Ведьмино наследие

Ира села на землю и заплакала, бросив бесполезный рюкзак. Рядом шумела желтыми листьями береза, ветер гремел листами жести на крыше облупившейся сторожки, и скрипела под его напором калитка, от которой она ушла – взгляд на часы – ровно 20 минут назад. На десять минут меньше, чем в прошлый раз. Экран смартфона показывал: 12 октября, суббота.

Сидеть на земле было холодно, начинал моросить дождь. Ира встала, подняла рюкзак и вошла в калитку. Поежилась, стараясь не думать, что ветер, подталкивающий ее в спину, напоминает сухие старческие ладони.

Дом встретил ее тишиной и теплом – не успел остыть. Стараясь не смотреть на стол, Ира протянула озябшие руки к печи и вспомнила свою первую попытку бегства. Когда знакомые калитка и сторожка появились перед ней – перемазанной, всклокоченной, с горлом, охрипшим от крика – после суток блужданий по лесу... Она стояла, чуть покачиваясь, держась за березу, – и заходилась истерическим смехом, размазывая слезы по лицу.

Тогда, войдя в холодный дом, она и увидела его на самом видном месте – посреди стола. Рубль-перевертыш. Проклятое ведьмино "наследство". А как хорошо все начиналось...

Она приехала сюда, на старую дачу, за самоваром – отец уверял, что он лежит где-то в сарае. Рухлядь и металлолом, по Ириному убеждению, но отец уперся – раритет. И даже планировал выручить за него немаленькую сумму.

Она выехала утром, и форд домчал ее до места за каких-то два часа. Ира не была здесь уже лет 20 и никогда – в октябре. Но цепкая детская память, оказывается, сохранила множество деталей. Вот забор с металлическим солнцем – раньше он был синим. Вот здесь они с подружками воровали малину. А вот и дом, куда она приезжала на лето вплоть до пятого класса. Как же он зарос!

Шурша листьями и утопая в некошеной траве, Ира еле провернула ключ в ржавом замке. Аскетичная обстановка единственной комнаты, на которую за 20 лет не покусились даже воры, выдавала владельца. Голые стены с торчащей между досками паклей, печь в углу, кровать, стол со старинным радиоприемником, шкаф. Отец никогда не выносил излишеств, подумала Ира с какой-то даже гордостью. Хотя именно это вкупе с суровым нравом и послужило когда-то причиной развода родителей. Ира почти не переживала.

Самовар в ветхом сарае тоже нашелся почти сразу. Критически оглядев помятый металл, Ирина пожала плечами и закинула его в машину. Можно было уезжать, но впереди ждали целых два выходных... А она и так не выбиралась на природу слишком давно.

Песчаная дорога глушила шаг. Вот здесь жила подруга Ксюха. Где-то она теперь? А здесь – блондин Артем немного постарше. Он отчаянно нравился Ире – разумеется, без всяких надежд на взаимность.

А вот и "ведьмин дом". В каждом СНТ есть такой – старый, некрашеный, покосившийся, с выбитыми стеклами. Неизменный герой всех детских страшилок. "Там по ночам синий свет". " Там мертвая ведьма зелья варит". "Кто самый смелый? Кто заглянет в окно?"

Ира вспомнила: ее взяли на "слабо". Не хотелось выглядеть трусихой при Артеме. С замирающим сердцем и чувством непоправимости происходящего она оперлась ногой о какую-то перекладину и подтянулась к черному проему.

Обыкновенная развалюха со следами пожара. Вон, балки обожжены. Странно, снаружи дом не горелый... Битое стекло на полу, пружины от матраца, поломанный стол. Ира уже придумывала, что бы пострашнее соврать притихшим внизу друзьям, как вдруг заметила осколок зеркала на противоположной стене. Из не тронутого копотью стекла на девочку смотрела ветхая старуха с острыми, ястребиными глазами...

С громким воплем Ира свалилась на землю. Успех был оглушительный. Придя в себя, окруженная всеобщим вниманием, она упоенно рассказывала о пентаграммах и призрачной фигуре, вышедшей из стены. А потом все забылось.

Повинуясь странному чувству, повзрослевшая Ира подошла к дому и осторожно заглянула в окно, до которого теперь доставала без всяких ухищрений. Подтянулась, а затем, не жалея новых джинс, влезла внутрь.

Горелые балки, пружины от матраца, поломанный стол... Кажется, сюда с тех пор никто не заглядывал. Да и зачем? На полу что-то блеснуло. Ира машинально нагнулась и подняла – рубль. Перевернула монетку – вместо двуглавого орла на другой стороне оказалась та же единица. Девушка брезгливо отбросила находку: чем-то она ее неприятно поразила. Стараясь не смотреть в сторону обломка зеркала, она вылезла обратно и только потом поняла, что даже не попыталась поискать дверь.

Хватит, решила она. Погуляла. Пора домой. И почти побежала к машине, пытаясь отделаться от ощущения взгляда в спину. Открыла дверцу, запрыгнула на сиденье, повернула ключ... И не услышала жужжания мотора. Достала телефон – и не обнаружила сети.

– Стыдно верить во всякую мистику! – нарочно громко сказала Ира. Вышла из машины и обстоятельно заперла ее. До электрички шесть километров, помнила она. Невыносимый путь в детстве, вполне посильный сейчас. А до поселка и вовсе пять. Надо просто дойти до людей и попросить помощи.

Она не смогла бы потом рассказать, почему вместо ровной дороги вдруг оказалась в лесу. И как металась в поисках потерянного пути. И как безуспешно звала на помощь. И как стемнело. И как она скрючилась под елкой, опустившей ветки до земли. И как провела осеннюю ночь в зябкой полудреме, вздрагивая от каждого шороха. И как мучили жажда и голод, и как утром она побрела, не разбирая пути, куда глаза глядят. И как вышла к калитке, невдалеке от которой увидела свою машину. Суббота, 12 октября, показывал телефон.

У нее хватило сил дойти до колонки, чтобы набрать воды. Ей удалось найти на кухне консервы – она не стала смотреть на срок годности. И даже не вскрикнула при виде рубля, блестевшего на столе. Взяла его и выкинула в окно – подальше. После скрючилась на кровати, натянув на себя одеяло и свалив сверху все найденные в шкафу вещи. Стало теплее. Ира провалилась в неспокойный сон.

Во сне была тьма, и в ней был кто-то еще. Кто-то невидимый с ехидным старческим хихиканьем резал Ире ладони.

Проснулась она, когда стало темнеть. Ладони кровоточили, но ей не хотелось об этом думать. Ни о чем не хотелось думать, но все же приходилось – о тепле. Еще одну ночь в холоде Ира бы не выдержала. Натаскав из соседской поленницы дров, она, как сумела, затопила печь. Сидя на полу, всматриваясь в пляшущие языки пламени, стараясь не обращать внимания на саднящие ладони, она пыталась понять, во что влипла. Ведьма? Ладно, ведьма. Она-то, Ира, здесь при чем? И скоро ли ее хватятся, начнут искать, если она не сможет выбраться?

Ночь прошла без происшествий. Утром Ира посмотрела на стол и со стоном рухнула обратно на кровать. Рубль был там – наглый, блестящий, словно только-только из-под чеканного станка. 12 октября, суббота, показывал телефон. Связи по-прежнему не было. Казалось, время остановилось, и только секундная стрелка наручных часов неутомимо бежала вперед.

На этот раз Ира готовилась основательнее. Отыскала отцовский рюкзак. Положила туда консервы, нож, фонарик (нашла в сарае), бутылку воды и какой-то бесформенный свитер, давным-давно сосланный на дачу, но все еще теплый.

Обратно она вышла через пять часов. Выкинула лежащий на столе рубль. Включила приемник, вяло прослушала спектакль по пьесе "Идеальный муж", натопила печь, и едва легла спать, как кошмар вернулся. Снова ехидное хихиканье в темноте – только теперь еще и руки перестали слушаться. Ее ладонями словно бы кто-то дирижировал, и она плакала от бессилия.

Проснулась Ира от боли. Покрывшиеся было корочками раны на ладонях были разодраны, а на стене красовались нарисованные кровью знаки. Ирина рука дочерчивала последний завиток, когда она открыла глаза.

12 октября, суббота, показывал телефон. Рубль лежал на столе. Ира закопала его в землю, отстраненно подумала о горячей ванне – она представлялась прекрасным, невообразимо далеким миражом – и собралась в путь. На этот раз ей хватило трех часов. "Предлагаем вашему вниманию радиоспектакль "Идеальный му..." Ира выключила приемник, не дослушав.

Сидя на крыльце и глядя в никуда, она вяло думала: в октябре на дачах еще живут. Почему же тишина, как в коконе? Идти на поиски людей было страшно. Казалось, ведьма поджидает где-то неподалеку.

Спать было еще страшнее, но усталость взяла свое. Снов Ира не помнила. Проснулась с ощущением, что делала нечто невообразимо мерзкое, а в хихиканье, отголоски которого все еще звучали в ушах, слышалось одобрение.

Рубль на столе. 12 октября, суббота. Четыре подряд попытки уйти – каждый раз в новую сторону. Два с половиной часа. Час пятьдесят. Полчаса. Двадцать минут. Казалось, еще одна попытка – и ее развернут прямо на пороге.

К ночи она не решилась спать, забившись в угол кровати и глядя перед собой воспаленными глазами. Не помогло – кошмары начались наяву. Иру вдруг распластало на одеяле – ни пальцем двинуть, ни головы поднять. С ужасом она глядела, как руки выгибаются под неестественным углом и покрываются густой черной шерстью, как из пальцев растут длинные острые когти. Она пыталась читать молитвы, но слова путались, а старческий голос подсказывал вместо них другие – похабные. А потом и вовсе зашептал что-то неразборчивое. Единственное слово, которое она разобрала – "инициация". Уснула к рассвету – совершенно измученная.

----

13 октября, воскресенье. Ира поднялась с постели, чувствуя себя свежей и отдохнувшей. Кажется, она видела интересные сны. Хорошо, что решила провести ночь в этом доме – сил-то как прибавилось.

Вызывали вопросы странные символы над кроватью – вчера их здесь не было. Или были? Ира решила не заморачиваться. Нужно отвезти отцу самоварный металлолом и сходить на маникюр.

На столе она увидела странную монетку – с обеих сторон решки – и обрадовалась. За такую можно выручить денег побольше чем за самовар. Незачем говорить отцу о находке. Непонятно откуда взявшийся рюкзак с древними консервами и всякой рухлядью она решила вывезти на помойку.

Форд уютно заурчал, приветствуя хозяйку, и скоро она уже была на трассе. Иру подрезал лихач и, повинуясь ее взгляду, на полном ходу въехал в бетонное ограждение. Она расхохоталась. Жизнь стремительно обретала новые краски.