Хроники Крылатого Маркграфа. Сын Неба

В оглушительный успех французской кампании вермахта – как и в разгром и оккупацию Норвегии – свой пусть и совсем небольшой (по сравнению с общей картиной), но яркий вклад внёс и Михаил Евдокимович Колокольцев, правда, не в фельдграу подполковника ваффен-СС (как можно было бы предположить)… а в небесно-голубой униформе майора люфтваффе.

В которой он несколько неожиданно для себя заработал Рыцарский крест (на Западном фронте), а затем дубовые листья – уже на фронте Восточном. А виноват во всём этом был… правильно, его «малый шеф», тогда ещё группенфюрер СС и генерал-лейтенант полиции Рейнгард Тристан Ойген Гейдрих.

Который до войны был блестящим пилотом-акробатом… и заразил любовью к небу своего помощника по особым поручениям. Колокольцев, правда, акробатикой не занимался – ему вполне хватило стандартного курса подготовки пилота истребителя Bf-109 (побочным результатом которого стал сертификат на право управления его гражданским «младшим братом» – Bf-109 Тайфун).

Параллельно Колокольцев освоил уже «старшего брата» сто-девятого (не по времени поступления на вооружение, а по размеру) – могучий двухмоторный истребитель-бомбардировщик Bf-110 (тоже разработки Вилли Мессершмитта).

А когда грянула Вторая Великая война, Гейдрих… правильно, утащил Колокольцева с собой в действующую армию. Точнее, в ряды люфтваффе – в звании капитана авиации («по знакомству» это звание присвоил им обоим лично глава ВВС Третьего рейха рейхсмаршал Герман Геринг). Утащил в качестве своего ведомого, разумеется.

В Польской кампании – ввиду её неожиданной скоротечности – ни тот ни другой активного участия не принимали; в «странной войне» на Западном фронте участвовали ну очень эпизодически (пару-тройку раз в месяц летали на разведку над Шотландией на сто-десятых).

Всё изменилось 9 апреля 1940 года – с началом «европейского блицкрига» вермахта. Пересев на сто-девятые (Эмили), два к тому времени уже майора люфтваффе начали весьма активные боевые действия.

Штурмовали наземные войска противника они оба примерно одинаково энергично… а вот в воздушных боях роли очень быстро поменялись. Очень быстро (и предсказуемо) выяснилось, что по умению воевать в воздухе Гейдриху до своего помощника как до Луны, поэтому сбивал Колокольцев, а «малый шеф» его прикрывал.

И не заметили, как за неделю насбивали в норвежском небе аж одиннадцать «Харрикейнов», «Девуатенов» и прочих «Бленхеймов». Потом Гейдриху (ожидаемо) пришлось вернуться в Берлин, а Колокольцев несколько неожиданно… остался в 77-м ягдгешвадере (77-м истребительном авиаполку) люфтваффе. Остался по своей настоятельной просьбе и с горячего одобрения «малого шефа» и с весьма неохотного – Генриха Гиммлера.

Впрочем, последний тоже понимал, что его помощнику по особым поручениям необходимо принять участие в настоящей (а не тайной, причём в основном «кабинетной») войне. Причём в её самом идеальном, «чистом» варианте – где есть только ты, твой враг и бескрайнее, безмерное, великое Небо…

По совершенно необъяснимой причине Колокольцев был абсолютно уверен, что, во-первых, с ним ничего не случится; и, во-вторых, что он основательно напакостит и «лягушатникам», и «островным обезьянам» (так презрительно называли англичан в Третьем рейхе).

И действительно основательно напакостил – за два месяца воздушной войны (он вернулся в Берлин 14 июня – в день, когда германская армия вошла в Париж) он записал на свой счёт сорок пять самолётов противника (и многие десятки автомобилей разной степени бронированности, уничтоженные на земле).

Летал и воевал он… да почти в точности как в кун-фу-спарринге на земле: он просто точно знал, что и когда ему нужно делать. Неизвестно почему, но знал. Из почти всех передряг «свободной охоты» (отвечать за безопасность личного помощника рейхсфюрера СС в JG-77 дураков не было) возвращался без единой царапины.

Кроме одного раза, когда какой-то неизвестно откуда взявшийся «Харрикейн» (тут же уничтоженный страховавшим Колокольцева ведомым – как знал, взял его с собой) настолько основательно изрешетил «Эмиля» Колокольцева снарядами 20-миллиметровых крыльевых пушек Hispano-Suiza HS.404, что Bf-109, который Колокольцев с трудом дотянул до аэродрома восстановлению не подлежал.

Ничего, пересел на «сто-десятый», у которого была обратная проблема – там возвращению в строй не подлежал тяжело раненый пилот, с огромным трудом посадивший тяжёлую двухмоторную машину.

Пересел и в первом же воздушном бою завалил два двухмоторных же «Бристоль-Бленхейма» (Бленхайма, если произносить по-немецки), а потом несколько дней основательно кошмарил британские и французские колонны автобронетехники.

А когда с завода в Аугсбурге ему пригнали новенький «Эмиль» на замену расстрелянному, он как ни в чём не бывало «пересел обратно»… и продолжил кошмарить уже британскую и французскую авиацию.

Вручая Колокольцеву Рыцарский крест, рейхсмаршал Герман Геринг (который впоследствии стал его чуть ли не «старшим другом») совершенно искренне осведомился:

«Вы уверены, подполковник…»

К тому времени Колокольцев был повышен в звании до оберштурмбанфюрера (подполковника) СС, на что Геринг немедленно отреагировал повышением его и в «авиационном» звании.

«… что правильно выбрали профессию?»

«Я подумаю» – дипломатично ответил Колокольцев. Однако в люфтваффе (даже в её разведку) так и не перешёл. И уж тем более не стал личным помощником Геринга по особым поручениям, хотя второй человек в рейхе несколько раз практически открытым текстом делал ему это предложение.

Впрочем, в люфтваффе он вернулся ещё раз – в конце июня 1941 года, когда вместе с Гейдрихом провёл две недели на южном участке Восточного фронта. Где пополнил свой личный счёт ещё на 22 самолёта противника (причём восемь из них в одном бою)… и получил из рук рейхсмаршала совершенно заслуженные дубовые листья к Рыцарскому кресту.