Я хочу умереть свободным. неоконченный роман

Все имена, персонажи, события и факты в этом произведении - придуманы автором. Совпадения с реальными событиями, людьми или названиями - случайны.
 
Часть1. Соучастница.

  Бывает, когда день с самого утра складывается исключительно по-дурацки. Кофемолка бьётся током, кофе убегает из турки, впопыхах задеваешь локтем и разбиваешь любимую кружку, на телефоне заканчиваются средства и глохнет интернет. На работе жизнь продолжает забивать голы – вчера ещё нужно было прислать отчёт, программа в компьютере отчаянно виснет, сайт запрашивает пароль, который помнил уже несколько лет, а теперь забыл и эти проклятые цифры никак не сходятся.
  Такой день сегодня получился у Леры.
Ей двадцать четыре года, она работает бухгалтером в одной строительной компании. Лера не замужем и все эти годы жила с мамой. Два месяца назад мама умерла от рака и теперь Лера осталась одна в московской двухкомнатной квартире. Не то, чтобы девушка тяготилась одиночеством, она и до смерти матери общительной не была. Две-три подруги, с которыми она изредка виделась и болтала в соцсетях, вот и всё окружение.
С парнями тоже не заладилось. Лера знакомилась, начинала встречаться, но почему-то, вскоре, эти встречи начинали вызывать чувство дискомфорта. Ей казалось, что парни ведут себя неестественно, неискренне, просто лгут или чего-то добиваются для себя.  Боязнь и неловкость приводили к тому, что отношения разваливались, и Лера чувствовала облегчение, когда снова оставалась опять наедине с матерью.
  Сегодня Лера задержалась на работе – программа сбоила, упрямые цифры никак не получалось свести, и ей казалось, будто она двигается сквозь воду, преодолевая сопротивление среды. Однако, когда среда, наконец, была побеждена, удовлетворения эта победа не принесла. Лера чувствовала усталость и опустошение.
 Пустота – это состояние не покидало её с того момента, когда она оказалась совсем одна. Мать оставила ей телефон и адрес отца. Он ушел от них, когда Лере было всего пять лет. Лера написала ему смс-ку, где сообщила о смерти матери, но он не приехал.  После похорон Лера решила съездить к нему, но предварительно звонить и договариваться о встрече не стала, не решилась. Она легко нашла частный дом в коттеджном посёлке -  двухэтажный особняк, чугунная ограда, английская лужайка.
Калитку ей открыла ухоженная, как породистая собачка, молодая женщина.
 – Вы к кому? – спросила она Леру.
 Из калитки выкатился на велосипеде мальчуган, лет десяти, за ним выбежала девочка, годами помладше, с самокатом.
- Дети, на дорогу не выезжать! – крикнула им женщина вдогонку и повторила, обращаясь к Лере,  – Вы к кому?
- Ой, извините, я, наверное, ошиблась адресом, - торопливо сказала Лера и пошла прочь. Здесь она была явно никому не нужна и ей тоже не был нужен этот сытый, счастливый мирок.
  Лера спешила с работы домой, хотя дома её вовсе никто не ждал. Но стояла такая жаркая погода, что находиться на улице было невыносимо. А дома жила прохлада, дома можно было принять душ. Лере казалось, что она пропахла вонью жаркого кабинета и покрылась пылью. Она всё хотела завести кошку, чтобы хоть кто-то ждал её, но никак не решалась, не было даже сил принять это решение.
  Улица, неподалёку от её дома оказалась оцеплена полицией.
«Тьфу ты, - выругалась она про себя, - опять кого-то ловят».
С самого начала войны, когда люди ещё выходили на улицы с протестами, сюда всё время сгоняли полицейских. Потом перестали выходить открыто, но полиция всё равно постоянно патрулировала и кого-то задерживала.  Не проходило и дня, чтобы кого-то не арестовали за «фейки», «дискредитацию», «терроризм», «диверсию» или «попытку диверсии» или «одобрение терроризма» или «попытку одобрения терроризма» или просто за то, что «волей- неволей действием или бездействием могли оказать содействие».
Карательные законы множились, но количество преступников только увеличивалось.  Казалось, террористы были повсюду, каждый прохожий мог оказаться террористом. Война затянулась и шла уже третий год, в средствах массовой информации всё время говорили о том, какие успехи достигнуты, какие огромные потери понёс противник в живой силе и технике, и вот-вот…, почти-почти…, но конца всё не было и не было.
  Выросли цены, закрылись многие магазины, в аптеках начался дефицит лекарств, народ выстраивался в очередь в поисках работы. Но легко было устроиться только туда, где шла война, откуда многие не возвращались и далеко не все получали вожделенные деньги.
Страна постепенно погружалась в хаос. В город просачивалось нелегальным путём привозимое оружие и на улицах, особенно ночью, нередко слышались выстрелы. То и дело что-то взрывалось или прилетало с неба.
Появились группы молодых людей на самокатах, скейтах, сегвеях, которые внезапно возникали там, где проходили патриотические мероприятия, концерты, праздники. Они срывали их и исчезали. Кроме этих мелких пакостей, молодчики проворачивали дела посерьёзней, - кошмарили заседания судов над активистами, подрывали автомобили и нападали на сотрудников полиции.
Средства массовой информации называли их террористами, экстремистами, неонацистами, боевиками, как только не называли. Их ловили, сажали и отправляли в спецлагеря ТУДА. Но меньше их не становилось. Только в новостях объявляли, что разгромлена очередная ячейка террористов, как тут же разлеталась весть об их новой дерзкой выходке.
  Лера была далека от всей этой политики. Она помнила, как плакала мама в первые дни этой, так называемой спецоперации.
«Что ж они с нами сделали?» - повторяла она.
А Лера в это время заканчивала институт, устраивалась на работу. Потом мама заболела, и врач сказал, что раньше такие случаи рака лечились по квоте, а теперь только платно, да и нужные лекарства есть только за границей и стоят они очень дорого.
Лера узнала, как можно заказать лекарство через интернет, взяла кредит и дополнительную работу, чтобы этот кредит выплачивать. Однако, лекарство задержали на таможне, вышел срок его сертификации в России. Пока Лера добивалась через различные инстанции его получения, время ушло и маме пришлось умереть.
  Лера шла по проспекту и видела, как по другой его стороне промчалось несколько человек на самокатах в чёрных балахонах. За ними с мигалкой продиралась свозь автомобильный поток патрульная машина, а навстречу им двигалась группа спецгвардейцев в полном обмундировании. Раздались негромкие хлопки – спецгвардейцы стреляли пластиковыми пулями. Жертвами этих выстрелов частенько становились и случайные прохожие.
  Лера быстро свернула в ближайший переулок – не хотелось оказаться не в то время, не в том месте. Выйдя на параллельную улицу, она прошла под аркой, которая выводила прямо во двор её дома.
Здесь дома стояли квадратом. В доме напротив тоже была арка – сквозной выход со двора.
Дверь её подъезда была крайняя. Лера достала из сумочки ключи. Вдруг, из арки, следом за ней выбежал человек в чёрном балахоне. Бежал он как-то странно, неровно, будто подпрыгивая. На голову его наглухо был накинут капюшон и лицо закрывал красного цвета бафф. Впрочем, люди теперь часто закрывали лица, чтобы не попасть на камеры слежения и не потерять баллы в социальном рейтинге.
  Лера открыла дверь подъезда и вошла, незнакомец торопливо подскочил, поймав магнитную дверь за ручку и проскользнул вслед за Лерой. Девушка подумала, что человек просто хочет побыстрее попасть в подъезд, не тратя время на поиск ключей или звонок по домофону, но почувствовала тревогу.
Она нажала кнопку вызова лифта, незнакомец прислонился к стене в нескольких шагах от неё и тоже ждал приезда кабины. Ростом чуть выше среднего, худощавый, в широких чёрных бриджах. За плечами маленький самодельный рюкзачок с пристёгнутыми карабинами. Из тех рюкзачков, в которые чудесным образом помещаются ящик пива, байдарка, палатка, шашлычный мангал и томик Кьеркегора. 
  Лера слышала, как тяжело парень дышит сквозь повязку, словно бежал кросс. Она вошла в лифт, нажала кнопку своего седьмого этажа, и отвернулась к стене, зная, что незнакомец зайдет вместе с ней.
Она побаивалась заходить в лифт с посторонними мужчинами, поэтому всегда в таких случаях была настороже. А когда заметила, что человек не нажал кнопку своего этажа, всё у неё внутри похолодело – он что, преследует её? Лера уже хотела повернуться к нему лицом и прямо спросить – что ему нужно, как незнакомец навалился на неё всей тяжестью своего тела.
Лера в ужасе вскрикнула и резко дёрнулась, чтобы оттолкнуть злоумышленника, но тот почему-то сполз вниз, встал на колени. Дверь лифта распахнулась на седьмом этаже и на лестничную клетку выпало бесчувственное тело.
«Боже, я что, убила его!?» - сперва ужаснулась Лера. - «Но я же ничего не успела ему сделать!»
Она испугалась, вдруг её увидят соседи и вызовут полицию. Лифт попытался автоматически закрыть двери – мешало неподвижно лежащее тело. Лера решительно выволокла его из лифта. До неё вдруг дошло, что человек не хотел её пугать, а просто потерял сознание и случайно на неё упал.
- Эй, ты чего?  - она осторожно потрясла его за плечо, но тот не отвечал. Тогда Лера стащила у него с головы капюшон, сорвала с лица повязку. Её мнимый преследователь оказался молодым парнем с небольшой, аккуратной бородкой. Русые курчавые волосы слиплись от пота. Лицо бледное, из-под посиневших век виднелись белки закатившихся глаз.
- Эй! Эй! - Лера принялась шлёпать его ладонями по щекам, пытаясь привести в чувство. Незнакомец зашевелился и открыл глаза, попытался сфокусировать ещё плывущий взгляд на девушке.
- Что с тобой? Ты упал в обморок в лифте. Тебе плохо? Или ты под наркотой? – быстро задавала вопросы Лера. – Отвечай! Ты можешь разговаривать?
Парень видимо не сразу понял, чего она от него добивается, потом задрал балахон, обнажив грудную клетку. С правой стороны, между рёбрами была видна вмятина от пластиковой пули. Вокруг расползалось сине-багровое пятно кровоподтёка.
- На ноге… тоже… – прошептал он, - Ерунда…болевой шок…
- Я «скорую» вызову? -  Лера достала из сумочки телефон.
Тут она сообразила, что парень из этих, «террористов», которых она видела убегающими от полиции и вряд ли согласится обратиться к медикам.
- Не надо…нет.  Уже прошло. Не надо звонить. Я уйду…сейчас.
Парень уцепился за решётку перил и стал с трудом подниматься на ноги. Видимо, ему действительно было очень больно, потому что Лера слышала, как он тихо стонал сквозь стиснутые зубы.
В подъезде хлопнула дверь и послышались мужские голоса. Лифт тронулся и поехал вниз. Парень поднялся на ноги и обречённо застыл, практически повис, опираясь на лестничные перила.
Лера вдруг вспомнила, как ей не дали получить на почте лекарство для матери, как потом вызывали в полицию и нехорошо журили за пересылку нелегального препарата. Как вынесли ей предупреждение и обнулили социальный рейтинг. Не помогли. Ничем. Только оттоптались и оштрафовали. Да ладно деньги, морально унизили. Лера почувствовала, как закипает в ней обида и злость. На полицейских, на власть, на государственную систему в целом.
- Эй ты! Давай, быстро ко мне! – предложила она, отпирая дверь.
Парень вопросительно взглянул на неё -  в этом взгляде было и удивление, и отчаянная надежда. Лера заметила, что глаза у него светло-карие, но какого-то странного, желтоватого оттенка.
- Ну же! Пока не передумала. Давай, бегом! – Лера стояла у открытой двери, - Заходи.
Лифт двинулся вверх. "Бегом" - было громко сказано. Парень заковылял вслед за Лерой. Она запустила его, закрыла дверь и прислушалась к тому, что творится в подъезде. Лифт встал где-то на нижних этажах.
Она провела парня в комнату матери, где он упал на диван, не разуваясь и съёжился от боли. 
Лера метнулась на кухню, достала из шкафчика шприцы и упаковку обезболивающего препарата, который в последние дни колола матери. Ей препарат уже не помогал, но пули – не рак.
Парень послушно позволил себя уколоть, приспустив бриджи, даже не задавал вопросов по поводу препарата. Лера видела, что ему не до этого. Она разыскала ещё мазь от ушибов, намазала ему кровоподтёк на груди, который расползался и приобретал зловещий чёрно-синий оттенок.
- Ногу я сам, - парень забрал у неё тюбик с мазью и закатал штанину бриджей. Спустя некоторое время Лера с облегчением заметила, что лицо его стало более-менее нормального цвета. Значит боль понемногу отпустила. Однако, огромное, багрово-лиловое пятно украшало и ногу, повыше колена. Закончив с ногой, он отдал Лере мазь, вытер пальцы и откинулся на подушки.
- Ффух, теперь живу!  Хороший обезбол. Спасла меня. Прямо не знаю, как и благодарить. Буду должен.
- Да ладно, мне не надо ничего, - смутилась Лера.
- Не, реально думал, мне конец. В тоннель уже вылетал. – парень осторожно приподнялся и сел на диване, потом протянул Лере руку – Кстати, я - Игнат. А ты?
Лера слегка пожала его ладонь и назвала себя.
- Ле-ра, - задумчиво протянул Игнат по слогам, - Это самое лучшее слово на свете и я точно знаю, что оно означает - «жизнь».  – он взглянул на Леру и улыбнулся.
  И Лера обратила внимание, что улыбка у него – широкая, искренняя, а глаза добрые и немного грустные. И слова его понравились - Леру нечасто благодарили, а так, чтобы от души, совсем редко.
 - Очень приятно было с тобой познакомиться. Однако, свалился птенец на голову.  – спохватился Игнат, - Как бы по камерам не вычислили. Пора мне валить, а то накликаю беду…
Звонок в дверь прозвучал, как труба Судного дня. Они переглянулись и замерли.
- Полиция!?  - прошептала Лера в ужасе.
- Чёрт. Квартиры обходят. Камеры в подъезде есть?
- Есть, но давно уже не работают. Камера есть на входе под арку.
Звонок прозвучал снова.
- Надо открыть, - Игнат сел на диване и посмотрел на неё в упор своими желтоватыми глазами, - Не бойся, всё будет хорошо. Только сделай так, будто принимала душ.
Он говорил спокойно и уверенно, словно не раз попадал в такие ситуации, и Лера послушалась его.
Она метнулась в ванную, скинула одежду, одела махровый халат, сунула под кран голову, потом быстро завернула её в полотенце.
Звонок надрывался снова и снова. В том, что это полиция, Лера уже не сомневалась.
- Иду, иду! – она открыла дверь, придерживая на голове полотенце. На пороге обнаружились двое полицейских – молодой парень, по виду курсант, и средних лет женщина.
- Что случилось?
- Вы попали в поле зрения камеры. – парень-полицейский сверкнул удостоверением, - За вами следовал преступник.
- Предполагаемый преступник… - поправила его женщина-полицейский.
- Да, предполагаемый преступник. Вы могли видеть, куда он скрылся.
Лера пожала плечами.
 – Я сегодня очень устала и не обращала внимания на прохожих. Возможно, кто-то действительно пробегал. Не знаю. Не обратила внимания. Извините, я очень устала.
Полицейские нерешительно переглянулись.
- Мы осмотрим квартиру? – вопрос парня-полицейского прозвучал, как утверждение. И, прежде чем Лера успела что-то возразить, он легко отодвинул её, прошёл в большую комнату, потом в комнату матери… Полотенце упало у Леры с головы, и она машинально наклонилась его поднять.
«Ну всё. Это конец.» - обречённо подумала Лера.
- Да ладно, пошли, - позвала напарника женщина-полицейский, - у нас ещё пятьдесят квартир.
В голосе её слышалась усталость и раздражение. Полицейский вышел из комнаты матери, мельком заглянул в туалет, ванную, кухню. Лера застыла в оцепенении.
– Чисто. Извините за беспокойство. Всего хорошего.
Лера захлопнула за ними дверь, повернула щеколду и бросилась в комнату матери. Игната не было. Лера застыла в ужасе, глядя на балконную дверь, которая из-за жары всегда была открыта настежь. Сердце ёкнуло, горло перехватило.
Игнат появился с наружной стороны балкона, из-за перил. Лера вскрикнула от неожиданности.
- Копы ушли? А назад можно? – как ни в чём ни бывало попросил он.
Лера помогла ему перебраться обратно на балкон.
- Господи! Седьмой этаж! На чём же ты там висел?
- Можно я не буду говорить, на чём?  - он попытался изобразить шутливый тон, – Напугал тебя?
- Очень. Я думала ты туда… Ну ты прям… Человек-паук.
Игнат отстегнул карабин своего рюкзачка от пояса, и Лера поняла, что на рюкзачке-то он и висел за балконом.
- Я промальпером работал, что там твой Паук, –– усмехнулся он, потом проковылял в комнату и плюхнулся на диван, придерживая ушибленный бок.
Лера взглянула на него и поняла, что ему тяжело далась эта эквилибристика.
- Ты как, в порядке? – участливо спросила она.
- Норм. Обезбол хороший.
- Копы подъезд обходят, тебе лучше здесь переждать.
Игнат кивнул, соглашаясь.
- Может чаю заварить? – предложила Лера.
Игнат взглянул на неё. Лицо его было измученным, а глаза казались тёмными и потухшими.
- Покрепче, если можно. – попросил он.
Лера ушла на кухню делать чай. Она делала его старательно, с мятой, лимоном, с сахаром и ловила себя на мысли, что это очень странно -  делать чай для незнакомого парня, которого ищет полиция и в тоже время приятно кому-то опять делать чай.
Когда Лера вернулась в мамину комнату с кружкой чая, Игнат крепко спал, завалившись на диванную подушку. Лера не стала его будить, поставила кружку рядом на табуретку, сняла с него кроссовки и закинула его ноги на диван. Он не проснулся, только глухо застонал во сне.
Лера посидела в кресле рядом со спящим, как раньше сидела с мамой. Её не оставляло ощущение нереальности происходящего.
Она открыла в телефоне новостную ленту. Сводки об обстрелах, диверсиях, пожарах. В городских новостях прочитала сообщение «неизвестные совершили нападение на полицейскую машину в …ском районе. Пострадало двое сотрудников спецгвардии. Личности нападавших устанавливаются».
Это был её район. Холодок пробежал по спине Леры. По закону она обязана была сообщить в полицию, но сегодня она уже обманула полицейских, а значит стала соучастницей. У неё уже было одно предупреждение. Ещё два и она может попасть на крупный штраф или отправиться в лагерь. А за укрывательство попасть в лагерь можно было сразу. Но как сдать человека, который доверился ей в критическую минуту? Она бы не смогла. Не так была воспитана.
К тому же Игнат не показался ей негодяем или преступником. Обычный интеллигентный городской парень.  Конечно, она не физиономист и внешность часто бывает обманчива, но он велел ей открыть дверь полицейским, а сам полез с балкона, рискуя сорваться. А был ли у него другой выход? Например, потребовать не открывать дверь? Но её, Леру, зафиксировали камеры. Значит они вполне могли пробить её номер и засечь её присутствие в квартире. Не открыть дверь полицейскому, означало попасть под подозрение.
Эти мысли вихрем проносились в голове Леры. Правильно ли она поступила, или её развели, как дурочку? Человек, который нападает на полицейские машины, вряд ли безопасен для общества. Ещё не поздно позвонить в полицию, сказать, что Игнат взял её в заложники, угрожал. 
Она посмотрела на крепко спящего Игната и ей стало стыдно своих мыслей. Он ничего ей плохого не сделал и теперь его судьба в её руках. Нет уж, пусть лучше спит. Потом проснётся и уйдёт. И она опять останется одна. И всё будет по-прежнему.
  За окном догорал знойный летний день, через балконную дверь потянуло прохладой. Игнат не просыпался и Лере не хотелось его будить. Она накрыла его флисовым пледом и поймала себя на мысли, что было бы неплохо, если он останется у неё до утра. Чтобы утром сварить кофе, приготовить завтрак и вместе выйти из дома.
  Лера постелила себе на диване в большой комнате, завела будильник на 6 часов и, незаметно провалилась в сон. Проснулась, как всегда, за пять минут до звонка будильника и первым делом направилась в комнату матери. Игната не было. На табуретке стояла пустая кружка из-под чая и лежала записка карандашом на листочке, вырванном из блокнота.
«Лера, спасибо за чай, за заботу, вообще за всё. Извини, что доставил хлопоты и что не попрощался -  нужно было срочно уйти, а будить тебя не хотелось. Но я обязательно вернусь, чтобы поблагодарить. Ты – Человечище! Игнат.»
  Написанное с большой буквы слово «человечище» рассмешило Леру. Она представила себя огромной, высотой с Пизанскую башню. Обещание вернуться немного сгладило разочарование от внезапного ухода Игната, но Лера прекрасно понимала, что это лишь вежливый жест и не более. Если бы он хотел вернуться, то оставил бы свой номер телефона.
Лера скомкала записку, прежде чем выбросить в мусорное ведро, и принялась варить кофе.


Уже по дороге на работу, проходя под аркой, Лера заметила, что камера наблюдения оказалась разбита и её осколки беспомощно болтались на проводке. День обещал быть удачным.

 Часть 2. Выживший.

Дни снова потянулись своей чередой, но происшествие с Игнатом не выходило у Леры из головы. Казалось вся её жизнь теперь вращается возле этого дня, выпавшего из череды серых одинаковых будней.
 Она всё время, как будто ждала возвращения своего непрошенного гостя, просматривала мессенджеры, вздрагивала от каждого звонка, хотя понимала, что ни позвонить, ни написать он ей не мог. Лера всё время думала о том, что его всё-таки могли арестовать и ей становилось тоскливо.
«Надо, наконец, завести кошку» - говорила она себе.
Игнат появился через неделю. Лера возвращалась с работы и неожиданно обнаружила его у своего подъезда. Он был в светлой футболке и в тех же бриджах, с букетом белых хризантем.
«Белого коня не хватает!» - подумала Лера, она уже не верила, что так бывает. Но электросамокат, который его привёз, был чёрного цвета.
- Вот, как обещал, приехал отблагодарить, - Игнат протянул ей цветы. – Пришлось тогда уйти по-английски, не хотел тебя будить. Извини.
- А как ты меня нашёл?
- Странный вопрос. Я вообще-то дом запомнил, и квартиру, и время, когда ты возвращаешься с работы.
- Да, точно, я сразу не сообразила. А твои синяки? Зажили? – спросила Лера, пряча в цветы счастливую улыбку.
- Как на собаке. – Игнат махнул рукой, - Если есть желание и возможность, можем прогуляться.
- Хорошо. Подождёшь меня пять минут – я отнесу цветы и переодену туфли?
- Разумеется. Не торопись, я терпеливый.
Но Лера, конечно, так торопилась, что взлетела на седьмой этаж, не дожидаясь лифта, быстро сунула хризантемы в любимую мамину вазу, прыгнула в спортивные тапки и также быстро спустилась вниз. Она очень боялась, что Игнат исчезнет, растворится, растает, как сон. Но он по-прежнему ждал её внизу.
- Мы на самокате поедем? – спросила Лера.
- Ага.
- А он не сломается?
- Должен выдержать. Становись сзади и держись за меня.
- Как держаться?
- Нежно, - усмехнулся Игнат.
Лере пришлось прижаться к спине Игната и обхватить его за пояс. Это были незабываемые ощущения. Лера прильнула щекой между лопатками своего спутника и закрыла глаза. Она чувствовала, как развеваются её волосы от встречного воздушного потока, как напрягаются его мускулы, когда он меняет траекторию движения. Они выехали на проспект, потом свернули на набережную.
- Мы куда? – спросила Лера.
- В ….ский парк. Поближе к воде. Жарко очень.
Лера тоже когда-то любила бывать в этом парке, гулять по набережной вдоль реки. Правда последние года два почти никуда не выбиралась, кроме работы и дома – не было времени. Народу в парке было много, жара выгоняла людей из душных квартир и сближала у водоёма.
- Знаешь, я тебя сначала за маньяка приняла, - честно призналась Лера Игнату, - и очень испугалась, когда ты на меня упал. Только потом поняла, что тебе нехорошо.
- Ну, когда разум отключился, тело не захотело тупо сползать по стенке и приняло единственно правильное решение упасть на что-то мягкое и красивое, - шутя объяснил Игнат.  – Я и как в подъезд попал помню смутно, а лифт не помню вообще. Отключился. Очнулся – какая-то незнакомая тётка по щам лупит и что-то там про наркотики верещит.
Лера изобразила возмущение,
 – Я - тётка??!
- Ну точно не дядька, - парировал Игнат.
Лера рассмеялась и вдруг поймала себя на мысли, что совсем не чувствует скованности рядом с Игнатом, потому что он не притворяется, ведёт себя просто и естественно. 
  Они шутили, смеялись, ели мороженое, но вопрос о полицейской машине и о том, чем занимается Игнат на самом деле, не давал Лере покоя. И сам Игнат, видимо, не прочь был что-то такое поведать, просто для этого ещё не настал момент. Они словно прощупывали друг друга, прикидывая, стоит ли углубляться в более серьёзные темы или стоит всё закончить вот так – лёгкой летней прогулкой с мороженым, которая ни к чему не обязывает.
Но постепенно двойная спираль взаимной симпатии закручивалась, взвиваясь вверх, словно дым, от костра, в котором сгорают не дрова, а души.
Молодые люди спустились в овраг, где протекал небольшой ручей. Здесь народу было поменьше, а тенистых деревьев побольше.
- В новостях сказали, что неизвестные напали на полицейскую машину в тот день, когда ты оказался у меня. Это как-то связано? – наконец, спросила Лера.
Игнат взглянул на неё быстро и напряжённо.
- В общем, да.
- Тебе, наверное, нельзя об этом рассказывать.
- Нельзя.  –  Игнат сделал паузу, будто раздумывая, - Но ты рисковала, поэтому имеешь право знать – ради чего. Это была не просто полицейская машина. Это был автозак. В нем перевозили известного активиста N… из здания суда в СИЗО. Но в самом нападении я не участвовал. Мы отвлекали «космонавтов» возле самого суда, чтобы ребятам было проще отработать автозак. Ну там специальные люди действовали. Иначе по нам бы стреляли на поражение и вместо двух синяков я бы имел два лишних отверстия.
- Зачем?
- Как зачем? Этот человек был обречён, его бы не выпустили живым из тюрьмы. А теперь он в безопасности, в другой стране.
- Нет, зачем это тебе? Это же опасно. Тебя могут тоже посадить на всю жизнь.
- Эта операция была хорошо спланирована. По сути потеряли только меня и то ненадолго. Обычно я надеваю на такие мероприятия защиту под одежду. Ну, знаешь, как у фехтовальщиков, чтобы не так больно было, когда пуля прилетает. А здесь они перенесли заседание суда и когда мне позвонили, я не успел заскочить домой за защитой. Думал, так обойдусь. Поэтому и пришлось от тебя ночью уйти, чтобы не звонить из твоей квартиры, и не спалить ненароком.  Там уже наши на панику подсели, начали меня по ОВД искать. Короче, крыли меня последними словами, аж телефон раскалился.
- Они сказали в новостях, что личности нападавших установлены…
Игнат рассмеялся – Они всегда так говорят! Установлены! Были б установлены, я бы сейчас не с тобой разговаривал, а с менее приятными гражданами. Если б ты знала какой у них там бардак творится.
- Ну хорошо, я не про отдельную операцию. Все равно бессмысленно бороться с этой государственной машиной. Рано или поздно она перемелет тебя.
- Революционер всегда должен знать, что он обречён. Это ещё Кропоткин сказал. А я…Я хочу умереть свободным, - ответил Игнат. – Понимаешь? Здесь можно или жить в рабстве или умереть свободным – выбор небольшой.
- Не понимаю. Умереть? Почему ты не хочешь жить свободным, например, в другой стране, если здесь тебе всё это не нравится.
- Потому что мне нет туда дороги, - ответил Игнат, каким-то чужим, изменившимся голосом.  – Я – плохой русский. Потому что я был ТАМ.
- Где?
Лера видела, что этот разговор вызывает у Игната огромное напряжение, но в то же время он не спешил его прекращать.
- Так где ты был? – переспросила Лера, потому что Игнат медлил с ответом. Они остановились у скамейки, Игнат прислонил самокат и сел. Лера присела рядом.
- Хорошо, я всё расскажу. Я хотел поступать в институт, на инженера-программиста, но баллов ЕГЭ не хватило. Ушёл в армию. За два месяца до дембеля предложили подписать контракт. Как раз на два месяца. Обещали по 300 тысяч за месяц. Всего-то, поучаствовать в каких-то учениях.
Хотел матери помочь – она тратилась на репетиторов, когда я учился и тянула кредит. Думаю, вернусь, и денег заработаю, обрадую её. Я тогда каким-то дурачком наивным был. Думал, что жизнь, это нечто вроде компьютерной игры.
А нас забросили в соседнюю страну, мы даже и не знали, что в такой замес. Ну два боя мы провели. Весело так, с огоньком. Как будто в ДОТу рубишься, только ощущения более сильные. Заняли городок какой-то, окраину, частный сектор. И, знаешь, так прикольно это, с автоматом ходишь, стреляешь, все боятся тебя.
Вот тогда я понял, что если тебе позволено, то можно всё. Можно избавиться от всего человеческого – совести, морали, жалости, ответственности за свои действия. Автомат даёт тебе это право, а приказ командира – отпущение всех грехов. Я тогда почувствовал себя хищником. Да что там хищником – я Богом себя почувствовал. Убить человека – да плёвое дело. Господи, как же стыдно сейчас! А тогда от этого голова кругом шла, как у пьяного.
 Игнат говорил торопливо, сбивчиво, и всё время коротко поглядывал на Леру, словно боялся, что она не выдержит, испугается или скажет что-нибудь вроде «давай, не будем об этом». После чего они просто расстанутся. Но Лера слушала молча, внимательно, не перебивая и не отрывая глаз от лица Игната.
-  Потом что-то пошло не так, нас перестали снабжать, начальство куда-то исчезло, пошли слухи, что соседние части уже ушли, а нас кинули. Все злые были.
  Мы ходили по пустым домам, искали жратву и выпивку. Как-то раз нас послали с морпехом одним, за водкой. Мы в частный дом зашли, а там – девчонки местные. То ли сёстры, то ли подруги.
Морпех, говорит – «Давай трахнем их. Твоя чёрненькая, моя рыженькая – или наоборот.»
Автомат у него на взводе был. Он на них навёл, - «Раздевайсь!» – скомандовал.
Я ему начал объяснять, что не затем нас послали. Видел, что он творит мерзость, но ведь свой, а со своим ссориться не хотелось. А он такой, говорит – «И за этим тоже.» И, если я не хочу, он их обеих трахнет, по очереди.
Чёрненькая заплакала и начала раздеваться. А рыжая стояла молча и смотрела на меня. Я до сих пор этот взгляд помню. Как на вошь смотрела, с таким презрением.
  Я тогда сказал морпеху, что, если он не уймётся, я – выстрелю. А у меня автомат на предохранителе был.
 – «Выстрелишь?» – зло так говорит, с насмешкой, - «Ну, давай!»
И слова добавил такие, матерные.
Я стою как оплёванный, да ещё перед девушками, в голову злость ударила. С предохранителя автомат снял, а он это увидел и по мне очередью из своего полоснул. Ну и я успел на спуск нажать.
Дальше всё, темнота. Очнулся на полу, в луже крови. Девчонок след простыл. Морпех уже зажмурился. Он по верху полоснул, повезло мне. Одна пуля в руку попала, другая под ключицу.
Выполз из дома на улицу, там меня наши подобрали, в санчасть отвезли. Соврал, что на ДРГ нарвались, отмазался, короче. Так ребята наши в госпиталь потом припёрлись, говорят, «братух, мы за вас отомстили, местных сотню задвухсотили».
Я тут пожалел, что живой остался. Думаю, всё, больше воевать не заставите. Написал рапорт об увольнении. Как раз и два месяца истекло, контракт кончился.
Ага, щас.  Сказали – выписывайся и снова в бой. Стали давить, мол, денег не получишь, их только за ранение в бою дают, а у вас непонятно что было. А мне уже какие, на хрен, деньги? Мне б подальше от всего этого.
Опер допрашивал, докапывался, все кишки вымотал. Кто стрелял, да как стрелял, не самострел ли? Хорошо врач у виска ему пальцем покрутил, говорит – «Пуля на миллиметр от сонной артерии прошла. Какой самострел?»
Короче, жилы тянули, угрожали в яму посадить, под трибунал, уголовный срок дать, в расход пустить. Телефон отобрали. Хорошо парень один из южной республики, тоже отказник, телефон одолжил. Им телефоны разрешали, у них везде свои, не то, что у нас, у русских.
Я матери позвонил, говорю только – «Вытащи меня отсюда.»
Она, молодец, сразу с южанами этими связалась, потом ещё с какими-то организациями, на уши всех поставила. В итоге, забрала меня. Сколько ей это стоило по деньгам, так и не сказала. Помог, короче.  – Игнат замолчал и перевёл дух.
Потом нерешительно поднял глаза на Леру, встретился взглядом, - Ну и как мне с этим жить? С этим убитым боевым товарищем и сотней гражданских?
Лера молчала. Этот сбивчивый, горький монолог Игната обрушился на неё, будто лавина. Она не знала, что ему ответить, как остановить это поток боли, который хлестал из него.
- Я напугал тебя. – Игнат виновато опустил голову, - прости пожалуйста. Мне не стоило…
Лера неожиданно для самой себя взяла его за руку.
- Жалеть не надо.  – Игнат отстранился. – Не достоин я жалости. И жизни недостоин.
Но Лера всё равно снова взяла его руку.
- Ты слишком много на себя взял. Что ты мог изменить.  Разве что-то от тебя зависело?
- Я мог бы сказать правду. Что это я его… Попал бы под трибунал или по-тихому бы шлёпнули, но эта сотня…
- Игнат, это было их решение – убивать. Не твоё. Их ответственность. Ты просто хотел остаться в живых.
- Но это чувство, жажда крови и власти. Я на какое-то время перестал быть человеком, и я боюсь, что это может повториться, себя боюсь.
- Это могло случиться с каждым. Ты прошёл через это, осознал, искупил.
- Да я вроде всё понимаю, я тоже думал об этом, но почему-то мне не становится легче. Это всё, как в аду – вокруг люди: идут на работу, гуляют с детьми, радуются, а у меня перед глазами трупы, в ушах стоны, по ночам одни и те же сны, про этих девчонок, этот взгляд рыжей девушки.
Думал, с ума сойду. С собой покончить – мать жалко. Пробовал забыться – алкоголь, наркотики – от них ещё хуже становится. Я никому не рассказывал, что со мной было ТАМ, даже ей, только тебе сейчас и ещё одному своему другу. Не выдержал, поделился. Тот сказал приблизительно тоже самое, что и ты. Потом предложил присоединиться к ним.
 «Чего, - говорит, - страдать попусту? Так хоть за дело». 
Ну вот теперь я борюсь с этим проклятым режимом и в этом моё спасение.
- Ну хорошо, - сказала Лера, - вот допустим, смените вы режим, установите свой. И что дальше? Где гарантия, что не будет больше террора и диктатуры?
Игнат ответил не сразу.
- Не знаю. С одной стороны, мы уже это проходили, не хотелось бы на те же грабли наступать. Страну нашу надо вернуть назад, в правовое поле. И уже потом в рамках закона разбираться с теми, кто заварил эту кашу. Но как это сделать, когда уже столько боли и горя? И те, кто вернётся с войны и те, кто вернётся из лагерей, - в нас не осталось ничего человеческого. Нет больше тех прекрасных людей, которыми мы когда-то были. Мы – отшибленное на голову зверьё, с обеих сторон. Я знаю, как мы можем бороться, но я не знаю, как мы дальше будем жить. Как будем в глаза смотреть друг другу?
Лера всё еще держала Игната за руку, - Знаешь, ты ведь так и не ушёл от войны. Война всё ещё живёт в тебе. – сказала она.
- Она-то живёт, а я уже видимо – нет. Прости, что взвалил на тебя всё это. Тебе это незачем, у тебя свои проблемы.  – Игнат крепко сжал её руку в своей.
- Что поделать? – философски рассудила Лера, - Мы же не просто так оказались в одном лифте.
Они замолчали. Начало смеркаться, всё вокруг заволокло туманом, словно сотканным из ароматов ночных цветов.
- Мне нравится это место, оно такое таинственное. – сказал вдруг Игнат, поднимаясь со скамейки, - Знаешь, этот туман, он неожиданно появляется, и всё становится каким-то нереальным, как в триллере. Потом так же внезапно исчезает. Пойдём, я покажу тебе, там дальше есть жертвенные камни, очень древние. Говорят, будто если лечь на один из камней на восходе солнца и загадать желание, то оно сбудется.
- А какое бы ты загадал желание? – спросила Лера, тоже поднимаясь вслед за ним.
- Чтобы всё вернуть на три года назад.  – немного подумав ответил Игнат.
- и я бы этого хотела, - откликнулась Лера и подумала, что три года назад ещё была жива и счастлива мама. – Давай вместе придём и ляжем на этот камень и загадаем наше желание.
- Давай. Когда?
- Да хоть следующей ночью.
- Договорились.
Молодые люди дошли до больших плоских камней. На их поверхности лежали кусочки печенья, рассыпана была крупа и мелкие монеты – приношения почитателей культа. Потом выбрались из оврага наверх. Парк уже зажигал огни. Гуляющие горожане, музыка из кафе – всё казалось им какой-то параллельной реальностью, словно они прошли через портал и вернулись из другого мира.
Игнат довез Леру до её подъезда.
- Ну что, до завтра?
- Да. Спасибо за вечер.
- Тебе спасибо. Тысячу раз.
Он приобнял её на прощание, как прощаются обычно с друзьями, и Лера внезапно заплакала. С тех пор, как умерла мама, её ещё никто ни разу не обнял.
- Что такое?  - встревожился Игнат, заглядывая ей в лицо.
- Можно ещё раз… - всхлипнула Лера, - Обнимашки.
- Конечно. – он обнял её на этот раз крепко и прижал к себе, - Хочешь, я завтра приеду и буду весь вечер тебя обнимать?
- Хочу. Только давай никуда не пойдём и останемся дома. – попросила Лера.
- Хорошо. Как скажешь.
Они стояли так на тёмной опустевшей улице, обнявшись, пока резкий звонок мобильника не разъединил их. Игнат достал из кармана телефон. Обычная кнопочная «звонилка», не смартфон.
«Чтобы не запеленговали» - догадалась Лера.
- Да. Еду. – коротко бросил в трубку Игнат, потом обратился к Лере – Ну всё. Мне пора. До завтра.
Он махнул ей рукой и исчез на своём самокате в тёмном проёме арки.

Часть 3. Хорошего конца не бывает.

  Лера долго ворочалась и не могла уснуть. Вот этот парень, с посттравматическим синдромом и проблемами с законом, это точно то, что ей нужно? Она помнила каждое его прикосновение, дрожь его тела, когда он её обнимал на прощание. Это были не дружеские объятия, это была уже страсть, которая завтра вполне естественно может перейти в телесную близость. Тогда уже нельзя будет просто соскочить и сделать вид, будто ничего не было. 
Лера смотрела на номер в телефоне, который Игнат ей оставил, – можно написать, извиниться, отменить завтрашнюю встречу, сославшись на неотложные дела. Он не показался ей навязчивым, не пытался доминировать или диктовать свою волю, не вторгался в её личное пространство. Вряд ли он будет настаивать на свидании. Исчезнет из её жизни – и всё.
Она по-прежнему будет ходить на работу и возвращаться в пустую квартиру. Может быть, заведёт кошку.
Но всю оставшуюся жизнь она будет вспоминать эту их странную встречу и сегодняшний вечер. Эти его желтоватые глаза, и его голос.  Нет, у неё не найдётся сил отказаться от завтрашнего свидания, а будут ли силы пойти до конца? Что ждёт их в этой стране? Разлука? Тюрьма? Бегство? Смерть? У Господа Бога, наверное, не осталось хороших концов для таких историй.
  Весь следующий день Лера ходила, сама не своя. Отзывалась не сразу, приносила не те бумаги. Даже начальница заметила её потерянный вид.
«Влюбилась что ли, Фомушкина? Или забеременела? Запомни – вся личная жизнь с моего разрешения,» - небрежно бросила она ей.  Её бесцеремонность разозлила и оскорбила Леру.
«Не твоё дело. Это моя жизнь. Моя!» - подумала она про себя, но вслух, как обычно, ничего не сказала. Как ни странно, эти грубые слова начальницы укрепили Леру в её решении продолжить отношения с Игнатом. Их хотят сделать бессмысленными тварями, бессловесными рабами, вечно пребывающими в страхе, но она сделает всё, чтобы положить этому конец.
  Лера опять торопилась домой, заскочила в магазин и растерялась, не зная, что купить. Сухого вина или шампанского? Красного или белого. Мяса или фруктов. А вдруг он – вегетарианец?
В это время от Игната пришла смс-ка: «Извини, сегодня не получается прийти. Как насчёт завтра?»
«Ну вот оно. Не судьба. Значит есть дела поважнее, чем я» - Лера снова заколебалась. С чего она вообще взяла, что ему нравится? Вчера он разоткровенничался, поддался эмоциям, потом пожалел её и пообещал прийти, а сегодня хорошенько подумал и решил, что не стоит.
Она вышла из магазина, так ничего и не купив.
Ответила Игнату также смс-кой – «Завтра у меня другие планы. В другой раз.»
Хотя никаких планов у неё не было. Впереди абсолютно пустой вечер. Завтра такой же пустой выходной. Пустота. Пустота её жизни – бездонная бочка, которую не выпить до дна.
  Пришла домой, приняла душ и прилегла на диван. Вечерняя духота давила, ни ветерка, ни малейшего движения воздуха, даже балконная занавеска не колебалась. Лера опять почувствовала эту выжженную пустоту внутри. Надо всё-таки завести кошку. Ей стало жаль себя до такой степени, что она заплакала. Но плакать одной тоже было бессмысленно, и Лера вскоре уснула.
Проснулась она, когда уже темнело. Сварила кофе, поковыряла вилкой позавчерашнюю котлету. Есть не хотелось.
Резкий, короткий звонок в дверь выдернул Леру из оцепенения. «Полиция!» - душа ушла в пятки. На негнущихся ногах Лера подошла к двери и заглянула в «глазок». За дверью переминался с ноги на ногу Игнат. Сердце у Леры запрыгало от радости. Она трясущимися руками открыла дверь.
- Домофон у вас не работает – радостно сообщил он с порога, - Обнимашки? – Игнат раскрыл объятия, принимая в них Леру.
- Ты же сказал, что сегодня не получится!
- Ну я кое-что разгрёб, кое-что перенёс, кое-кого озадачил. Мне просто показалось, что ты расстроилась. – Игнат, обнимая, нежно прижался щекой к её волосам.
- Не показалось. Я правда расстроилась. Даже в магазине ничего не купила и теперь у нас есть нечего.
- Это плохо.  – вздохнул Игнат, -  Но вот это можно пить не закусывая.  – он достал из рюкзака бутылку ламбруски. - Давай, для начала закроем дверь и закажем пиццу.
Дальше пили ламбруску на брудершафт, целовались. Потом ещё. Потом уже целовались без вина. Потом торопливо стряхивали с себя остатки одежды.
- Слушай, Лер, я это… Ты не смейся только… У меня с девушками ещё не было…
- Ну ты даёшь, революционер. У меня тоже опыт не сильно большой. Кино смотрел?
- Смотрел, конечно.
- Ну вот, делай как там.
- Так-то в кино, а в жизни всё по-другому. Я твой чёртов лифчик никак расстегнуть не могу.
- О, Боже, давай, я сама…
Потом, когда выбились из сил, валялись в изнеможении, наслаждаясь наготой друг друга. Потом метались в поисках одежды, чтобы открыть дверь и принять у курьера пиццу.
Тем временем душная летняя ночь вливалась в квартиру через распахнутые окна, с запахами гари, воплями полицейских сирен и грохотом электронной музыки из автомобилей. Но Игнат никуда не торопился, а Лера не хотела, чтобы он уходил.
- Тебя что, дома никто не ждёт? – спросила она.
- Я матери сказал, чтобы не волновалась, если не приду ночевать. Значит, останусь у тебя. Ты же не против?
- Нет. А ты что, маме про меня рассказал?
- Да. Ну вкратце, конечно. Сказал, что познакомился с девушкой.
- Ага и про обстоятельства знакомства...
- Не-а, излишние подробности я опустил.
- И что мама?
- Ну а что мама… Маму не проведёшь. Из-за этой пули ребро болело и было как-то неудобно. Температура ещё подскочила. Пришлось частично рассказать правду.
- Ну а насчёт меня-то она что сказала?
- Насчёт тебя – обрадовалась. «Наконец-то! – сказала – Может мозги на место встанут!» У меня хорошая мама. Я вас познакомлю.
- Слушай, не рано ли? – Лера немного растерялась. Она не ожидала такого быстрого развития событий, -  Мы с тобой только третий день, как встретились. Даже ещё толком ничего друг о друге не знаем.
- Ну, сегодня мы достаточно углубились, познавая друг друга, разве нет? – простодушно улыбнулся Игнат, - я, если честно, сразу тогда, в первый день понял, что понравился тебе. А вчера в этом убедился. Но я готов ответить на любой твой вопрос по поводу моего бэкграунда.
- Как у тебя всё просто! – воскликнула Лера.
- Мне может быть осталось жить два понедельника, так зачем я ещё буду что-то усложнять? – возразил Игнат.
- Хорошо. Насчёт бэкграунда. Расскажи о себе. Каким ты был? До ТЕХ событий, о которых рассказывал вчера.
Игнат подсунул под голову подушку, устраиваясь поудобней.
- Каким я был? Да особо и нечего рассказывать. Обыкновенный компьютерный мальчик. Дота, Контра, Варкрафт – вот это была моя реальность. Отец у меня – военный, мама – учительница. Они развелись, когда мне было четырнадцать лет. Помню, как они ругались, а я закрывал дверь и погружался в мой виртуальный мир. Им было не до меня и меня это вполне устраивало.
Закончил школу, хотел поступать на программиста. В целом вёл здоровый образ жизни, наркоту не пробовал, играл в волейбол, увлекался кикскутерингом. Только на последний звонок с одноклассниками решили напоить девчонок и склонить их до секса. Кончилось тем, что девчонки напоили меня, а когда тошнит под каждым кустом, о сексе думать сложно.
Политика меня особо не интересовала. Ну это всё, конечно - патриотизм, мы – великие, наследники победы, это всё было, но особо не цепляло. Потом уже, в армии, начали активно промывать мозги.
Игнат умолк и Лера поняла, что он опять погрузился в свои мрачные воспоминания.
- Кстати, вчера мы хотели пойти в парк и лечь на камень, чтобы встретить рассвет и загадать желание, – напомнила Лера. Она прижалась всем телом к Игнату и положила голову ему на плечо.
- Я помню.  – задумчиво ответил Игнат, перебирая пальцами её волосы, - но тут вот какая тема. Эти камни не дают никаких гарантий, а спину реально можно застудить. Но если серьёзно, я уже не уверен, что хочу вернуть всё назад. Иначе, как бы я встретил тебя? Ты знаешь, я сегодня впервые за эти два года подумал о своём будущем, не как о смерти.
- А как о чём?  - Лера приподнялась на локте и пристально посмотрела Игнату в глаза.
- Как о жизни, обычной человеческой жизни – с женой, детьми, отпуском на море.
- А знаешь, я, наверное, тоже не хочу ничего возвращать. Три года назад мы всё равно не смогли бы ничего изменить. Понимаешь, чтобы всё вернуть, надо не только себя вернуть, надо вернуть страну и людей.
- Да, ты права. Даже, если бы я поступил в институт или не подписал бы контракт или не оказался бы ТАМ, я был бы сейчас другим. Таким же балбесом, наверное.
- Во - от!  А мне сейчас с тобой хорошо. Таким, какой ты есть. И я не хочу, чтобы ты был балбесом. И мне ещё ни с кем так хорошо не было.
- Тогда может давай продолжим познание глубин друг друга, – предложил Игнат, - А то я в прошлый раз не успел изучить отдельные детали…
Утром спали долго. Выходной, никуда не надо вставать. Пара яиц и стакан молока сгодились на завтрак. Кофе пенился в турке.
- Оставайся у меня, Игнат, – просто предложила Лера.
- Это опасно. Ты же знаешь.
- Я знаю. Я так решила. – Лера, обычно такая мягкая и податливая, вдруг почувствовала какую-то непоколебимую уверенность в том, что поступает правильно. Конечно, если бы мама ей сказала – «не вздумай!», она бы и не вздумала. Но мамы не было.
Игнат молча смотрел в окно, словно размышляя о чём-то.
- Хорошо, – наконец сказал он, -  Я тоже решил. Мне надо будет доделать одно дело, довести до конца. А потом… Ты готова будешь уехать из страны?
- С тобой?
- Да, со мной.
- Я готова. Но у меня нет загранпаспорта.
- Делай.
- Ты же говорил вчера, что не сможешь никуда уехать, потому что ты плохой русский.
- После того, как мы сделаем это, я смогу снова стать хорошим русским.
- Что… сделаете? – Лере стало страшно.
- Выборы. Мы хотим хакнуть ЕГО выборы.
- А какой смысл? Выборы давно уже ничего не решают. Нарисуют нужные цифры – и всё.
Игнат допил кофе, встал из-за стола.
- Мы вскроем систему электронного голосования, сразу станут видны все вбросы. И тогда будет очевидно, что выборы – фальсификация, что реальная поддержка президента – далека от заявленной, что президент – фигура нелигитимная. Весь мир увидит и больше не останется иллюзий о какой-то сплочённости, выражении интересов народа. Все увидят одинокого, обезумевшего диктатора, который взял страну в заложники.
- А если вы ошибаетесь и вбросов не будет, а будет эта самая всенародная поддержка? – спросила Лера.
- Нет, Мышка, - Игнат снисходительно улыбнулся, - есть аналитика, математические модели, основанные на анализе соцсетей и независимых опросов. Рейтинг несмываемого сейчас упал ниже плинтуса и без вбросов никак не обойдётся. Для этого всё и придумано.
- Ну хорошо, - не сдавалась Лера, - подумаешь, фальсификация на выборах! Кому есть до этого дело? Кому вообще есть дело до чужой страны?
- Когда идёт война – очень даже есть. Есть дело.  – Игнат замялся, - Не может не быть. И потом -они же считают преступниками весь наш народ. А это не так. И мы это сможем доказать. Оправдать всех нас.
- Я не думаю, что кому-то есть дело до наших оправданий. – горько вздохнула Лера, убирая со стола.
- Неважно. Я сделаю это ради нас с тобой. И мы уедем из этой несчастной страны.
- Хорошо. Но ты останешься у меня сегодня?
- Я только сгоняю домой за вещами и вернусь. Можно, самокат останется у тебя, на нём неудобно с сумкой?
- Конечно.
Лера, провожая, снова крепко прижалась к Игнату, - Возвращайся поскорей.
- Я мигом.
Какая-то смутное тревожное чувство заныло в её груди. Они долго стояли в прихожей, обнявшись. «Будто навсегда прощаемся.» - глупая эта мысль упала, будто кусок свинца в воду.
Игнат ушёл, и Лера осталась ждать. Она ждала его до вечера, изнывая от тоски и беспокойства, ждала всю ночь, понимая уже, что случилось нечто ужасное и больше она его никогда не увидит.
Номер Игната был не в сети. Ни на следующий день, ни после, он так и не появился.

Продолжение может быть когда-нибудь и последует...

Июль 2022.