Хроники Крылатого Маркграфа. Безоблачное небо

К моменту начала Гражданской войны в Испании (которая будет продолжаться почти три года), Колокольцева (как ни крути, католика латинского обряда) вот уже несколько месяцев терзал вполне себе экзистенциальный вопрос:

Почему???

Как могло случиться, что в стопроцентно католической стране, стране Реконкисты и освобождения Гранады; Эль Сида и Изабеллы Кастильской; святого Доминика и святой Катерины Авильской; святого Хуана де ла Круса и святого Иакова Компостельского тысячи, десятки и сотни тысяч людей оказались охвачены безумной ненавистью ко всему христианскому и католическому?

И бросились убивать. Священников, аббатов, даже мирян – зачастую только лишь за посещение Святой мессы.

Шестнадцатого февраля 1936 года так называемый «Народный фронт», в который объединились социал-демократы, коммунисты, радикалы, анархисты и прочий бандитствующий сброд, одержал победу на общенациональных выборах в Кортесы – испанский парламент.

А уже в начале марта кто-то очень целеустремлённый, влиятельный и бесконечно, дьявольски злой, пустил по Мадриду слух, что какие-то католические монахини раздают детям в рабочих кварталах столицы отравленные конфеты. Причём пустил настолько умело и убедительно, что этому слуху поверили.

Осатаневшая (в буквальном смысле слова) толпа люмпенов бросилась прямо на улицах убивать всех встречных католических священников и монахов, поджигать и осквернять католические храмы. Всего за сутки был зверски убит тридцать один священнослужитель.

Волна антихристианского насилия прокатилась по всей Испании. Гибли аббаты, священники, монахи и миряне; горели или превращались в хлева и общественные уборные величайшие храмы. Великая католическая страна медленно погружалась в кровавый дьявольский кошмар.

Немедленно учреждённый новой властью праздник Первомая Народный фронт отметил военным парадом. Над марширующими колоннами колыхалось море красных знамён, реяли транспаранты с изображениями Маркса, Ленина и Сталина. Демонстранты пели «Интернационал».

Тот, кто отваживался выкрикнуть «;Viva Espana!» – «Да здравствует Испания», слышал в ответ: «;Patria, no!, ;Viva Rusia!» – нет Родине, ура России.  То есть, ура Сталину, СССР и большевикам. Как говорится, чётко, ясно и недвусмысленно…

Безумие продолжалось до восемнадцатого июля 1936 года, когда весь мир услышал по радио фразу, подарившую надежду Испании, измученной осатаневшей чернью. И всей цивилизованной Европе.

Над всей Испанией безоблачное небо. En toda Espa;a el cielo est; despejado.

Это был сигнал. Сигнал к восстанию. К крестовому походу против воинствующего, убийственного безбожия (точнее, анти-божия) и дьявольского марксистского хаоса и анархии. Сигнал, призывавший всех добрых христиан к защите католической Церкви, государства и общества от озверевшего, одержимого самыми жуткими демонами быдла.

Сигнал был передан радиостанцией Сеута по распоряжению великого испанского патриота – генерала Франсиско Франко Багамонде. Начальника Большого Генерального штаба Испании.

Восстание военных вспыхнуло по всей стране, но быстрой победы не получилось – слишком многочисленной и хорошо вооружённой оказалась чернь (республиканское правительство, напуганное мятежом патриотов, роздало огромное количество оружия, грубо говоря, кому попало, в том числе и откровенным бандитам, и преступникам). Началась жестокая гражданская война, которая продолжалась почти три года.

На восстание военных чернь ответила ужасающим террором, в первую очередь, против католической Церкви и добрых католиков. Хотя, казалось бы, куда уж ужаснее…

Тысячи людей были убиты только за то, что были священниками, монахами или монахинями. В первую же неделю, последовавшую за началом мятежа военных, в республиканской зоне погибли все настоятели приходов, не сумевшие скрыться. Все до единого.

По жестокости гонений на Церковь республиканцы умудрились переплюнуть даже своих советских учителей. На всей республиканской территории, за исключением Страны Басков – там местные не позволили быдлу развернуться – были закрыты все без исключения католические храмы и превращены где в склад, где в общественную столовую, где в рынок, где в гараж.

Богослужения были строжайше запрещены, как и наличие «предметов культа» в частных домах. За нарушение этого запрета полагались меры военного времени – расстрел на месте. И это в лучшем случае. Ибо жестокости осатаневшей черни не было предела.

К чести Адольфа Гитлера и Бенито Муссолини, нужно отметить, что принципиальное решение об оказании всемерной помощи испанским патриотам было ими принято буквально в считанные дни (если не часы) после начала восстания. Не остался в стороне от конфликта (который для него разгорался буквально в соседнем дворе) и фактический диктатор Португалии Антониу ди Салазар.

Прекрасно осознавая катастрофические последствия победы красной саранчи в одном из ключевых европейских государств, руководители Германии, Италии и Португалии, как говорится, не теряли ни минуты.

Поэтому буквально в первые же недели после начала крестового похода франкистов через контролируемую ими территорию к ним широким потоком хлынули немецкое и итальянское вооружение, боевая техника (включая танки и самолёты), снаряжение и боеприпасы.

Уже осенью 1936 года Гитлер сформировал и перебросил в помощь франкистам добровольческий авиационный легион «Кондор» (численностью в пять с половиной тысяч человек), укомплектованный самыми современными самолётами и самыми лучшими пилотами люфтваффе.

В добровольцах, понятное дело, недостатка не было, поэтому командующий люфтваффе рейхсмаршал авиации Герман Геринг имел возможность выбрать действительно лучших из лучших.

Муссолини направил в Испанию пятидесятитысячный Corpo Truppe Volontarie – Добровольческий экспедиционный корпус. Салазар предоставил порты для переброски живой силы, техники, вооружения и боеприпасов и свой экспедиционный корпус, численностью в двадцать тысяч солдат и офицеров.

СССР, как и ожидалось, всемерно поддержал своих поклонников, направив республиканцам, помимо вооружения и боеприпасов, ещё и несколько тысяч «добровольцев». При этом благополучно умыкнув две трети золотого запаса Испании, успешно осуществив едва ли не величайшее мошенничество в истории (общая стоимость советских поставок была на порядок ниже).

Англия и Франция в конфликт не вмешивались, с удовольствием наблюдая, как ненавистные им диктаторские режимы с упоением колошматят друг друга. И надеясь повторить процесс на территории Германии или СССР. На худой конец, Восточной Европы. А самим остаться в стороне.

В последнем они ошиблись. И ошиблись жестоко.

Впрочем, это произойдёт только через три года. А в самом конце июля 1936 года – за несколько дней до его тридцать первого дня рождения – Колокольцева вызвал к себе Рейнгард Гейдрих.

И неожиданно мрачно приказал:

«Все текущие дела отложить. Немедленно. Вам поручается задание особой важности. Через десять минут к пятому подъезду подъедет служебная машина…»

«Не иначе Вандерер W22» – усмехнулся про себя Колокольцев. Но промолчал.

«… которая отвезёт Вас сначала домой, а затем на аэродром. Там к Вам присоединится отделение спецназа абвера – его сейчас активно формирует подполковник фон Хиппель…»

Колокольцев, разумеется, эту звонкую фамилию слышал – и не раз. Ибо Теодор фон Хиппель по праву считался «отцом-основателем» сил специального назначения.

Во время Великой войны фон Хиппель (тогда ещё гауптман – капитан рейхсвера) воевал в составе африканского контингента рейхсвера под командованием генерала-майора Пауля Эмиля фон Леттов-Форбека.

Немногочисленные мобильные силы которого в условиях изнуряющего влажного тропического малярийного климата при скуднейшем снабжении успешно противостояли многократно превосходящей их по численности группировке колониальных войск Британской империи.

Это им удавалось во многом благодаря применению генералом новаторского способа ведения войны. Вместо защиты по сути обречённого позиционного фронта заведомо более слабыми силами, те же силы более эффективно наносили непредсказуемые удары по инертной распылённой группировке англичан и растворялись в джунглях.

По сути, немецкие части использовали тактику партизанской войны. Причём настолько эффективно, что на протяжении всей Великой войны Великобритании так и не удалось уничтожить немецкие войска на африканском театре военных действий.

Неудивительно, что генерал Пауль Эмиль фон Леттов-Форбек до сих пор считается одним из лучших партизанских командиров в истории войн.

Гейдрих между тем продолжал:

«Самолёт доставит вас в Кадис, где к вам присоединится отделение испанского спецназа. В смысле сторонников Франко… Затем…»

Он сделал многозначительную паузу.

«… затем вас переправят под Толедо, где вас встретят сторонники националистов…»

Глубоко вздохнул, сделал паузу, с видимым трудом подбирая правильные слова (было заметно, что ему никогда ещё не доводилось отдавать подобные приказы):

«… которые доставят вас в заброшенный монастырь святой Агаты»

Согласно Житиям Святых (сиречь церковным сказкам), Агата родилась в богатой сицилийской семье. Она отвергла домогательства городского префекта, после чего он предсказуемо подверг её преследованиям, пользуясь антихристианскими законами императора Деция.

Сначала Агату отправили в публичный дом, затем бросили в тюрьму, где отсекли (точнее, разорвали в клочья специальным жутким приспособлением) ей груди. А затем сожгли на костре. Интересно, что сподвигло основательниц монастыря посвятить его именно этой святой…

«В этом монастыре» – неожиданно жёстко сообщил Гейдрих, «собираются члены некоей религиозной секты, принимающие самое активное участие в боевых действиях на стороне республиканцев. Ваша задача состоит в том, чтобы во время богослужения – время вам сообщат на месте – войти в монастырь и ликвидировать всех без исключения членов секты. Всех – вне зависимости от пола и возраста…»

«Лихо» – подумал Колокольцев. Но промолчал.

«Затем» – спокойно и бесстрастно продолжал Гейдрих, «вы должны вызвать по рации авиацию националистов. Она сейчас базируется на аэродроме Авилы, так что прилетят быстро. Дальнейшие инструкции в этом конверте…»

Группенфюрер неожиданно взял со стола и протянул Колокольцеву чистый, без каких-либо надписей запечатанный конверт. Тот машинально вскрыл его, достал сложенный вдвое лист бумаги, развернул и прочитал короткое распоряжение (предсказуемо написанное чётким, уверенным женским почерком):

«Заполнить два подвесных бака обычной водой. Освятить воду. Подвесить к бомбардировщику. Сбросить на руины монастыря…»

«Дело ясное, что дело тёмное» – подумал Колокольцев. Но, разумеется, промолчал. Хотя и приблизительно догадывался, кто заказывает музыку, откуда дует ветер и откуда растут ноги. И куда.

«Оружие полетит с вами» – добавил Гейдрих. «Автоматы МР-28, два MG-34 – на случай, если придётся отбиваться от республиканцев, пистолеты Браунинг Хай Пауэр, боевые ножи, ручные гранаты… в общем, полный комплект. Впрочем, использовать это желательно по самому минимуму…»

Обычное пожелание для спецопераций. Чем меньше шума, чем лучше, а ввязываться в открытый бой с неизбежно значительно превосходящими силами противника есть чистой воды самоубийство.

На удивление, операция прошла просто идеально (к великому облегчению Колокольцева, среди сектантов не оказалось ни детей, ни стариков – одни только крепкие мужчины и женщины вполне боевого возраста). Что это была за секта, выяснить не удалось, ибо радения свои сектанты совершали… в абсолютно пустой зале.

Неприятности начались на обратном пути. Невесть откуда взявшиеся республиканские «ишачки» (советского производства истребители И-16 конструкции Николая Поликарпова) просто взяли и сбили Юнкерс-52, который забрал спецназовцев, аккуратно приземлившись на небольшом поле недалеко от монастыря.

Колокольцев (предусмотрительно устроившийся в хвосте транспортника), оказался единственным, оставшимся в живых. Как ни странно, их рация уцелела, поэтому он смог сообщить о катастрофе и получить инструкции, что делать дальше. И куда направить свои подошвы… 

Следуя уже хорошо знакомой ему поговорке «бережёного Бог бережёт», в оставшуюся часть пути он отправился, вооружившись не только двумя новенькими «Браунингами» и парой ручных гранат, но и хорошо знакомым ему по стрелковым курсам СС немецким ручным пулемётом MG-34 (с большим отрывом лучшим в мире).

Пробираясь к точке рандеву по окраинам небольшого городка под знойным июльским солнцем, он вдруг заметил, что в нескольких сотнях метров от него отделение республиканцев готовится расстрелять нескольких мужчин. Точнее, священников (или монахов – на таком расстоянии сложно было определить).

Такого святотатства ревностный католик Роланд фон Таубе допустить, разумеется, не мог. Поэтому немедленно приступил к мерам по противодействию. К решительным мерам. Сколь бы рискованными они ни были.

В дополнение к прочим своим достоинствам, Колокольцев был (спасибо маме-циркачке) просто великолепным стрелком (на внутренних соревнованиях СС неизменно входил как минимум в тройку призёров, да и побеждал неоднократно). Причём едва ли не из всех видов оружия. Из Maschinengewehr-34 он без каких-либо усилий рисовал на мишени восьмёрку.

В стоящую в полный рост мишень попадал за километр. Поэтому срезать очередью отделение безбожников на расстоянии в триста метров не составляло для него никакого труда. Что он и проделал, как только эти идиоты отошли от приговорённых и приготовились стрелять.

У этого, без сомнения, достойного и праведного поступка оказался чрезвычайно пользительный побочный эффект. Грузовик «Рено», который Колокольцев реквизировал у только что отправленных им в Ад (куда ж ещё) республиканцев (судя по нашивкам, анархистов).

На котором он благополучно и добрался почти до места встречи с доблестными люфтваффе (точнее, с KG-200[1]), которым принадлежал ожидавший его новейший (формально он ещё только проходил заводские испытания) Fi-156 Шторьх[2] («Аист»).

Просто идеальный для тайных операций (пробег всего шестьдесят метров, разбег – вообще сорок пять). При транспортировке самолёт можно было перевозить сложенным в кузове грузовика или просто буксировать за оным.

По дороге он познакомился и даже подружился со спасёнными им тремя священниками. Двое из троих были обычными служаками Святой Римско-католической Церкви, каких в одной только Испании были тысячи и поэтому никакого интереса они не представляли (даже в качестве собеседников).

Третьим же священником был человек, имя которого Колокольцеву пока абсолютно ничего не говорило. Впрочем, одного взгляда на святого отца было достаточно, чтобы понять, что это ненадолго.

Ибо ясно было видно, что священник этот был самим Всевышним предназначен и для небесной святости, и для земной славы. Очень редкое сочетание, надо отметить.

Священника звали отец Хосемария Эскрива де Балагер. Он был основателем организации с кратким и очень привлекательным для любого католика названием.

Opus Dei. Дело Божье.

Когда они расставались близ точки рандеву (едва заметной за деревьями местного леса довольно большой поляны), отец Хосемария достал из кармана сутаны небольшую коробочку и протянул Колокольцеву:

«Вот, возьмите… В благодарность за то, что спасли нас»

«Что это?» – удивлённо посмотрел на коробочку оберштурмфюрер СС.

«Откройте» – загадочно улыбнулся священник.

Колокольцев открыл коробочку. И с удивлением достал из неё тонкую длинную серебряную цепочку с маленьким крючком на конце, утыканную короткими шипами.

«Вы знаете, что это?» – не переставая загадочно улыбаться, спросил отец Хосемария.

Оберштурмфюрер кивнул. Это были вериги. Такие носили некоторые монахини-клариссинки, преподававшие в частной католической школе святой Бригиты, которую посещал юный Михаил Евдокимович Колокольцев. Цепочка обматывалась вокруг бедра и закреплялась крючком. Шипы впивались в тело, что, говорят, было довольно болезненно.

Носить их полагалось час или два в день. Боль от вериг блокировала все – или почти все – мирские искушения и позволяла носителю сосредоточиться на общении с Богом даже в мирской суете. Ну, и, разумеется, была одной из форм епитимьи – самонаказания за грехи.

Колокольцев, хотя и с различными болевыми воздействиями был знаком не понаслышке (и в профессиональной, и в личной жизни), конкретно этой практикой не увлекался. Ибо это было как-то… мелко, что ли.

«Странный подарок» – подумал он. Хотя, если воспринимать вериги как знак Божьего одобрения его, Колокольцева, деятельности на ниве боли и страданий… то всё, пожалуй, становится на свои места. Он решительно вернул подарок в коробочку, а саму коробочку поместил в один из карманов лёгкой армейской куртки. Как знать, может и пригодится ещё…

«Прежде, чем мы расстанемся» – неожиданно произнёс отец Хосемария, «я хочу сказать Вам нечто важное…»

«Этого ещё не хватало» – обеспокоенно подумал Колокольцев. Но промолчал.

«Вы станете священником» – ещё более неожиданно, но с непоколебимой убеждённостью произнёс отец Хосемария. «Вы обязательно станете католическим священником. И, скорее всего, гораздо раньше, чем Вы думаете… А вскоре после этого станете кардиналом. Князем Церкви…»

«Почему Вы так решили?» – изумлённо спросил Колокольцев. Ибо он ожидал чего угодно, но не такого.

«Я не решил» – спокойно и как-то отстранённо произнёс священник. «Я просто это знаю. Знаю – и всё»

Колокольцев лишь пожал плечами. Он решил просто пропустить это мимо ушей (ему и без этого было о чём подумать). Мало ли что взбредёт в голову в не по-осеннему знойный день только что чудом спасшемуся от, казалось бы, неминуемой смерти.

Особенно тому, кто скрывался от разъярённых безбожников целых два месяца в мадридской психиатрической клинике, довольно успешно симулируя помешательство.

До рукоположения Михаила Евдокимовича Колокольцева (официально Роланда фон Таубе) в католические священники и получения им кардинальского сана и облачения оставалось ровно пять лет.

Шторьх доставил Колокольцева и троих спасённых им священников в штаб-квартиру националистов в Бургос (вчетвером они с трудом впихнулись в, вообще говоря, трёхместный агрегат – включая лётчика).

Впрочем, санитарный вариант вмещал как раз пятерых, так что Аисту было, как говорится, не привыкать. В один присест – дальность полёта Физелера давала запас примерно в полтора раза.

Сдав священников на попечение ревностных католиков (коими были чуть более, чем все фалангисты), Колокольцев отстучал шифровку Гейдриху об успешном выполнении задания (через радиоцентр националистов). Тактично умолчав о спасении священников (ибо он прекрасно знал, что отношения шефа СД со Святой Церковью были, мягко говоря, сложными).

Через час он получил ответ (разумеется, зашифрованный). Расшифровав который, он с изумлением прочитал, что его шеф предоставляет ему неделю отпуска… в Бургосе (обычно отпуск предоставлялся после возвращения в Берлин).

Колокольцев сразу догадался, что он забыл в Бургосе, да ещё в отпуске, но возражать, разумеется, не стал – уж больно много знойных испанских красоток строили ему глазки, а поскольку у его Фурии Лихтенбурга был очередной мощный приступ кусючести, чем дальше он будет от Берлина во время отпуска, тем лучше.

Два дня он провёл… правильно, в жарких объятьях всевозможных Аделит, Алисий и прочих Долорес… а потом его побеспокоила… Апостольская нунциатура в Бургосе (по понятным причинам Святой Престол был полностью на стороне националистов).

Побеспокоила внушительного размера пакетом, который Пакет ему доставил элегантно, хотя и скромно, одетый молодой священник (скорее всего, один из «специальных сотрудников» нунциатуры и Бюро информации – внешней разведки Государства Ватикан).

Вскрыв пакет, Колокольцев обнаружил рыцарский Орден Святого Григория Великого (которым награждаются военнослужащие за особые заслуги лично перед Викарием Христа), а также письмо, подписанное Верховным Понтификом папой Римским Пием XI и заверенное его личной печатью.

В письме глава Святой Римско-Католической Церкви выражал Роланду фон Таубе глубокую и искреннюю благодарность за спасение жизней трёх католических священнослужителей, а также надежду, что сей верный сын Святой Церкви и далее продолжит трудиться на благо Церкви Воинствующей.

Последняя фраза допускала множество толкований (вполне в стиле Святого Престола), однако Колокольцев решил пока на этот счёт не заморачиваться. Вполне справедливо рассудив, что со временем само как-нибудь прояснится.

Причём скорее рано, чем поздно, ибо он отлично понимал, что Его Святейшество (скорее, впрочем, его Государственный Секретарь кардинал Эудженио Пачелли – второй человек в Ватикане) весьма заинтересован в сотрудничестве с оперативником-католиком, с которым в случае необходимости можно было бы договориться о проведении операции, жизненно важной для Святого Престола, но слишком щекотливой для того, чтобы её можно было поручить сотрудникам Бюро информации.

Что Колокольцева радовало мало, ибо ему – агенту одновременно и СД и Иностранного отдела НКВД (мягко говоря, заклятых врагов), сложностей в жизни и без того хватало, да и спас он священников вовсе не ради того, чтобы вляпаться в очередные «дебри плаща и кинжала». А просто из чувства христианского долга.

Но делать было нечего – с этим, как говорится, теперь нужно было как-то жить (в последнее время он всё более и более убеждался в справедливости известной английской поговорки о том, что ни одно доброе дело не остается безнаказанным). И надеяться, что дальнейшего усложнения и без того непростой жизни удастся избежать.

Разумеется, надежда сия оказалась напрасной.

На следующее утро в дверь его скромной обители (номера в отеле, реквизированном фалангистами) постучали. Вытащив из-под подушки «люгер» подарок рейхсфюрера (мало ли что), Колокольцев осторожно подошёл к двери и не менее осторожно её приоткрыл.

На пороге стоял сержант фельдъегерской службы националистов.

«Se;or Llorente?». В Испанию Колокольцев – владевший испанским как родными русским, польским и немецким – прибыл с документами на имя Карлоса Льоренте.

«Si»

«Вас срочно приглашает к себе Se;or General;simo. Машина ждёт внизу»

Колокольцев вздохнул.

«Быстро работают» – с уважением подумал он.

Генералиссимус Национальной армии Испании и глава испанского государства Франсиско Франко Багамонде встретил его с чисто испанским гостеприимством. Затем перешёл к делу.

«Мой друг рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер сообщил мне, что, Вы в высшей степени успешно выполнили задание особой важности для Испанского государства…»

«Значит, рейхсфюрер» – подумал Колокольцев. Но промолчал.

Франко между тем продолжал:

«На прощание сообщаю Вам, что Вам присвоено звание Comandante – майора Национальной армии Испании…»

«Всю жизнь мечтал» – подумал Колокольцев, абсолютно равнодушный к чинам, званиям, титулам, орденам и прочим знакам отличия и различия. Но промолчал.

«… и вручаю Вам небольшой сувенир – на память о нашей совместной борьбе, в которую Вы внесли неоценимый вклад…»

С этими словами генералиссимус взял со стола небольшую, но явно увесистую деревянную коробку, покрытую изумительной резьбой и протянул её Колокольцеву.

Колокольцев взял коробку (тяжёлая!), открыл её…

Его изумленному взгляду предстал никелированный американский Кольт М1911А1 с позолоченным стволом и надписью по-испански изящным курсивом:

Роланду фон Таубе – соратнику по трудной борьбе. С благодарностью. Франсиско Франко.

Колокольцеву всегда нравилось это оружие. Это был, пожалуй, самый мощный, надёжный и эффективный армейский пистолет. К сожалению, он обладал двумя существенными недостатками, которые делали его почти непригодным для разведчика – большими габаритами и довольно редким патроном 45-го[3] калибра. Европейские армии предпочитали пользоваться 9-миллиметровым патроном «Парабеллум» 9х19мм.

Тем не менее, этот подарок его почему-то искренне растрогал. Возможно, потому, что был сделан, как говорится, от души. От испанской души – почти такой же широкой, как и русская.

«Спасибо, Se;or General;simo» – совершенно искренне произнёс Колокольцев. И неожиданно даже для своего себя добавил: «Надеюсь, что я ещё смогу…»

«Конечно, сможете, майор» – неожиданно ободряющим голосом перебил его Франко. «Где бы Вы ни били коммунистов и прочий аналогичный сброд, Вы всегда будете служить нашему общему делу…»

Вернувшись в отель, Колокольцев обнаружил ещё один подарок. Живой. Из плоти и крови. Оглушительно красивый. И, разумеется, женского пола. Сопровождал подарок офицер из личной охраны генералиссимуса. Чтобы у получателя не было ни малейшего сомнения насчёт отправителя.

Всё оставшееся время до отлёта в Берлин они практически не вылезали из постели. Ни до, ни после настолько искусной сексуальной партнёрши у него не было.  Может, и хорошо, что не было…

Впрочем, и эта награда оказалась не последней. В середине апреля 1939 года фюрер лично вручил ему только что учреждённый Испанский крест в золоте с мечами (как участнику боевых действий).

Но до этого он заработал ещё одну награду фюрера. Орден Заслуг германского орла. Теоретически этот орден вручался лишь иностранным гражданам (к тому же по представлению МИД Третьего рейха), но Адольф Гитлер счёл, что Роланд фон Таубе уже давно заслужил хоть какой-нибудь орден.

А поскольку в Третьем рейхе решение фюрера было выше любого закона (не говоря уже о статуте ордена), то летом 1936 года гауптштурмфюрер СС Роланд фон Таубе получил из рук Адольфа Гитлера орден, представлявший собой белый Мальтийский крест (очень даже христианский символ) в обрамлении четырёх геральдических немецких орлов, держащих свастику в сильных когтистых хищных лапах.

Пребывание Колокольцева в Берлине оказалось на удивление коротким – всего десять дней. Ровно столько ему потребовалось, чтобы пройти ускоренный курс диверсионной работы. После чего – к великому его удивлению – приказом Гейдриха он был командирован… обратно в Испанию.

Где почти до конца 1936 года занимался… диверсиями и терроризмом. То есть, наводил просто панический страх и ужас на республиканцев, их «советников», интербригадовцев и прочую дьявольскую нечисть.

А также наносил им весьма ощутимый материальный ущерб. Взрывая мосты, склады боеприпасов, узлы связи, командные пункты, корабли, доставлявшие оружие, отстреливая важных республиканских персон (военачальников, чиновников, политиков и прочую шушеру)…

На последних его «наводила», как ни странно, не разведка националистов, а Бюро Информации Ватикана. Действовавшее через Апостольскую нунциатуру в Бургосе.

В декабре он вернулся в Берлин… правда в некотором роде проездом через Рим… точнее, через Ватикан. Где сначала имел очень долгую беседу с кардиналом Пачелли (больше смахивавшую на отчёт о проделанной работе), а потом был удостоен приватной аудиенции с Его Святейшеством папой Пием XI.

Которая была предсказуемо короткой – Верховный Понтифик, явно привыкший спихивать всё и вся на своего госсекретаря (и, по слухам, гарантированного преемника на Святом Престоле), вручил Колокольцеву очередную награду Государства Ватикан – более чем заслуженный Орден Золотой шпоры, поблагодарил за ратные подвиги во славу Святой Церкви… и благословил на дальнейшие подвиги на поле брани и мирной жизни.

«Вот бы знать, вас ист дас мирная жизнь…» – с тоской подумал Колокольцев. Но, разумеется, промолчал.

Буквально с аэродрома Колокольцева вызвал к себе Гейдрих и, как говорится, сбросил бомбу… тонны так на полторы гексогена. Сообщив, что его трёхлетней давности предложение о дестабилизации сталинского режима (то есть, его вариант операции «Удар Молнии») одобрено и рейхсфюрером, и лично фюрером и, таким образом получило «зелёный свет».

Приступать к реализации надлежало немедленно.

[1] Kampfgeschwader 200 – «боевое крыло 200» (нем.). Секретная авиагруппа люфтваффе, предназначенная для проведения специальных операций и прикреплённая к абверу (хотя формально и находившаяся в подчинении Геринга)

[2] Аист (нем.)

[3] 0.45 дюйма или 11,43 миллиметра