Збарсология. Америка-разлучница?!

   Продолжаю делиться с читателями творчеством моей дочери Оли.
Ныне - её рассказ о путешествии ... в Америку!.

   "Давно и с удовольствием наблюдаю, как отправились гулять по интернету мои посты про школу и студенчество: их читают и ставят «классы» не только мои друзья, но и совсем не знакомые мне люди. Понятно, что это в основном взрослая аудитория – такие же, как я, люди, плюс-минус 10 лет, для кого эти воспоминания чем-то близки и важны – тональностью, фактами, деталями, эмоциями, ценностями… Мне радостно и волнительно, что смогла своими рассказами затронуть так много сердец. И знаете – мое сердце тоже частенько замирает от восторга, щемящей грусти, смутного ощущения единения с «той» собой, когда я перечитываю свои воспоминания или просматриваю старые тексты и фотографии.
 
   Когда в 1990-м году я уезжала на 3-месячную стажировку в США, папа мне сказал: веди дневник, записывай все, что с тобой происходит. Я искренне недоумевала: зачем? Ведь все это я и так не забуду. Сейчас, спустя десятилетия, я понимаю, как же я заблуждалась!.. Многие любопытные и важные детали, конечно же, не сохранились в памяти. Тем ценнее каждая фотография, сделанная в той поездке, каждое письмо, написанное оттуда.

   Для каждого из нас взгляд назад – это не только про «повспоминать хорошее». Вернуться в яркие эмоциональные моменты прошлого и прожить их заново – одна из лучших жизненных опор, прекрасная самотерапия в моменты, когда грустно, и когда пусто, и когда темно.
 
***

   Итак, 1990-й год. Мне 19,5 лет. По нынешним меркам – еще ребенок, тинейджер. По тем – вполне самостоятельная девушка, комсомолка, студентка, отличница. Наступает эра развития побратимских связей. Американский город-побратим Хабаровска – Портленд, штат Орегон на Тихоокеанском побережье. Идет полным ходом программа обмена студентами между Хабаровским пединститутом, где я училась, и Колледжем Льюиса и Кларка.

    Сначала вузы обменивались только студентами языковых отделений, а затем программу расширяют, и вот в нее входит не только иняз, но и все прочие факультеты. Так я попала в конкурс – отбирали 10 студентов, критериев было два: хорошая успеваемость по английскому и политическая благонадежность. Да-да, хоть перестройка шла уже полным ходом, государству было важно, чтобы студенты на зарубежной стажировке в «капстране» были «достойными и преданными представителями».

   Благонадежность измерялась, во-первых, общей репутацией студента, во-вторых, идеологической подкованностью, в-третьих, умением говорить на разные социально-политические темы. И если с репутацией у меня все было в порядке, то на коллективном собеседовании по 2 и 3 пунктам я в основном сидела и молчала: политика – не мой конек. На второй его части, когда заговорили о культуре, моя однокурсница Дина пихнула меня локтем в бок – мол, открой рот и скажи уже что-нибудь! Я открыла и сказала – и была зачислена в группу.
 
   Все лето между 2 и 3 курсом мы ходили на дополнительные занятия по английскому. Нам прокачивали умение бегло говорить и ставили произношение. Папа учил меня фотографировать на пленочный фотоаппарат. Наперед скажу: пару первых пленок я бездарно засветила еще на месте, так что хороших фото с видами студенческого городка не осталось.
 
   В начале сентября наша группа с преподавателем во главе отправилась в Москву, где решались визовые вопросы. Нас разместили в каком-то общежитии, и пару дней мы болтались без дела и гуляли по Москве, пока наша руководительница занималась формальностями. Для меня это был первый опыт отправиться куда-то без родителей (если не считать поездок в летние лагеря), и, наряду с выездом в страну, которая долгие годы была закрыта для советских граждан, для меня не меньшей ценностью было вот это бесшабашное, веселое общение внутри нашей группы.

   В группе было 5 студентов с иняза и 5 – с других факультетов, 5 парней и 5 девушек, все в возрасте от 18 до 22 лет. Нас ждало приключение длиной в 3 месяца, мы были юны и беззаботны, быстро перезнакомились, передружились и постоянно хохотали.
   
   Год спустя появились рейсы из Хабаровска на Тихоокеанское побережье через Аляску. А пока – мы летим в Портленд почти через весь шарик. Садимся на самолет в Москве, летим с посадкой в канадском Гандере, а оттуда уже в Штаты. Надо понимать, что «заграничный» опыт каждого из нас на тот момент в лучшем случае ограничивался союзными республиками СССР. В Гандере нас выгружают из самолета, выдают по купону на напитки – мы оказываемся в пустынном зале иностранного аэропорта и не понимаем, что делать. И тут Катя – миниатюрная красивая студентка иняза - невесть откуда взявшейся модельной походкой от бедра направляется прямо к стойке бара и на шикарном английском просит кока-колу. После этого мы все осмелели, предъявили свои купоны, по которым нам выдали неслыханное сокровище, которого в Союзе тогда еще не было - колу в баночках.
 
   Вообще напитки и еда, наверное, были самым сильным впечатлением этого многочасового и многосоставного (мы несколько раз где-то садились и взлетали) перелета. Кормить начинали, не успевал самолет взлететь, еда сильно отличалась от легендарной аэрофлотовской курицы, на борту разносили даже алкоголь. Повторюсь: это 1990 год, полеты на рейсах иностранных компаний с их сервисом еще не были доступны абсолютному большинству граждан. От любезности стюардесс сносило крышу.
И вот мы в Портленде…
 
   Продолжение следует.