Кукольный дом - WundWald стр 16-24

Перед ними были боксы. Первый, второй и Box номер три. Симпатия не могла рассчитывать на такое.

— Это лучше, чем смерть. С чего вдруг такое решение? Он туда не засовывал после тебя, по-моему, никого. Даже я в эту мясорубку не полезу.

Монстр Кей открыл Box номер три.

— Ты глупая Кукла.

Они смотрели на Boxы.

— И что, сразу всех? И тех, что сегодня привезли?

Монстр Кей достал журнал.

— Двадцать первый и тридцать восьмой, Boxномер два и номер три. Четырнадцатый и девятнадцатый на столы.

Утро не казалось обычным. Детей не стали кормить. А зачем? Они и без того излишне привязаны к материальному миру. Напрасно. Что они получили взамен? Беспомощность и бесполезность своих тел. Все эти навязчивые привычки изо дня в день набивают содержанием пустые жизни. Мы больше, чем материя, мы жизнь, а не просто материал.

Каждое утро детей собирали в зале. Профессору нравилось что-то говорить. Это что-то не отличалось по своей сути, он рассказывал одну и ту же историю, за исключением деталей, которые были важны.

— Здесь есть всё, но мы видим лишь часть. Не выбираем сами, на что будем смотреть. Видим, что дали, что получилось, это не наше поверхностное «здесь». Глаза не умеют, но должны, как руки и ноги быть вашим инструментом, вы должны ими владеть. Разве это так хорошо, не уметь контролировать себя, не управлять своим телом, его частями? Для чего они вам, их придётся удалить.

Каждое утро так вот и начиналось. Вчера рассказали про ноги. И тем, кому они не нужны, теперь уже нечем управлять. Дети знали, если твой номер не сказали сегодня, завтра узнаешь, от чего тебя будут освобождать. Части отбирали не сразу. По одной в неделю. Это и правда был долгий путь. С расписанием знакомились сразу, на последующие изъятия, за неделю вперёд, чтобы дети осознавали последствия жизни и учились распоряжаться собой. Гуманный подход, если смотреть на форму, и не заглядывать в содержание.

— Четырнадцатый и девятнадцатый, глаза удалить. Они не должны больше видеть. Я не хочу, чтобы вы отвлекались на окружающий мир! Вы должны увидеть свой!

Симпатия крутилась у Boxов.

— Так и будешь молчать? Из кого делаем фарш?

Монстр Кей, разумеется, знал, кого отправят в Boxы. Знала и Симпатия, но вот только эта набивка, она не вызывала интерес, по крайней мере, у тех, кто знал процесс. Симпатия надеялась, это будет Домино. Из всех кукол должны были выбрать его.

— Два бокса, он не уверен. Две попытки. Так с кого мы начнём?

Все дети, за исключением новых, были крайне слабы. В них и правда не верил уже никто. Даже сами они. Всем уже удалили глаза, кроме последних двух. Четырнадцатый и девятнадцатый постоянно смотрели в никуда. С этим справятся и пустые дырки. Не дети, а пустота. Но и она может пригодится, у всего есть смысл, если его искать, без пробелов, все было бы слитно.

Монстр Кей положил детские карты на стол.

— Это все. Он хочет всех засунуть в Box?

Симпатия перелистывала карты.

— Восемь. Зачем тогда этих двоих на стол?

Монстр Кей открыл карты четырнадцатого и девятнадцатого.

— Их глаза неживые. Видишь плёнку?

Симпатия пристально посмотрела на просвет глаз.

— Внешне они выглядят вполне нормальными. Хотя, руки, ноги, многое внешне выглядит живым, нормальным, а потом смотришь, повнимательнее, это не так. Ничего живого тут и нет. Значит, время всё-таки пришло.

Симпатия заглянула в Boxы.

— Неужели мы снова встретимся?

Послышался звук лифта, и Симпатия побежала встречать гостей. Их уже заждались. Детей приготовили к освобождению. Симпатия посмотрела на столы, эта часть её никогда особенно не интересовала. Зрелище так себе. Никакой красоты. Звуки, шумы. Она вернулась в коридор и стояла у лифта.

— А где же остальные? Ещё шесть.

Долго ждать не пришлось.

— Только двое?

Наконец-то появился Профессор. В руках он держал само будущее, хоть и сделать его придётся из этих детей. Всех сейчас интересовал результат, а не сам процесс. Конечно, для детей результат уже не мог изменить ничего, он был заранее известен всем. Они станут набивкой, можно сказать, их как не было, так уже, считай и окончательно, без пяти минут нет. Симпатия пыталась заглянуть в тетрадь.

— Одни цифры, каракули. Руками сам научился бы хоть писать.

— Box номер два. Объект 3721.

Профессор открыл описание объекта.

— Почему не Домино?

Симпатия всё ещё надеялась, это только попытка «один». Профессор спокойно продолжал.

— Box номер три. Объект 3721.

— Начинать с них? Я думала, они тебе не нравились. Хотя, если ты не уверен, возможно, ты и прав. Не хочу, чтобы Домино страдал.

Симпатия успокоилась. Ненадолго.

— Prodrome готов.

Дети находились внутри Boxов. Каждый отдельно. В своём. Чуда не произошло. Не сказать, что его ждали, но это был неприятный старт. После включения детей разорвало практически сразу. Ошмётками раскидало по кабинам два и три. Монстр Кей зашёл в Box номер три, проверил барабаны.

— Всё в порядке.

Профессор проверил описание объектов 3721.

— Приведи ещё двух. Попробуем этих.

Монстр Кей посмотрел на новое описание 3721. Дети ждали наверху, в кабинете. Их по очереди спускали вниз, чтобы не создавать толпу, на самом деле, подвал пугал детей. Эмоции заразная вещь. Здесь и без того было тяжело работать. Суета и крики без смысла не нужны никому.

Всё повторилось, за исключением описаний объектов 3721. Профессор каждый раз менял их. Ну и, конечно, детей. В остальном, всё как в первый раз. Никаких чудес и грязные Boxы. Минус восемь маленьких детей. Это был тяжёлый день. Профессор вернулся в кабинет. Симпатия осталась в подвале. Монстр Кей собирал тележки. Наспех санитары убрали блоки и коридор.

— Здесь никогда не будет чисто, как бы не выглядел первый слой.

Симпатия смотрела на ванны. Наполненные кровью, они напоминали колыбель. Симпатия хотела бы очутиться в такой, перерыв нужен всем, жизнь весьма утомительный процесс, но она понимала, у её жизни не будет конца, и это только начало. Идеи и мысли бывают неправильными, когда в них отсутствует смысл, а если он есть, чудовищный и безумный, мы просто говорим «Результат требует жертв».

— Осталось двое. Мальчик и девочка.

Симпатия неожиданно решила навестить детей. Она быстро прошла через Лес, не отвлекаясь на других себя, которые застряли каждая в своей петле, последовательностью мигов от нескольких часов до нескольких дней. Магнитные пузыри, так называли этот феномен. Они постоянно появлялись по всему Вундскому Лесу, в них не происходило ничего нового, захват события и его повтор.

Реальность удивительна в своих проявлениях. Профессор неоднократно пытался избавиться от магнитных пузырей, в итоге появилось несколько крупных пробелов, природу которых объясняли непонятными словами «энергетический разлом», на деле за этими разломами предположительно находился другой экстент. Всё попавшее в пробел исчезало. Сама дыра напоминала Ничто. Снаружи пробелы не увеличивались, и не уменьшались, будто часть картинки мира кто-то случайно удалил, стёр, но по своей глубине они, казалось, вообще не имеют дна. Туда отправляли всё подряд по началу, позже оградили, чтобы случайно в дыру не угодил никто. Можно разделать и разобрать что угодно, как оказывается, кусок пространства тоже можно превратить в ничего, но вот собрать из ничего что-то Профессор не мог. Это разочаровывало и злило не только его.

Симпатия нашла детей в своих комнатах. Маленький Корпус был пуст. Эти дети не знали ещё почти ничего, весь день они разговаривали со своей душой. Завтра их ждёт первый день. Судя по энергетическим картам, тянуть не будут, удалят каждому несколько частей. Внешне их тела казались живыми, но показатели света были слишком высоки. Практически полностью они для науки не считались живыми. Хотя Профессор заметил в каждом следы STRS. Именно эти части были отмечены к освобождению.

Это обрадовало Симпатию. Вопрос был не в детях, уж точно не в этих, на кону стояли жизни всех, детей и людей, весь мир ждал ответов на вопросы «Зачем мы умираем» и «Кто придумал Смерть». Профессор долго старался. Он убил слишком много детей. Особенно в самом начале, когда в его идею верили все. Есть такие, они не умеют останавливаться. Он доведёт дело до конца, любой ценой, ему наплевать на всех, Профессор всегда был таким.

Симпатия смотрела на детские карты. Удаление будет произведено один раз, и всё, никакого другого, ещё. Он не будет этих детей освобождать до конца. В этом, конечно, не было смысла, STRS присутствовал только в следах, но такое уже было, и это не останавливало прежде никого. Что изменилось на этот раз? Неужели их решили закрыть? И что теперь будет со всеми?

Разговаривать с этими детьми Симпатия не видела смысла. Они не поймут ничего, из того, что она может им рассказать. Надо ждать, когда они увидят всё сами. Может быть, завтра, после подвала, с ними будет о чём говорить. Симпатия бродила по коридору, заглядывая в каждую комнату, её преследовало желание встретить кого-нибудь. Но живых здесь не было давно. Одни воспоминания.

Неужели прямо здесь и правда есть всё, глубина, слои, но мы залипли, застряли на поверхности первого слоя


продолжение следует