Экс - ры IX 10 гл Трактирщик дядька Гаганя

Глава 10

С визитом в Тарасково — перестрелка  в урочище Большие Каменюги — трактирщик дядька Гаганя — взрыв в урочище Большие Каменюги — сокрытие убийства — отмороженный на всю голову — шли мы как-то по болоту

Трактирщик дядька Гаганя

Кельдюшев назначенный Ключником повесил себе на шею  вырезанный из сосновой коры некий знак символизирующий отличительный знак.
— Я нынче не холоп как вы, я Ключник! — сказал он своим друзьям.
— Думаю надо макнуть хвастуна, — сказал Палыч Лебедеву, и тот чуть заметно кивнув, схватил проходящего мимо Кельдюшева за шею. Палыч подскочив, ухватился за ноги Ключника, и они потащили его к болотистой яме.
— Всё я не Ключник, прошу прощения… я больше не буду, — запричитал Кельдюшев.

Чемякин посмотрел на вопящего Кельдюшева и прикрыл ему рот рукой.
— Ты что орёшь холоп, Бесов на нас нагнать хочешь, палачи отрубите ему голову!
Келюдюшева макать в грязную вонючую яму не стали пожалели, а Лебедев сорвал с него кусок коры и бросил в яму со словами.
— Табу! Кто попытается вернуть этот знак власти будет казнён!
Кельдюшева отпустили, и тот решил больше не связываться с золотым зверьком и вернул его Чемякину.
— Тебя назначили ты и ответственный, только не задирай нос!

Палыч вспомнив известную песню польской группы “Червоны гитары” тут же пропел её с отличимой дворовой текстовкой.

Не задирай носа, когда сидишь над суком
Если будешь прежний, лучше изменись.
А спустя минуту сделаешься другом
Нашей всей четвёрки только улыбнись!

— Nie zadzierai nosa! — подхватили остальные эксы.

Подурачившись, эксы занялись перетаскиванием мешков и рюкзаков в пещеру.

— Одно хорошо лошадок мы пристроили, а то бы ими волки закусили или какой медведь кишки выпустил, — сказал Палыч.
— Надо взрывать вход в пещеру, — снова внёс предложение  Кельдюшев. — Пусть завалит всё там к чёртовой матери!
— Не тобой сделано, и не тебе и ломать, а по ту сторону пещеры чужакам или оболтусам ещё забраться надо, — сказал Чемякин.
— А ты что же думаешь, что с изобретением взрывчатки это сделать не получится? — спросил Кельдюшев.
— Ну ладно уговорил, иди пукни авось и всё там завалишь, — сказал Палыч.

Поднимая мешки на валун эксы временами осматривались, как бы кто за ними не следил, но всё вроде было спокойно. И только одно обстоятельство всех тревожило, о чём потом сказал Лебедев.
— Ну, вот чую, что кто-то за нами присматривает, аж дрожь пробирает! А гляну по сторонам вроде ничего подозрительного.
— И мне такое же мерещилось, — сказал Кельдюшев. — А один раз я, кажется, кого-то видел, а кого и сам не знаю.
— Это тайга за нами следит, когда остаёшься с ней один на один, всякая чертовщина начинает ворочаться, — сказал Чемякин. — То слышатся бабьи голоса, то кто-то зовёт по имени и идёшь на зов, а это  Леший на чёртовой дудочке играет, завертеть хочет. Потому люди и блудят по закрученным тропам, а выхода не находят. Я сам попадал в такие переплёты, а как возьмёшь себя в руки, так и выберешься, а нет, так и пропадёшь зазря. Многих ли нашли в тайге по их пропаже, а всё почему, а потому что Леший на дудочке заиграл все мозги.
— Вон он стоит, смотрите, — вдруг сказал Палыч, уставившись на чёрный силуэт среди двух метровых чахлых ёлок.
— Это пратётка твоя, за тобой пришла, — засмеялся Лебедев.

Чемякин тоже посмотрел в ту сторону и заметил, как тот чёрный силуэт качнулся и подался вперёд. И чем ближе он стал приближаться, чем сильнее начинало колотиться его сердце.
— Ребята не стреляйте это я трактирщик дядька Гаганя, — услышали они от идущего к ним человека.
— Привет дядя ищешь кого, — окликнул его из-за дерева Лебедев.
— Так вас и ищу, вещицу вы забыли у меня вот я, и сподобился приехать к вам.
— Карабин-то брось, поговорим.

Когда тот, кто назвал себя Гаганей подошёл ближе, они узнали в нём трактирщика, которого они грабанули.
— А ты откуда здесь взялся? — спросил Чемякин тревожно зыркая по сторонам.
— Один я можете не сомневаться, никого не привёл, просьба у меня слёзная. Вот вы давеча у меня были ну да дело прошлое ружьишко, думаю, случайно прихватили. Этот ваш, который помельче вместо военного карабина себе за плечо моё ружьишко  закинул, а куда мне без ружьишка-то.  А найдут у меня карабин, что тогда на каторгу собираться?
— Так утопил бы в болоте, — сказал Палыч.
— А меняться как? — спросил дядька Гаганя.
— А ты как нас нашёл? — спросил Чемякин.
— Так вот по разговорам и нашёл.

Трактирщик как оказалось в день ограбления его эксами, хватился своего ружья и, рискуя жизнью, следуя по следам эксов, привез карабин Палыча в урочище Большие Каменюги в обмен на ружьё. Покрутившись по окрестностям, он прошёл к большим валунам, где и увидел группу людей похожих на недавних грабителей.  Он уже хотел было постучать палкой по дереву, чем бы и привлёк к себе вниманием, а его уже самого заметили.

Объяснив эксам, что забранное у него ими ружьё отца ему дорого как память, а за найденный у него карабин могут ему большого хвоста накрутить.
— А как ты понял, что мы к этой дороге пошли? — спросил Лебедев.
— Ну, так оболтус Алёшка много болтал вот и понял, что и вы туда же отправитесь, да и бывал я здесь по молодости лет, пока батька за кассу не поставил, помню я это место как же, соболя гонял, отдайте ружьё, богом клянусь, ни одна живая душа не узнает. А то, что продукты забрали так и бог с ними питайтесь, по всему вижу люди вы не из мира сего, а кто, откуда мне знать не положено, ружья-то отдайте.
— Палыч верни ему ружьё, а свой карабин забери, чуть мужика не подвёл под монастырь, — сказал Чемякин Палычу.

Палычу ничего не оставалось, как подняться на валун, но он не стал этого делать и сказал, что ружьё припрятал у дороги.
— Сынки да знаю я про эту дыру, бывал я там, ночевали мы там с батей, если посмотрите там и кострище есть, — сказал Гаганя. — Меня можете не опасаться, не продам.
— А Модест Петрович продаст? — спросил Палыч.
— Модест сам по себе, доносить для него последнее дело. Образование не даст ему заниматься доносительством. Он на благие дела столько денег отвалил, что можно второе Тарасково построить. Про него говорят что он - меценат.
— А ты Гаганя меценат?  — спросил Чемякин.
— Откуда мне быть меценатом, когда каждый встречный меня грабит, может для них я и меценат этот самый. Ну как с ружьишком-то?
— Палыч отдай ты ему ружьё и часть рыжья монетами, сколько не жалко, а то взяли продуктов и не заплатили, — сказал Чемякин.
— И то верное, а то куда мне с таким кадетским веслом, есть, конечно, и по короче карабины, но эта винтовка ни как не сравнится с моим ружьём, — совсем оживился Гаганя.

Палыч засопел и полез по бревну на валун. Покопавшись в вещах, вытащил из мешка ещё не деленные меж ними золотые червонцы, и, отсчитав пятьдесят монет, поднялся наверх.
— Держи Гаганя, если не хватит, добавим, — сказал Палыч, передавая монеты трактирщику.
Лебедев вытащил из кармана небольшой самородок золота и вручил его Гагане. У трактирщика округлились глаза от такой щедрости и он, забрав своё ружьё, заторопился обратно.
— Так вы если что заходите, — сказал он обернувшись.
— Ладно, если что так зайдём, а ты сам-то помалкивай, — отозвался Чемякин.
Гаганея закивал головой и растворился в лесу.
— Как думаете, заложит он нас? — спросил Кельдюшев.
— Да у него, похоже, у самого рыльце в пушку и смотрите, не побоялся подойти к нам, — сказал Лебедев.               
— А на что ему карабин, ружьё-то оно безопаснее иметь, — сказал ему Палыч.
— Отдам я ему и свою долю из самородков, — сказал Кельдюшев и побежал догонять Гаганю.
— Насчёт взрывчатки побежал договариваться, — сказал Чеямкин угадавший намерения Кельдюшева.

Палыч помотал головой и сказал, что иметь взрывчатку на всякий случай тоже не помешает и если договорится, это будет им как прикрытие от всяких не доброжелателей.
Чеямкин угадавший намерения Кельдюшева.
Палыч помотал головой и сказал, что иметь взрывчатку на всякий случай тоже не помешает и если договорится, это будет им как прикрытие от всяких не доброжелателей.

Кельдюшев еле догнал быстро идущего к дороге трактирщика и вручив Гагане самородок, быстро договорился с ним, где он может оставить взрывчатку естественно за приличное вознаграждение.
— Ох, подведёте вы меня под монастырь, — сказал Гаганя.
— Если сам не продашь, никто тебя не продаст.

*На фото: Винтовка Schmidt-Rubin 1889 г