Разговор ни о чем

- Вы верите в Бога? - светло-голубые глаза баптистского пастора глядели с одухотворенным предвкушением одарить Анну истинным светом.

- Я православная, - надежда голубых глаз слегка померкла.

Судьба свела их, как водиться, случайно. Купе вагона. Крепкий чай в стаканах с витыми подстаканниками. И долгие разговоры о том и об этом. И вроде бы ни чём особом, а на деле оказывается, что о важном.

- Мне кажется, что в Бога вы не верите, - словно неутешительный диагноз, выдал вдруг священник своей вердикт.

- Не верю? - тонкие брови женщины удивленно взметнулись вверх, глаза прищурились. - Это почему же?

- А потому, - нравоучительно произнес пастор, приняв позу проповедника. И, глубоко вздохнув, продолжил. - Во-первых, вы...

Дальше шёл целый ряд обоснований и перечислений, что правильно и что неправильно делала эта женщина. Чётко, по всем канонам, препарировав её отношения с Богом, объяснил компетентный человек Анне всё о её грешной душе.

- Вы когда-нибудь любили? - спросила она будто невпопад.

- Что? - пастор прервал свою речь, удивленно посмотрев на собеседницу.

- Есть на земле человек, которого Вы любите?

- Конечно, - быстро ответил тот, но его голубые глаза потеряли свой блеск, став настороженно-серьезными.

- Вот если я Вам сейчас скажу, что Вы даже понятия не имеете, что такое любовь, потому что не делаете того и этого, а наоборот: думаете о том, о чём думать категорически запрещено. Вы перестанете любить этого человека?

- Нет, - короткий и тихий ответ просто человека. Не проповедника.

- Вряд ли ваше мнение может что-то изменить в таком вопросе, как моя вера, - Анна улыбнулась и посмотрела в окно.

Вечернее небо разлилось по горизонту золотым закатом. Мелькали столбы. Убегали, исчезая где-то позади, перелески. И только небо оставалось на месте, и взирало на земную суету, неподвижно замерев в своей вечности.

- Знаете, для меня не стоит вопрос: верю ли я, что Бог есть, - Анна снова посмотрела на пастора. - Моя вера - она о другом.

Вот вы любите человека. Вы ему верите. Вы можете доверить ему свои мысли, дела, может и жизнь в трудной ситуации. Стоя на краю обрыва, вы схватитесь за протянутую вам руку, зная, что она не толкнёт вас вниз, а веря, что поможет. Эта вера - есть доверие.

- Я не совсем понимаю, какое это имеет отношение... - начал было пастор и запнулся.

- Ну вот, можете ли вы в трудный момент отпустить контроль над ситуацией? - Анна откинулась назад, опершись о стенку купе. - Нет, не сложить руки и смириться. А отказаться от мысли: "Я точно знаю как правильно!" Просыпаться, делать дела, жить, дышать. И принимать всё, что происходит с вами, как ту самую протянутую над пропастью руку. Идти вперед, не зная конца пути. Даже не верить, а твердо знать: что бы ни случилось, всё есть подарок.

- Конечно, а как же иначе! - с пафосом в голосе провозгласил пастор, вздернув подбородок и выпрямив спину.

- Тогда представьте, что ваш взрослый сын вдруг решил бросить институт на последнем курсе, - женщина снова наклонилась к столу, внимательно вглядываясь в глаза священика. - Не помогают ни уговоры, ни угрозы, ни хитрости, просто потому, что это его осознанное решение, каким бы неправильным оно вам не казалось.

- Ну это же глупо!! - воскликнул священнослужитель и со стуком положил ладони на стол. - Как взрослый и разумный человек, я должен наставить его на путь истинный.

- А если это и есть его путь. Вы об этом не думали? Может это решение для него выльется в подарок судьбы.

- Брошенный институт - подарок судьбы?! - мужчина скептически усмехнулся.

- Знаете, моя подруга, умница и отличница, не дотянула на втором курсе мед института один предмет, получив тройку. Это была катастрофа, - Анна взяла в руки стакан с чаем и заглянула в его недопитую глубину. - Я не особо разбираюсь в их интернатурно-аспиратурной учебе, но эта тройка плюсовала к ее (и так длинной) учебе еще один год. Горе было безмерно. Но делать нечего - пришлось учиться.

И - ну надо же - именно в тот год, когда она получала диплом, пришла заявка-предложение на добавочные курсы и дальнейшее трудоустройство в областной офтальмологический лазерный центр. Это был не просто шанс - это был выигрышный лотерейный билет. Закончи она годом раньше, и судьба пошла бы другой дорогой. Так она стала высокооплачиваемым глазным хирургом, - Анна улыбнулась и поставила стакан обратно на стол, так и не отпив из него. - "Несчастная тройка ей в помощь" - наверно так шутит Бог, - мягко улыбнулась она.

- Получить тройку по одному предмету и бросить институт, не доучившись всего лишь несколько месяцев - это разные вещи. Вы так не считаете? - священнослужитель выглядел всё более раздраженным.

- Откуда вы это знаете? - спокойно произнесла женщина. - "Пути господни неисповедимы." Разве не так? Вот можете вы вместо "Господи, верни моего сына на путь истинный, пусть он получит диплом" сказать "Да будет воля Твоя"? И принять всё, что бы не случилось. Принять и поблагодарить, как за единственно правильное и необходимое.

- Ну, знаете... - мужчина вскочил на ноги, собираясь покинуть купе.

- А за болезни? За безденежье? За предательство? За потери? Вы можете искренне сказать, даже не Богу, самому себе: Знаю, что это самое лучшее, что может быть, потому планы Божьи всегда мудрее моих.

Священник замер.

- За себя скажу - уверенна в высшей мудрости не всегда, - Аня вздохнула. - Ох, далеко не всегда. Потому что страшно. Потому что больно. Потому что "Господи, дай..." говорить гораздо легче. И даже шепча "На всё воля Твоя...", так хочется добавить поправку: "Только вот от этого спаси и сохрани... И от этого ещё. И от того тоже."

- Верю ли я в Бога? - Анна рассеяно пожала плечами. - Наверно, только учусь. Учусь разжимать руки, открывая ладони и сердце. И пересиливая страх, искренно повторять: "Да будет воля Твоя, Господи."

Пастор молчал.

Вечер давно перетёк в ночь. На столе, позвякивая ложечками, стоял остывший чай. Два человека сидели друг напротив друга. И разговаривали. Вроде бы ни о чём...