Любой ценой

                Основано на реальных событиях.          
               
                1.         
               
               ЛЕДЯНАЯ продолжала содрогаться от наглого врезания в её священную скальную землю упёртых военных. Вагончик ППВТ-8, оседая на чурки, нагревался от прямых лучей безжалостного БАМовского солнца. Внутри, военный варил себе похлёбку, как вдруг постучали.

Просунулось приятное ефрейторское лицо, и, поправляя пилотку, сказало:
  — Товарищ прапорщик! Вас к себе комбат зовёт.
  — Не знашь, чё?
  — Никак нет! (дежурный, кривоногий солдат, родившийся в Беловежской пуще, по кличке «Татра» присаживается на лесную лавочку-пень, достаёт сигареты) — Два дня ходит как туча! Всё грр, да грр! Сами же видите... Тут слышал, как капитана Рохмановича рвал на части... думал, побьёт.

  — Разрешите, товарищ майор?
  — Заходите!

В лесной избушке, в штабе, было светло, только у её хозяина, на душе стояла удушливая маята. Краснолицый майор, потянулся к горлу, расстегнул пуговицу «полёвки», подошёл к крохотному окну. На его багрово-усталую физиономию, из леса, из травы смотрели верные глаза общего любимца, кабеля, по кличке «Хомут».

  — Я буду короток! Видите… всё понимаете, что творится на трассе (на скулах оживляет желваки) — У нас сдаточный участок! (смотрит на свеже разбитый Зилок в стороне, со сплющенной «мордой», в «раскорячку» бортами) — Нас как проституток, за сиськи-письки каждый день дёргают. То корпус, то бригада! Не дают расслабиться, всё сношают и сношают (на самом деле — неприлично выражается)

У порога, прапорщик Зотов, вытянув струнку, ждал развязки, вспоминая, как сам тащил утром разбитый незаменимый дежурный Зил, с управлением которого, не справился худощавый водила-дух, которого, из-за доходной природной худобы, бойцы нарекли «унесённый ветром». Неумело вписался в поворот, спикировал вниз, на валуны-камни-скалу, чуточку покалечив «старлея» — старшего машины. 

   — Я буду краток! Где-то в пути потерялась наша железнодорожная цистерна с бензином! (присаживается за стол, крутит ручку телефона) — просит свой домик: «Ко мне зайдите!» — Так вот! Если мы в течение этих двух, трёх дней не обживёмся бензином, комплекс станет (вновь солёная вставка) — ломом! 14 отдел… бригадные деятели-пижоны… найти не могут!

С размаху лупит кулаком по дощатому столу, заставив «полевик» подпрыгнуть, лицо пуще покраснеть, — сам вскакивает, двигает себя по избе…

   — Если станет! — понимаете… нам ЖО-ПА!!! Прославимся на всё войска! В общем… — приказ такой! Я таких никогда не давал… а тут, — вынужден! В общем, надо любой ценой раздобыть бензин, хотя бы бензовоз, помотавшись по трассе, по нашему крылу. Не знаю, как у Вас это выйдет, как получится… одно прочувствуйте… всё это мелочи, по сравнению с тем, если мы вдруг замрём, и сорвём сдаточный объект! Буквально каждая минута дорога! — Вы прочувствовались?
   — Так точно! Досконально!

(хозяин местной тайги, объекта, подаёт какую-то бумажку)

   — Вот вам номер нашей цистерны… если вдруг встретите… ну, а если нет… — вот доверенность! На случай, если «чужим» придётся разжиться, чтобы всё по-честному получилось! Вам задача ясна?

   — Так точно! — щёлкнул ещё не стоптанными каблуками молоденький крепкий военный, только недавно прибывший из солнечного отпуска, начинающим умом ещё не догоняя, как это: «Где хотите!!! Тырить, что ли???»

Испуганно запищал телефон. Из него, в ухо комбату:
   — Товарищ шестой, это Футорка, минуточку — вы просили Циклоид! 
   
Зотов уже уходил, как влетел, и с подобострастной улыбкой и позе расплющенного хомячка, застыл, — низенький смуглый казашонок-ефрейтор, по кличке «Евнух» на смешанном наречии, чётко представившись.

   — Из моего ящика-пайка, три банки тушёнки, кусок сала и лука в бензовоз отнеси. Хлеба сколько надо, в столовой, скажешь, — я сказал.

Маленький боец, — истопник, бросился на выход, преисполненный радости, верно, услуживать «самому» в его срубленной уютной избёнке.

Смылся, понимая, какой он всё ж счастливый солдат СА! Избежав гордой участи, с ломом или лопатой, быть великим строителем эпохальной стройки, — «Евнух» бегом бежал исполнять лёгонький приказ.
   — Да! Ещё! — раздалось в спину прапорщику. — Смотрите… по трассе где-то мотается сам командир корпуса.
               
                2.

              Полевой городок мостового батальона железнодорожных войск готовился к обеду, когда, не обедая, двое выехали на опасное задание, оставляя после себя чёткие следы протекторов, и вьющимися бурями, густую крупную пыль, удаляясь в неизвестную даль.

  — Любой ценой! — точно как в войну! — продолжал всё удивляться и удивляться водитель, младший сержант Кравец, аккуратно вписываясь в кривую, без передыху, переключаясь скоростями. Страшные, вкривь разбитые дороги, не давали расслабления, разгону, успокоения. 
   
Нервно тащил мотор, всё дальше и дальше увозя невольных искателей приключений по автодублёру Байкало-Амурской магистрали. Изредка встречалась попутная, и навстречу деловая и озабоченная трудовая техника, пыльные военные люди — «желдорбеки», что-то по обеим сторонам дороги делая, вымучивая, творя. Справа — привычно себя в полевых городках, «хозяйствах» обустраивая, слева — полотно для эпохальной магистрали аккуратненько выпестывая, ровняя, рихтуя, возводя.

Выскочили на прямую, ахнули! Какая мощь, какое трудовое величие, спарка бичей и воинов ж.д. войск. Гребут, ровняют, елозят по скальному грунту мощные железные бульдозеры «Катерпиллары», «Комацу», и собственной страны, техника — не отстаёт, лепит, ваяет дорогу, оставляя в веках память о себе, зарабатывая честные бешенные денежки.

Усердно и неустанно «Като» рукой-ковшом машет-делит всем поровну скального грунта в жёлтые немецкие самосвалы «Магирусы», свои зелёные «КрАЗы», чехословацкие «кривоколёсые» «Татры». Чуть дальше, мощной железной гусеницей, приземисто ползает скрепер, послойно срезая грунт, уплотняя площадку своими широкими колёсами, весом.

Остановились у ручья, отлили, умылись. Ах, какая природа вокруг, значимость места — для уверенной страны, социалистической империи. В свободном небе деловыми стрекозами тарахтели частые вертолёты, перемещая, то вагончики, то оборудование, то важные руководящие задницы. Повсеместно чувствовалось: страна нацелена на неведомый доселе подвиг!

                3.

                Насытившись лирикой, —  рванули дальше, как всегда по-русски, на удачу, наобум! Всё дальше и дальше удалялись, с лёгкой грустинкой осознавая, как далеко друг от друга цивилизованные места.

Первое — встретилось, огородившись временным забором. Незнакомый полевой городок, какого-то незнакомого комбата «хозяйство». Зашли в магазин-вагончик, купили в охотку сладкого, расспросили у КППшника о диспозиции войск и их скоплениях, сразу уразумев: Это Февральцы! 39-я, отдельная! Они 37-й, Ургальской бригады, — вечные  соперники!
               
Первый раз перекусили в густом леску, искоса наблюдая за небольшим железнодорожным тупичком. Вдруг в тайге знакомо просвистел «маневровый». Лениво тащилась «ТЭМка», кишкой вытягивая за собой хопер-дозаторы, порожняк. На конце болтались две цистерны. Застыл состав. Ждёт чего-то… а чего?

Прапорщик бросился к груди, к бумажке, к номеру, сличая, ели угадывая «чужие» на цистернах. «Нет! Не наша!» Насытившись, чужой топливозаправщик, тихонько застыл поблизости, изучая историю близкой дали.

Мимо, прыгая и подпрыгивая на ямах, промчалась запылённая УАЗка. По номерам поняли: «Не наши! Чужаки!» Красивый седеющий подполковник, выбрасывая окурок, внимательно глянул на номера топливозаправщика, потом на военных в кабине. Что-то подумал… а что?
               
                4.

            Время шло. Природа давно просила дождя, а строители БАМа, только именно такой засушливой погоды. Первым заговорил младший сержант, приводя себя в божеский уставной вид.

  — Ну, что… рискнём! Пройду… прогуляюсь. Все ушли… вроде никого! Если удача выкинет нам в масть три шестёрки, заедем с обратной стороны. Кривая… машинисты не увидят…

Кравец покрутился у хвоста состава, перекрестился, и быстро взобрался к горловинам. Старший, замерев сердцем, не снимал с него глаз.
 
  — В крайней — бензин! — запыхавшись, выпалил водитель, хозяином влетая в свой мощный УРАЛ-375.

  — Ну, что, рискнём? — с интригой засосал широкими ноздрями рисковый воздух хохол. — Теперь надо молиться, чтобы при засосе, не тронулся, не покатил состав… 

Надо было найти переезд, и заиметь полное приближение в цистерне со стороны леса. Не переезд первым увидели, а корпусной УАЗ, на пыльной обочине. Водитель ковырялся в моторе, а «полевой» генерал-майор, расхаживал рядом, с каким-то полковником. «Стоп-машина!» — разрезала воздух генеральская рука, выдавая на-гора судьбоносную команду.

Если кратенько! «Срочно вояки возвертайтесь в соседний городок, доложите их командиру мою просьбу, чтобы направил мне свою машину, а мою «тачку» в бокс - на ремонт!»

Но не случилось рисковым военным «прогнуться», чтобы на волне взаимопомощи, открыться, дабы самый главный военный «шеф» команду дал, бензинчиком по-честному затарить чужаков. Из-за поворота выскочил пыльный ГАЗ-66. И уже через пять минут командир корпуса, генерал-майор Юдин Ю.М. единолично упылил на вездеходе, оставив в лёгкой растерянности угнетённого трассовой службой старого майора, и своего озадаченного полковника.               

Пока переезд нашли, пока к составу — «терпимый» подъезд, «заблеяла» дежурная по разъезду, объявляя в «матюгальник» об отправление «их бензина». Ту! Ту! — утащился вдаль состав, выходит — подальше от греха, от чужого слития.
               
                5.

            Первую ночь ночевали у бурной, не широкой реки, не зная её название. «Любой ценой! Любой!» — не угасали в памяти военного, контрольные слова, с водителем ёжась в холодеющей кабине.

У костра погревшись, встретили солнце, от тепла его — крепко уснули, у коего чуточку подгорел полевой штаниной старший машины.

  — Бля! Как теперь на люди показываться? — поднывал прапорщик, «любуясь»  дырищей прямо на видном месте. Но, молодая жизнь продолжалась! В сухую, перекусив, — снова вперёд! По дороге, помогли встать лежащему на боку «бичёвскому» крану, на базе КРАЗа 257-го, в подарок получив бутылочку бормотухи. С хорошим настроением встретили очередной разъезд.

Спокойный, тихий, живой, об этом говорил свет в теплушке военного диспетчера, а ещё активная машина впереди них, которая остановилась рядом с ней. Резкий высокий капитан исчез в диспетчерской. Оттуда минуты через три, на ходу одеваясь, вылетела молоденькая, ярко накрашенная краля, устремив свою фигуристую жизнь на главную дорогу.

Зотов зашёл, увидел и услышал:
   — Развёл здесь бля...ский притон! — гудел эксплутационщик, капитан, — расшвыривая бардак по сторонам, делая его ещё больше. — Ты мне скажи ещё, что ты её любишь? Я тебя уже раньше предупреждал… нет, командир – тебе не указка, не отец, да?

   — Да-а! Я женюсь на ней! — промычало военное тело, с безумно доверчивыми и голубыми глазами, с жёлтыми лычками «младшего сержанта», запахивая глубже воротник, пряча багровый засос на шее.

   — Знаешь Поздняков… я, честно, думал, что ты умный мужик… про жизнь уже что-нибудь знаешь, ну-у, там про бабскую психологию, их жизненный расклад… а оказывается, ты просто лошок! Нет… конечно, я тебе Поздняков плохого не желаю, но поверь мне Костя, я многое уже знаю про неё. Ты знаешь, что твоя вульгарно накрашенная невеста Викуля, в том году засветилась на 45-м километре. Там, одного, тоже полгода разводила, чтобы в солнечную Грузию забрал, но грузин умным оказался. Потом её следы были обнаружены у бичей по Амгану.

Боец, босый на все ноги, понуро разглядывал линолеумный пол, слушая командира роты эксплуатации. Зотов, перебив чужие разборки, узнав отрицательный ответ про свою потерянную цистерну, вернул себя в бензовоз.

                6.

          Только Урал, в кривую вошёл, оставляя после себя уже прошлое, увидели знакомую девушку. Невезучая шла по обочине, хватая чужую пыль, обливаясь слезами. Ярко-напомаженная, необычайно красивая, в лёгкой кофточке, с воздушной косынкой на шее.

Двигалась босиком, а на алюминиевой проволоке, ее крючке, через плечо, болтались крепко стоптанные босоножки, и чёрная дерматиновая сумочка, с оторванным ремешком. 
   — Останови! Подбросим!
   — Нет! Нет! — Езжайте! — сквозь слёзы, проморгалось её интересное личико, промокая тонким пальчиком правый глаз (видно тушь попала) — Мне надо развеяться, пройти! Спасибо! Езжайте!

Уже закрывая дверцу, трогаясь, Зотов крикнул ей, чтобы помнила, и надёжно знала, что «этот» не предаст:
   — Вика! — Слышите!.. Ваш Костик, прилюдно сказал, что он на Вас женится... по дембелю... слышите?.. — через три месяца к себе в Саратов увезёт!

Она вдруг преобразилась, ещё краше похорошела, точно необычным цветочком расцвела, сначала прытко побежала за их машиной, срывая косынку, махая ею. Потом остановилась, метнулась назад.

Чтобы не пылить, бензовоз медленно катился. А Зотов всё смотрел и смотрел в зеркало заднего вида, глубоко жалея её женскую судьбу, совсем не понимая, как так выходит при такой «киношной» красоте. «Чёрт! Как всё ж не справедлив мир!» Девушка застыла у скальной выемки, на кривой и разбитой дороге, в раздумье, разместив свою молодую жизнь на огромном валуне, возможно, чтобы произвести глубинное переосмысление, может вдоволь наплакаться, уже только Господь Бог там свидетелем был...

В кабине молчали, потом раздался звук, полный лёгкого душевного сострадания:
  — Эх… жалко девчонку! Такая рисованная красота… а в судьбе видно скол за сколом… вот и думай почему так получается, а… Дим?

  — Товарищ прапорщик! Что ей по судьбе будет налито, то она до донышка выпьет! — умно высказался Кравец, глянув назад, где уже оставалась только бешенная кублатая пыль, и приятно-неприятный осадок на душе…
               
                7.

         Сутки прошли. Пусто! Только к вечеру, оказавшись у очередного разъезда, вдруг чуточку засветился удачи свет. Состав, полностью состоящий из цистерн, замер на ближнем пути. «Ай, как хорошо!» — потёр грязные ладони Зотов, по деловому направляя себя к составу. И только конечностями приблизившись, обнаружили глазами неприметный вагончик в стороне.

Не успел водитель на примерную ёмкость залезть, в её нутро глянуть, как с возвышенности покатился чужой топливозаправщик, и сразу под выкачку стал. Через минут десять, очередной появился, с тылу застыл, качает. «Понятно! Общего старшего нет. Каждый сам по себе сосёт. Бог закрой глаза! Пососём и мы!» — подумали мужики, лихо, впрыгивая в кабину. Решившись, на удачу, по деловому, «на дурочка» втиснуться в эту деловую «цепочку».

Уже сопки сумрачно чернели, когда «чужак» пристроился к составу, уже шланг надёжной «соской» в нутро опустил. Как вдруг из непонятного вагончика, выпало тело, пройдясь ногами, постучало по кабине. Внизу стоял небритый, давно не глаженный, с заношенным воротником рубашки, пред пенсионный прапорщик. Застыл с ломаными пагонами, с фуражкой наверху, по центру которой светилось засаленное многолетним потом – тёмное служебное пятно. Оглядев свой затрёпанный бумажный талмуд, военный икнул, с крупным перегаром, выдохнул:
    — Здрав желав! Откуль будите??? Чо-й-то я таких номеров в нашей бригаде не знаю? Заспанно-мутно вглядывается в пришельцев.
               
                8.

            Через 20 минут дороги, свернули вглубь тайги, у ручья скрытно стали, чтобы у костра тушёнку разогреть, больше не погореть, будущий план обдумать, совсем не желая появиться на глаза Февральскому, придирчивому «ВАИ». «От какое мурло! — не мог успокоиться старший. — И так и сяк ему… доверенность же есть! Не убудет же от одного бензовоза! Нет, старый пердун — разнылся: «Не могу! Да не могу!» Чтобы у тебя падла, ширинка всегда была расстёгнутой! — дружно посмеялись рисковые люди, вновь собравшись с силами, выехали на дорогу.

Стояла хорошая погода, а ещё какая-то затяжная на дороге тишина. Урал-375 только сделал спуск, и въехал на небольшой деревянный мосток, как земля под колёсами содрогнулась, первобытно-жутко испугав военных. Впереди, за лесом, у скалы, вдруг взметнулся в небо, буро-серый чудовищно мощный гриб пыльно-скальной породы, мгновенно оживив у прапорщика недавнюю читку приказов в части. Когда всем довели, как солдатик по-глупому погиб от «каменюги» прилетевшего с неба, при взрывных работах.

Секунда, и крик его: «Стоп!!! Сигаем под мо-ост!» А там была вода! Но, им было «пох» в эту страшную минуту! Сурками юркнули, не успели карасями намочиться, как забухала по машине, по земле, воде — вздёрнутая порода, смертоносными камнями — нагоняя животного страху мокрым людям. И надо же, пройдясь по машине, оставив небольших меток, нашёлся один, самый точный, и прямо в лобовое стекло водителя, полностью разрушив его. 

Успокаивая нервы, вылезли, внутри каждый перекрестился, возможно, окончательно поверив в Бога! Хоть никто не курил, и не пил, у всех предательски пересохло в горле. Вдруг стало отрыгаться — старым комбатовским салом, и кое-кому, очень захотелось в туалет! Из кустов, кряхтя, сопя, уже раздавалось, летело: «Бл...дь!!! Какой бардачина!!! А где же, как полагается — выставленный на дороге пост за километры от места взрыва? Предупреждающие аншлаги!» Глубже подумали, решили, что он был выставлен выше, когда они, прячась, съехали перекусить в спокойную тайгу.
               
Ну, держись хохол! БАМовский встречный ветер — он весь теперь твой! Весь в солдатскую харю! Слегка «израненный» бензовоз устремился дальше, по ходу движения удивляя встречный всякий люд, своим нештатным видом.

                9.

             Безрезультатно заканчивался и второй день. Вновь нашли лесной карман, там и развели спасительный костёр, посушились, перекусив, подумали: «Полная невезуха!» Уже сумрак натягивало, когда подъехали к какой-то большой станции. Внизу железной паутиной раскинулись многочисленные пути. Сновали маневровые, «голосила» диспетчер, обеспечивая порядок на железной дороге.

Покружившись у полевого городка, прикупив в магазине, на последние деньги сладостей, не привлекая внимания, выслушали весь случайный разговор местных офицеров. Стало ясно: «39 бригада объявила себе ТСУ. Все на нервах, комкор «лётает» по трассе. Вот-вот, должна с Москвы, с войск, комиссия приехать! Градусы напряжения и отдачи повысить! Оказалось, что рядом, где-то в леску, бригадная оперативная группа палатками расположилась, нервы им всем трепет».

Застыли  в удобном месте, обзорно разглядывая горловину станции. От внимательных глаз не убежало то, что на неприметном месте, у самого леса, вроде как на отшибе, одинокая цистерна в покое замерла.

Выдвинулись вдвоём, слегка стесняясь заметного «прогара» на форме, на морды-лица напялив озабоченные маски, добросовестных строителей магистрали. Уже зажглись станционные огни, когда водитель, улыбаясь, заключил: «Бензин!». Уже в машине решили: «Действовать надо под утро, когда все на «массу» давят! Подъезда со стороны леса не обнаружили, хотя есть… какой-то, выныривает из березняка.

Выхода нет! Только через пути! А их, кривых — аж восемь!  Но если не сломаемся, доедем, то за ёмкость станем, и со станции не будет видно! Как решили, так и сделали. Кое-как покемарив, помучившись в холодной кабине, пожевав привычного, уже надоевшего, не вкусного, глянули на небо, на часы, дружно заключили: «Пора!»
               
                10.

             В надоевшей кабине, каждый знал: сегодня, завтра — станет комплекс, важный объект! Из-за чего, комбата все будут пытаться в порошок стереть. Под умную и проверенную «лавочку»: «социалистического соревнования» – многие будут злорадствовать, такому жуткому и непростительному промаху! Врагов и завистников везде хватает, в армии, — тем более.

Без света, осторожно переезжали-переползали поперек широкую станцию, с одной железной калии аккуратно съезжая, на другую взбираясь, в душе вымаливая «самого», чтобы не допустил поломки, а ещё страшней — бокового гулкого состава. Волнительно стучали молодые сердца отчаянных людей, чувствуя спинным жиром, как сырость проступает под майками.

Нервы, натянуто считали минуты, а глаза — железные нитки холодных рельс. Ушам казалось, что, вот-вот громоподобно рявкнет «матюгальник» — спросит: «Эй! Военные!!! Почему так интересно ездите, портите мне станцию??? Вам что, объездной дороги мало?» Но станция про них молчала, иногда только, с гулким эхом «гавкала», гоняя «маневровый» туда-сюда.

Аккуратненько заехали за ёмкость, стали, дружно засуетились, засосали, сами притихли, чутко слушая чужой холодный воздух, мир. В посёлке, где гражданские вперемежку с военными спят, успокаивающе подлаивали собачки, трындячий мотоцикл, может пьяный — ездил, иногда своим светом ласково касаясь станции.

  — Как быстро светает! — вздохнул озябший водитель, — нас уже видно издалека.

Чем больше прояснялось, тем чётче и понятней вырисовывалась особая площадка и земля под топливозаправщиком.

  — Смотри… какая ровная! Колышки… метки… — сказал прапорщик, изучая непонятную территорию, под собой, и вокруг себя. — Похоже, мы чей-то долгий труд, своими колёсами…

                11.

               Впереди, из березника, сначала вышла армейская жизнь, сержантского состава, с вещмешком за спиной. Военный, увидев незнакомую машину, её действия, постоял чуточку, подумал, и резко взял «назад», видно желая непременно заработать благодарность.

   — Не понял! Беглый что-ли? Что он в лесу делает в такую рань? И куда рванул? — вслух гадал Зотов, поглядывая на часы.

Но всё было совсем не так, как думали наши герои. Через минуты три, из леса коршуном вылетел какой-то «полевой» офицер, в начищенных хромачах, с красной повязкой на рукаве, с пистолем, сначала на пояснице, в кобуре.

   — Бздец! Приплыли! Открывай кингстоны!— мгновенно загрустил старший машины, боязливо залезая к заправщику наверх, на ёмкость, которой осталось ещё чуть-чуть качнуть – соснуть, и будет ПОЛНО!

На ходу вынимая пистолет, капитан, не веря своим глазницам, бегал по площадке, и словно родитель над нашкодившим дитятей соседа стогнал, напитывая ненавистью свой рот, точно к врагам рода человеческого, примерно так выкрикивая, голося: «С-суки! В-вражины! Вредители! З-з-заказчик, эту площадку сегодня должен же принимать!!! А вы, а вы инопланетные твари, всю её несчастную колёсами!!!» И это всё в плотной связке с матами, с пожеланиями — «очень долго жить!»

Сверху, узнав всю правду про дела с бензином, стал дребезжать струной, выкрикивая свеже прибывшим бойцам с оружием, чтобы вязали этих ворюг, вредителей 37 бригады, их злейших соперников, врагов, в полевое КПЗ — за ноги тащили! И тут Зотов прочитал прыгающую и скачущую повязку внизу: «Дежурный по опер.группе»

«Ёлкины сучья!!! Мы орудовали под носом у оперативной группы бригады» — окончательно повесил нос зачинщик преступления.
               
                12.

           Пока разборки кипели, из леса «выкатилась» небольшая кучка старших офицеров, в жутком желании, посмотреть на таких дерзких военных, ну прям — фашистов! Впереди шёл представитель корпуса, полковник Галицкий. Узнав своего начальника по служебным вопросам РХБЗ, прапорщик Зотов несказанно обрадовался; сверху, словно с облаков, разложил по полочкам бедственное положение с горючкой, со сдаточным объектом, слёзно упрашивая по-честному подкинуть им один бензовозик.
 
  — А-а! Это про ваш заправщик… слухи уже ходят по трассе. Как летучий, голландец, то там, то здесь появится, с разбитой кабиной… готовый на дерзкое воровство!

  — Мы не хотим воровать! У нас доверенность есть, товарищ полковник, — кричали сверху, всем видом выказывая искренность и упорство советских душ.

Снизу, верх, ругали больше не за бензин, а за угробленную сдаточную площадку. Все были злые, готовые каждого наверху кулаками потрогать, в «зиндан» запросто упрятать! Предполагали, стращали, удивлялись: «Через всю станцию… по путям… ночью… охренеть… как мосты не оставили на рельсах???»

Но люди на бензовозе не сдавались, терпели! Смягчился, пожалел «старший» от 1 ждк, — распорядился по самое горлышко ГСМ добрать, как положено документом расплатиться. «Товарищи офицеры! Сжалимся над несчастными, а? Дело ж общее делаем  — строим БАМ! Поможем же нерадивому комбату» — справедливо заключил полковник, удовлетворённым выдвигаясь на горячий тихий завтрак.

Никому уже не было слышно наверху, как представитель управления корпуса в лёгкой удаляющейся беседе, выговаривался недовольной внутри оперативной группе. «Да-а! Если бы все так в армии исполняли поставленную задачу! Надо ж… какие дерзкие… через все станцию… и додумались чудики…»
               
                13.

             На общих радостях, в душе у каждого всё пело. Конечно, меньше у водителя. Ему в лицо холодный ветер безжалостно давит, прёт… да и прапорщику не меньше достаётся. Земля ждала дождей… но кругом только пыль и пыль, а ещё потянуло дымом, горелым, опасностью. Тяжёлая машина, уверенно неслась домой, словно чувствуя, что успевает, не подведёт, наконец-то на отдых станет.

Израсходованные нервы, усталость, недосып, — брали своё! Зотов видел, как Кравец стал «клевать» носом. Чтобы не допустить беды на дороге, стал расспрашивать о его гражданской, юной ещё жизни; удачно и точно зацепив очень интересную тему. Узнав и про родителей, и про первую его любовь. «Только не спать! Не спать! Говори! Говори, Дима - солдат!» 

   — Обязательно попрошу комбата, чтобы тебе сержанта присвоили, — поделившись,  — доедал последний кусок хлеба Зотов, внимательно всматриваясь в изменённый воздух впереди.
 
  — Смотрите… а дыму всё больше и больше! Наверное, тайга где-то рядом горит, — хмурнел хозяин заправщика, вглядываясь уже в темноту по сторонам, сканируя чёткие картинки освещённых мест.

   — Сейчас, высотку перемахнём, а там спуск… а там мы дома… — успокаивал водителя старший.

Остановившись на перевале, глянули вниз. Со всех сторон, к дороге, живыми золотисто-бегающими змейками, сплошняком подступал огонь.

   — Нам, кранты! Не срачка, так болячка! — справляя нужду, удалился старший машины.

Им неведомо было, что на той стороне, в низине, стояли тоже люди. Магирус и УАЗ внимательно наблюдали, как два встречных огненных потока, постепенно спешат обняться, встретившись на прямолинейном участке дороги. Эти, сразу заметили, как вдалеке, фар — два мощный снопа света, прожекторами поиграв по окрестностям, замерли, пуская яркие пучки фотонов вниз, на непонятную маревую дорогу, где нет ещё огня, но скоро будет!

                14.

        Если внизу, просто смотрели на огонь, оценивая свои возможности, понимая его страшную суть, уже зная, что дальше не поедут, — то наверху — решали:

  — Ветра нет! Смотрите… справа медленней идёт… а вот слева, верёвкой крутит… может успеем проскочить, а, товарищ прапорщик? — впиваясь пальцами в баранку спросил младший сержант, уже прилично надышавшись гадости, часто кашляя. — Каждая минута на счету.

  — Давай, жми, Дим! — трусливо скакнуло и подпрыгнуло сердце у Зотова. — Я думаю, у тебя нигде подтёков нет?

  — А может, есть? — оскалил в чёрной шутке давно нечищеные зубы отчаянный хохол, выскакивая на прямую, глазами считывая расстояние до огня.

  — Хорошо, что здесь марь! Если бы сплошняком был лес, он бы здесь уже плясал краковяк, — говорил один, другой, замерзая, дополнил: — Если ветер проснётся… тогда точно увидим ангелов в преисподним!

На противоположной стороне, с замиранием сердца, вдруг увидели, как ожили фары – огни, и покатились вниз.

   — Безумцы! — что они делают, — закурил комбат, предлагая «свои» командиру роты, не спуская взора с дурковато-отчаянной машины, набирающей обороты, возможно уже не уважая ямы, кривые неровности, дешёвые худые мостки.

Все понимали: внизу начинается схватка: «Кто кого!». Ещё чуть-чуть, и неотвратимо проясниться: удачно ли отчаянные незнакомцы рискнули крутануть колесо рулетки.

   — Интересно, это ваши? — спросил командир батальона, у рядом стоящего бича, водителя плавного Магируса.

Тот оголил золотые фиксы, красиво рассмеялся, почесав свои лохматые патлы, поддёрнув штаны-клёш, ответил:
   — Не-е, командир! Навряд ли! Чтобы так рисковать, стимул какой-то нужен. Я бы ни в жисть! (помолчав, слегка расслабился, впал в душевное состояние) — Вот, на второй жигулёнок заработаю, и харе! Надо домой чалить, что-то желудок не тянет на такой жрачке строить БАМ. Всех грошей не заработаешь. Да и зубы уже все похоронил (закуривает, под нос подвывает песню) — а я еду, а я еду за деньгами, за туманами, едут только дураки!

К бичу, подошла рыжая, уставшая женщина, похожая на главного бухгалтера «пищепрома», с полным животом и отчаянием на круглом лице:
   — Скажите... как думаете... — они успеют?

В темноте стоял комбат, командир роты, водитель бич, — все смотрели вдаль, отрешённо молчали.   

Бич, зная хорошо участок, вздохнул:
   — Хорошо идёт! Ямы не считает! Рисковый мужик!

Женщина, попутчица Магируса, сжала руки на груди, что-то шептала, даже крестилась, наблюдая, как огонь всё ближе и ближе подступает к дороге, готовый сомкнуться на засушливой земле, окончательно обняв, закольцевав убиенную дорогу, заманив в ловушку стремительную непонятную машину. 

    — Смотрите, товарищ майор, как справа сплошняком попёрло… как порох… — докуривая очередную, — говорил командир роты, — видно высокая трава.

Импульсивный комбат берёт сторону, на марь жирно сморкается, елозя нос платком, выдаёт:
    — Так больше месяца дождей нет… здесь пыль будет гореть… — ну безумцы… хреновы деятели (матерится)
               
                15.

   — Гони Дима! Гони!!! Видишь справа… сушина взнялась… сейчас рухнет на дорогу. Провонялась холодная кабина, военные жизни тонкими струнами напряглись, вызывая нервную трясучку правой коленки у старшего. Клещём уцепившись в ручку, Зотов торопил жизнь, тихонько прося Господа, — пожалеть! Встречный удушливый ветер с рёвом влетал в чёрную кабину, за спиной гулко рвал цветную занавеску, безжалостно мучая солдата.

Кравца давил глубокий кашель, лицо было уже каменно-ледяным. Солдат понимал: он крепко заболевает! Арбузом трещала голова, в груди хрипело, руки не чувствовали былую силу, а только слабость и лень…

  — Смотрите… вот чёрт, рискнул — успел! — больше всех радовался бич с Магируса, — видя слёзы радости на глазах сердобольной женщины.

Военных ударил шок, когда из-за густого поворота, на них из дымной темноты носом выкатился мощный топливозаправщик, с разбитым лобовым стеклом. У комбата, буквально окаменела челюсть.

Урал, осветив встречную, трусливую публику, сразу узнав «своих» — застыл как подбитый.

  — Товарищ майор, ваше задание выполнено! — отрапортовал чумазо-закопченный,  измятый, прожжённый, осунувшийся военный, — не убирая руку чести, слушая вдруг застывший воздух и свидетелей вокруг.

  — Вы ареста достойны за такой поступок! — рыкнул побагровевший майор! — Вам что, жизнь не дорога! (глянул на лесной пожар, уже сомкнувшийся у дороги)

Уставший удивлённый прапорщик, начал что-то говорить, о сдаточном объекте, о срочном ему бензине… и ещё о приказе «любой ценой!». Тот, разворачивая назад свой УАЗ, хлопая дверцей, через ленивую губу, великодушно вывалил:
  — Цистерна, к вечеру того дня пришла. Так что не надо было так дурковато-прытко в самый огонь… — а что со стеклом?

  — От встречной — камень прилетел! — Так что-о… выходит мой бензин не нужен? (мгновенно вспыхнул жар гневного давления в висках у Зотова) — Мне его что... назад отвезти, или со скалы слить?

Командир, сначала ничего не ответил, уже отъезжая, в дымную темноту, чуточку кривя короткую шею, сухо одолжил:
  — За успешное выполнение задания, — объявляю Вам благодарность! — Следуйте за нами.

                6 октября 2021 г.