Человек и чудовище

Ранним туманным утром путник шёл по тропе, ведя в поводу невысокую, но крепкую лошадку. Тропа вела между скалистых круч на каменистое плато. Отсюда уже можно было разглядеть жёлто-зелёную ширь равнины. Здесь приближение осени чувствовалось сильнее, чем в долине, которую путник недавно покинул.
Лошадь мотнула головой и фыркнула. Путник пригладил растрёпанную ветром гриву.
- Спокойно, дружище, потерпи. Ещё немного – и будем в тепле.
Дружище посмотрел на хозяина лиловым глазом, будто спрашивая что-то.
- Да, мне легко говорить, - согласился путник. – Я не мёрзну. Я вообще ничего не чувствую.
Он покачал головой и попытался поднять уголки губ. Вышло плохо.
- Ничего. Если не задержишься, то в Дыре будем ещё до первых дождей. Идём.
Путник мягко, но настойчиво потянул поводья, но лошадь воспротивилась и замотала головой, заржала.
Откуда-то сверху донеслось хлопанье крыльев.
Путник поднял голову и прищурился, вглядываясь в туман. Медленно, стараясь ничем не звякнуть, снял с плеча ремень, на котором висели ножны с мечом.
Хлопанье повторилось, но уже ближе.
Человек медленно потянул меч из ножен.
Сверху вниз, целясь в испуганно заржавшую лошадь, метнулась крылатая тень.
Путник прыгнул ей навстречу, быстро рубанул крест-накрест. Тень ушла вверх. Из тумана зазвучал разочарованный скулёж. Она не ушла, кружила рядом, выбирала момент...
И напала вновь. Выпрыгнула из белой пелены, ударила лапами. На сей раз она избрала жертвой человека.
И преуспела.
Путника сбило с ног, швырнуло спиной о камень. Капюшон слетел с его головы, обнажив бледное лицо и темно-серые волосы.
Тень обрела форму. На четырёх лапах она шла к своей жертве, наклонив крупную голову и издавая рык. Глаза налились кровью. Из пасти, пенясь, капала слюна.
Короткий бой окончился в её пользу, и пришла пора забрать добычу.
Однако человек ещё не сдался. Быстро задрав левый рукав куртки, он вскинул руку, словно пытаясь схватить тварь за морду. Буквы, черневшие на предплечье, налились красным.
Тварь напряглась, готовясь к прыжку.
В следующий миг с пальцев человека сорвалось яркое сияние. Тварь словно бичом хлестнуло по глазам, и она зажмурилась, затрясла головой, воя от боли.
Путник вскочил, подхватывая с земли меч. Одним прыжком оказавшись рядом с тварью, он ударил её поперёк морды.
На серые камни хлынуло красное. Тварь заревела и, не дожидаясь следующего удара, прыгнула в сторону. И бросилась бежать, растворяясь в белесой дымке.
Когда цоканье её когтей стихло окончательно, путник резким движением ладони смахнул кровь с клинка и убрал меч в ножны.
- Ну, вот видишь, - сказал он, вновь беря лошадь под уздцы. – Тяготы и лишения касаются не только тебя.
***
- Дядя Остророг! Дядя Остророг! Там... там такое!
Лягушонок бежал через всё село, чтобы сообщить старосте новость. Он запыхался и, судя по грязным пятнам на штанах, даже упал. Однако глаза мальчишки светились точно болотные огоньки.
- Что «такое»? – проворчал Остророг. – Не видишь, я занят?
- Там у ворот мужики собрались! – мальчишка чуть не прыгал на месте. Одно слово – лягушонок. – Пришёл кто-то! Кто – не знаю.
Не дожидаясь следующего вопроса, он добавил:
- Но он не отсюда. Точно! Из долины пришёл. Страшный такой!
Остророг тяжело вздохнул и поднял взгляд на лицо идола, перед которым стоял на коленях. Полосы потускневшей краски чем-то напоминали морщины. Бог был таким же старым и усталым, как тот, кто ему молился.
- Прости, владыка, - извиняющимся тоном сказал староста. – Я должен позаботиться о своём стаде.
Кряхтя, он распрямил жалобно хрустнувшие колени. Лягушонок уже протягивал палку.
Вдвоём они вышли из дома и направились в сторону ворот.
Тихо и безлюдно было вокруг. Люди сидели по домам. Где-то заплакал ребёнок.
«Голодный, поди» - подумал староста. «Все мы теперь голодные».
У ворот стояли пятеро мужиков, вооружённых кто чем. Только они отваживались выходить в дозор, оберегать деревню.
- Что тут случилось, Ждан?
Высокий мужик, на котором рубаха и жилет висели точно тряпка, ответил:
- Демон к нам явился, старейшина! Призови Милостивого Владыку, чтоб прогнал его!
- Я не демон, - донеслось из-за ворот. – Можете проверить как угодно.
- Ну-ка, дай посмотреть...
Опираясь на руку Ждана, Остророг поднялся на насыпь и глянул на незваного гостя поверх тына.
Пришелец и впрямь выглядел пугающе – ни дать, ни взять разбойник.
Весь в чёрном – только плащ с капюшоном был тёмно-зелёный, почти серый – он стоял напротив ворот и смотрел прямо на Остророга. Нет, сквозь него, словно старосты и вовсе не было. Волосы у незнакомца были серым серы, а кожа – бледна, словно во всём теле не было ни кровинки. Словно какой-то упырь явился в деревню в поисках добычи.
Правда, упырь не стал бы таскать с собой лошадь. Лошадь была вполне себе живая и усталая – прядала ушами и качала головой, выбирая среди тощих пучков желтоватой травы.
- И кто ты такой, если не демон? – спросил староста.
- Путешественник, который хочет попасть домой.
- Простой путешественник с оружием?
Бледное лицо незнакомца осталось неподвижным, но в голосе появились оттенки нетерпения. Он словно объяснял что-то непослушным детям, причём не в первый раз.
- В ваших благословенных землях встречается всякое. Только не говори, что не знаешь, например, о химере, которая бродит в окрестностях.
Остророг и Ждан переглянулись. Незваный гость говорил о том, что они прекрасно знали.
- И как же ты спасся от чудища, если ты не демон? Человек от него живым не уйдёт, - спросил староста.
- Я достаточно силён, - коротко ответил бледный человек, сложив на груди руки.
- Глянь, староста, - шепнул Ждан. – У него на одёжке след от когтей. Видать, не врёт, и впрямь с чудищем дрался.
Остророг сощурился. Поперёк груди бледнолицего и впрямь темнел неровный след. В голове старосты промелькнула мысль – дерзкая, дающая надежду.
Видимо, Милостивый Владыка услышал его молитвы.
Староста запустил руку под одежду и погладил висевший на груди оберег. Сжал его, мысленно благодаря своего бога.
Словно услышав его сомнения, бледный человек заговорил.
- Поверь мне, старейшина – ты же старейшина, верно? – я не желаю вас зла. Разбойник или захватчик не пришёл бы сюда с просьбой. Я готов заплатить.
- Так что? – Ждан и остальные мужики выжидательно смотрели на Остророга.
- Откройте ему. Я с ним поговорю. Только меч пускай отдаст.
***
Бледный и староста сидели за столом. Гость, как просили, расстался со своим оружием. Однако и без него он выглядел угрожающе. Помимо жуткой рожи он обладал внушительной мускулатурой и коллекцией шрамов, которые стали видны, когда он снял куртку и перчатки. Некоторые из шрамов оставались после зашитых ран.
Приглашённого в дом следовало угостить, и Остророг призадумался было, чем же наестся такой здоровяк, однако бледный человек не стал требовать и настаивать – согласился на миску кашицы. Более того, он сам стал ставить на стол. Мешочек каких-то сухарей, головку мягкого сыра и флягу с чем-то резко пахнущим. Немного, но это уже было что-то, особенно в глазах Остророга и Лягушонка, не евших вволю уже давно.
- Пусть это послужит доказательством моих добрых намерений, - сказал гость.
- А ты? Тебе ещё в дорогу...
- Я ем немного. Обойдусь, - бледнолицый улыбнулся. Вышло криво, тем более, что глаза у него остались прежними, мёртвыми, ни на миг улыбкой не осветившись.
- Давай выпьем за знакомство, староста, - гость откупорил фляжку, и по комнате разлился резкий запах.
- Никак вино? – Остророг много слышал об этом напитке. Его очень любили в долине, где было тепло и росли деревья, дававшие нужный плод – виноград.
- Спирт, - поправил гость. – Пригождается для дезинфекции.
- Дез-ин... Ты учёный, никак? Может, рыцарь?
- Ни тот, ни другой. Но зарабатываю знаниями и мечом.
- Вот об том я и хотел с тобой поговорить, чудный человек. Кстати, как тебя называть?
- Ах, да. Яран. Яран Фейн. Рад знакомству, старейшина.
Он поднял фляжку и стукнул ей о край стакана, который держал в руке Остророг. Сделал большой глоток.
Остророг понюхал жидкость в стакане, выдохнул – помоги, Владыка! – и одним глотком опрокинул напиток в рот. Поморщился – словно огнём жгло – и потянулся за хлебом и сыром.
- Речь пойдёт о химере, верно? – спросил Яран Фейн.
Старейшина кивнул.
- Беда у нас с этим чудищем. Не было его, не было – а тут – раз! – и завелось. Половину луны назад где-то это было... Стали люди пропадать. Ушла знахарка Малинка в лес – и всё, с концами. Мы уж думали, весельчаки баронские её забрали, так через день два парня за водой пошли – и как в энту самую воду канули.
Он налил себе ещё и залпом выпил. Морщась, закусил сухарём.
Яран терпеливо ждал.
- А потом на пашне кости нашлись. Что пахаря, что лошадь так обгрызли, что и вспоминать страшно. И выходить в поле боязно теперь. Пробовали мы толпой выйти – ты Ждана и его ребят у ворот видал, - Остророг тяжко вздохнул. – C ними Гром был, Лягушонка нашего отец. За жену хотел отплатить, за Малинку. Его-то чудище и унесло – и ни нагнать, ни даже поранить не смогли.
- Вот так оно и вышло, - продолжал он после долгой паузы. – Одно у нас богатство – наши поля. Земля каменистая, дарит кое-как, но нам хватает. Раньше можно было грибов-ягод собрать – лес тут неподалёку – только за всеми отряд не пошлёшь, да и не сдюжит простой человек против чудища.
- А я, стало быть, непростой, - Яран попробовал изобразить улыбку.
- Ты не обижайся, но так оно и есть. Выглядишь ты грозно, в шрамах весь. Письмена у тебя какие-то на руке, колдовские, наверно. Чудище ты отогнал, а нам, как говоришь, зла не желаешь.
- Вот ты и решил попросить меня разобраться.
- Да. Мы, конечно, небогатые, но чем тебя отблагодарить, найдём...
Яран уже не слушал. Он посмотрел мимо старосты, в угол комнаты, где стоял деревянный идол. Краска на его жутковатой морде порядком облезла, а сам он потемнел от времени. Потом Фейн перевёл взгляд на мальчишку, сидевшего рядом. Он молча уписывал сырную голову и, несмотря на то, что был увлечён этим занятием, не сводил с Фейна восхищённого взгляда.
Яран опустил взгляд на свои бледные руки. Среди шрамов и стежков чернела надпись Cogito ergo sum. Мышление – единственное, что ещё указывало на то, что он существует. Всё остальное он утратил давным-давно, даже не успев осознать.
«Они думают, что их бог послал меня. Я для них – живое чудо».
В мире и так слишком много зла. И Яран Фейн был живым тому подтверждением.
- О награде поговорим потом, отец. Расскажи, когда появилась химера...
***
Туман простоял всю ночь, но к утру стал рассеиваться. Размытая дождём тропа только-только начала подсыхать.
Вдоль тропы тянулась колея, проделанная колёсами телеги. Телега обнаружилась чуть впереди. Как и сама колея, все вокруг неё уже успело порасти сорной травой. В траве белели кости.
Лошадиный череп лежал в стороне от остального костяка, весь покрытый царапинами. Череп человека смотрел в небо со дна колеи. Остальной скелет лежал по другую её сторону, между тощих деревьев. Позвоночник был переломлен пополам, рёбра уцелели далеко не все.
Конь Ярана всхрапнул, но продолжил идти, следуя понуканию хозяина. Это была не первая такая картина. Ещё одно место бойни обнаружилось до этого поворота. Там среди костей лежали и ржавели вилы и топоры.
Фейн не задержался ни там, ни тут. Ему и так было ясно, кто и кем был убит в обоих случаях. По следам и состоянию костей было видно, что тварь не только убивала, но и пожирала несчастных.
«Ей нужно было куда-то таскать добычу. Подходящее место в округе одно».
Яран шёл к той развилке, у которой повстречал химеру. Недалеко оттуда, по словам старосты, находилась скала, а каждому жителю Расколотых Земель с детства известно, что крылатые твари ищут себе гнёзда там, где высоко.
Налетевший ветер развеял последние клочья тумана, и на фоне розовеющего неба отчётливо стала видна та самая скала.
Яран слез с коня и отвёл его в лес. Дальше он шёл один, взяв только нужное. На ходу перевесил ножны с мечом на бедро и проверил, на месте ли кинжал и засапожный нож. Это был собственный ритуал Фейна, заменявший ему молитву.
В этот раз он успел не только услышать, но и увидеть химеру. Тёмный силуэт взметнулся вверх из зарослей, покрывавших ближний склон скалы.
Она узнала того, кто победил её, и спешила расквитаться.
Взмыв в воздух, тварь зависла, раскинув кожистые крылья, на пару мгновений, и в этот раз Фейн разглядел её во всей красе. Тёмно-коричневое от грязи тело покрывала плотная тёмная чешуя. Шею и плечи закрывал костяной воротник. Голова, вытянутая, как у лошади, в этом воротнике помещалась свободно. Мало того – чуть пониже груди болтались две небольшие лапки, выглядевшие смехотворно маленькими на фоне мощных задних и длинных передних лап.
Яран рванул из ножен меч и встал в стойку. Пальцы левой руки начали подрагивать. Татуированное предплечье зачесалось. Одно из немногих ощущений, что касались его бесчувственной мёртвой кожи, возвращалось, когда рядом была магия.
Тварь спикировала на человека, выставив передние лапы. Яран прыжком ушёл с линии атаки, выкинув руку с мечом в сторону, и ударил навстречу размашисто и хлёстко.
Здесь его удача закончилась. Клинок скрежетнул по костяному наросту, прочному, точно рыцарский горжет.
Противники развернулись друг к другу. Фейн поднял меч, показывая, что готов встретить атаку. Химера припала к земле, вставая на все четыре лапы. След от вчерашней раны – длинная кривая полоса между глаз – налился дурной кровью.
Секунду они смотрели друг другу в глаза, человек и чудовище. А потом химера рванула с места. Распахнув слюнявую пасть, чудовище метило зубами в горло человека.
Яран встретил атаку уколом. Он не успел заметить, попал или нет – видел только два горящих глаза, огромных и круглых словно тарелки. Просто один из огней вдруг погас, взорвавшись тёмными брызгами, а в руки ударила отдача, когда клинок скрежетнул по кости.
Химера взвыла, замотала головой, разбрызгивая кровь. Ей было чудовищно больно. Буквально вчера она бежала от этого человека, получив менее опасный удар. Но здесь, на скале, было её гнездо, место, которое она защищала, и отступать было некуда.
Поэтому она атаковала вновь. Хлестанула крыльями, вынудив человека закрыть голову, и вцепилась когтями ему в грудь.
Яран рухнул на спину под весом врага. Его тело не чувствовало боли – вообще ничего – но неуязвимым не было. Когти химеры точно пробили бы ему грудь, если бы не вшитые в куртку пластины. Но и так с каждым ударом вверх взлетали обрывки ткани, а за ними – капли крови. Зубы, каждый размером с палец взрослого человека, клацали перед лицом охотника – между них, пузырясь, стекала вязкая слюна.
В следующий миг тварь сделала рывок, и её челюсти сомкнулись на левом предплечье Фейна.
Наруч, надетый поверх рукава, затрещал, едва удерживая хватку мощной челюсти. Тварь замотала головой, силясь вырвать руку из сустава.
Яран сжал зубы до скрипа. Зуд в предплечье вернулся. Тварь в очередной раз мотнула головой, и её зубы ещё крепче впились в наруч.
В следующий миг в пустую глазницу по самую рукоять вошёл засапожный нож. Химера разжала зубы и запрокинула голову, лезвие выскользнуло из раны с новым потоком крови.
Яран ударил снизу вверх туда, где костяной воротник заканчивался. Клинок рассёк грубую шкуру, а следом Фейн вбил его в рану и повернул, расширяя её.
Химера забулькала разорванным горлом. Из пасти повалила розовая пена.
В следующий миг чудовище рухнуло вперёд, подминая охотника под себя.
***
Кошмары всегда отпускали его крайне нехотя, и, очнувшись, он не сразу понял, где находится. Вокруг так же были камень и полумрак, а руки и ноги были связаны.
Он уже ждал, что сейчас начнётся вновь...
Холодное и жёсткое ложе. Обжигающие поцелуи ножей. Горячая влага, стекающая вниз и собирающаяся в лужи под спиной.
«Ещё... ещё немного...»
Каждый раз это обозначало разное. Ещё немного – и всё закончится, и он снова провалится в забытье. Ещё немного – и начнётся новая пытка – к ножам добавятся игла и ещё какие-то острые предметы, что-то вольётся в вены, заставляя кровь кипеть. И жёсткий кляп вновь врежется в щёки, а протяжный крик захлебнётся и стихнет...
Однако в кошмарах он всегда был распят на каменном ложе, а стены и потолок – если вообще были – терялись во тьме.
Здесь же Яран мог разглядеть не только стены и низкий потолок, но и стража, закрывавшего единственный выход. Страж был тощий, длиннолапый и ушастый. Он был одет в грубую робу, испачканную каменной пылью. Но и без того он едва не сливался с каменными стенами пещеры цветом своей кожи. Поверх шарфа, закрывавшего всю нижнюю часть головы, довлел длинный нос с огромными ноздрями.
«Пещерный гоблин» - опознал Фейн.
Стоило Ярану поднять голову, как гоблин вскинул своё оружие – продолговатую металлическую трубу с широким раструбом.
Некоторое время пленник и охранник молча смотрели друг на друга. И лишь убедившись, что Фейн не бросится на него, разорвав путы, серокожий обернулся к чёрному зеву выхода и что-то крикнул. Подхваченный то ли эхом, то ли сородичами стража, окрик пошёл дальше, и, когда он стих, из-за стены донёсся звук шагов.
Первым вошёл ещё один серокожий, похожий на первого как две капли воды. Только вместо трубки в лапе он держал фонарь.
От яркого света в глазах все поплыло, и Фейн не сразу разглядел ещё двух вошедших. Эти были людьми и отличались друг от друга разительно. Единственной схожей деталью в их гардеробе были грубые тёмно-коричневые плащи, подолы которых были покрыты всё той же каменной пылью.
Один был подтянут, высок и крепок. Из-под плаща у него выглядывала байдана. Голова человека была обрита налысо, видно, чтобы причёску не портил длинный шрам, шедший поперёк виска. Одна рука лысого висела свободно, вторая же то и дело поглаживала оголовье заткнутого за пояс топора.
Второй был пониже и выглядел не столь крепко. Из-под тёмно-коричневого плаща у него виднелся камзол с вышивкой на вороте. В руках человек держал холщовый свёрток с чем-то длинным.
- Какой интересный субъект, - сказал человек, внимательно глядя на Фейна. – Ей-богу, я бы принял тебя за одного из крестьян или подумал, что тебя достали из створа шахты, но то, что было при тебе...
С этими словами он развернул холст. Если бы не полумёртвые лицевые нервы, Яран вскинул бы брови вверх.
В свёртке был его меч. В потёртых ножнах, с массивной гардой и рукоятью, обмотанной бечевой и с гранёным навершием. Фейн узнал бы своё оружие везде.
- Прекрасное оружие, - человек в камзоле извлёк меч из ножен и провёл пальцем по режущей кромке. Взвесив в руке, сделал взмах на пробу. – Великолепный баланс. Не всякий сможет позволить себе такое.
Яран почувствовал, как в его холодном нутре что-то закипает. Он не знал любви, но ему показалось: что-то подобное должен чувствовать мужчина, подругу которого лапают у него на глазах.
Наверное, потому он и фыркнул, показав подпиленные клыки:
- Где взял, там больше нету.
Второй человек, судя по одежде, здесь был главным. Его угловатые, хоть и широкие плечи облегал камзол, украшенный ярко-желтым тиснением. Камзол был перехвачен поясом с фигурной пряжкой, то ли сделанной из золота, то ли золотом покрытой.
Глаза у него были покрасневшие, слегка навыкате и на нездоровом желтушном лице смотрелись как два тёмных провала. Впечатление усиливали тонкие, острые скулы и ввалившиеся щёки. По всему выходило, что господин в отличие от своего слуги последнее время плохо спал и много нервничал. Левое веко у него то и дело подёргивалось, а движения были резкими и рваными. Когда он склонил голову набок, рассматривая пленника, Ярану живо вспомнилось, как так же резко и дёргано наклоняют голову курицы.
Венчала образ господина плохо ухоженная короткая бородка, растрёпанная и жёсткая на вид.
 «Смотри, смотри» - мысленно подначил Яран, встречая взгляд наглеца.
Фейн знал, что выглядит жутко, и, предчувствуя допрос, хотел расшатать нервы оппонента. Не раз и не два шарахались люди, стоило ему просто кинуть на них взгляд.
И даже если эти конкретные люди не шарахаются и не нервничают, пусть лучше смотрят на его лицо, чем за спину. Фейн сжал кулак левой, татуированной руки. Предплечье начало покалывать, как было всегда, когда он взывал к Изначальному. Медленно, но верно энергия накапливалась и сочилась наружу, истончая тугие путы...
Тощий господин оказался не из пугливых. Ни шрамы Фейна, ни его белесые, полумёртвые глаза, не испугали бородача. Наоборот: он выглядел заинтересованным.
- Так-так-так, - голос у него был резкий и скрипучий. – Какой любопытный субъект. И нагрянул именно тогда, когда я инспектирую работу. Кто же ты такой?
- У меня тот же вопрос, - сказал Фейн. – Зачем ты инспектируешь работы, когда я тут гуляю?
Бородач запрокинул голову и громко расхохотался. Смех подхватил человек с топором. Гоблин с ружьём тоже поспешно захрюкал.
- А ты не робкого десятка! – сказал господин, отсмеявшись. – Что же, изволь. Я – барон Гамадр, владелец этой земли. Не могу, впрочем, поверить, что ты обо мне не знаешь, шутник.
Он щёлкнул пальцами, и в лицо Фейна уставился чёрный от копоти раструб.
- Кто тебя послал? Господа из Долины Туманов? Или какое-нибудь шахтёрское братство?
Яран посмотрел в чёрный металлический зев. Интересно, подумал он, будет ли больно? И сразу ответил: если так, в упор, то, наверное, да, будет.
- Ты прав и не прав, барон Гамадр, хозяин этой земли. Я ехал из Долины Туманов, но лишь потому что у меня там были дела. С ними я покончил и спешил вернуться в место, заменяющее мне дом, до зимы.
Барон выглядел озадаченно. Он явно не ожидал таких откровений.
- Тем не менее, на химеру ты охотился. Мои слуги осмотрели место, где тебя нашли. Ты охотился. И убил её, - голос его зазвучал обидно и почти плаксиво.
- Деревенский староста просил меня убить чудовище, из-за которого гибли его люди.
Барон переглянулся с телохранителем. Тот пожал окольчуженными плечами.
- Ты очень плохо врёшь, - сказал Гамадр, откашлявшись. – Деревенский староста, ну надо же! И что он тебе за это обещал? Пару дырявых ботинок?
- Можешь мне не верить. Однако я говорю правду. Убивать тебя я не собирался. В конце концов, я тут сижу свободный, а на тебя не напал.
Гоблин с ружьём отшатнулся. Телохранитель охнул. Барон побледнел.
Бледнолицый убийца медленно поднял руки, не стянутые ничем.
А в следующий миг они метнулись, словно две змеи, смазавшись в воздухе.
Гоблин осел на землю, слабо перхая. Ружья при нём уже не было – оно лежало в руках Фейна, и раструб-дуло словно невзначай смотрел в живот барона.
Лицо Гамадра покрылось румянцем злости.
- Ты что, не связал его, тупое отродье? – зарычал он, обрушив на затылок несчастного тяжёлый удар.
Фейн ухмыльнулся про себя. Он чувствовал страх. Оставалось лишь надавить, где надо.
- Я очнулся связанным. Но нет верёвки или цепи, что смогла бы меня удержать. Я не боюсь когтей чудовищ и оружия. И боли не чувствую.
«Ай, молодец, Яран, - сказал он себе, глядя, как вытягиваются лица пленителей. – И ведь не соврал. Почти».
И затем-то добавил:
- Я взял, что хотел, барон Гамадр. Позволь мне уйти.
Он встал, не опуская оружие. Гоблины – оба – лежали ничком, прикрыв головы лапами. Бритый детина в кольчуге так и застыл, держась за рукоять топора. Он почти вытащил его из-за пояса. Не успел всего чуть. Теперь вторая его рука была прижата к солнечному сплетению, там, где под одеждой прятался оберег.
«Давайте, - подначил мысленно Яран. – Бойтесь. Бегите. Уползайте отсюда в ужасе, бросив мои вещи. Уверуйте, например, что я – мстительный дух, явившийся покарать вас за грехи ваши! Это уже было много-много раз, чем вы лучше остальных, что так же испугались меня когда-то?»
- П-п-подожди, - произнёс барон, совладав с собой. – Опусти оружие. Давай поговорим.
- О чём?
- О твоих.. талантах.
- Пусть твои телохранители отойдут.
Барон жестом велел телохранителям отступить. Они послушались и встали рядом, буравя Ярана неприязненными взглядами.
Фейн опустил ружьё и провёл по нему татуированной рукой. Предплечье закололо. Значит, и правда механизм непростой. Нащупав нужное место, Фейн сломал ружьё пополам, вытряхнул из него заряд и отбросил в сторону.
Барон поёрзал на стуле.
- Ты так и не представился, - напомнил он.
- Не имел возможности. Меня зовут Яран Фейн.
- Ты отличный боец, Яран Фейн.
- Благодарю.
- Нет, серьёзно. Ты великолепен. И ты распоряжаешься своими умениями вот так? Выполняя просьбы деревенского быдла? Сдаётся мне, твой талант и твоё оружие достойны лучшего применения.
- Дай угадаю: ты предлагаешь мне стать твоим телохранителем?
На лице бритого латника заходили желваки. Его взгляд стал откровенно враждебным. Барон этих мимических трансформаций не заметил.
- Да! – страх окончательно ушёл с лица старика, уступив место азарту. -  Я бы сказал, что наша встреча предначертана судьбой. Ты охотишься на чудовищ, ищешь любую работу. У тебя нет дома. А я тебя озолочу.
Яран недоверчиво покачал головой.
- Не веришь? Напрасно, - барон театральным жестом раскинул руки в стороны так, что кафтан едва не распахнулся и не обнажил тощую грудь. - Посмотри вокруг – что ты видишь?
- Пещеру, образованную в скале естественным путём.
- Верно говоришь, естественным. Таких здесь – единицы. Остальные – искусственные!
- Артель господина Штольцера, - барон указал тростью на гоблина, уже вернувшего в лапу фонарь. – Под моим покровительством работает здесь уже несколько месяцев. В этой горе раньше было хранилище. Ты знаешь о технологиях Древних?
- Модус, - проронил Яран.
- Да, он самый. Гоблины нашли здесь золото. Шахта древняя и уходит очень глубоко.
- Мы искали золото, - поправил Штольцер. – А нашли настоящее сокровище. Шахту явно проделали с помощью механизмов Модуса. Или для того, чтобы разместить их тут. Вот мы и ищем их.
- Здесь? – полуутвердительно сказал Яран.
- Здесь, - подтвердил барон. И, словно ставя точку, пристукнул о пол пещеры тростью.
- И что, вы что-то нашли?
Штольцнер покосился на барона. Тот кивнул.
- В одной из пещер находился склад с оружием, - серая лапа ткнула в ружьё, которое Фейн держал в руках. – Дверь мы пока найти не можем. Но это лишь вопрос времени.
- А химера? Она пришла на запах добычи?
- Химера была нашей, - сказал Штольцнер. – Она охраняла нас. Ну, и это место от любопытных.
Перед мысленным взором Ярана встала поросшая сорной травой колея, в которой белели кости.
Он посмотрел на Штольцнера, затем – на Гамадра в упор. Но никакого раскаяния не увидел.
- Это всё было с твоего разрешения, - медленно произнёс Яран. – На твоей земле, барон. Тварь убивала твоих людей.
Гамадр вскинул кустистые брови. Тонкие потрескавшиеся губы исказила усмешка. Правое веко спазматически задёргалось.
- Какая глупость! Ты будто не знаешь, какие артефакты можно найти, когда речь заходит о механизмах Модуса. Древние с их помощью меняли облик мира. Они предсказывали, нет, контролировали погоду! Машины делали колоссальную работу! Магия, сплетённая с технологией! Утраченной ныне технологией! Да за то, чтобы получить такую мощь, удавится любой – что маг, что механик! Даже если просто продать любую из находок, что нас тут ждёт – я озолочусь! Что значит смерть парочки крестьян рядом с ЭТИМ!
- Пока химера охотилась, они не могли работать в поле. Рано или поздно они умерли бы все. Не от её налётов, так от голода.
Барон не слушал. Видимо, идея завладеть сокровищами давно ушедших эпох захватила его давно и прочно. Он будто ждал слушателя и, не слушая возражений, вываливал на Фейна всё словно на долгожданной исповеди.
- Я вижу, определённо вижу! Владыка даёт мне очередной знак! С этой голой бесплодной земли нечего взять! Торговля? Ха! Только не нашими тощими плодами и не с Долиной Туманов! Они сидят за семью горами в своём счастливом царстве, им нет дела до тех, кто ползает по Расколотым Землям! Моя встреча со Штольцнером была судьбоносной! Только я, владетель этих земель, смог помочь экспедиции! – тонкие костистые пальцы, сжимавшие набалдашник трости, крупно задрожали. – А, значит, мне и пожинать плоды этих трудов! Мои люди уходили от меня. Даже дура-жена сбежала. Они все говорили, что я – безумец! Они не видели дальше собственного носа, - жёлтые ногти царапнули набалдашник. В уголках губ Гамадра собралась слюна.
- Со мной остались лишь самые надёжные. И ты будешь в их числе, Яран Фейн! В числе лучших. И богатейших.
Утерев рот, барон продолжал уже спокойнее.
- Я уверен, что беглецов поглотила Пустошь. Что мне до них! Я сказочно богат. Мне ниспосланы такие чудеса! И ты, ты стал последним свидетельством. Ты будешь в разы лучше химеры, да и любого из моих беглецов. Владыка благоволит мне, и в качестве благодарности отдать парочку жизней каких-то пейзан... Выгодная сделка! – Гамадр подался вперёд, взгляд его широко открытых глаз, похожих на покрытые красными полосами шары из кости, упёрся в мёртвое лицо Фейна. – Ты лучше думай не об этом, а о том, сколько будешь получать у меня на службе!
Яран медленно переводил взгляд с гоблина на человека и обратно. Колея с костьми растворялась, исчезала. Вместо неё приходило новое, то есть, старое видение.
Темнота. Редкие вспышки света, неестественного, зеленоватого. Что-то приближалось. Шуршание ткани по полу было всё ближе и ближе. Гулкое эхо шагов уходило под далёкий, невидимый потолок.
Что-то холодное и жёсткое легло на лоб и придавило голову к холодному и жёсткому ложу.
- Сегодня мы снова поработаем над тобой. Ничего страшного, поверь мне. То, что ты испытываешь – малая цена в сравнении с нашей великой целью. Ты уже лучше, чем те, что были до тебя...
Холод. Рука, прижавшаяся ко лбу, костлявая и твёрдая.
Кости, лежащие в траве.
Великая цель...
Яран мотнул головой, сбрасывая путы кошмара.
- То есть, это всё – ради склада со старыми ружьями? А если тут больше ничего не было? Вы вообще уверены, что вы сможете пробиться сквозь скалу?
- Людишек у меня ещё много. Справимся рано или поздно.
Яран почувствовал, как сами собой сжимаются кулаки. Впервые за долгое время у него закололо не руку с татуировкой, а где-то внутри.
- Остророг попросил меня избавиться от чудовища. Он не знал, что их тут – целое гнездо.
Лысый телохранитель всё же успел выхватить топор.
Но не более того.
***
- Дядя! Дядя! – Лягушонок ворвался в хату, ещё более оживлённый, где обычно. – Там этот... Охотник! Вернулся!
Остророг поднялся, кряхтя, с колен. Взял трость.
«Неужто уберёг Владыка? Неужто получилось?»
Охотник был у ворот, такой же, каким и прибыл в деревню. Только теперь к седлу коня был приторочен свёрток, испачканный чем-то бурым.
- Это чего он? – удивился Ждан. – И впрямь чудище убил?
Слышал седой его слова или нет, ответ он дал:
- Я сделал, что ты просил, староста. Чудовище мертво.
Отвязав свёрток от седла, он швырнул его к воротам.
-Остальные доказательства увидите там, у горы. Всего доброго.
Сказав так, охотник развернул коня и мягко его пришпорил. Перед тем, как наступающий туман поглотил путника, староста заметил, что у него за спиной висит какая-то странная труба, расширяющаяся кверху.