Три шага в неизвестность - 41

     На крыльце дома Антон остановился в нерешительности. Предстоял неприятный разговор, к которому следовало быть готовым. Справившись с волнением, он толкнул дверь. Даша сидела у окна с печальным видом. Когда он вошёл, повернула к нему лицо, вопросительно глядя. Антон вдруг смутился.
     - Ты всё же решил уехать, - сказала Даша.
     - Откуда тебе известно? – спросил он.
     - Гадалка сказала.
     - Ты веришь гадалкам?
     - А разве она сказала неправду? – Даша продолжала пытливо смотреть ему в глаза.
     - Правду, - Антон отвёл взгляд. – Постарайся меня понять. Вчера я узнал, что моё имя выпачкали по местному телевидению. Я должен, я просто обязан защитить свою честь.
     - Звучит благородно. Почти по-гусарски. Только как ты собираешься её защищать? Вызовешь Борщова на дуэль?
     - Нет, конечно, - Антон тяжело вздохнул. – Даша, я понимаю твою иронию. Но мне необходимо поехать. Иначе не будет покоя.
     Даша встала, нервно заходила по комнате. Потом подошла к Антону, резко заговорила:
     - Боишься покой потерять? Понимаю. Тебе проще лишить меня покоя.
     - Да почему?..
     - Потому что ты суёшь свою голову чёрту в пасть. Неужели не понимаешь, что твои шансы если не равны нулю, то очень близки к нему? Стало скучно жить без приключений?
     Он помрачнел.
     - Нет, по приключениям я не скучаю. Я устал от них и хочу жить спокойно. Но мне надо решить последнюю проблему. И я её решу.
     Она горько усмехнулась.
     - Откуда такая уверенность?
     - Я всё просчитал.
     - Хорошо, - она кивнула как бы в знак согласия. – В таком случае поделись со мной своими планами. Итак, ты появляешься в городе. Что дальше? Куда идёшь? Что делаешь?
     Антон вновь почувствовал себя неловко.
     - Да, у меня есть только одна надёжная пристань, - заговорил он с досадой. – Но тебя это не должно тревожить. Я всё объясню Ларисе. Она выслушает и поймёт. У меня с ней ничего не будет – клянусь!
     Даша улыбнулась сквозь слёзы.
     - Да разве в ней дело, Игорь? Если бы причиной была другая женщина, я бы отпустила тебя. Пусть не с лёгким сердцем, но отпустила. Всё значительно серьёзнее. Помнишь, ты рассказывал мне про тролля, который приснился тебе в лесу? Он обещал принести много бед. И принесёт, если ты не одумаешься.
     - Это был всего лишь сон, - сказал Толмачёв недовольно.
     В вещие сны он не верил, но Дашины тревоги стали передаваться ему. А это никуда не годилось. Потерять уверенность – значит, проиграть. Этого нельзя допускать. Ни в коем случае нельзя! Значит, надо немедленно прекращать подобные разговоры. Она хотела что-то сказать, но Антон взмолился:
     - Даша! Дашенька! Прошу тебя: не говори о плохом. Не выбивай меня из колеи. Я всё равно сделаю то, что задумал. Поддержи меня, ободри – и я горы сверну. Но если я поверю твоим страхам, мне конец.
     Даша опустила глаза.
     - Хорошо. Поступай, как знаешь.
     Казалось, что она смирилась и даже успокоилась. Но Антон физически ощущал её внутреннее напряжение. И это действовало на него угнетающе. Былая уверенность в благополучном исходе задуманного стала растворяться в сомнениях, тревогах, страхах. Что же ему делать? Отказаться от своих планов? Начать новую жизнь, оставив в прежней память о себе, как о неуравновешенном психопате и мракобесе, помешанном на мистике? Сможет ли он спокойно жить дальше, осознавая это?
     В груди колыхнулась волна злости, пробуждая готовность к действиям. Нет, не может он бросить своё имя на поругание мерзавцам. Он должен вывести их на чистую воду, даже если эти попытки будут представлять для него смертельную опасность. Антон вновь почувствовал в себе уверенность и твёрдость.

     Он беспокоился, что от волнения не сможет уснуть. Однако сон сморил его мгновенно, едва голова коснулась подушки. И, казалось, сразу же прозвенел будильник, возвещая о том, что утро уже наступило. Антон с трудом поднялся и сел на кровати, потирая ладонями глаза.
     Даша сидела за столом. Увидев, что Антон проснулся, сказала буднично:
     - Умывайся и садись завтракать.
     За завтраком они почти не разговаривали. Когда подошло время прощаться, она протянула ему небольшую холщовую сумку.
     - Я приготовила тебе в дорогу поесть. Возьми.
     - Даша!
     Он шагнул к ней, попытался обнять. Она отстранилась.
     - Не надо.
     - Не надо? – воскликнул он удивлённо. – Ты не хочешь обняться? Почему?!
     - Это лишнее.
     - Почему?! Ведь мы расстаёмся.
     - Да, мы расстаёмся. Прощай, Робинзон!
     Слово обожгло, больно резануло по сердцу.
     - Нет, Дашенька, я не Робинзон, - сказал Антон с горечью. – И я никогда не предам тебя…
     Она нетерпеливо замотала головой.
     - Ступай! Долгие проводы – лишние слёзы.
     Антон растерянно смотрел на неё. Неужели она может вот так запросто всё, что было между ними, зачеркнуть, разорвать, выбросить как вещь, вдруг ставшую ненужной? И лишь потому, что он решил восстановить справедливость, защитить своё достоинство? Нет, так нельзя! Она не имеет права так поступать с ним! Обида захлестнула его.
     Он резко повернулся и вышел из дому.

     Даша упала на кровать и разревелась. Все эмоции, переживания, волнения, которые она тщательно сдерживала в себе, разом вырвались наружу. Однако долго предаваться своему горю она не могла – впереди её ожидали занятия в школе.
     Даша поднялась, умыла лицо холодной водой. Посмотрела в зеркало: глаза покраснели и припухли. Ещё оставалось время, чтобы успокоиться и привести себя в порядок. Она закрыла глаза и стала читать молитвы. Вскоре ей стало легче. Даша вновь посмотрела в зеркало. Заставила себя улыбнуться. Так-то лучше. Пусть её боль останется при ней. Другим людям показывать её нет надобности. Игорь ушёл. Ушёл навсегда. Она потеряла его. И с этим надо смириться. Это надо пережить. И она переживёт. Ей не привыкать терять любимых людей.
     Спустя полчаса Даша шагала по направлению к школе. Спешащие на занятия ребятишки весело и звонко приветствовали её. Взрослые вежливо здоровались. Здесь, в деревне, Дашу уважали и любили. Здесь она была своей. Значит, жизнь продолжается. А Игорь… Игоря в её жизни больше нет. Он сам выбрал свою судьбу.
     Шагающая навстречу Алевтина Самойлова схватила Дашу за руку.
     - Дашенька, твой-то, говорят, уехал. Неужто правда?
     - Правда, - сказала Дарья, глядя в сторону.
     - И что – насовсем?
     - Наверное.
     - Гляди-ка! – Алевтина всплеснула руками. – Не по душе ему, стало быть, деревенская жизнь. Оно и понятно: человек городской, привык к разным удобствам.
     - Да, привык.
     - Но ты не тужи, - Самойлова приобняла Дашу за плечи. – Не зря же говорят, что худа без добра не бывает. Зато теперь в деревне остались все свои. Ни одного чужака нет.
     Она подмигнула и зашагала дальше. Даша растерянно смотрела ей вслед.
     - Аля, постой! – крикнула она.
     Алевтина остановилась.
     - Почему ты говоришь, что чужаков в деревне не осталось? – спросила Дарья. – А Чика?
     Самойлова пожала плечами.
     - Так ведь и он, кажись, уехал. Петро Заварзин его лыжи нашёл – аккурат возле следа от снегохода.
     - А снегоход чей?
     - Говорят, что Данилки Зотова.
     Она пошла своим путём. А Даша продолжала стоять, глядя ей вслед. От недоброго предчувствия сдавило грудь. Всё складывалось ещё хуже, чем она предполагала. Ведь она была уверена, что в городе Игоря ждёт смертельная опасность. А он может попросту не доехать до города. Сгинет навсегда на каком-нибудь перелесье. Останутся лишь кости, обглоданные волками. Спохватившись, что зря теряет время, Даша опрометью помчалась к дому старосты.
     Хозяин пил на кухне чай, когда разгорячённая гостья ворвалась в его дом.
     - Дмитрий Макарович! – закричала она с порога. – Срочно собирай мужиков. Пусть на снегоходах догонят Данилу Зотова.
     Староста выгнул бровь, показывая своё удивление.
     - Что с тобой, голубушка? – спросил он мягко.
     Даша отдышалась и стала рассказывать:
     - Данила повёз Игоря в город. С ними поехал Чика. Понимаешь?
     - Понимаю, - сказал староста. – То есть понимаю, что они втроём поехали в город. А вот чего ты всполошилась, не понимаю.
     - Ну как же!.. – Даша от досады топнула ногой. – Они же убьют его!
     - Да с чего ты взяла?
     - С того. Захар пошёл с ними на охоту – чем это закончилось? Жутко вспомнить. А тут и подавно у них руки развязаны. Пропал человек – и концы в воду.
     Дмитрий Макарович поднялся, задумчиво побродил по комнате. Не глядя на гостью, сказал:
     - Ты, Дарьюшка, зря всполошилась. Лучше, вон, присядь за стол, попей чайку. А что касаемо твоего Игоря, так я скажу. Все мы подвластны воле господней. Как Он порешит, так и будет. Не зря же говорят: Бог не выдаст – свинья не съест.
     - А ещё говорят: на Бога надейся, да сам не плошай, - напомнила Даша.
     - Верно говоришь: сам не плошай, - староста поднял кверху указательный палец. – Вот пусть твой Игорь и не плошает. А мы тут будем молиться за него.
     - Значит, не поможешь? – спросила Даша упавшим голосом.
     Староста мельком взглянул на неё и вновь отвёл глаза.
     - Не вижу надобности. А ты, голубушка, не терзай себя понапрасну. Не выдумывай того, чего нет. Ступай, займись своим делом. Тебя ребятишки, поди, заждались.
     Даша вышла из дому и присела на крыльцо. Нервное возбуждение сменялось усталостью и безразличием. И в самом деле: чего она всполошилась? Ведь если Игорь сам, добровольно, помчался навстречу своей гибели, то так ли уж важно, где это произойдёт – в городе или в таёжной глуши. Днём раньше или днём позже. Итог один.
     Она поднялась и медленно побрела к школе.