Холера? Что вы говорите!

    В 1970 году я радовалась лету и свободе в своём городе, который неожиданно накрыла невысокая поначалу волна заболеваний,  робко и негромко ставшая обозначаться страшным словом «холера».
    Да не может быть! У нас этих смертельных чумы, оспы, холеры в стране давно нет!  И всё-таки… холера?

    Как странно, что я почти не помню никаких страшных слухов, рассказов о заболеваниях и смертях. Сообщали друг другу о том, сколько заболевших, не так уж много, но каждый день их количество возрастало.
    Никаких публичных мероприятий и сборищ не допускалось, поезда проходили мимо нашего города без остановки, уехать никуда было невозможно: карантин. А время-то – июль! Фрукты и овощи, солнце и купание – а ничего нельзя! Известно же, что и так летом в животах бурчание, а туалеты посещаются чаще, чем обычно, – а тут не дай бог! Вдруг это не просто расстройство желудка, а холерный вибрион внедрился!
   
    В нашем стройгородке в маленьком продуктовом магазинчике висели на двери марлевые занавески, все продукты были закрыты марлевыми салфетками, на прилавке лежали сложенные подушечкой и смоченные хлоркой матерчатые лоскуты. И чистота необыкновенная, пол влажный – мыли чуть не через час.
   На деревьях истекали соком персики и сливы, но продавать их было некому. Информация о смертельной опасности болезни и мерах предосторожности распространялась в листовках, газетах, по радио. Все немножко боялись, но паники не было.

    Бывший одноклассник, однако, прочитав мой рассказ, добавил, что машины скорой помощи были загружены вызовами, чем объясняется, вероятно, авария, в которую он тогда влетел. Его мотоцикл задела "Скорая помощь", водитель которой заснул за рулём. Оправдываясь, шофер объяснил, что три ночи практически не спал, колесил по городу на вызовы.
     Значит, больных было много. Но прошёл месяц, острота восприятия сгладилась, и в жаркие дни сентября тот же одноклассник с друзьями отправились на пляж купаться прямо в виду запрещающих объявлений. И были повязаны, препровождены и подвергнуты всем полагающимся обследованиям. К счастью, холерных вибрионов в быстром и теплом Днестре на их долю не оказалось.
   Странное дело – Одесса, Молдавия, Астрахань жили в условиях эпидемии и карантина, а страна, в принципе, об этом не знала. И – вопрос: это правильно было? Не информировать население страны, не распространять панику – это правильно? В чём-то вроде разумно. Но…

   Как расценить тот факт, что моя любимая подруга с двухлетним малышом поехала к нам в гости, то есть купила билет, села в поезд и доехала до нашего города (до Кишинева оставалось 60 км, до Одессы 100), и только тут, когда пассажиры уже готовились выходить, они узнали страшную новость. Поезд с закрытыми дверями и окнами промчался мимо холерного перрона, и в Кишинёве пассажиров никуда не выпустили (позже я прочитала слово «Обсерватор» - типа карантина, где какое -то время наблюдались люди с подозрением на заболевание).

    Моя бедная подруга с ребёнком оказалась без денег, без связи (а мы её ждали и тоже ещё не понимали, что находимся в жесткой изоляции, что ей не приехать).
   
    Андрюшка плакал, из здания вокзала не выпускали…
Но всё было оперативно: посадили в московский поезд, купе, нижняя полка. Только вот денег ни копейки: посланная мужем на телеграф зарплата оказалась, естественно, недоступна.
   Но мир не без добрых людей – и, хочется думать, их много больше, чем равнодушных. Пожилой сосед по купе ехал с внучкой в Киев. Измученную заплаканную молоденькую мамашу он, наверное, всем сердцем пожалел.
   Всю дорогу он кормил своими припасами бедных своих соседей, покупал чай, оплатил постельное белье. На какой-то остановке купил себе и ей по ведёрку спелых груш - она словно сейчас чувствует их вкус и запах… А выходя, взял московский телефон мужа и пообещал позвонить ему и сообщить, что жена с сыночком будут завтра в такое-то время. 

   Когда встретил муж и Валечка побежала к начальнице поезда расплатиться за билеты, та посмотрела на неё недоуменно и махнула рукой: о чем, мол, вы?

   Подарки, которые подруга везла нам, она вместе с деньгами отправила Семёну Моисеевичу, и многие годы поздравляла его с праздниками, и благодарность ему не остыла в её сердце…

   Это совсем не странная и не необыкновенная история. Хорошего больше, дорогие мои, в жизни, только не забывайте об этом. Холеры и ковиды приходят, увы, но ведь и уходят, а человечность остаётся.