Городские Партизаны 2. 0 1-4 части

Столкнувшись с беспределом, порождённым существующей системой, люди с разной судьбой объединяются в поисках справедливости, которую они начинают творить собственными руками. Все персонажи выдуманные, любые совпадения случайны.

Часть 1-я «Справедливость»

Муха, попав в паутину, возмущённо зажужжала, пытаясь вырваться, но только больше увязала в липких путах. Из тёмного угла показался здоровенный паучина, который, убедившись, что «тревога» не ложная, быстро подобрался к жертве и начал заботливо её укутывать. Судьба мухи была предрешена.

Петрович, медленно затягиваясь табачным дымом, смотрел на трагичную картину для мухи, но вполне радостную для паука. Ещё его дед завёл традицию, которую он продолжал много лет – летом подкармливать паука, селившегося в углу оконной рамы. Мух Петрович «отстреливал» дома – также дедовским методом – «авиационной» резинкой. Выживали примерно две из десяти – они и шли на корм пауку.

В окне красиво отражался закат, которым Петрович и любовался. В далеке потявкивали дворовые собаки, приятно щекотал ноздри дымок банных труб. Августовский вечер плавно переходил в ночь. Примерно через полчаса можно будет идти в баню.

Окурок, оставляя искро-дымный след, словно сбитый фашистский самолёт, полетел в мусорное ведро. Петрович, зашёл в дом, и полез в подпол. Желтая лампа освещала земляные стены погреба метра три на три. Посреди стоял табурет, на котором был прикручен верёвками парень лет двадцати. Порванная футболка в крови, когда-то модные шорты смотрелись бурой тряпкой, голова безжизненно повисла.

Петрович смотрел на пленника, и сквозь его избитое тело в жёлтом свете лампы, сквозь земляные стены, видел, как его семнадцатилетнюю дочь несколько парней подначивают попробовать покурить… Молодые, подвыпившие, не знающие запретов. Кто знал, что сосуды девушки не выдержат? Понятно, что испугались, пытались помочь сами. Когда приехала скорая, медикам оставалось констатировать смерть… К медикам у Петровича тоже были вопросы. И он их ещё задаст…

Пленник уже назвал фамилии, в том числе и адвокатов, которые помогали его папаше - наркобизнесмену. Менялись следователи, которые делили деньги для заминания дела… Как-то незаметно ушли вещи дочки: дорогой телефон, золотые украшения. Теперь отец, потерявший единственную дочь знал всё. И всех…

Трупы он закапывал на стройплощадках, куда потом заливали фундамент под новостройки. Вряд ли когда-то их найдут. Впрочем, ему было всё равно. Бог даёт ему время разобраться со всем этим беспределом. По справедливости…

Он докопался до всего и до всех виновных. По его мнению. Кто продавал, кто получал взятки для прикрытия схем. Кто не старался спасти, кто старался скрыть следы… Не ушёл и не скрылся ни один из них, считающих себя неподвластными ни закону, ни ещё какой-то власти. Простой газоэлектросварщик Василий Петрович справился с тем, чем не справилась целая команда следователей.

Часть 2-я «Насильник»

- Тише, тише… Будешь кричать, убью! – эти слова насильника Тоня запомнит на всю жизнь.

Он подкараулил её в кустах, когда она шла на дачу. Приставил ржавый гвоздь к горлу и делал свои низменные дела. Она его знала – жил в её многоэтажке. Недавно освободился.

Пока она вместе с мужем думали, что да как делать, ушло время. И теперь эта небритая тварь сально ухмылялась, проходя мимо неё, - мол, чего ты мне сделаешь?
Больше всего Тоне было обидно от собственного бессилия и незащищённости. С мужем она не смогла жить после случившегося.

Она часто приходила на берег небольшого озера за посёлком, и размышляла о том, зачем ей жить дальше? Как-то, уже собравшись броситься с обрыва, она заметила проплывающий труп свиньи. Говорили, что местная скотобойня иногда сбрасывает сюда трупы животных. Ей пришла одна мысль…

Насильник шатаясь не спеша брёл домой, напевая какую-то тюремную песенку. Тоня возникла у него на пути. Она долго караулила момент, когда он будет один, без свидетелей.

- А…, шалава, ещё хочешь? – осклабился небриторожий.

Тоня улыбнулась: - Пойдём, погуляем...

По заранее продуманному маршруту, незаметно для всех, они вышли к тому самому обрыву. Он даже представить не мог, что его ожидало… Ишь, наверное понравилось, сама к нему пришла.

Подозрение закралось, когда на берегу он увидел три свиных туши. Дальше всё произошло быстро. Удар по голове и темнота. Уже навсегда.

Тоня работала как раз на разделке мяса. Расчленить труп ей не составило труда. Дальше распределить по мёртвым тушам, которые были сброшены в озеро.

На душе стало намного легче. И тут снова пришла мысль – сколько таких засранцев остаётся безнаказанными, сколько девушек обесчещено этими уродами! С этим надо что-то делать. Тоня знала что…

*****
Не дай бог столкнуться с безнаказанностью, с беспределом, с нелюдью, над которой не властен закон… Но если столкнуться придётся, что делать человеку, который жаждет справедливости? Подобные мысли и натолкнули меня начать писать «Городских партизан». Так сказать, пофантазировать, воплотить недостающую справедливость, которую некоторые люди не просят, а требуют. Кто-то может возразить, что герои, наказывающие своих обидчиков, сами преступники и сами плюют на закон. Я же часто задаю себе вопрос – а что сделал бы я в такой ситуации? И, бывает, не знаю что себе ответить… 

ЧАСТЬ 3-Я «СЕМЬЯ»

Большая чёрная птица спланировала к могиле, и начала дербанить блинчик. На птицу, не моргая, с гранитных чёрных плит смотрели жена и две дочки Михаила. Он уже протёр оградку, памятники, заменил воду в стаканчиках, поставил в вазон свежие белые хризантемы. Зажёг лампадку. Принёс сладости, которые любили дочки, и традиционные блинчики. Это всё, что он сейчас мог сделать для своей семьи.

Жена с детьми шла в больницу, когда на пешеходный переход вылетел чёрный лексус местного депутата. Одна дочка выжила, но врачи ничего не смогли сделать. Когда Михаил узнал о трагедии, все близкие ему люди были мертвы.

Дело получило широкую огласку, вроде как на контроле чуть ли не губернатора… Но, как это часто бывает, со временем забылось. СМИ «хайпанули», на этом их внимание к делу пропало. Михаилу сначала не до того было, а потом тыркнулся в одно место, в другое… И стало всё понятно про «системную» справедливость. Да и депутат оказался со связами и из той партии, которая умеет выгораживать своих членов.

Чёрная птица доклёвывала остатки блина у ног человека. Он думал о том, как она долго сидела и ждала, когда же он закончит все свои дела на могиле, когда сядет и можно будет спокойно покушать… А вдруг их души как-то связаны с этой птицей? Может, так они с ним общаются? Принимают его нехитрые подношения. Или подсказывают, что нужно сделать? Также, как эта птица, выждать момент и…

Лексус вспыхнул, как спичечная головка. Быстро, ярко, красиво… В доме зажглись огни, на крыльце появился в одних трусах депутат. Свистнула стрела, попав в глазное яблоко народного избранника. Михаил ушел до того, как труп обнаружили близкие…

«Кручу, кручу педали кручу…», - звучала в голове песенка кота Леопольда, когда он тихо ехал по ночному лесу. На душе было легко, словно она избавилась от тяжкого груза. Ощущалось чувство справедливости, и он благодарил бога за то, что тот позволил ему всё сделать так легко. Но вдруг мелькнуло – а сколько подобной несправедливости, которая остаётся безнаказанной?

ЧАСТЬ 4-Я «ДУХ ЯРОСТИ»

Белёсым туманом я опустился на свои владения – тёмные ели, окружающие болото с многочисленными берёзовыми стволами – гнилушками. Вдали от людей, сотни, а может и тысячи лет. Когда живёшь вечно, то время перестаёт иметь значение. Высшие выполнили мою просьбу и оставили в покое – мол, наслаждайся своим болотом. И я наслаждался. Восходами солнца над ним, багровыми закатами, полной луной, да туманами. И тут я увидел её…

Совсем молоденькая девушка, сотрясала плечиками, рыдая возле самой воды, только показавшейся из-под мартовского ледка. Весну я всегда начинал раньше – да и кто тут увидит? Правда, тут я дал маху – уже пару сотен лет не устанавливал барьеры страха, отпугивающие людей. Вот она и прошла. Откуда? Одета, конечно, не так, как я видел на людях в последний раз, когда с ними сталкивался. Модно! Во, вспомнил слово.

Когда я к ней приблизился, она уже уходила из этого мира. Возле тела валялась коробочка, видимо, с каким-то ядом. Меня она увидела уже будучи в другом мире, а там её уже встречал паренёк. Милая пара, я даже засмотрелся, если это можно так назвать.

- И как же, вас, голуби, занесло-то ко мне? – спросил я, смакуя давно забытую человеческую речь. Мог бы мысленно, но уж больно по словам соскучился. Молодёжные призраки скромно молчали.

- Ладно, ребяты, пойдёмте, чайку попьём, - в глазах увидел удивление. Для них я был дедушкой с белоснежной бородой до земли, всегда этот образ мне нравился. Люди доверяют такому.

Тут же возникла уютная небольшая избушка, обвешанная травами, да сушеными грибами – ягодами. Стол уже с дымящимися деревянными кружками ароматного чая с моими личными «тайными» ингредиентами.

 - А с этим… что делать? – кивнула девушка на своё тело.

- Моя забота, - подмигнул я ей, и, по-отцовски, приобняв обоих, повёл в избушку, которая ко всему прочему, была «лёгкой» дорогой в рай. Они заслужили вечной любви. Проводы были душевными. А потом я вернулся к телу. Оно мне ещё пригодится…

История молодых людей, которой они поделились со мной за чаем, меня ужаснула. Они влюбились друг в друга, и ничего не предвещало беды – жить, да радоваться, но. Был другой молодой человек, которому эта девушка тоже нравилась. И вот рождает же земля таких ушлёпков, считающих, что те, кто им нравится, им принадлежит. Как вещь! Не дай бог, этой «вещи» вдруг начать думать и выбрать другого!

И вот этому недочеловеку не пришло ничего лучше, чем поднять руку на соперника. Как, в принципе, кто-то может поднять руку на Дар Творца? На жизнь человеческую? Нет, бывают случаи… Но на наш взгляд, никто это сделать не вправе. Кроме нас… Давненько не влезал я в чужое тело. Эх…

***

Он тут был как свой. Сразу кого надо на место поставил, кого надо умаслил. С паханом закорешился. Всё было на мази. Тюремные будни очень даже вполне. С воли сообщили, что она покончила с собой. «Ну, и туда ей дорога! - подумал он. - Пусть вместе гниют!». В тёмном углу камеры что-то зашевелилось. Словно сама темнота вдруг обрела подвижность. Стало жутковато, но будить сокамерников он не решился – тут таких не любят. Да и показалось, наверное…

Резко, за доли секунды темнота вдруг плюнула в его сторону чёрным – комом – облаком. И возникла она. Синяя кожа, безжизненные глаза с холодным желтоватым светом. Он закричал.

Никто не проснулся.

Его колотило, пока она медленно тянула к нему синюшную руку. Да, я ждал этого – жуткий страх, оцепенение. Человек буквально сошёл с ума, но я не позволял этого сделать окончательно. Чувствуй, сволочь, ощущай смерть… Выдели из своего бренного тела всё, что можно. Твоя смерть будет моим шедевром. Я продлевал его безумный страх, дрожь души, бессилие перед неизведанным, непостижимым, бесконечно ужасным.

Он уже даже не кричал, когда я забрал его из тела. Теперь ты мой, и о да, муки, которые я тебе придумал, поразят тебя. Ты будешь вечно воскресать в болоте, видя, сквозь тину свет солнца и луны, и будешь захлёбываться этим болотом, умирать от удушья, и воскресать вновь. Моё болото прибавилось очередной душой, которая через вечные страдания должна понять ценность жизни… И ведь, право, я запросил у высших за моё вечное дело не так уж и много – вечное лесное спокойствие в своём болоте…

Утром сокамерники найдут его сидящего на кровати с вытаращенными глазами, совершенно седого с открытым от крика ртом, в луже своих нечистот. Его руки мёртвой хваткой держались за кровать. Пришлось ломать пальцы, чтобы отцепить тело… И как никто ничего не слышал?

Над болотом поднималось солнце, я медленно плыл над ним исчезающим туманом, глядя в каждую росинку, отражающую прекрасное облачное небо. Красота…

Продолжение следует…