Кафе Порумбица

Как то так сегодня получилось, что я увидел вот это стихотворение Александра Гутина и почти сразу же фотографию одного кишиневского кафе.
Моя судьба, как старое кафе,
От времени ещё не развалило,
Ещё далек от аутодафе,
Но слишком часто повторяю «было».
Все было, и веселое вино,
И смех друзей, и грохот дискотечный,
Смешались все костяшки домино,
И мне казалось, это будет вечным.
Моё кафе закрыто на засов,
И окна заколочены фанерой,
Оно уснуло, но не видит снов,
Но я в него ещё не немного верю.
Когда пробьет души последний час,
И позовет меня вечерний ветер,
Я соберу в кафе воскресшем вас,
А так же тех, кого и нет на свете.
Налью вина в бокал, зажгу свечу,
И каждому раздам краюху хлеба,
В разгар веселья тихо улечу,
Не попрощавшись в направленьи неба.
И сразу же нахлынули воспоминания...
Кишиневское кафе "ПОРУМБИЦА", в переводе на русский язык "ГОЛУБКА",
которое находилось на бульваре Негруцци в одном из трех однотипных домов,
ниже магазина "СЮРПРИЗ" и "АГЕНСТВА АЭРОФЛОТА".
Я тогда только устроился работать мастером в инструментальный цех, тогда еще просто,
завода "СЧЕТМАШ". Это уже позже он стал орденоносным, а потом и вообще преобразовался в НПО. Но, вернемся в кафе.
Так уж случилось, что почти каждый вечер, в течение нескольких месяцев, мы проводили в этом кафе. В "ПОРУМБИЦЕ" были более или менее нормальные цены, в отличие от других кафе и ресторанов, так как оно считалось молодежным. Но несмотря на "дешевизну" заведения, в кафе была отличная кухня. К тому же играла живая музыка. Попасть в "ПОРУМБИЦУ" по вечерам, было довольно проблематично.
Нужно было или прийти намного раньше его открытия и ждать в баре заветных 18 часов, именно в это время кафе открывалось после перерыва. Но просто так в баре сидеть было нельзя, нужно было обязательно что-то заказать. В противном случае тебя просто просили "не занимать зря место", на которое стояла целая очередь. Бар работал с самого открытия кафе без перерывов до самого закрытия.
И второй способ попасть в кафе вечером был "заиметь блат". То есть быть знакомым с кем-нибудь из обслуживающего персонала.
Правда был еще один способ, это сунуть в руку швейцару Коле по прозвищу "Негр" денежную купюру от рубля и выше. Но этот способ, независимо от номинала купюры, полную гарантию попадания в зал кафе не давал. Так как Коля - Негр мог пропустить клиента только в бар, где тому и предстояло ждать и надеяться, что в зале освободится место и на это место нет "блатных" клиентов или тех, кого швейцар пропустил раньше. За соблюдением этой очереди Негр следил лично.
Мы пользовались вторым способом. У нас были знакомые официантки во всех сменах кафе, работающие через день. А самое главное, в ансамбле "ПОРУМБИЦЫ" играл и пел наш приятель
с завода Валера Афатарлы по прозвищу Шапа. Не знаю чем ему не нравилась родная фамилия, но представлялся он как Валерий Шаповалов. Вот от куда и пошло это прозвище. Так что у нас проблем с "проникновением" в кафе в вечернее время не было.
Ансамбль, в течении первого часа после открытия кафе, играл только инструменталки, так как публика в этот час рассаживалась за столиками, делала заказы, выпивали первые тосты и закусывали, так как многие едва успевали зайти домой, переодеться в "цивильное" для посещения кафе. А голод - то, как говорится, "не тетка", особенно после рабочего дня. Так что этот час всем было не до музыки.
Через час ансамбль объявлял десятиминутный перерыв. Обычно в это время Валера подходил к нашему столику, и мы выпивали с ним по рюмке. Тогда в Кишиневе появился прекрасный "Вишневый ликер", я уже не помню кто его производил. Мы смешивали этот ликер с водкой "Экстра" в равных пропорциях и получался довольно вкусный и крепкий коктейль, который нравился и нам и девушкам.
Через десять минут музыканты начинали играть дальше. У всех ансамблей, которые играли в то время в кафе и ресторанах в обязательном порядке был утвержденный репертуар.
В "ПОРУМБИЦЕ" этот репертуар висел на видном месте у входа в зал. Считалось, что песен отсутствующих в этом "репертуаре" ансамбль играть не должен. И была еще одна штука с этим репертуаром. В нем должно было быть определенное количество песен различных жанров. Я уже плохо помню, каких и сколько в процентном отношении, но песен "гражданского звучания" (читай военно-патриотических) должно было быть не менее 40%. А так называемых "песен зарубежных композиторов" не более 2%. Причем предпочтение должно было отдаваться песням авторов из стран социалистического содружества. Это в кафе или ресторане, куда люди приходят отдохнуть, выпить и закусить.
Вот, после перерыва, музыканты или лабухи, как их все, да и они сами себя называли, начинали играть (лабать) этот "обязательный репертуар". Так как посетители кафе еще не "дошли до нужной кондиции" и песни еще не заказывали.
Обычно это начиналось после второго перерыва. Уже довольно подвыпившие посетители, понемногу начинали заказывать музыку, посвящая ее своим дамам или друзьям и платя (башляя) за это лабухам.
Обычно в это время в кафе, довольно часто, появлялся еще один наш приятель Коля Нестеренко, которого, за глаза, все почему - то называли Оранжевый. Приходил Николай всегда с женой Милой. Для них всегда находились места за нашим столиком.
Самое интересное начиналось за час до закрытия кафе. В это время лабухи должны были отыграть весь "утвержденный репертуар" и попрощавшись с "почтенной публикой" выключить аппаратуру, собрать инструменты и расходится по домам. Официанты должны были рассчитать посетителей и подсчитать выручку, затем сдать ее в бухгалтерию. Кухня тоже прекращала работу и занималась уборкой. Бар переставал отпускать спиртное официантам для посетителей кафе и обслуживал только тех, которые продолжали сидеть за стойкой бара...
На самом деле за этот час до закрытия и зарабатывались те деньги, ради которых так трудно было устроиться официантом или музыкантом в приличное заведение общественного питания.
В "ПОРУМБИЦЕ" это было так.
Закончив последнюю песню Шапа подходил к микрофону и, я помню дословно, произносил такую фразу:
- Дорогие друзья! С болью в сердце и со слезами на глазах наш ансамбль прощается с вами.
Ждем вас снова в нашем кафе "ПОРУМБИЦА", которое работает без выходных, с 18 до 23 вечера.
Спокойной всем ночи!
После этого он выдергивал штеккер из гитары, и вместе с остальными лабухами начинал делать вид, что они собирают аппаратуру.
Официанты обходили столики и просили посетителей заплатить по счету и закругляться.
И тут начиналось! К ансамблю выстраивалась целая очередь из желающих последний раз сегодня вечером станцевать с девушкой. Другие просят еще раз поздравить именинника или передать привет "харошему человеку, да".
А у официантов просят принести еще бутылочку спиртного, что бы выпить последний тост.
Конечно, все деньги за эти услуги шли "мимо кассы" в личные карманы музыкантов и официантов (это не считая чаевых).
Официально "ПОРУМБИЦА" закрывалась в 23-00. Но мы ни разу не уходили из нее раньше 24, а то и часа ночи.
Как же давно это было... Но до сих пор у меня перед глазами стоит такая картинка.
Николай с Милой только что зашли в кафе и сели за наш столик. Едва мы успеваем выпить с ними
по рюмке вишнево-водочного коктейля, как Шапа, закончив петь "очередной хит" того времени, вновь подходит к микрофону и на весь зал объявляет:
- А следующую песню наш ансамбль исполняет для нашего дорогого друга!
Ансамбль начинает играть, а Шапа петь известную в те времена песню, которой есть такие слова: "Оранжевое небо, оранжевое солнце, оранжевый верблюд"...
Мила вскакивает из-за столика и заглушая ансамбль кричит на весь зал:
- Коля! Тебя здесь не уважают! Идем от сюда!
Мы загибаемся от смеха. Шапа откладывает гитару и подходит к нашему столику извиняться перед Колькой и Милой. После второй рюмки все друг друга прощают и Шапа снова уходит на сцену.
Вы спросите:
- А зачем же вы ходили туда каждый вечер? Не надоедало одно и то же?
Ну что вам сказать? Не знаю. Просто мы были молоды... И еще.., я каждый раз уходил из кафе с новой знакомой.