ток проводов

  Он ехал по разбитой дороге небольшого города, дребезжал, урчал и фыркал. Клокотал, гудел и капал чёрным маслом на седой асфальт. Он - автобус, а я - пассажир.

  Я сидел у окна и молча, зажав в ладони заветные цать рублей за проезд, стоял в пробке битый час.

  Лица водителей встречных машин отвлекли меня и мне уже казалось, что я никуда и не еду, а просто смотрю медитативный урбанистический канал по телевидению. Было душно и порядком всё затекло - ломило спину и хотелось освободить колени, прижатые вплотную к сиденью следующего ряда.
 
  Усталость изнуренных улиц, изодранные объявлениями стены  косых заборов, сутулые фонари и жар монет ЦБ РФ, нагретых в кулаке до температуры ядра Земли, изрядно наскучили мне, а моя соседка по двухместному сидению, наоборот, была увлечена и говорила по телефону.

  Это был не тот разговор, когда один другого спрашивает и выслушивает ответ. Нет, она лопотала на протяжении часа непрерывно. И рассказала своей несчастной собеседнице, которая сдуру ответила на входящий звонок, в хронологическом порядке всю свою недельную рутину. Как заболел ребёнок, как педиатр поставил неправильный диагноз, а второй, хороший - опроверг. И у них с ребеночком не насморк, а вирус. И что она тоже заразилась, но, возможно, что было и так, что её сначала заразили. Она периодически подбадривала собеседницу уменьшительно-ласкательным именем и подливала в свой непрерывный монолог ещё масла.

  Мне никуда уже не хотелось успеть, попасть и уехать. Хотя бы покинуть салон и я счастлив.

  Я елозил на своём сиденье, давая отдых коленям, изнывая от духоты, когда заметил её в окне. Волнистая копна каштановых волос и красный шарф, клетчатое пальто и красивое лицо, как будто знакомое мне. Она осторожно надувала большой пузырь жевательной резинки - наверное шла на рекорд.

  Автобус гаркнул и объехал две столкнувшиеся машины, мы догнали её, она посмотрела мне в глаза и показала язык. Я крикнул водителю, - На следующей!  И стал пробираться к выходу. Выбравшись и перебежав дорогу, я поравнялся с ней.

- Привет, - сказал я, запыхавшись.
- Ну, привет, - улыбнулась она.
- Прости за назойливость, я не мог не подойти. Мне показалось, что я увидел в твоих глазах целые созвездия.
- Да?
Я ткнул пальцем наугад в небо и предложил спутнице наречь несчастную звезду её именем,
- Вот, эта звезда ещё не названа. Как тебя зовут?
- Ада. А тебя?
- Женя. Извини, конечно, но Ада - никуда не годится.
- Тогда, Ада Александровна.

- Хорошо. Уже лучше! - Улыбнулся я. - Сразу живо представилось, как астроном из Нью Джерси оправдывается перед своей крупной скучающей зазнобой, что на небе, к великому его разочарованию, не осталось ни одной звезды, чтобы назвать в честь неё. Мол, была одна-единственная вчера, но и та уже «Ада Александровна».
- Почему ты думаешь, что эта звезда не названа? Да, и оставь астроному шанс! Ему ещё всю жизнь ипотеку американскую обслуживать, а ты у него звезду отбираешь, - усмехнулась она.
- Ладно, уговорила. Пусть называет её сам, - заключил я.
Мы прошли какое-то время вместе, поглядывая друг на друга тайком. Я прервал молчание,
- А можно я тебя поцелую? А можно я тебя заревную? А можно я тебя потеряю и снова найду? А можно стоять как прохожий в ненастный день привередливо гожий и целовать тебя на ветру? А можно?..
Она посмотрела на меня как на дурака и засмеялась, потом закашлялась и сказала строго,
- Стоп! Если ты думаешь, что все же ты думаешь, то почему не думаешь о другом? Почему отрицая, головою мотая, прощаешь себе ничего? Все то ничего, что облаком сковано, звезды зарешеченный свет? Как объяснить тебе глупую истину, свитую птицею в тени каблуков? Как разгадать тебя, пазл утерянный, ток проводов?
- Знаешь, Ада, если бы я был художник.. - Вылупил я на неё глаза.
- То нарисовал бы мне усы?
- Пожалуй, назову в честь тебя море. На луне. Тебе какое нравится?
- Что на той стороне, которую не видно. Я думаю, у каждого есть своё такое море, которого не видно, - прошептала она.
- И вселенная на плечах? - Спросил я.
- И солнце в зрачках!

  Мы обменялись телефонами и решили встретиться как-нибудь на почве нашего общего интереса к глупости и романтике.

  Добравшись до дома, я переоделся, поужинал и сел в комнате у родителей. Они смотрели телевизор.
«...и я, Мандрей Балдахов, и мы начинаем обсуждение нового федерального закона от 1-го января 20ого года»...
«Да, Катерина, действительно этот закон вступает в силу с 1-го февраля»...
«Фёдор, как правительство намерено претворить его в жизнь?»...

«Светлана, что вы думаете обо всем этом?»...
«Евстигней Всеволодович, выскажитесь, пожалуйста, относительно»...

«Напомним нашим телезрителям, что 1-го февраля 20ого года вступает в силу новый федеральный закон за номером 290137ъ4.6 о запрете в нашей стране карамели, а именно - карамели сосательной, жевательной и ароматизированной.

По сообщениям СМИ в одном только N-ске, 16 подростков обратились за неотложной медицинской помощью с острой зубной болью. Все они признались в сосании карамели»...
«Продолжим после рекламы, не переключайтесь»...