Кай

Он засыпал и просыпался под монотонное бормотание, переходящее в шипение или кашель — так смеялось странное белое существо рядом с ним. Длинные, слишком длинные для того чтобы быть человеческими, пальцы с синеватыми когтями, кожа лица шелушится, ресниц и бровей нет. Сколько прошло недель? Или месяцев? Конечно, его ищут, не могут не искать. Наверное, он бредил во сне...

— Ты всё перепутал, маленький Кай. Это я, Герда. Я не искала тебя долгие месяцы, пока ты томился в плену Снежной Королевы. Мы все эти дни были вместе. Да, дни, прошло не больше пяти дней с того вечера, как мы покинули наш скучный городок. Не всё ли равно, в какой стороне он остался? И нет, мне в сердце не попадал осколок Зеркала троллей, ты наслушался сказок нашей выжившей из ума бабки. Не было никакого зеркала, королевы, снежных кур и дворцов.

Существо зашипело, закашлялось. Изо лба его росли льдистые отростки. Каю в голову пришла мысль, что издалека их можно принять за диадему. Особенно в метель. Но разве может неживой лёд расти из живого тела? Впрочем, сейчас и сам он был ничуть не лучше льда: руки и ноги отказывались двигаться, одежда примерзла к полу.

— Помнишь, как я разбудила тебя и вытолкала на улицу, велев надеть самые тёплые вещи и взять санки? У нас больше нет дома, бедный Кай, у нас нет бабушки и денег, а ты обрадовался и побежал на горку. Бабушка обязательно переодела бы тебя, взмокшего, заставила выпить горячего зверобоя, а ноги держать в тазу, пока пятки не станут морщинистыми, как старый бакалейщик из лавки на углу. Но я просто накрыла санки бабушкиным полушубком, ты заснул в дороге и заболел. Тебе всё приснилось, глупый Кай. Погляди, какой я построила для нас дом. Да, он из снега, но в нём уже сейчас теплее, чем за его стенами, а если лечь рядышком плотнее и обняться, почти не холодно.

От мысли об объятиях с кошмарным существом в лохмотьях Кай чуть снова не потерял сознание. Его бил озноб, хотелось пить, всё бы сейчас отдал за противный бабушкин зверобой. Горячую чашку! Та, что называла себя Гердой, принесла льдинку и принялась протирать твёрдые губы Кая. Глаза у "Герды" провалились почти до середины черепа, ей приходилось сильно наклонять голову, чтобы лучше видеть, как едва заметно тепло губ растапливало лёд. Кажется, Кай опять отключился.

— Что ты говоришь? Мои руки и лицо не белее обычного, разве что самую чуточку, я ведь почти ничего не ела и не спала все эти дни. Тебя пугает моя улыбка? Просто ты ещё болен, воображение рисует тебе неверные картины, ну вот, ты опять назвал меня Королевой, почему ты не хочешь меня узнавать? Мы немного отдохнём в снежном доме, ты окрепнешь, и мы пойдём дальше, к морю, оно всегда манило меня. В море есть что-то неодолимое. Ты говоришь, вечность? Да, наверное, так и есть.

Возможно, прошёл ещё день или два, потому что в снежном доме стало теплее, одежда отлипла от ледяного пола. Кай повернул голову и увидел горку ледышек, которыми поила его "Герда". Кажется, бабушка что-то рассказывала про слово, побеждающее любое зло. Точно! В голове прояснилось настолько, что он смог сесть и не упасть тотчас.

— Зачем ты трогаешь эти льдинки на полу, застудишь пальцы! Вижу, мои уроки не прошли даром, и буквы ты всё же выучил... Только что ты пишешь? Кто тебе сказал, что нужно писать это слово? Не смей! Я вспомнила: моё сердце заледенело, выпало и разбилось, когда я заносила тебя в этот дом. Дерзкий мальчишка, на свете больше нет сердца, которое могло бы согреть тебя. Поэтому привыкай к холоду. Теперь всегда будет так.

Белые куры с безумным квохтанием носились за стенами снежного дома, однотонно пел ветер. Ядерная зима, — так говорила бабушка, — от неё никогда не наступит лето. В углу, обхватив коленки, сидел маленький замёрзающий Кай. Он с ужасом наблюдал за тем, как жуткое существо топчет в порошок льдинки. Топчет ногами в Гердиных красных ботиночках.

Последняя картинка зависла на мониторе корабля-наблюдателя.
— Всё, Ганс, отзывай разведчика, а то его вместе с домом Снеговик раздавит. Ты видел, какие тут по ночам ходят?
Сержант Андерсен вздрогнул и отвёл взгляд от экрана.
— Мы точно ничего не можем сделать для этих двоих?
— Нет, конечно, ты мутации не заметил что ли? Младший ещё ничего, а эта... И с речью что-то, то ли акцент, то ли речевой аппарат пострадал, переводчик не может расшифровать. Ничего, запись сохранилась, на Земле разберутся, что они тут натворили. Завтра возвращаемся.

Над чужой планетой крутились белые вихри, издали корабль был похож на большой ледяной замок...