Игра Месяц поздних поцелуев Париж, Париж...

http://proza.ru/2023/08/14/184

Поездка в Париж была для Тани с Лёвой первой после переезда в Германию. Как почти все бывшие советские, они рвались туда как в нечто неповторимо прекрасное, о чем знаешь только по книгам, в основном Дюма-отца. Так что, даже не закончив языковых курсов, ни в чем толком не разбираясь, они купили четырехдневный тур во Францию с русским гидом.

Поездка оказалась так себе. Ну, во-первых, дорога — 10 часов ночью автобусом до Парижа... Лёва, правда, сразу провалился в сон и продрых всю дорогу, он умел спать в любых условиях, но Таня глаз не сомкнула с непривычки и наутро засыпала прямо на ходу. А во-вторых, масса времени пропала бесполезно: день потратили на Версаль — он того не стоил, ещё полдня провели на какой-то огромной барахолке, куда завез их гид по просьбе желающих прикупить дешевых тряпок, Левитиным совершенно ненужных, им даже было лень по этой барахолке ходить. Да и отель, хоть и очень приличный, оказался у черта на рогах, так что самим побродить по центру не было никакой возможности, только осматривать достопримечательности организованно, с гидом. В общем, это было совсем, совсем не то, о чем мечталось!

Поэтому при первой возможности решили слетать в Париж самостоятельно, без всяких гидов, гостиниц — просто на день, втроём, с сыном Вовиком, никогда ещё в Париже не бывшем. Это стало возможно, когда в Германии появились биллигфлигеры — авиакомпании с дешевыми рейсами. Билеты на такие рейсы стоили баснословно дёшево — от девяти евро в одну сторону, это было дешевле, чем проехаться внутри города на такси десяток минут.

Билеты были куплены на август: не сезон, еще слишком жарко для туристов, Париж в августе пустеет, потому дешевле; куплены задолго — чем ближе дата полёта, тем билеты дороже (с деньгами у Левитиных было не густо — они купили квартиру в кредит и старались как можно быстрее его погасить, потому тратили деньги очень рационально). Но накануне поездки Лёва подхватил какую-то вирусную инфекцию с температурой, и Таня с Вовиком улетели в Париж без него.

С погодой им повезло. В самый разгар августа в Париже было всего семнадцать градусов. Почти осень, но без ветра и дождя (дождь прошел ночью) — чудесная погода для пеших прогулок.  Описывать, что посмотрели Таня с Вовиком и в какие заглядывали уголки, я не буду — все и так знают достопримечательности Парижа, даже если там никогда не были, а тем более, если были. Скажу только, что они прошли за день, никуда не торопясь, восемнадцать километров.

И, вот так, гуляя без всякой цели, они неожиданно вышли к маленькому рынку. Это было воскресенье, все магазины закрыты, и Таня обрадовалась возможности купить что-нибудь из фруктов. Но какие там были цены! У Тани глаза на лоб полезли: обычные на вид грецкие орехи, например, которые на немецких рынках продавались по три-четыре евро за килограмм, здесь стоили двадцать пять евро, виноград — восемь евро (а в Германии испанский виноград стоил тогда максимум полтора-два евро за килограмм). Почему-то на рынке не было никаких других фруктов, кроме винограда и слив: ни абрикосов, ни нектаринов с персиками. Скорей всего, потому, что здесь, на этом рыночке, продавались только местные фрукты (а не привозные из Испании и Италии, как в Германии ), а только они в августе во Франции и поспевают. Даже для яблок было межсезонье: летние - белый налив, санрайз, дельбар - уже закончились, для осенних было ещё рано.

Но зато там был фургон со свежеиспеченным хлебом и жаровня, на которой жарилось мясо с какими-то травками и запекались овощи. Люди покупали, получали одноразовые тарелочки с мясом, овощами, нарезанным багетом, и тут же ели за низенькими столиками, сидя на раскладных стульях.

— Пойдём отсюда, Вовик,— сказала Таня. — Ну их, этих французов с их дорогущими продуктами. Тут всё рассчитано на каких-то гурманов, которые во всём этом разбираются. А мы не разбираемся. Не гурманы мы. И у меня рука не поднимется заплатить такие бешеные деньги за какую-то ерунду.

— Мама, а давай плюнем один раз на цены и купим чего-нибудь дорогущего? Мне ужасно мяса захотелось, оно так пахнет!

"Может, ребенок и прав, — подумала Таня. — Гулять так гулять", но вслух сказала:

— Сынок, да у меня наличных денег всего сорок евро. Боюсь, их не хватит, чтобы попировать по-настоящему. Надо найти банкомат, чтобы снять хотя бы еще сотню.

— Не надо. У меня есть с собой сотня, мне на прошлой неделе Гессенское телевидение (прим.: Гессен — федеральная земля Германии) заказало программу и выдало аванс. Так что один раз можем погулять на мои! Я угощаю!

— Ну, ты даешь! Получил заказ и даже ничего не сказал!

— Да я собирался, но как-то к слову не пришлось... Да и небольшие деньги, всего 2700.

— Ну-ну, скромность украшает человека, особенно студента, живущего на стипендию. Ладно, пошли пировать!

Денег хватило, даже ещё осталось. Решено было купить  виноград для Лёвы. Любимый Лёвин виноград, мускат гамбургский (Лёва был уроженцем Кишинева, знал толк в винограде), несмотря на немецкое название, в Германии не продавался. Его невозможно было купить ни за какие деньги ни в магазинах, ни на рынках. Его не выращивали и не импортировали — слишком нежный. А на этом парижском рынке он был, даже у двух продавцов. Вовик купил 2 кг — чтобы хватило всем. Продавец не спешил его взвешивать, тыча пальцем в виноград и приговаривая: "Гате, гате!" Ни Таня, ни Вовик французского не знали, но по жестам продавца наконец поняли: он предлагал выбирать, т. е. показывать, какие гроздья отбирать. В конце концов виноград был выбран, взвешен, оплачен и бережно упакован в картонную коробку с дырками.

— Мама, может, по пирожному купим? А то были в Париже, и даже пирожных не попробовали, кому рассказать — засмеют!

Кафе с витриной, выходившей как раз на рынок, было открыто. Торты поражали своей красотой, а вот пирожных практически не было. Единственным пирожным, лежавшим в центре витрины, было песочное с малиной: диаметром сантиметров семь-восемь, высотой около полутора сантиметров (типа наших песочных колец, но без дырки), сверху — несколько малинок, оно было посыпано сахарной пудрой. Рядом лежала табличка с ценой: 15 евро.

— Вот это вот — 15 евро? Как это - 15 евро за песочное пирожное? Да чтоб меня покрасили! Кто ж такое покупает? Они что, совсем рехнулись? Нет, и не проси — этого мы не будем покупать ни за что!

— Мама, да успокойся ты, — расхохотался Вовик. — Посмотри, там есть ещё одна витрина.

Действительно, в глубине, у входа, была еще одна витрина, которую Таня заметила не сразу — в виде стеклянного шкафа. На полках этого шкафа расположились пирожные всех видов и размеров, цены на некоторые были вполне демократичными. Хотя попадались и довольно дорогие, но ни одно из них не стоило 15 евро.  Вовик выбрал своё любимое mille-feuilles (мильфей), аналог нашего наполеона, здоровенный кусок которого стоил всего два евро, Таня решила обойтись без десерта — она и так была сыта, пирожное было бы уже лишним.

Нагулявшись по Парижу, набравшись впечатлений по самую завязку, Таня решила, что уже пора ехать в аэропорт. Хотя время ещё не поджимало, но сил гулять не было никаких. В аэропорту расположились в креслах возле выхода, который был указан в посадочных талонах, и уткнулись в книги: Таня — в свою, Вовик — в свою. Ждали, когда пригласят на посадку. К автобусам прошли вместе со всеми: показали свои посадочные талоны и прошли. Но вот странность — заполненный под завязку людьми автобус почему-то не спешил отправляться. Мало того, по нему сновали туда-сюда какие-то люди, что-то истерично выкрикивая. Прислушавшись, Таня различила в этих суматошных криках французское "месье" и свою донельзя исковерканную на французский лад фамилию.

— Вовик, мне кажется, они ищут тебя.

Сын прислушался.

— Точно, меня. А тебя почему не ищут?

— Не знаю. Надо откликнуться.

Вовик выбрался из кресла и протянул свой посадочный талон заполошно кричавшей женщине. Женщина глянула на него и, не скрывая радости и облегчения, кинулась его обнимать и целовать (на французский лад - чмокая воздух в районе щеки), а потом потащила к выходу. Вовик упирался, показывал на Таню и пытался объяснить (по-немецки и по-английски), что вон там осталась его мама, и если уж вытаскивать из автобуса, то их обоих, он без мамы никуда не пойдет. До женщины наконец дошло, она взяла Танин посадочный талон, глянула в него и кинулась теперь уже к Тане — нашли! Ограничилась объятьями, до поцелуев дело не дошло.

Как оказалось, пока Таня с Вовиком сидели у своего выхода на лётное поле, произошла замена: теперь это был выход к самолёту не на Кёльн, а на Неаполь! Конечно, о замене гейта объявлялось по радио, но Таня с Вовиком на объявления не реагировали по причине незнания французского. Как их могли пропустить в автобус к самолёту на Неаполь — неясно, но это давняя история, тогда ещё проверяли посадочные талоны вручную, вот кто-то и ошибся.

— Мама, мы упустили шанс слетать за те же деньги ещё и в Неаполь! — пошутил Вовик.

- Не хочу в Неаполь, хочу домой! — ответила Таня. Ей было не до смеха.

Но уже на следующий день чувство юмора к ней вернулось, и она с удовольствием рассказывала историю про пирожное за пятнадцать евро, цена которому - грош в базарный день, и несостоявшийся полет в Неаполь мужу, родителям и вообще всем, кто соглашался слушать. Выговаривалась. Наверное, потому этот августовский день застрял в её памяти со всеми подробностями.