонки подбежали к столу и остановились в растерянности. Каждый из нас не знал, за что схватиться — глаза у нас разбегались от такого выбора. Мой взгляд упал на румяный пирожок. Я взял его в руку, поднёс ко рту и, когда уже открыл рот, представляя его чудесный вкус, вдруг услышал жалобный писк: «Не ешь меня!» Удивлённо я оглянулся по сторонам, но никого кроме Катерменша не нашёл. Человек-кот тоже удивленно глядел по сторонам. Никого не обнаружив, мы переглянулись и пожали плечами. Я снова закрыл глаза и открыл рот. В это время человек-кот нацелился укусить золотистую куриную ножку, но жалобный голос снова пропищал: «Не ешьте нас! Мы заколдованные дети, такие же, как и вы!» Катерменш отпрыгнул от стола и сказал:

— Не ешь ничего! Это не еда!

Я взглянул на стол и увидел, что все блюда шевелятся, будто дышат. Ещё раз посмотрев на пирожок в руке, я аккуратно положил его на место.

— Все мы когда-то пришли сюда, как и вы. Мы угостились блюдами с этого стола и сами превратились в еду.

— Как вам помочь?! — я с надеждой рассматривал еду, не понимая с кем именно разговариваю, с курочкой или ватрушкой.

— Будьте осторожны! Загляните в кладовку! — снова послышался тонкий голосок.

По совету еды мы с Катерменшем немедленно направились искать кладовку. Выйдя в коридор, мы обнаружили множество дверей по обеим сторонам стен.

— И которая из них кладовка? — спросил я сам себя.

Катерменш пожал плечами. Все двери были разных цветов и размеров. Мы пробовали открыть каждую из них, но все они находились под замком. Лишь маленькая синяя дверца в самом конце коридора оказалась не заперта. Я осторожно заглянул внутрь, но ничего не увидел из-за царившей там темноты. На ощупь я обследовал помещение и обнаружил, что все оно завалено кучей поломанных деревянных лестниц.

Рядом с кладовкой находилась открытая светлая комната без дверей. Мы вошли в неё и оказались в чьей-то спальне. Высокий потолок украшало искусно нарисованное ночное небо со звёздами, а в центре висела круглая лампа-луна. У одной из стен стояла детская кровать со множеством разноцветных перин до самого потолка. На верху, среди подушек, накрытый одеялами, лежал какой-то толстяк. Его почти не было видно из-за пуховых одеял и подушек, поэтому рассмотреть его не удалось.

— Добрый день! — громко сказал я, заметив, что толстяк зашевелился.

— Вы принесли мне поесть? — тут же донеслось сверху.

— Нет. Мы бы и сами не отказались поесть. — удивился я, взглянув на Катерменша.

— А вы случайно не знаете, почему человек может превратиться в сыр? — спросил я у толстяка.

— Смотря в какой сыр. Надо бы это увидеть. — ответил тот.

Я достал из сумки голову сырного человека и показал её толстяку.

— Вот в такой!

— Отсюда не видно! дай мне взглянуть поближе. — предложил толстяк.

Но добраться до толстяка казалось невозможно, его кровать была высотой не меньше двухэтажного дома. Я оглянулся по сторонам и заметил в углу комнаты деревянную лестницу. Перекладины на ней были все разной толщины: одни толстые, размером с черенок от метлы, а другие тонкие, как спички.

— Даже не думай этого делать! — предугадал мои мысли Катерменш. — Он тебя обманывает.

— А вдруг он знает ответ?

— Голова обвязана, он всё равно не увидит ее!

Взглянув на голову, я понял, что человек-кот прав. Тогда я без раздумий распустил нитки, и голова осталась беззащитной. Она выглядела ужасной, словно растаявший жёлтый воск.

— Ты зря это сделал! — чуть ли не плакал Катерменш. — Теперь она в опасности!

К моему дальнейшему сожалению, жалобные предупреждения моего друга я оставил без внимания. Вытащив из угла лестницу, я облокотил её о кровать и полез вверх. Держа в вытянутой руке сырную голову, я кое-как взбирался по перекладинам, то и дело с опаской оглядываясь в низ.

— Не видно! — кричал с верхушки толстяк.

Я поднялся выше ещё на ступеньку. Лестница задрожала подо мной.

— Выше! — раздался капризный голос. — Не видно!

— Давай уйдём отсюда поскорее! — умолял меня человек-кот и кружил под лестницей. — Всё это плохо кончится.

— Мне невидно! — снова раздражённо закричал лежебока. — Выше!

Голос толстяка становился все злее и противнее. Оглянувшись вниз, я чуть было не упал от того, что у меня закружилась голова. Я находился уже довольно высоко от пола, когда, поставив ногу на очередную ступеньку, вдруг услышал треск. Тонкая перекладина треснула подо мной и я, потеряв устойчивость, полетел вниз и больно упал на пол. Катерменш перепугался и подбежал ко мне, причитая:

— Ай-яй-яй! Что же теперь делать?!

Я лежал на спине и смотрел в потолок, пытаясь понять, что произошло. Сырная голова отскочила в сторону и куда-то закатилась. Человек-кот бегал вокруг и тыкался в меня лбом, пытаясь поднять. Толстяк, на вершине кровати зашевелился и, откинув одеяло, высунул голову. Мы взглянули на него и испугались. На нас смотрела страшная морда, поросшая волосами. Красные маленькие глаза блестели, усы распушились, нос зашевелился, пытался уловить запах. На нас смотрел разъевшийся мышонок! Я хотел подняться, как вдруг услышал, что входная дверь заскрипела. В прихожей раздался шорох  приближающихся шагов. Человек-кот нырнул под кровать и прошептал мне:

— Скорее, прячься!

Я растерялся от страха и не мог сообразить, что делать. Кошачья лапка высунулась из-под кровати и стала цапать меня за носок и подтаскивать к себе. Тут я подскочил и тоже заполз под кровать. Только я это сделал, как в комнату сразу вошла старая мышь в платье и сапогах. Она остановилась в дверях и строго спросила:

— Кто сломал лестницу?

— Ко мне пришли двое! — сказал мышонок. — Они принесли мне сырную голову, я хотел её съесть.

— А где теперь эти двое? — спросила мышь и, подойдя к самой кровати, стала поправлять перины.

Ее красные лакированные сапожки остановились прямо перед моим носом.

— Они залезли под кровать! — ответил мышонок.

Катерменш и я дрожали, затаив дыхание.

— Сейчас вылезут! — старая мышь унесла поломанную лестницу, а на её место принесла новую.

— А где же сырная голова? — снова спросила мышь и стала шумно втягивать воздух ноздрями.

— Кажется, она куда-то укатилась. — пропищал толстяк.

Катерменш и я притаившись наблюдали, как движутся по комнате красные сапожки. Заглянув за сундук с игрушками, старая мышь обнаружила там сырную голову моего брата.

— Дай её скорее мне, я её съем! — запищал мышонок сверху.

— Нет. — строго сказала мышь. — Я ее отнесу к остальным. Она еще слишком свежая. А ты ложись спать.

Мышь в сапожках вышла из комнаты вместе с сырной головой. Я выполз из-под кровати и выглянул в коридор, что б проследить за мышью. Там я увидел, как старая мамаша-мышь подошла к одной из запертых дверей, достала из кармана ключ и открыла замок. Затем она небрежно закинула сырную голову в комнату и ушла на кухню, забыв закрыть замок.

— Как нам повезло! — прошептал я человеку-коту, выглядывая вместе с ним из-за угла.

Пока мышь гремела посудой на кухне, мы прокрались в коморку, где лежала наша сырная голова. В коморке горел свет и нашим глазам предстала ужасная картина: комната была заполнена сырными головами. Все они на первый взгляд были похожи друг на друга, как братья-близнецы.

— Что же делать?! Как я найду среди них голову брата? — чуть не плача сказал я.

— Попробуй вспомнить её отличительные черты. — посоветовал мне Катерменш. — Или найди её по свежести. Среди всех голов она должна быть самой мягкой и ароматной.

Человек-кот остался в коридоре, что б предупредить меня об опасности, а я полез в кладовку.

— Наша сырная голова имела дырочки и красивый золотистый цвет. — сказал мне человек-кот. — а ещё, она должна лежать где-то сверху.

Многие головы в кладовке покоричневели от времени, подсохли и стали каменными. Некоторые головы были из сыра хороших сортов, встречались даже экземпляры с благородной плесенью. А какие-то вовсе напоминали дешевый плавленый сыр. Пока я находился в кладовке, мне пришлось ходить по головам.

— Кажется, мышь приближается. — прошептал мне Катерменш. — Поторопись!

Вдруг я увидел нашу голову, она лежала на самой верхушке. Я сразу узнал ее. У меня не было сомнений, что это голова моего брата. Она имела тот самый цвет, свежий сырный дух и идеальные дырочки.

— Мышь перестала греметь, она вышла из кухни! — прошипел Катерменш.

Он забрался ко мне в кладовку и прикрыл дверь.

— Подождём, пока старая мышь пройдёт в комнату. Она несёт своему сыну тёплое молоко с маслом. — сказал человек-кот.

В прихожей послышались мышиные шаги. Когда мышь, скрипя половицами, прошла в комнату, мы тихо выбрались из кладовки. Вдруг из комнаты послышался грохот. Наверное, мышь полезла к сыну по лестнице и тоже упала на пол. Катерменш и я наперегонки рванули к выходу, и выбежали из квартиры. Опасаясь погони, мы не останавливаясь побежали вниз по ступенькам.