Часть III. Глава 10. Кусочек халы

СЛОВАРЬ:

Вей из мир! - Горе мне!
Их вейс? - Я знаю?
Азохен вей - Ох...

Молитва на зажигание свечей:
 "Бару;х Ата; А-дона;й Элоэ;ну Мэ;лэх хаола;м ашэ;р кидеша;ну бемицвота;в вецива;ну леадли;к нэр шэль шаба;т" - "Благословен Ты, Г-сподь, наш Б-г, Царь вселенной, освятивший нас Своими заповедями и повелевший нам зажигать свечу в честь субботы".

Молитва на халы:
Барух ата, А-донай Элоheйну, Мелех хаолам, амоци лехем мин hа-арец.
Благословен Ты, Г-спордь, Наш Б-г, Царь вселенной, Выращивающий хлеб из земли!


Весь день Клавка была сама не своя. Во-первых, она всё время бегала к компьютеру и смотрела, не пришло ли ей письмо от красавца Эмира с очередной порцией комплиментов. Во-вторых, она уже миллион раз пожалела, что пригласила Дани на Шаббат к маме, куда должен был прийти очередной «жених» для первичного знакомства с очень положительной, мечтающей обрести своё счастье, старшей медсестрой городской больницы. В третьих, нужно было как-то рассказать сыну о том, что с ними поедет Дани. Но Клавка, памятуя о том, как Серёжа относился к её желанию найти мужчину, боялась, что сын просто-напросто откажется вообще туда идти.

- Мам, чо ты дёргаешься? – спросил сын, не понимая такой излишней нервозности, которая была совсем не свойственна его матери.
- Я должна тебе что-то сказать, но не знаю, как ты к этому отнесёшься.
- Я уже волнуюсь! Что, бабуля опять сватовство затеяла? – засмеялся Серёжа.
- Ага. Какой-то очередной профессор со своей мамой. И никакие аргументы на Беллу Довлетовну не действуют, как ты понимаешь. Отец почему-то её поддерживает, представляешь?
- Мам, ну, их можно понять: они хотят  сделать тебя счастливой. Что тут плохого?
- Сделать и видеть – большая разница, сынуля. Подожди… Ты же всегда был против всех женихов! Что случилось, Серенький?
- Мам, да  сейчас я понимаю, что был дураком… Вырос твой Серёнька и чётко понял, что у мамы должна быть хоть какая-то своя личная  жизнь. Простишь меня? С Лёвой ты из-за меня рассталась? Я помню…
- Нет, сынок, не из-за тебя. Он не готов был к семейным отношениям, а другие мне были не нужны. Мы с ним были очень разными в понимании счастья. Но сейчас он иногда звонит мне. Дружим, короче. Но я не об этом… Дело в том, что я пригласила  пойти с нами к родителям одного моего знакомого. Они не знают об этом.
- Так, я тоже чего-то не знаю?
- Серёжа, он просто друг. Дани – израильтянин, его мама в больнице после тяжёлой аварии, в которой погиб её муж. Я просто им помогаю. Мы познакомились с ней случайно, два года назад, а сейчас Изабелла Борисовна в беде. Вот я и решила пригласить Дани на Шаббат, чтоб двух зайцев убить: его немного отвлечь от грустных дум, и твою бабулю исцелить от желания непременно меня выдать замуж.
- Ма, ты хоть представляешь, что там может быть? Блин… В театр идти не нужно: какая-то комедия положений, ей Богу…
- Поживём – увидим…

В назначенное время Клавка с сыном вышли во двор, машина Дани стояла возле подъезда. Мужчина вышел из машины и познакомился с Серёжей.
- Дани, оставь машину здесь, нам идти два шага. Дом отсюда виден.
- Я боюсь, что мне нужно будет пораньше сорваться – мама что-то не очень сегодня чувствовала себя. Могут позвонить из больницы. Ну что, поехали?
Клавка внимательно посмотрела на мужчину, решая, говорить ему или нет про сватовство? Потом взглянула на сидящего в машине сына. Серёжа, чувствуя смятение мамы, одними губами прошептал: «Скажи ему!».
- Подожди, Дани. Мне нужно тебе что-то сказать… Чтобы ты понимал, во что ввязываешься.
- Уже интересно! Время есть, так что давай! Слушай, я не пойму: ты сегодня какая-то другая. Что-то случилось?
- Нет-нет, ничего. Так вот, выслушай меня внимательно, а потом примешь решение, идти тебе, или нет. Моя мама серьёзно больна…
- Ой… Я не знал…
- Не перебивай. Больна той же болезнью, какой болеют все еврейские мамы, имеющие, как им кажется, неустроенных в жизни детей.
- Я догадываюсь, какой. Моя мама тоже, кажется, ею болела. Она ищет тебе женихов?
- Догадливый. И вот сегодня она в очередной раз пригласила какого-то научного еврея с его мамой. Что за мужчина – я понятия не имею. Я, вообще-то, не склонна к авантюре, но очень прошу тебя: подыграй мне, пожалуйста. Жениха изображать не нужно, просто скажем, что ты мой друг. Даже врать не нужно, понимаешь? 
- А давай я сделаю вид, что ты мне нравишься? Хотя... Вид делать особенно и  не нужно.
- Дани, подожди. Я всё понимаю, у тебя горе, не стало отца, мать после тяжёлой операции, тебе сейчас нужен друг, и я готова поддержать тебя во всём. Но мне нужно другое. Я не хочу просто так закрутить роман с заезжим гастролёром, пойми. Мне потом будет очень больно. Я просто прошу мне подыграть. Если нет – я пойму и никакой обиды не будет.
- А что? Вечер перестаёт быть томным! Поехали, дорогая! – засмеялся Дани.
- Прекрати…
- Ну, я же должен в роль войти, не так ли? Дорогой друг - ведь так говорят?
- "Дорогая подруга" имеет несколько иной смысл. Поехали…

Клавкина мама открыла дверь и остолбенела, увидев рядом с дочерью и внуком какого-то очень симпатичного мужчину. Серёжка, чтобы сгладить неловкую паузу, кинулся обнимать бабушку, потом деда, который вышел на шум и тоже застыл, как вкопанный. Клавке показалось, что какой-то злой волшебник превратил этих, любящих своё чадо родителей, в две каменные статуи. Они, раскрыв рот, смотрели то на Дани, то на Клавку, требуя срочных объяснений.
- Мамочка, папа, знакомьтесь: это Даниэль, мой хороший друг, - сказала Клавка.
- Можно просто Дани, - дружелюбно сказал Дани и добавил: - Мама.
Мама схватилась за сердце и посмотрела в сторону комнаты, где сидели званные гости.
- Вей из мир! Что я им скажу? Вы откуда взялись, Дани? Алёша, сделай что-нибудь! Ой, я сейчас умру…
- Спокойно, мама. Я просто не знаю вашего имени отчества, поэтому и назвал вас мамой, - с улыбкой, еле сдерживая смех, произнёс Дани. – Я на самом деле друг вашей дочери.
- Белла Довлетовна и компания, - произнёс отец, почёсывая затылок.- Ну что же мы встали? Проходите в комнату, пожалуйста…

Мама затормозила Клавку у входа в комнату и прикрыла дверь, крикнув гостям: "Мы сейчас!"
- Ты с ума сошла? Ты чего удумала? – делая ужасные глаза, зашептала Белла Довлетовна.
- Мам, ну Дани здесь совсем один. Я и подумала, почему не могу пригласить его к вам на Шаббат?
- Идиётка. Я же тебе говорила, что будет Йося со своей мамой. Он имеет на тебя виды. Про меж вас с этим Даниэлем что-то да?
- Нет. Ну, честно. Он – только друг.
- Азохн вэй! Такой красавец и просто друг? Темнишь, Клавдия.
- Мам, он женат. Просто ему очень плохо сейчас. И если честно, мне уже надоели твои Йоси, Лёвы и прочие кавалеры, - сказала Клавка. Потом вдруг вспомнив, как где-то что-то слышала или читала в интернете, продолжила с умным видом: - У меня, мамочка, на твоих кавалеров чакры не открываются.
- Что у тебя не открывается?
- Сердечные чакры.
- Вот я дура. Неправильно тебя воспитала. Нужно было дать пару раз тряпкой по морде, когда ты была ещё ребёнком, все чакры быстро бы открылись. Это я виновата.
- Беллочка, вы что там застряли? – крикнул из комнаты Алексей Петрович.  – Мы все вас ждём!

Белла Довлетовна с трудом нацепила на лицо приятную улыбку и, взяв за руку непутёвую дочь, ввела её в комнату, где за столом уютно расположились гости.
Высокий мужчина в очках и с профессорской бородкой, седой, в белоснежной рубашке, галстуке и в вязанной жилетке поверх рубашки встал и вышел вперёд.
- Газгешите пгедставиться: Йосиф Вольфович Ганенбаум. Пгофессог, так сказать, математических наук, зам, так сказать, декана математического факультета. Пгеподаю топологию. Имею, так сказать, шикагное чувство юмога, так что вашу шутку с гостем из Изгаэля оценил по достоинству, - сказал мужчина, сильно картавя.
- Очень приятно. Клавдия. Старшая медсестра городской больницы. С чувством юмора напряжёнка, возможно поэтому до сих пор не замужем.
- Это вы напгасно, Клавдия Алексеевна. Очень даже очень у вас с юмогом неплохо! Знакомьтесь, Это моя мама, Бася Нахумовна.
Клавдия Алексеевна подошла к маленькой, кругленькой  седовласой женщине очень преклонного возраста и сказала:
- Здравствуйте, Бася Нахумовна. Вы очень хорошо выглядите.
- И вам не хворать, деточка, - выдавила из себя Бася Нахумовна, явно решив для себя, что это какая-то ловушка для её сына.
- Разрешите представить вам своего сына Сергея и моего доброго друга Даниэля из Израиля, - сказала Клавка, и все перенесли свой взгляд на Серёжду и Дани, которые от неожиданности, что их будут так официально представлять, привстали.
- А теперь можно  приступить к трапезе. Мы с Алёшенькой целый день готовились,- сказала Белла Довлетовна.
Вдруг Дани спросил:
- Простите, ради Бога, Белла Довлетовна. Скажите, я правильно понял - это шаббатняя трапеза?
- Да, а что вас смущает? – спросила Белла Довлетовна.
- Просто нужно, чтобы женщины зажгли свечи, а я могу прочитать молитву.
Все посмотрели на Дани, который ничуть не смущаясь продолжил:
- Белла Довлетовна, у вас есть свечи?
- Их вэйс? Где-то были. Сейчас поищу, - растерянно сказала Белла Довлетовна
и, подойдя к секции, открыла секретер в поисках свечей. Она нашла только одну начатую свечу и всё также растерянно сказала:
- Только одна.
- Ничего, нам хватит. Женщины могут зажечь эту свечу вместе, но потом все должны вымыть руки. После того, как руки будут вымыты, нужно помолчать, пока я не скажу молитву на халу. Я вижу у вас на столе халу, как и положено. Это вы пекли, Белла Довлетовна?
- Нет... У нас тут булочная рядом с домом... Там пекут.
- Слушайте, Даниэль… Как вас по отчеству? – внезапно спросил Йосиф Вольфович, встав с дивана.
- Давидович. Но можно просто Дани. У нас в Израиле без отчеств и на «ты».
- Пгостите, но вам здесь не там. Это, так сказать, стилизованный шаббат. Попгосту ужин. Мне кажется, что устанавливать свои погядки в чужом доме неопгавданно непгилично,  - бросил  Йося вызов Дани.
- Правильно, Йося, - поддакнула довольная Бася Нахумовна.
- Дело в том, что  я дома всегда делаю шаббат, и если никто меня не поддержит, позвольте я хотя бы прочту молитву .
- Почему никто? Я поддержу вас! И мама! – встрял вдруг Серёжа.
Тут настала очередь удивляться всем остальным присутствующим, которые молча уставились на Серёжу. – Мам, я просто хотел тебе сказать, но не успел: по субботам я стал ходить в синагогу.
- Что? – спросила Клавка, глядя на сына.
- Со мной учатся два парня, они – тоже евреи, но местные. Вот они меня туда и пригласили. И мне очень понравилось.
- Что значит тоже? – спросила Клавка.
- Потому что я – тоже еврей. По маме, - запросто сказал Серёжа, глядя маме в глаза. – Как и ты.
Клавка встала, и все почему-то замерли. Оглядев эту странную компанию, она вдруг тихо произнесла:
- Мама, где свеча?
Белла Довлетовна трясущейся рукой протянула свечу дочери.
- Дани, что делать? Говори. Я просто никогда этого не делала.
Дани подошёл к Клавке и сказал:
- Просто зажги, и пусть она себе горит. Потом повтори за мной то, что я скажу. Женщины всегда зажигают свечи на Шаббат. Это для того, чтобы в доме всегда был свет и тепло. И чтобы все дети и родные были живы и здоровы. Потом нужно будет пару раз провести ладонями над пламенем свечи и, прикрыв ладонями лицо, загадать желание. И всё!
Клавка зажгла свечу, поставила её в стакан и посмотрела на Дани.
- Бару;х Ата; А-дона;й Элоэ;ну Мэ;лэх хаола;м ашэ;р кидеша;ну бемицвота;в вецива;ну леадли;к нэр шэль шаба;т, - сказал  Дани.
Клавка повторила, как могла.
- Теперь все должны омыть руки. Кто-нибудь хочет вымыть перед едой руки? – спросил Дани у почтенной публики. Встали все, кроме Баси Нахумовны, которая поняла, что эта партия, увы, проиграна. «1:0» - подумала старушка, но про себя решила, что сражение этому израильскому наглецу она не сдаст.
«Ничего! Мой Йося так умеет сказать, что они все рты пораскрывают! И этот биндюжник тоже умоется. Ишь, раскомандовался здесь, швицер», - всем своим видом ответила женщина на хамское, как ей показалось, поведение гостя.
Потом, когда все молча сели к столу, Дани взяв в руку халу, купленную Беллой Довлетовной в булочной, и произнёс:
- Барух ата, А-донай Элоheйну, Мелех хаолам, амоци лехем мин hа-арец.
После чего, преломив халу, мужчина отломал от неё добрую половину и передал Серёже.
- Бабуля, дай соль, пожалуйста, - сказал Серёжа и, взяв из рук растерянной бабушки солонку, каким-то уж очень привычным жестом отломал от половины халы небольшой кусочек. Макнув этот кусочек в соль, он бережно дал его Клавке.
Потрясённая Клавка молча взяла кусочек и взглядом спросила, что с ним нужно делать.
- Ешь, мамочка, - тихо произнёс Серёжа.
Клавка положила в рот кусочек солёной халы и почему-то заплакала. Теперь уже все смотрели на Клавку, не понимая, что вообще-то здесь происходит? Серёжа молча подошёл к матери, обнял её и сказал ей тихо, на ухо:
- Вот видишь, мамочка, это совсем не страшно...

Продолжение: http://proza.ru/2023/08/18/1452


Если вы случайно пропустили какую-либо главу, то здесь удобно читать, начиная с любой главы: https://yapishu.net/book/376886