Белые цветы

Люблю белые цветы. Есть в них какая-то чистота и особенная прелесть, они даже пахнут по-особому, чуть тоньше и чувственнее остальных. Неважно, полевые, выращенные в оранжерее – они другие: как глоток ледяной родниковой  воды в жаркий летний день, хочется припасть горячими, потрескавшимися губами и пить…пить… пить…
Он принес мне букет белых полевых цветов. Остановил машину и собрал в поле, цветок к цветку. На наших лугах синие, желтые, розовые и лиловые цветы растут сплошными яркими коврами, а вот такие еще нужно поискать… А он нашел: высокие белые колокольчики, оттененные сочными темно-зелеными листьями, крупные полевые ромашки, таращащиеся на меня  яично-желтыми глазками, пушистые зонтики тысячелистника и мелкие белые-белые цветочки с ползучими и цепкими стебельками, название которых до сих пор не знаю.
Я не люблю его, он знает об этом. Сегодня так не похож на себя обычного: высокого, красивого, уверенного блондина с пронзительно-зелеными глазами, с которым готова пойти хоть на край света любая девчонка. Со мной он другой –  непривычно тихий и стеснительный. Не обращаю на него внимания, у него и без меня внимания хоть отбавляй. Это просто мой одноклассник, с которым я сидела за одной партой всего три года назад. Улыбаюсь, благодарю за цветы, зову пить чай.
– Извини в другой раз, мне нужно ехать, я же на работе,  – бормочет он.
– Жаль, хотелось с тобой поболтать. Как ты живешь? Как жена, сын?
– Все хорошо. Мне, правда, пора.
– Спасибо за цветы.
Он кивает головой и убегает. Опускаюсь на крыльцо дома, прижимаюсь к груди букет и наслаждаюсь нежным ароматом, запахом солнечного луга, тихого березняка, цветочного меда, запахом мужских рук, собравшим эту прелесть для меня… Сижу на крыльце босиком, в легком домашнем платье, вытянув ноги и подставляя их под яркие лучи солнца и улыбаюсь. Мне так тепло и так светло.

В девятый класс он пришел, опоздав на месяц, хотел поступить после восьмилетки в музыкальное училище. Но немного проучившись там, бросил и вернулся домой. В семье был младшим сыном и очень скучал по дому. Вернувшись в наш класс, просто пришел и сел за парту со мной рядом.
– Ты чего? Со мной наша классная посадила Флору, – растерянно заявила я, увидев, что на нас уставилось двадцать пять любопытных пар глаз одноклассников. Это сейчас с высоты прожитых лет и женского опыта понимаю, что в том юном возрасте это был вызов, такой прямой и уверенный мужской  поступок.
– С Флорой я договорюсь. Пусть посидит в соседнем ряду, – нагло заявил он, – я же отстал за месяц, а ты отличница, поможешь наверстать.
Я пожала плечами, но если честно, в душе была рада, с ним было намного интереснее сидеть за одной партой, чем с тихой глуповатой девочкой, перешедшей в нашу школу накануне.
– А может ты просто влюбился? – прыснул на первой парте Витька, и тут же схлопотал подзатыльник сначала от меня, потом от него. Больше на эту тему никто не шутил. Мальчишки посмеивались над тем, как этот первый красавчик в нашей школе начал совершать несвойственные для него поступки:  с энтузиазмом мыл со мной полы во время классного дежурства, даже выучил письмо Онегина к Татьяне для школьного литературного вечера. Одноклассницы просто завидовали мне со страшной силой и шушукались за спиной.

После выпускного вечера все собрались на берегу речки, он привез с собой гитару и пел:
Я буду долго гнать велосипед,
В глухих лугах его остановлю,
Нарву цветов и подарю букет ,
Той девушке, которую люблю…
Через неделю упал на полном ходу с мотоцикла. Сломал ключицу и ребро. Я купила апельсины и пришла к нему в больницу. Мы долго сидели в больничном дворе и разговаривали, до тех пор, пока медсестра не позвала его на уколы.
– Желаю тебе поступить в институт. А мне, видимо, придется на следующий год куда-нибудь.
– Ты, главное, поправляйся. Пока.
Он улыбнулся мне как-то по-детски искренне и светло.

            Осенью он женился на той самой медсестричке, которая его лечила. Моя же студенческая жизнь проходила интересно и полезно. После окончания института я тоже вскоре вышла замуж. О нем я почти никогда не вспоминала. Молодой муж-десантник, с подкачанным торсом и широкими плечами засел в моей голове и женской душе не на шутку. Не прошло и месяца после того как гости прокричали нам традиционное «Горько!», как вдруг я поняла, что жду ребенка. Мы с мужем были очень счастливы. Тогда казалось, что эйфория счастья будет длиться вечно.
       
        – Ты что сумасшедшая? С таким животом и одна на электричке… А если родишь по дороге? И куда только смотрит твой муж? – отчитывал меня школьный друг, случайно встретив на вокзале с сумкой. Я ехала к родителям, подышать свежим воздухом, беременность проходила тяжело, живот был уже огромным.
         – Привет. Муж мой не смог. Он в командировке, а я вот хочу выспаться. В городе мне душновато, – сама не зная почему, стала оправдываться перед чужим мужем.
Он, молча взяв мою сумку, пошел рядом. Нам было совсем не по пути. По дороге обломал чью-то белую сирень и вручил мне.
– Вот если бы я был твоим мужем, ни за что  не отпустил бы тебя одну, да еще с сумкой…
– Значит, твоей жене повезло больше.
Мы еще долго стояли у ворот, вспоминая школьные годы. Он все еще держит мою сумку, а я прижимаю к груди охапку белой сирени и вдыхаю ее дерзкий аромат. И так легко и светло на душе. И сама себе я кажусь такой тонкой и звонкой, несмотря на свою неуклюжую походку и беременность…

Это была наша последняя встреча…Через два года он погиб в автомобильной катастрофе, в двадцать семь лет. Я не смогла с ним проститься, проводить в последний путь. У меня тогда сильно болел ребенок,  не могла оставить своего малыша…

Мы  прожили вместе двадцать лет. Мой муж сидит в кресле, смотрит, как переодеваюсь после работы, сверлит злым  взглядом. Куда делась наша любовь? Эти жаркие поцелуи, бабочки в животе, порхавшие от его прикосновений. Почти взрослый сын закрыл дверь, уткнулся в компьютер в своей комнате.
– Я тебя ненавижу! – бросает мужчина, которого я любила, мне в лицо, зло стиснув зубы.
– Ну, если тебе так плохо с нами, не держу, уходи туда, где ты счастлив.
– Стерва! – не унимается он.
– Не надо ничего. Не надо этих слов, которые потом не забыть и не смыть.… Если ты мужик, просто соверши мужской поступок: уходи, – обреченно роняю я,  и иду в ванную.
Включаю на полный напор воду и ложусь. Слезы ручьями бегут по моему лицу. Я устала. Устала от этой напряженной и нервной работы, от вечных упреков, нехватки денег. Устала так жить.
          Выхожу из ванной. Мужа нет. Я знаю, где он. Ушел к матери, только она его понимает, лелеет и холит. Нет сил даже плакать… Все потом…Падаю на диван  и проваливаюсь в страшный черный сон.

Муж ушел полгода назад, а я все еще плачу по ночам от боли и одиночества. Просыпаюсь среди ночи оттого, что ищу любимого в супружеской кровати. Мне больно и горько,  не понимаю, чем могла заслужить такое отношение.  Засыпаю в слезах.
            Снится ураган, который летит на меня, сносит  в какую-то глубокую яму, там грязно, темно и холодно…  уже захлебываюсь в этой грязи, устало сажусь на землю, понимая, что никогда не смогу выбраться наверх…
               Но вдруг темнота отступает. Я вижу его в белой рубашке, он улыбается, смотрит на меня зелеными глазами, берет за руку и выводит из ямы на дорогу. Плачу. Он молчит и вытирает мои слезы, а потом дает в руки цветы. Они белые. Никогда не видела наяву таких  цветов. Улыбаюсь в ответ и просыпаюсь от их запаха. Теперь я определенно понимаю, что так должно пахнуть женское счастье.
Варю себе кофе, подхожу к окну. И к чему это снится умерший друг с цветами?  Так тепло мне улыбался… Боже, какая пурга…Метель лепит на стекле чудесные белые цветы.
Теперь я знаю, что все будет хорошо…


          Смотрю в зеркало. Недавно я перешагнула свои полвека. От той красивой статной женщины почти ничего не осталось. Поплыла фигура, вот только глаза  все те же – карие и глубокие. Вздыхаю. Измеряю давление. Голова что-то нестерпимо болит. Давление в норме. А температура высокая. Не послушала отца, поехала на похороны тети и, похоже, заразилась ковидом. Вот она моя самонадеянность. Глупо было думать, что прививка – панацея от этой заразы.
        К ночи уже ничего не соображаю. Температура переваливает за сорок. На автопилоте иду за фельдшером скорой, мне кажется, что не дойду…
         Но силы еще есть… ровно столько, чтобы подождать пока оформили в приемном покое, приняли одежду, и рухнуть вдруг отяжелевшим телом на кровать в больничной палате.
         
         Не помню, сколько дней лежу в этом горячем пекле, чувствую, что простыня подо мной вся мокрая от пота, ночную рубашку можно выжимать. Не знаю  день ли сейчас или ночь. Руки и ноги словно из ваты…Я бреду по пустыне, а солнце палит все нещаднее. Временами ненадолго отпускает, а потом снова обжигает нестерпимо горячими лучами…
– Вы меня слышите? Откройте глаза.   Сорок два, горит вся и глаза мутные уже. Сколько ей лет? Чем снижали температуру? – силюсь увидеть, но силуэт растекается голубоватым пятном…Где-то в затуманенном сознании понимаю, что это врачи стоят вокруг и обсуждают мое состояние. Потом голоса стихают, и приходит темнота…

Иду в потемках, не разбирая дороги… Зубы стучат то ли от страха, то ли от холода. Вокруг зловещая тишина. Иду долго и вдруг вижу свет. Тоненький лучик света… Толкаю дверь и оказываюсь в длинном белом коридоре… Там очень светло, словно одновременно включили тысячи ламп дневного света… Иду по коридору, долго-долго… Моя душа уже смотрит со стороны на агонию тела… И нестерпимое пекло вдруг сменяется ледяным холодом.
Он появляется внезапно. Просто вырастает из ниоткуда прямо передо мной… Во всем белом, что-то прячет за спиной. Смотрит на меня грустными зелеными глазами. Светлые волосы отрасли и завиваются мягкими локонами.
– Я так рада, что ты пришел. Возьми меня с собой, не отпускай,  – шепчу горячими потрескавшимися губами и обнимаю его. Чувствую его крылья. Они большие и сильные… У него хватит сил забрать меня с собой…
Он обнимает меня в ответ, прижимает в груди. Мне хорошо с ним и так спокойно, как ни с кем никогда не было. Гладит меня по голове и укрывает крыльями от холода. Мне тепло. Я готова пойти с ним…
– Люблю тебя… Слишком люблю. Прости, что никогда не говорил раньше. Тебе рано со мной. Ты еще не была счастлива…
– О чем ты? Что такое счастье? Забыл сколько мне лет?
– Ты все поймешь. Уходи… Я прилечу опять… когда настанет твое время.

Что-то нестерпимо щекочет мой нос. Так хочется чихнуть. Медленно разлепляю глаза… Ах вон оно что! На моей подушке лежит тоненькое маленькое перышко… Откуда оно здесь? Все подушки в больнице набиты синтепоном. Как-то непривычно светло… Собрав все силы тихонечко сажусь на кровать, тянусь к окну.
За ночь выпал снег. Он выбелил пыльную дорогу и белоснежной шапкой  лег на крышу булочной напротив больничного окна, укутал мягкой ватой деревья.
Припадаю к оконному стеклу и сквозь тяжелую завесу больничного хлора вперемежку с лекарствами, вдруг ощущаю легкий и свежий  аромат снега и белых цветов – аромат жизни.