1984. Карнавальная ночь

Новый год нужно было встретить достойно. Все землячества нашей воинской части готовились как могли к главному празднику всех народов. Зная это, офицеры проводили повсеместную проверку, называемую в простонародье «шмоном».
В медицинскую часть широким шагом вошёл замполит роты лейтенант Гриша Таранюк, двухгодичник из Одессы, и стал приставать ко мне с недобрыми вопросами.
- В казарме много мест, где можно заначить бухло. Будем посмотреть. И туточки есть куда заховать…
С этими словами Таранюк совершил обход небольшого кабинета по часовой стрелке, осматривая стоящие шкафы и тумбочки. Сделав круг, он зачем-то приподнял металлические весы и заглянул под них, словно в образовавшейся щели пытался рассмотреть невидимое спиртное.
- От этого праздника могут быть большие неприятности, - продолжал он просвещать меня,- оно нам надо?
Он сел на кушетку, поболтал ногами в неуставных зимних ботинках и удалился.
Следующим посетителем был майор Фролов, несомненно, более серьёзный визитёр. У замполита была мощная интуиция и острый ум. Он мог расколоть любого, применяя различную методику, выработанную в лагере, где он служил кумом. Кроме прочих достоинств, он владел приемами каратэ и дин мак. Однажды, у меня на глазах, он ткнул пальцем в верхнюю часть груди огромного детины и тот  рухнул на пол, словно мешок.
Фрол провёл более тщательный осмотр вверенного мне помещения.
- Товарищ майор, нет у меня ничего, уже был лейтенант Таранюк, всё осмотрел, - доложил я. Мне уже надоело стоять по стойке смирно.
Фролов вышел.
Сутки назад с литром водки за пазухой забежал Лёха и предложил спрятать её у меня.
Я вылил водку в большой бикс, в котором кипятились шприцы. В случае обнаружения спиртного при шмоне, можно было сослаться на то, что в новогоднюю ночь следует держать шприцы наготове, без надобности их стерилизации кипячением. Аргумент этот был сомнителен, тем более что даже в экстренной шприц-упаковке спирт давно был выпит моими земляками. Но иного выхода не было.
Хитрость удалась и тайник не был засвечен замполитами.
Часть спиртного в количестве шести поллитровок были надежно спрятаны на чердаке казармы и ждали своего новогоднего часа.
На вечерней поверке комбат решительно заявил о пресечении всякого рода хождения по казарме и иных неуставных действий.
Перед ужином я встретился с Колей Лобанёвым, с которым рассчитался за сделанную татуировку блистером элениума, состоящего из восьми «колёс». Уставший от пребывания на «губе», Коля решил провести Новый год в спокойной отключке, без особых приключений.
Последняя его «ходка к хозяину» произошла после того, как он, вернувшись из самоволки напугал дежурного по части капитана Гегеля. Имевший мало общего с основателем диалектической спирали немецким философом, наш Гегель спокойно уснул в каптерке на шинелях, когда вдруг в середине ночи услышал стук копыт и странное ржание в коридоре казармы. Нетрезвому капитану почудилось, что он сходит с ума. Лошадиное ржание становилось всё явственнее, а копыта били в дверь каптёрки все настойчивее.
Нефилософ открыл дверь и увидел стоящего в «гражданке» Лобанёва, который, повернувшись спиной к двери, бил в неё ногой, издавая громкое ржание. На стопах Коли была набита знаменитая есенинская строфа: "как мало пройдено дорог, так много сделано ошибок". Автор её, вероятно, был бы немало удивлён появлению шедевральной строки на теле бывшего зэка.
Так Лобанёв в который раз поехал на центральную гауптвахту, где от него тоже порядком подустали.
В новогодний ночной наряд заступил капитан Сухоребрий, носивший тёмные очки, за что получил погоняло Крот. Такое попадалово можно было бы считать наказанием, но Крот был надежным в смысле поддержания дисциплины и разруливания неприятных эксцессов.
После отбоя привезли группу солдат, ликвидировавших в 30 градусный мороз аварию на подстанции. Командовал ими мой земляк и друг Боря Оралбаев.
Дежурный по части остановил ребят у входа  на этаж и приказал следовать в Ленинскую комнату.  Стоя у дверей комнаты, я видел, как Крот вынул из – за отворота Бориного бушлата «огнетушитель» и спокойным голосом спросил:
-Это что такое, товарищ сержант?
Боря, немного удивлённый тем, что комроты не узнаёт бутылку вина, отвечал, не теряя самообладания:
-У меня сегодня день рождения, товарищ капитан, решил погреться…
Было бы логичным проверить  военный билет сержанта, но капитан почему – то этого делать не стал. Более того, он крикнул дневальному, чтобы тот принес кружку.
Крот поставил её на сукно бильярдного стола и налил «с горочкой».
- Ну что же, тогда с днем рождения. Пей, - приказал он, показывая на кружку.
Боря взял кружку и выпил до дна ледяное вино.
Судьба початой бутылки осталась неизвестной, она была конфискована капитаном и исчезла в широком кармане его шинели.
После изъятия трофея Крот пошёл на площадку пятого этажа, и, облокотившись на перила лестницы, стал курить одну сигарету за другой. Его передвижения по части были отслежены до последнего шага. Никто не спал. Все ждали, когда он спустится в штаб.
Всё бы ничего, но в этот самый момент на чердаке два гонца за шестью бутылками водки начинали «давать дуба». В щель крышки люка они видели внизу перед собой широкую спину капитана, и ждали его ухода. Одеты бедолаги были в нательное белье и тапочки. Они всё же спустились после ухода Крота, но были крепко навеселе и принесли землякам только два литра. Им больше не наливали.
Кустанайцы  отпраздновали  свой новый год в пять утра по хабаровскому времени, когда многие дальневосточники уже спали непробудным сном.
На утренней поверке командир батальона поздравил часть с Новым, 1984-м годом и отметил, в частности, что ночь прошла без чрезвычайных происшествий. Он привёл в пример поведение вставшего на путь исправления рядового Лобанёва. Колю еле разбудили на поверку, таблетки продолжали действовать…

Так начался мой дембельский год… Тот самый, о котором писал Оруэлл в романе "1984"...